Искусство обнажения

— Вот скажи, ты вообще могла предположить, что этот зализанный индюк — гей? Я устало массирую пальцами виски и откидываюсь на спинку кресла, оценивающим взглядом выверяя написанный абзац. Уже давно за полночь, яркость на экране сброшена на несколько «палок» вниз, а глазные яблоки вот-вот лопнут от напряжения. За окном снова протяжно воет какой-то бродячий кот, подёргивая нервы, и я шумно выдыхаю, борясь с желанием захлопнуть ноутбук так, чтобы треснула крышка. Чёрт бы побрал эти грёбаные дедлайны. — Только не говори, что знала, — голос в наушнике звучит немного обиженно. — Серёжки в ушах у мужчины в наше время — ещё не показатель голубизны. Вообще-то, у меня действительно было такое предположение. Не то чтобы классная задница преподавателя по корпоративным финансам сразу наталкивала на мысль об её неординарном использовании — это было бы слишком поверхностно. Просто человек с таким сладким голоском хорошо вписывается в моё понимание о представителях сексуальных меньшинств, а ещё он редкостный кретин, поэтому созвучное ругательство слишком искренне слетает с моего языка, вводя в заблуждение окружающих. И мне ни капельки не стыдно. О том, что преподаватель по корпоративным финансам гей, разболтала отнюдь не я. Этот слух взялся из воздуха, но прочно закрепился в головах студентов, словно посаженный на клейкую ленту. Куда ни пойдёшь, все застенчиво прижимают ладошки к губам и, громко шепчась между собой, лепят всё новые и новые небылицы, как снежный ком. Впрочем, в чём бы ни была правда, для меня имеет значение только долбящая пульсация в голове, потому что Пак Чимин окончательно рехнулся. Поехал умом и решил затрахать весь поток не только строгими требованиями к качеству домашних заданий, но и их количеством. — Думаю, он всё же не гей, — выплёвываю в пустоту и разминаю руками затёкшие плечи. — Иначе сроки сдачи ему рефератов не были бы такими… узкими. Ким Юри, сидящая со мной за одной партой ещё со времён старшей школы, коротко смеётся, приговаривая, что приличным девочкам не пристало выражаться в таком ключе. Но я только небрежно отмахиваюсь, как будто собеседник сидит напротив и может видеть мой жест, и снова кладу пальцы на клавиатуру, уговаривая себя взбодриться. Сдаюсь буквально через две минуты. — Честное слово, я совсем не понимаю, откуда в человеке с такой милой мордашкой столько жестокости, — в сердцах выкрикиваю я, совершенно не заботясь о тонких стенах своей съёмной квартирки. Поправляю беспроводной наушник и сокрушённо произношу, — у параллельной группы те же задания, но времени на анализ в три раза больше. Знала бы, что так будет, поменяла бы курс! — Если бы все знали, какие экзекуции их ждут, учитель Пак остался бы без аудитории, — справедливо замечает Юри. В отличие от меня, она относится к новоявленному преподавателю с удивительной терпимостью. Её успеваемость не шибко отличается от моей, но по какой-то причине учитель Пак никогда не спускает на Юри собак, заставляя меня возмущённо раздувать ноздри от несправедливости. — Да и плевать. Лучше пусть занимается онанизмом, чем насилует мозги ни в чём не повинных людей, — пыхчу я, открывая несколько новых веб-окон с готовыми рефератами и сетуя на чересчур медленный интернет. — Я и без того сегодня чуть коньки на работе не откинула, а тут… Я умолкаю, потому что вспоминать сегодняшний день совершенно не хочется, и заталкиваю негодование поглубже, чтобы сосредоточиться на поставленной задаче. Хоть мои оценки и оставляют желать лучшего, я никогда не представляла собой обладательницу куриных мозгов в короткой юбке. У меня не раз были промахи как в учёбе, так и в личной жизни, но прямо заявлять о моей недальновидности не приходилось никому. Практически никому. Ровно полтора месяца назад Пак Чимин стал моим первым мужчиной. Первым мужчиной, который посмел смотреть на меня так. До колик в животе равнодушно. Холодно. Как будто я ничего из себя не представляю. Он выдернул кусок земли из-под моих ног и опустил с четвертого этажа на минус первый так, что я почувствовала хруст плинтуса под своими подошвами. Впервые это было настолько неприкрыто. Откровенно. Не досчитался моей домашней работы на своём столе. Просроченное время сдачи — это и звучит-то смешно. Но Пак Чимин принял ситуацию слишком близко к сердцу и открыл рот быстрее, чем это сделала я. Громко, с расстановкой. Как какого-то непутёвого ребёнка. Он отчитывал за безответственность, наплевательский подход к учёбе и неуважение к старшим так, будто бы я подложила ему под задницу кнопки и плюнула в стаканчик с дешёвым американо из автомата, который и так невозможно пить. «Какой-то бешеный научный ассистент был у профессора Мина, — шепнула мне Юри задолго до этого, после самого первого занятия с Пак Чимином, стоило нам начать лихорадочно переваривать масштаб бедствия. — Разве молодые могут быть такими поехавшими?..» Могут. Ещё как. Хватит и того, что Пак беспрестанно сверлил презрительным взглядом мои ярко накрашенные губы, когда я впервые вышла к трибуне, чтобы прочитать доклад. Лоб покрылся холодной испариной от волнения, и я боролась с наваждением, словно меня раздевают на публике. Не просто сдёргивают одежду — сдирают даже кожу, рассматривая под лупой и изо всех сил пытаясь отыскать несовершенства. Мерзость. Голос почти не дрожал. Я старалась изо всех сил и поражённо застыла на месте, когда он сказал: «Сорок». Сорок. Сорок баллов из ста. Вопреки всеобщему восторгу, который явно читался в глазах одногруппников, и одобрительному кивку подруги. Без объяснений. Я знала, что выполнила задачу даже лучше, чем сама от себя ожидала, а ещё осознавала без единого сомнения — Пак Чимин занизил. Специально. Потому что какое-то из несовершенств не понравилось ему больше остальных. И оно явно не имело никакого отношения к учёбе. Хотелось выйти и спросить, кто конкретно не дал ему накануне, но мои губы будто бы сшили нитками. Руки сами собой сжались в кулаки, а к щекам прилила кровь. Раздражает. Ни. За. Что. Именно тогда я приняла решение, что ни за что больше не позволю ему унижать меня на виду у всех. Пусть подавится моим беспрекословным послушанием. В конце концов, его лицо навсегда исчезнет из моей жизни уже по окончании семестра. Три месяца. Осталось подождать всего лишь три месяца, и воспоминания о Пак Чимине отправятся в мусорное ведро вместе с тошнотворно-приторным тоном, которым он обычно зовёт меня по имени. Со Йерим. Я вздрагиваю и прочищаю горло, когда громкий автомобильный гудок за окном приводит меня в чувство. — Как у тебя продвигается? — подаю голос, только сейчас замечая, что смяла листок бумаги в руке, и раздражённо бросаю его в урну под столом. — Осталось внести список литературы, и я свободна, — я слышу, как подруга на той стороне провода сонно зевает, и моё лицо тоже непроизвольно кривится. — У тебя как? Ругательство застревает между зубов, и я натужно сглатываю его вместе со слюной. — Ещё не всё. Не думаю, что лягу раньше трёх. — Кофе?.. — спрашивает подруга, и я могу поспорить, что в этот момент она сочувствующе качает головой. — Третий, — отвечаю и машинально притрагиваюсь к тёмно-синей кружке, стоящей на самом краю рабочего стола. Делаю глоток и морщусь от отвращения: уже остыл. — Не беспокойся за меня, ложись спать. В восемь уже нужно быть в аудитории как штык. Проспишь — Пак шкуру с тебя спустит. — А то я не знаю, — утомлённо тянет Юри. — До встречи завтра. Я слышу, как она поднимается со своего места и с кряхтением заваливается на кровать. Закусываю нижнюю губу от досады. — Спокойной ночи, — говорю я тихо и тут же отключаюсь. Вынимаю наушник и кладу его на полку. Глубоко вздыхаю, смыкая веки. Отсчитываю до десяти. Экран телефона рядом со мной загорается, и я вижу уведомление о пяти входящих сообщениях. Мажу уставшим взглядом по имени отправителя и на секунду даже думаю открыть чат, но быстро одёргиваю себя. Совсем не хочу знать, о чём он пишет. Если начну отвечать — совершенно точно отвлекусь от того, с чем нужно покончить именно сегодня. — Да, верно, — произношу вслух, как будто желая убедиться в правильности своих мыслей. Умело игнорирую склизкого червячка совести, который кусает меня изнутри, повторяя одно и то же: ты торгуешься. К счастью, торговаться я действительно научилась слишком хорошо. Особенно сама с собой. Именно поэтому я иду в ванную, умываю лицо холодной водой, стараясь не смотреть на своё отражение в зеркале, а потом возвращаюсь к открытой вкладке с документом на компьютере и полностью погружаюсь в учёбу. Позже, Тэхён. Я отвечу тебе позже. Холодный кофе, допитый в два больших глотка, горчит сильнее обычного.