Камила

Привет, мир! Понятия не имею, кто я и для чего предназначен в этой странной штуковине под названием Жизнь. Я не привык высказывать свои мысли вслух, рассказывать какие-либо истории, просто потому, что не особенно доверяю окружающим меня людям. Я не боюсь общества, но, честно говоря, остаться непонятым, а вследствие этого изгоем – для меня страшнее всего. Рукописи не горят, но это не главное. Важно, что они молчат. Бумага, исписанная чернилами шариковой ручки, тихо и мирно лежащая в кожаном переплете, никогда не выдаст истинных чувств и переживаний. Если, конечно, этот словесный носитель души не попадет в чьи-либо злые, завистливые, пакостные руки. За свои семнадцать лет я ясно осознал, что зачастую люди судят, не вникая в состояние другого человека и его мироощущение. Они не привыкли мыслить не то что мозгами, но и чувствовать сердцем. Оттого я могу утверждать, что настоящий Я живет лишь на страницах моего дневника. Полки на закрашенных фиолетовым колером стенах не ломятся от книг с художественной литературой. Благо, что CD-диски не тяжелы и экологичны. Зачем тратить бумагу, которую, как всем известно, готовят из спасителей воздуха – деревьев? Я часто сижу в тени зеленых друзей, благодаря их за то, что ещё не задохнулся от столичных выхлопов. Кровать, одиноко стоящая в углу комнаты, не тронута около недели: мне тяжело засыпать, а если я и смыкаю глаза, то за компьютерным столом, в очередной раз не смогший оторваться от сериала или захватывающего сюжета произведения. Папка на Рабочем столе, названная мною просто для смеха как «литератуууууура», содержит в себе лучшие приключенческие и психологические романы. Считаю ли я Стивена Кинга королем? Может быть и да, но я не особо люблю жанр ужасов. Впечатлительный – таков диагноз, часто произносимый моими знакомыми, когда я мило улыбаюсь, отказывая в посиделках у кого-нибудь дома посреди ночи. На самом деле, этих ужасов и в нашей с тобой жизни хватает. Наверняка многие слышали, читали или даже вживую видели истории серийных убийц. После такого задумываешься, насколько же человек зверское существо, коли до сих пор не научилось жить на Земле как «человек». Луна заглядывает ко мне через открытое окно. Безмолвна, прямо как я, напрягший извилины для решения домашки по алгебре. Вечно не успеваю что-либо сделать из уроков, хотя не имею плотной занятости днем. Из колонок рвется на свободу дикая и необузданная рок-музыка, а именно легендарный трек «Smellsliketeenspirit» группы Nirvana. Вряд ли под их флэйву можно постичь нирвану, разве что покричать на радость соседям, покричать, выпуская набравшийся в юношеском теле негатив. А ведь после этого реально успокоишься, не прибегая к таблеткам глицина. Кстати, о глицине. Местные аптеки тяжело вздыхают, когда к ним приходит якобы задолбанный, как им кажется, своими мелкими проблемами, подросток, с равнодушным выражением глаз требующий десяток пачек медикамента. Какой кайф, что его отпускают без рецепта! Бери, сколько хочешь – живи себе спокойно, подавляя нервное напряжение химикатами! «А не проще ли выговориться?» - помнится, спрашивают меня некоторые из ряда «сострадающих». Нет, вовсе нет. Так только хуже. Ты показываешь себя слабым и никчемным потому, что не можешь справиться с собственными же загонами. К чему лишний шум и внимание школьного психолога? Стоять на учете – признак морально слабых, несостоявшихся личностей ввиду ментального нездоровья. Я таковым не являюсь. Кажется, решить пример с логарифмами мне мешает гранж Курта Кобейна, не так ли? Странно, но я привык делать что-то умное под шум в десятки децибел, только музыкальный, складный по нотам. А вот ломающийся голос брата, постоянно что-то обсуждающего со своей девушкой во Вконтакте, сильно играл на нервы. Ему что, и без того ее не хватает? Вообще, помимо одаренности игры на гитаре и пианино, он явно преуспел и в бренчании на моем настроении. Гармония флегматичного темперамента расстраивалась под натиском экспрессивных и глупых придирок по поводу моей «неспортивности», «вечного» сидения дома во внешкольное время и отсутствия… той, с которой можно, и трещать о чем попало, и страдать из-за очередной ссоры, и целоваться на глазах у прохожих. Естественно, я знаю понятие «любовь», я читал об очень красиво написанных историях взаимоотношений противоположных полов. Но, безусловно, у каждого она разная. Для этого ведь не придумаешь шаблонного сюжета или универсальной формулы. Но чувственно, то есть на собственном примере, я еще не испытывал этого душевного расстройства. - Не мог бы ты приглушить динамики, гений? Учишь матан под такое? Мозги там не сплавились случайно? – кричал в дверь моей комнаты вышеуказанный родственник. Как жаль, что провод дешевых наушников порвался. - Да, конечно, только не злись. Завтра контрольная, на которой провалишься ты, но точно не я. Помни, кто дает тебе списывать, - в довольно дерзком для меня тоне вышел ответ. - Это обязанность как брата-близнеца, дружок. И не выпендривайся тем, что у тебя как бы есть. Иначе вышибут с последними мозгами, - проговорив, он очень слышно зевнул. Устал, гуляка. Мы не были близнецами в полном смысле этого слова, скорее двойней. Просто, видимо, называть друг друга «братьями-двойниками» или «братом из двойни» не очень привычно. - Постелька ждет тебя, братец. Спокойных снов, не забудь к тому же и Камилле их пожелать. Без этих слов-то сны покойными не бывают, да? - Не засиживайся перед экраном. Когда родители приедут с двухнедельного турне по Ирландии, тебе не поздоровится, узнай они, какую ты бодрую виртуальную жизнь ведешь. Прямо сейчас в браузере был открыт pdf-файл произведения «Хорошо быть тихоней» Стивена Чбоски. Фильма я еще не видел, хочу его посмотреть после прочтения. Братец глазами пробежал диагональ дисплея, хмыкнув и заулыбавшись, наверно, от названия книги. - Я ее и не веду. Книги – вот лучшие друзья, которые, между прочим, не строят необоснованных догадок и не грозят расправой. В наше время почти все можно скачать одним нажатием мышки, что неоценимо круто. Понимаешь ведь? - А как же! – двусмысленно засмеявшись, он окончательно отстал. Я смотрел на время в углу экрана, ожидая минуту до начала нового дня. Бесполезная привычка, но против нее пойти я не мог. Глаза так и стремились увидеть идеальную четверку нулей, разделенных попарно двоеточием. Никогда не загадывал желание в моменты совпадения значений часов и минут, как это делал один мой одноклассник, постоянно прося чего-то непонятно у кого. Суеверие! Как можно верить в такое, живя в двадцать первом веке? Фотографии, сделанные с ностальгической камеры «Полароид», давненько прикреплены к пробковой доске. На этой фанере висело и висит мое детство. Вот я на велике, в кепке с Человеком-Пауком (как же я ненавижу эту франшизу теперь), со смотрящим испуганно взглядом. Я тогда чуть не упал из седла, когда папа решил словить момент и запечатлеть это на камеру. Весело! Мой отец знает толк в юморе, в особенности надо мной. Касательно моей личной жизни: я веду её с компьютером и ежедневником. Собственно, что подразумевают люди под «личной жизнью»? Своё свободное от школы, работы и прочей невольной деятельности время? У меня такого предостаточно. В этом плюс не гулять с друзьями, которых ты по-настоящему и не собираешься заводить. И разводить тем более. Все разговоры зачастую сводятся к тому, кто с кем встречается, где и когда накуриться и напиться, какое аниме или сериал действительно стоит посмотреть и бесполезное обсуждение треков рэп-артистов. Я ничего не имею против мейнстримов, но я больше по андерграунду, если уж на то пошло. Но завтра трудный день в школе: предстоит написать контрольные по точным наукам. Закрываю вкладки в браузере, закончив смотреть сериал «Мистер Робот». Социопатия – довольно интересное явление, и, мне кажется, вполне нормальное для человека. Мы ведь часто чувствуем себя некомфортно с кем-либо, а если этим «кем-либо» является целое общество, то… я не вижу в этом проблем или «психического отклонения». Да, человек – социальное животное, но стань он «несоциальным», может, он перестанет быть животным? Сточенный от частой писанины карандаш шуршит по листу друга моей юности – дневника. У меня даже имя для него есть - «Алвин». Странное имя, которое никак не ассоциируется у рядового обывателя, но для меня оно означает очень близкого и дорогого человека, прямо как родители, когда они меня еще ласкали и нежили, возможно, из-за того, что я был «маленьким и миленьким малышом». Кот грел мои колени своим пепельным мехом, нагло прыгнув на меня прямо из темноты комнаты. Уроки выучены, глаза вымучены. Эта типичность будних дней меня когда-нибудь прикончит. Даже выходные не выходные, а томление от странных и бредовых мыслей, самые бредовые из которых попадают к моему верному другу. Он такой мягкий на ощупь, из коричневой синтетической кожи (я против сырья из живых существ), с приятно пахнущей бумагой отечественного производства. Я сразу заметил его на полке канцелярского магазина. Он выделялся из посредственности, как люди с необычной внешностью или характером. А все необычное и уникальное нравилось мне, будь это ежедневник или человек. Стоил, конечно, немало, но ради лучшего ведь стоит хорошо потрудиться или нехило заплатить. Бережно сняв с себя Сэра Котангенса, я открыл страницу со сверху помеченной датой «1 декабря» и принялся смотреть в потолок, чтобы собрать воедино мысль. Сегодня туговато с эпистолярностью, потому записал: Мечты – это книги на верхних полках высокого шкафа. Чтобы до них дотянуться, нужно очень сильно встать на носочки или же смастерить лестницу, которой у тебя для этого случая заведомо не было. А вот людям немалого роста несказанно повезло: им не стоит и стараний получить ту книгу, какую они пожелают. Ростом я не вышел, ноги растягивать не собираюсь, потому изобрету лестницу и, после, зачитаюсь до мути в глазах. Тогда я посчитаю себя начитанным в случае с книгами и счастливым – в случае с осуществлением грез. Осталось найти материалы, силы, время и инструменты для ступеней к достижению своих самых заветных снов. Будут те, кто смехом и издевками попытаются сбить меня с постройки лестницы. Я должен их пройти – ибо если я не пройду их в соответствующее время, они меня столкнут, когда я буду уже на верхней ступени, вытянув руки за долгожданным корешком. После всех этих перипетий я изменюсь в лучшую сторону, ведь это нужно для моей мечты. Вернув карандаш в пенал, я постарался не забыть днем после школы зайти в магазин за ручками, чтобы обвести написанное синим цветом. Ведь карандаш используется для набросков, первых, а оттого не особо уверенных в своей дальнейшей форме мыслей. Я не хотел быть сомневающимся. Луна сегодня как круассан из бананового цвета теста. Она светилась ярким бледно-желтым оттенком, подчеркивая черепичные крыши многоэтажек. Я не видел себя, но мне казалось, что я прекрасен в сиянии спутницы Земли. Ночью все совсем по-другому, более таинственно и интересно. Отчего волки воют на неё, вечную свидетельницу земных событий? Может, только ей они доверяют, изливая свою печаль и боль от непростой участи быть зверем. Они и есть первые поэты. Сняв очки, улегшись на мягкую и неимоверно притягивающую к себе кровать, я долго лежал с закрытыми глазами, но не спящей головой.