Kancolle: Инициатива "Исход"/Kancolle: Exodus Initiative

Глава 2: …       Я переключаю радио на открытый незашифрованный канал и говорю с атакующими.       – Товарищи по коммунизму и… Глубинизму. Если вы хотите испытать самую прочную сталь, обработанную в трудовых лагерях ГУЛАГа, просто обратите внимание на эту канмусу.       Теперь они направляются ко мне.       Я не потребляла достаточно корабельных припасов или человеческой пищи. Я уже ранена и не смогу бежать очень далеко.       Но у меня есть свои знания и навыки.       И несколько предметов медицинского назначения.       Когда во Владивостоке я впервые услышала о взаимодействии через Интернет, я поняла, что сейчас совсем другое время.       Вся информация становиться доступна, если у вас есть соответствующий интерфейс.       Разве люди не боятся, что в Интернете есть даже грубые схемы и эксперты, которые говорят о создании атомных бомб? Что если какой-то диктатор просто решит посмотреть, как они могут производить оружие? Скорее всего, доступ к этому у них есть. Что если Интернет вооружает не тех людей?       Просеивание огромного количества информации в Интернете дало мне немного больше понимания того, как люди и коммуникации продвинулись с моего времени. Я помню Железный Занавес. Информация о обеих сторонах Железного Занавеса попадала на столы КГБ, а не в умы людей. Огромный бассейн нерафинированных идей, который выходит за пределы границ стран и народов. Какое немыслимое изобретение.       Конечно, дать каждому возможность получить доступ к Интернету и общаться друг с другом означает, что все люди, с которыми я никогда не встречалась раньше или не хотела встречаться раньше, могли иметь право голоса. К сожалению, это относится к недоумкам и тупицам.       Просматривая Интернет, я наткнулась на профессионала, демонстрирующего оказание первой помощи.       Именно то, что я хотела. …       Австралийские канмусу с Восточной базы ВМС, Сидней, Австралия, с оцепенением и ужасом смотрели телевизор, когда запыхавшаяся Канберра вбежала в столовую.       – Там… японские Девы Флота идут в Австралию и их преследуют.       Ну, сражение решило не дожидаться и само пришло к ним.       – Кого ждать? – спрашивает HMAS Сидней.       – Глубинные и Вьетнамский народный флот.       – Сколько канмусу развёрнуто австралийским флотом? – спрашивает HMAS Перт.       – Те в Дарвине.       – А мы?       – Мы должны оставаться на месте. Приказ с базы «Катабул». …       Человеческий и Глубинный самолёты радостно ударились об броню линейного крейсера.       Прямое попадание вывихнуло мне плечо. Это легко исправить. Просто вставив его обратно на место.       Ещё одно попадание. Противокорабельная ракета. Старый друг пришёл снова сказать «Привет». Я чувствую, как сломалась нога, и мощность двигателя резко упала.       Это моя цитадель рушится? Да. Моя грудная клетка больше не чувствует ушибов. Она полностью сломана.       Мне безумно интересно, как люди будут называть мою личность сейчас, когда я в человеческой форме. Муракумо называла меня мазохисткой, что бы это ни значило.       – Сталинград – Ликвидным Активам, – транслирую я через закрытый канал на пассажирское судно, – Получаю тяжёлые повреждения. Доставьте этих канмусу в безопасное место. Помните, мелких воров вешают, а большие избегают похвал.       – Ликвидные Активы – Сталинграду, – это второй помощник, – Сейчас мы находимся в водах Индонезии. Нас не должны преследовать гораздо дольше, если только вьетнамцы не хотят столкнуться с последствиями. Спасибо.       – Сталинград просит вас передать всем только то, что Сталинград прощается. …       – Сколько канмусу всё ещё на нашей стороне? – Шарнхорст была удивлена тем, что канмусу сейчас идут вокруг Гибралтара.       Казалось, что по крайней мере четверть капитальных кораблей из Великобритании и Германии сумели избежать бойни.       – Довольно немного, – говорит Худ, – Суэцкий канал всё ещё в дружеских руках, но мы не знаем, как долго это продлится. Точка рандеву была отмечена в Австралии. Прекратить переговоры по радио. Мы не хотим подставлять под угрозу радиочастоту.       – Сколько дружелюбно настроенных нас может там ждать? – спрашивает Принц Ойген.       – Наши друзья не могут назвать нам имена канмусу на случай, если кто-то предаст нас, – Худ смотрит на флот верных девушек-кораблей, идущих вместе с ней, – Они упомянули, что многие из них получили ранения, но мы можем ожидать, что их возглавляет линейный крейсер.       – Линейный крейсер? – это возбудило интерес Инвинсибл.       – Определённо линейный крейсер, – подтвердила Худ, – и на первых порах они не знали, кем она была. …       – Она мертва, так что ли? – спрашивает Муракумо у поваров в обед следующего дня.       – Сталинград ушла, – сказал шеф-повар, – у неё сломалась рация, и мы не можем с ней связаться.       Киёсимо, канмусу-эсминец, которая всегда любила линкоры, выглядит полностью подавленной, поскольку сидит за обеденным столом, едва притронувшись к еде.       – Что случилось, Киёсимо? – спрашивает Муракумо, когда ставит свой поднос на стол.       – Киёсимо просто подумала о том, какими крутыми могут быть линейные крейсеры, – сказала Киёсимо, – Сталинград-сама выдержала на днях все эти атаки и всё ещё продолжает двигаться.       – Она создана для этого, Киёсимо, – говорит Муракумо, глядя, как она опускает вилку в соус и с подозрением проверяет его консистенцию.       – Сталинград-сама была так доброжелательна к Киёсимо. У неё всегда было время поговорить с Киёсимо. …       Изолента может чинить материал корпуса, может чинить броню, может чинить электронику, может чинить тела.       Если бы у Советской России была эта изолента ещё в годы Великой Отечественной войны, Советы не могли бы проиграть, если бы у них была устойчивая логистика и рулоны этого материала.       Основные компоненты продукта «Линейный крейсер "Сталинград"»: изолента (60%). Предупреждение: изоленты больше, чем кожи.       «Хоть ни одно изобретение не выиграло войну, существует очень небольшая группа событий, от которых во многом зависит победа». Большевик. Эта изолента могла выигрывать войны в одиночку.       У меня закралось подозрение, что у врага опять закончились боеприпасы. Небеса снова чисты.       Я закончила делать шину для своей ноги. Последнее, что я сделала, было уничтожено во время атак.       Я всё ещё могу держаться на поверхности океана на своих двоих. Тёплому одеялу океана придется подождать другого раза.       Боль означает, что я всё ещё жива. Я вспоминаю, что я всё ещё жива своими головными болями, которые у меня, кажется, превращаются в мигрени.       Я жду, чтобы убедиться, что враг не возвращается.       Могу ли я потерять врага и затем последовать за союзниками обратно в Австралию? …       – Всем встать.       Горстка канмусу в Пёрл-Харборе отдала воинское приветствие и заняла места в комнате для совещаний.       Помещение напоминает лекционный театр или амфитеатр. Оно должно было вместить много-много канмусу и других сотрудников.       – Мы вот здесь, – коммандер Кук указывает на маленькую точку с пометкой "Гавайи" своей металлической указкой, – Все, кто всё ещё считались борющимися за хороших парней, собираются здесь.       Он указывает на точку с подписью "Сидней".       – Мы должны переместить туда как можно больше людей, – он смотрит в сторону от карты и проектора, – Вопросы есть?       Он отворачивается от экрана проектора и затем указывает на одну канмусу.       – Как мы можем быть уверены, что Глубинные не узнают, куда мы направимся? – спрашивает Энтерпрайз.       – Мы не можем быть уверены, что они уже не узнали, – они понятия не имели, кто может их предать и сколько уже известно врагу.       – Значит, мы собираемся отправиться в Австралию, пока враг может знать о нас всё? – недоверчиво говорит Йорктаун.       – Мы должны собрать всех, кто вчера не сразу присоединился к Глубинным, – Кук смотрит на собравшихся канмусу, – но те, кто ещё не проявил себя, могут кормить вражескую разведку информацией о наших движениях.       – Что, если враг нападёт на нас в Австралии? – спрашивает Айова.       – Подозреваю, что мы придумаем другое место для перегруппировки. И я также подозреваю, что мы будем всё время проверять лояльность каждого. …       – Ой, Канберра.       – Чего?       – Что, если охота на ведьм окажется на нас?       HMAS Аделаида оглядывается на девушку-эсминец класса «Трайбл», Арунту, которая находится около хвостовой части боевой группы, состоящей из канмусу и обычных военных кораблей.       – Это может случиться. …       К сожалению, у меня кончилось топливо где-то дальше Филиппин. …       Муракумо поддерживала Киёсимо, когда они вернулись в медицинскую часть корабля. Со всеми этими гипсами и повязками было неудобно.       Киёсимо была тяжело ранена, когда линкоры-сёстры Конго обстреляли её.       Первым её поразил град их батарей ПМК. Если бы это были их мощные 14-дюймовые пушки, она бы точно погибла.       Она так запуталась. Они уже слышали обращение премьер-министра и новости о том, что их предали. Но тогда те, кто остались, просто начали драться друг с другом.       Муракумо сумела отбуксировать её в безопасное место. Храбрый пассажирский корабль затормозил неподалеку и рисковал быть уничтоженным. Ни одна из ракет или торпед не была нацелена на пассажирское судно.       Девушка-корабль, которую она никогда раньше не видела, просто бросилась в драку. Она несла обвес линейного крейсера и броню, которые, казалось, не очень хорошо подходили ей. Но враг признал её ценным и незащищенным капитальным кораблём. Линейные крейсера были недостаточно хорошо защищены и слишком дороги.       Но канмусу просто стояла и выдержала бурю огневой мощи, направленную на неё. Когда противник начал отступать, ей удалось догнать пассажирский корабль на приличной скорости.       Киёсимо не знала, что после Второй мировой войны были построены новые линейные крейсера. Но новая девушка-корабль идентифицировала себя как линейный крейсер "Сталинград", спущенный на воду в 1954 году.       Новая канмусу, похоже, не привыкла находиться в компании. Если кто-то пугал её, она просто смотрела на него, даже когда кто-то говорил.       Сталинград объяснила, что она провела много времени сама с собой и ей было удобнее в одиночестве. Она объяснила, что всегда ждала, что сюрприз будет неприятным. Сталинград упомянула, что единственные потрясения, которые когда-либо случались с ней в прошлой жизни, заключались в неожиданном причинении боли, когда она спала или когда она наконец умерла.       Киёсимо спросила, не тяготит ли Сталинград одиночество и бытность кораблём-мишенью. Но линейный крейсер проявила ту ауру, которую, похоже, все линейные крейсера, когда их призывают, инстинктивно чувствуют, делая что-то смехотворно рискованное и добиваясь успеха.       – Я бы вообще не жалела о своей службе. Из-за того, что я пережила, мой флот мог развивать следующие поколения вооружений. Я была в состоянии выполнять свои обязанности.       Киёсимо спросила, всё ли в порядке со Сталинград. Крейсер дала ей удивительно честный, но тревожный ответ:       – Я продолжаю думать, что очень скоро умру. В моей последней форме мои травмы только немного восстанавливали, когда возникла опасность, что я утону. Мне стало легче от боли. Мне становилось страшно, когда она уходила. Теперь, когда я уже умерла однажды, я не хочу, чтобы она уходила. В последний раз, когда я прекратила получать боль, меня отправили на слом.       Вот почему линейный крейсер не позволила корабельному врачу лечить её раны. Она указала, что даже с медикаментами канмусу нельзя будет очень быстро отремонтировать, если у них нет подходящих припасов. Доктор выглядел слегка задумчивым и выдал немного обезболивающих. Сталинград не хотела, чтобы боль уходила.       Киёсимо подумала, что они будут делать, когда прибудут в Австралию. Даже если их не обнаружили и не разгромили, как они могли даже начать сражаться с противником, который занял большую часть мира? …       Через день бои всё ещё не утихли.       Где были остальные канмусу? Группа кораблей и канмусу как-то пропустила пассажирское судно, за которым их отправили приглядывать.       Группа приняла рискованное решение разойтись и начать поиски. …       Не думала, что игра в мертвеца сработает.       Индонезийцы всё ещё сражаются между собой и с Глубинными. Я просто лежу здесь на воде, и никто меня не ищет.       Я честно удивлена тем, как хорошо это сработало.       Пока я там плавала, я вспомнила, что все кабинетные генералы говорили о моём проекте.       Зачем Советскому Союзу эксплуатировать линейный крейсер, если в нём нет необходимости или никто не знает, как его использовать?       Почему линейные крейсеры были так плохо защищены и вооружены?       Ну, как только умер главный сторонник всей программы строительства линейных крейсеров, постройка всех нас была отменена.       Я жду и жду. Небо становилось немного темнее. Я просто смотрю, как движутся облака.       Подождите. Почему я могу слышать голоса? …       – Как ты могла просто пройти мимо пассажирского корабля, Квикмач?       – Почему ты – австралийка, но никогда не работала в водах Австралии в своей прошлой жизни, Нестор?       Два австралийских эсминца скользили мимо обломков. Казалось, что здесь произошла крупная битва. На самом деле они должны были больше смотреть на своё окружение.       – Не начинай об этом. Это всё британцы. Они не позволяли мне тогда поехать в Австралию.       – Мы их найдём.       – Как ты можешь-ИИК!       Внезапно один из кусков плавающего мусора впереди сел и помахал им.       – Что нам делать?       – Подлодки иногда вытворяют подобную хренотень. Стреляй! ...       – Не думаю, что наши снаряды что-то пробьют.       – 4,7-дюймовые снаряды не могут превзойти эту схему бронирования, Нестор.       – Извините, – снова машу я, – а вы двое – англичане?       – Прежде чем я отвечу, кто ты? – говорит та, что зовётся Квикмач.       – Меня зовут Сталинград.       – Никогда не слышала о военном корабле с таким именем.       – Мы австралийцы, – говорит Нестор, – но англичане тогда были смешными. Нас обеих ввёл в эксплуатацию Австралийский флот, но мы обе были в собственности Королевского флота во время Второй Мировой.       – Не могли бы вы помочь мне встать? – спрашиваю я.       – О, да, коне-ИИИИИИИИИИККК!       – Нестор! Что случилось? – восклицает Квикмач.       – ИЗ НЕЁ ВЫВАЛИЛОСЬ БОЛЬШЕ ОРГАНОВ, ЧЕМ ПРИ РОДАХ КАКОГО-ТО ЧЁРТОВОГО ЗВЕРЯ.       – Нестор, какие галлюциногены ты добавила в свой кофе на этот раз?       – ПОЛОВИНА ЕЁ ПЛОТИ И КРОВИ ПРОСТО ИСЧЕЗЛА! КАКОЕ СОЗДАНИЕ НЕ БУДЕТ БИТЬСЯ В АГОНИИ? ПОЧЕМУ ТЫ НЕ КРИЧИШЬ В МУКАХ?!       – Ой, – Квикмач теперь оценивает мои раны более врачебным взглядом, – Как много скотча и бинтов.       – Не могли бы вы, пожалуйста, успокоиться, – одна из эсминцев смотрит на меня так, будто я была тайной полицией, – Не хочу никого обидеть, но я была бы признательна, если бы вы могли мне помочь.       – Как мы узнаем, что ты на нашей стороне? – угрожающе говорит Квикмач.       – Вы двое можете буквально пытать меня, сколько хотите, и всё, что вас ранит – это моё мнение о вас, если ты снова будешь использовать этот тон.       – На самом деле я в этом и не сомневаюсь.       Нестор сдалась, и её визги окончательно переросли в неразборчивые бормотания.       – Поскольку я не вижу при тебе оружия, я одолжу тебе немного гуманитарной помощи, – Квикмач хватает меня под руку и тянет вверх.       – Спасибо. …       – Так ты – линейный крейсер.       Квикмач и Нестор буксировали меня назад. Два эсминца, буксирующие линейный крейсер, возможны, так как я облегчила своё перемещение, сорвав с себя обломки и использовав большую часть своих корабельных припасов.       – Да.       – Никогда не знала о том, что у русских есть линейные крейсера, – замечает Нестор, – И тебя построили в 1950-х.       – Да.       – Это делает тебя последним линейным крейсером из когда-либо построенных, – говорит Квикмач.       Нестор начинает глубоким голосом:       – Последний линейный крейсер; в главных ролях Сталинграда и Садако Ямамуры – Том Круз.       – Я не понимаю эти отсылки.       – Это всё фильмы.       – Ах. Правда ли, что обычный человек может полдня тратить на телешоу?       – Обычный? Да весь день.       – Я думала, что это только городская легенда, которую я вычитала в онлайне.       – Ты имеешь в виду мемы, – говорит Квикмач.       – Там намного больше развлечений, чем я помню людей.       – Позволь мне показать, – Нестор показывает мне маленькую тонкую прямоугольную коробочку с изогнутыми углами.       – Это рация?       – Он используется для общения, но это не совсем то, в чем он лучший. …       Когда группа из Дарвина увидела, что к ним буксируется окровавленная и израненная фигура, они предположили, что случилось наихудшее. Пассажирское судно и его пассажирки-канмусу подверглись нападению.       Но на самом деле всё обстояло не так. Это была канмусу, которая вела операцию по отвлечению сил Глубинных и позволила другим беспрепятственно продолжать путь.       Тяжёлый крейсер Австралия вслух задавалась вопросом о других канмусу, которые могли бы прибыть в австралийский порт вскоре после отбытия группы из Дарвина.       Все они должны были прибыть в Дарвин и отдохнуть должным образом. Если всё продолжиться так как идёт сейчас, скоро в состав театра военных действий могла бы войти Австралия. …       – Можно ли сейчас с ней поговорить?       – Конечно, мистер Фориелс.       Было немного болтовни, и телефон передали канмусу.       – Сталинград на связи, – Сталинград как обычно невозмутима.       – Мы все очень рады, что вы сделали это и уцелели, – все канмусу обрадовались, когда они услышали, что та, кого они считали мёртвой, вернулась.       – Мне ещё далеко до полного выздоровления, но я скоро присоединюсь к вам, народ.       – Одна из девочек, Киёсимо, была очень потрясена вашей жертвой. Она держала ту медаль, которую вы всегда носили без остановки с тех пор…       Раздаются звуки разбивающихся предметов и испуганные крики.       – Она касалась металла голыми руками?       – Эм, да.       Громкость звука усиливается, но голос Сталинград всё ещё звучит громче этого шума.       – Скажи ей, что я хочу эту медаль в том же состоянии, в котором я её оставила, или я буду не соответствовать её ожиданиям.