never give in

— Боже, я так больше не могу, — страдальчески протянула Кэролин, утыкаясь лицом в подушку. Вот уже второй час они с Линдси пытаются выучить ненавистный зачёт, но мозг у обеих девушек работать не хотел. Симмонс взглянула на часы: уже два часа ночи. Хотела бы она сейчас спокойно спать, а не пытаться запомнить хоть какую-то информацию из этого старенького учебника. Но зачёт уже через два дня, и другого выбора не оставалось. — Я ничего не помню. — Чёрт, я тоже, — со вздохом отчаяния соглашается с подругой Лин, откидывая учебник подальше от себя. Им нужен перерыв, определённо, потому что буквы слишком сильно расплывались перед глазами. Однако впереди ещё была вся ночь, и подруги чувствовали, что она будет очень долгой. Достав из холодильника ещё по банке энергетика, они вернулись на большой диван, стоящий посередине комнаты, на котором они всегда располагались, когда смотрели фильмы, играли в видеоигры или же, как сейчас, учили экзамены и зачёты. Квартира была не слишком большой, но в ней умещалось всё, что было нужно девушкам. Это место им понравилось сразу, как только они его увидели, да и хозяйка была очень милой женщиной, которая никогда не устраивала неожиданных визитов и всегда предупреждала о приезде заранее. В прочем, Линдси и Кэролин не устраивали здесь вечеринок, не шумели, да и серьёзного бардака у них не было, так что если вдруг хозяйка и решила бы приехать к ним, не предупредив, ничего страшного бы не произошло. Парни иногда называли их занудами, хотя они и сами не часто устраивали что-то у себя в квартире. Обычно все университетские тусовки проходили в ближайших клубах, либо в домах у самых богатых студентов, которых было не так уж и мало. Правда такие вечеринки проводились не очень часто, зато вход в любой клуб был открыт всегда, чем студенты очень часто пользовались. Только, разумеется, не сейчас, так как многие пытались хорошо сдать сессию (или вообще сдать). Однако в мыслях каждого жили мысли о том, как же они напьются после окончания семестра. Девушки вернулись к учебникам, стараясь запомнить как можно больше. Однако спать всё ещё хотелось невероятно, и теория всё никак не хотела откладываться в их головах. Архитектура никогда не была любимым предметом подруг, а сейчас они вообще её возненавидели всей своей душой. К тому же все знали, что у этого преподавателя списать практически невозможно, и зачёт влияет на стипендию. А терять её не хотелось никому. Для Кэролин это была бы просто катастрофа: её семья не была слишком обеспеченной, проживание девушки в другой стране итак далось с трудом, поэтому к финансам Симмонс всегда относилась бережно. Получая стипендию, она сильно облегчала жизнь родителям, и для неё это было важно. Это смотивировало Кэролин полностью сосредоточиться на архитектуре и что-то всё-таки запомнить. Когда девушки начали ощущать, что снова засыпают, к ним в дверь постучались. Не то чтобы гости в три часа ночи были обыденностью, но Лин смело открыла дверь, запуская в квартиру Эша и Энди. — А мы вот чувствовали, что вы не спите, — беззаботно проговорил Бирсак, по-хозяйски заваливаясь на диван рядом с Симмонс. — Конечно не спим, нам ещё учить и учить, — с плохо скрываемым отчаянием в голосе ответила Кэролин, стараясь устроиться поудобнее, потому что парень занял слишком много места. — Бирсак, ни стыда ни совести, развалился тут. — Вот именно, — поддержала подругу Райден, пытаясь спихнуть Энди с дивана. — И вообще, какого чёрта вы припёрлись? — Как невежливо, Лин, — осуждающе проговорил Эшли, который не рискнул занять место рядом с другом и устроился на удобном кресле чуть подальше. Симмонс и Райден уже отчаялись выгнать Энди с дивана и просто старались улечься так, чтобы всем было удобно. Две девушки умещались здесь без труда, но Бирсак был не таким уж и миниатюрным, поэтому Кэролин оказалась довольно плотно к нему прижата. Она тяжело вздохнула. Ей уже не хотелось спать так сильно. Тем не менее, Симмонс было очень даже удобно, хотя и немного неловко тоже. Он был близко. И это одновременно и плохо, и хорошо. Это тяжело. Тяжело жить со своими чувствами, которые не хотят никуда уходить. Ещё тяжелее постоянно видеться с этим придурком, который абсолютно ничего не понимает. Из девушки вырывается ещё один вздох. Ну почему она никогда даже не думала о других отношениях? Может, это помогло бы. К тому же, Линдси не раз говорила об этом. Но ведь ей никто даже не нравится, так что и смысла в этом нет никакого. Возможно, это из-за того, что Кэролин просто не хочет замечать никого другого вокруг себя. Но разве можно заставить себя сделать это? — Вообще, мы знали, что вы учите, а нам было скучно, поэтому мы пришли посмотреть на ваши страдания. — О боже, это так мило, — язвительно протянула Райден. Вернуться к изучению архитектуры было ещё сложнее, но девушки всё-таки решили взять себя в руки. В конце концов, они даже что-то выучили, а парни им даже немного помогли. Разошлись они только к четырём утра. На следующий день Кэролин решила не посещать учёбу, а спокойно отоспаться перед ещё одной бессонной ночью. А она обещает быть весёлой. Впрочем, девушка была к ней готова. Проснувшись ближе к двум часам дня, она сходила в магазин, чтобы пополнить запасы кофе и энергетиков. Дома Симмонс обнаружила уже вернувшуюся Лин, и они, немного отдохнув и посмотрев совсем неинтересный фильм, всё же приступили к подготовке. На этот раз их никто не побеспокоил, поэтому девушки положили все свои силы на успешную сдачу зачёта.

***

— Фух, "отлично", — радостно сообщает Кэролин, выходя из аудитории. Линдси обнимает и поздравляет подругу. Сама она получила "хорошо", и была этому очень рада. На сегодня они были свободны, поэтому сразу отправились домой. На вечер уже была запланирована одна вылазка в ночной клуб неподалёку, где будет, вероятно, вся их группа. А пока что у девушек было время поспать и привести себя в порядок. Как ни странно, спать Симмонс не хотелось совсем. Несмотря на отлично сданный зачёт, настроение у неё было грустное и задумчивое. Такое бывало довольно часто, но она знала одну вещь, которая всегда помогала. Это рисование. Погода была подстать настроению — хмурая и пасмурная. Всё казалось таким серым. Словно в мире больше не существует радости. Но её уже давно не пугает такое состояние: меланхолия нападала на девушку всё чаще в последнее время. В этом был только один плюс — вместе с грустью приходило и вдохновение. Вот и сейчас Кэролин сидит на кухне, расположившись перед мольбертом, а на белом холсте уже появляются уверенные аккуратные мазки преимущественно серого и чёрного оттенков. Рисуя, она словно уходит в другой мир. В нём всё подчиняется только самой девушке, она властна над ним. Приятно иногда почувствовать это, потому что в реальной жизни так не будет, наверное, никогда. А пока что Симмонс может контролировать всё. И это действительно помогает. С каждым движением кисти грусть понемногу отступает, а краски становятся всё более светлыми. Ей нравилось то, что получалось. Это было удивительно. Хотелось закончить эту картину прямо сегодня, но девушка уже начинала чувствовать довольно сильную боль в спине, а это означало, что за рисованием она просидела не меньше двух часов. Симмонс решает сделать перерыв и выпить кружечку кофе, но безумно испугалась, увидев в дверном проёме спокойно стоящего Энди. — Господи, что ты здесь делаешь? — немного придя в себя, задаёт вполне логичный вопрос девушка. — Ты меня чертовски напугал. — Прости, я не хотел, — искренне извиняется Бирсак, выглядя действительно немного виноватым, но затем ослепительно улыбается. — Я стучал, вообще-то, но никто не ответил. Решил зайти, но увидел, что ты рисуешь, и не стал тебя беспокоить. — Очень мило с твоей стороны, — улыбается в ответ Симмонс, с наслаждением потягиваясь. — И давно ты здесь? — Ну-у-у-у, — задумчиво протянул парень, явно не желая давать ответ. — Довольно мрачноватая картина, не находишь? — Нет, по-моему всё как всегда, — рассматривая холст, отрицательно покачала головой Симмонс. Да уж, всё как всегда. Понимая, что ответа от Бирсака она не дождётся, девушка ставит на плиту чайник, вспомнив, для чего она прервалась. Они садятся за стол напротив друг друга и пару минут молчат. Энди улыбается, разглядывая подругу. Потом отчего-то хмурится и спрашивает: — Кэролин, почему ты такая грустная? — он смотрит чуть более пристально, будто пытается сам найти ответ на этот вопрос. Симмонс говорит что-то про погоду и недосып, но он её перебивает. — Нет, я не имею ввиду сегодня. Ты грустная всегда. Почему? Из девушки вырывается тяжёлый вздох. Кэролин посмотрела другу прямо в глаза и заметила, что он волнуется. Переживает из-за неё. Это приятно настолько, что заставляет девушку улыбнуться. — К сожалению, мне нечего тебе сказать, — немного подумав, ответила Кэролин. — Просто я такая, не знаю. Наверное, так было всегда. — Но это неправда! — эмоционально восклицает Бирсак. — Когда мы только познакомились, ты же была такая счастливая! Что-то расстраивает тебя сейчас, и, поверь, это заметно. Я не заставляю тебя говорить об этом или вроде того, просто помни, что у тебя есть друзья, которые тебя любят и всегда помогут. — Эм-м-м, — на секунду теряется Кэролин, пытаясь осознать сказанное. Кажется, Энди наконец начал догадываться. И это действительно его волнует. Но ведь она не могла просто рассказать, в чём дело, верно? И изображать вселенскую радость она тоже не намерена. Однако было неприятно видеть своего возлюбленного таким обеспокоенным. — Я поняла тебя, Энди. Если мне нужна будет помощь, я обязательно скажу об этом. Просто... Сейчас не то время. — Хорошо, — слегка разочарованно говорит Бирсак. В итоге он снова возвращает свою прекрасную улыбку, тем самым заканчивая этот разговор. Было до смешного очевидно, что его не устроила такая реакция Кэролин, но всё-таки парень решил не лезть, за что Симмонс была ему очень благодарна. Они возвращаются к своим привычным разговорам за чашкой кофе. Он поздравляет её с успешной сдачей зачёта, они смеются, спорят, вспоминают свою первую сессию. Через час к ним присоединяется выспавшаяся Лин. Всё вернулось в привычное русло. — А теперь мы идём отрываться, — радостно провозглашает Райден. На ней красивое чёрное платье средней длины, идеальный макияж и небрежная укладка. Кэролин выглядела куда скромней, но не менее очаровательно в чёрных узких джинсах и кожанной куртке. Они были готовы. — А теперь — пьянствовать и веселиться.