castle of glass

Тим просыпается один. Зарывается носом поглубже в подушку, натягивая одеяло до самых ушей. Лежит так несколько минут, дрейфуя между сном и явью. Осторожно потягивается, следя за тем, чтобы одеяло не сползло вниз — не хочется шокировать своим голым видом Парма, вздумай он ворваться к нему без стука. Поняв, что снова заснуть не удастся, Тим переворачивается на спину, одной рукой нашаривая где-то на полу телефон. Экран на удивление пуст, никаких уведомлений. Быстро пройдясь по соцсетям, он с каким-то обреченным смирением понимает, что Алекс не только деактивировал все его подставные аккаунты, но и поменял пароли в официальных. Интересно, как давно он мечтал об этом. Тим валяется в кровати еще минут десять-пятнадцать, потому что не может найти достаточно веского повода начать новый день. Не то чтобы у него раньше постоянно были какие-то приключения; весь год по окончании школы он практически безвылазно провел во дворце, не стремясь куда-то поступать. Родители на удивление не настаивали на продолжении учебы. Тогда он радовался, думал, что они пошли ему навстречу. Наивный глупец. Лениво поднявшись с кровати, он тащится в сторону ванной, где долго и пристально рассматривает свое отражение. Пытаясь то ли что-то в нем найти, то ли собрать себя по кусочкам после вчерашнего. Душ немного помогает. Промозглый туман, окутывающий мысли, чуть рассеивается. Даже дышать становится легче. Вытершись, Тим натягивает черные брюки и рубашку, методично застегивая все пуговицы от манжетов вплоть до самого горла. Накрахмаленная ткань воротничка врезается в шею, отчего в голову приходят почти нелепые ассоциации с удушением. Тим дергает уголком губ и тянется за расческой. Раздается короткий стук в дверь, и едва ли не сразу же в комнату заходит Парм. Они замирают друг напротив друга на несколько секунд, а потом Тим, не выдержав, бросается ему навстречу. Парм обнимает его крепко-крепко, поглаживая по голове и неразборчиво шепча какие-то глупости, в которые Тим даже не пытается вслушиваться. Все, что ему сейчас нужно, — это чужие руки на спине и в волосах и само ощущение чужого присутствия рядом. Кого-то живого. — Как ты? — спрашивает Парм, ведя их кровати и усаживаясь под боком. Вроде такой глупый и раздражающий вопрос, потому что Тим не знает точного и емкого ответа. Он чувствует так много всего и сразу, внутри все бурлит и кипит, но стоит сосредоточиться, как слова ускользают, и перед ним только ровная серая гладь озера, отражающая предгрозовое небо. Но Парм не ждет ответа именно на этот вопрос. Для него это скорее способ начать разговор, дать Тиму понять, что он здесь и готов выслушать. — Ну, я будущий король, — безрадостно хмыкает Тим, все еще пытаясь осознать. Как вообще, кому вообще пришла в голову идея, что из него получится… хоть кто-то. — Но ты им не прямо завтра станешь, — осторожно возражает Парм, — для начала тебе нужно закончить учебу в университете. Уже знаешь, куда будешь поступать? — Я узнал о том, что буду вообще куда-то поступать, вчера вечером. Конечно же нет, — Тим, не удержавшись, закатывает глаза и падает на кровать. К черту выглаженные рубашки и накрахмаленные воротники. — Ну вот. А твой отец сказал, что ты должен успешно закончить учебу. А если это будет какой-то Гарвард? Или Йель? — То есть ты даже не уверен, что я закончу учебу? Спасибо, Парм, очень помог, — фыркает Тим. — Я не это имел в виду! — насупившись, бормочет Парм, ложась на кровать рядом с ним. А затем, как самый настоящий чертенок, добавляет: — но учитывая твои оценки в школе, я буду не удивлен. Плюс тебе же лучше, если ты не закончишь универ. Только представь себе короля без высшего образования. Твой отец явно этого не допустит. — Ага. Поэтому он купит Гарвард и тем самым решит проблему, — продолжает стоять на своем Тим из чистого упрямства. — Ты сильно преувеличиваешь возможности своего отца. — Поверь, я их иногда сильно преуменьшаю, — вздыхает Тим. Внезапно ему совсем не хочется говорить о себе, короле и будущем. Поэтому он, перевернувшись на бок и подперев голову ладонью, нависает над Пармом: — кстати. Мне тут птичка нашептала… — Т-и-и-м, — тянет тот, отворачиваясь. — Нет-нет-нет, ты так просто от меня не избавишься, — стоит на своем Тим, не сводя с друга пронизывающего взгляда. — Год. Целый год я терпел его у дворцовых ворот. Его серенады, мольбы и крики. Знаешь, скольких служанок он довел до слез? А скольких до беременности? Смотрел прямо на них своими очами, пока они носили ему воду и на коленях умоляли не убиваться по тебе. А он такой: «Нет! Не сойти мне с этого места, пока Тим не выйдет и не скажет, что происходит». А я как преданный друг должен был сидеть здесь, держать оборону, постоянно отбиваться от его преследований. Я тени собственной стал бояться, все время думал, что вот-вот из-под моей кровати выскочит Дин и начнет о тебе расспрашивать. — Тим! — Парм, смеясь, пихает его в плечо. — Ты определись уже, Дин смиренно стоял у ворот или ходил за тобой по пятам. — Какая разница, ты понял о чем я, — парирует Тим и куда более серьезным тоном продолжает: — рассказывай, Парм. Я, оказывается, целый год был в неведении. К тому же вы, судя по всему, опять вместе, так что я точно должен все знать. — Мы не вместе, — тут же отзывается Парм. Он больше не улыбается. — Это… сложно объяснить. Отец сказал, что я буду нужен ему в Америке на несколько месяцев, потому что предыдущий помощник увольнялся и не было времени искать нового и вводить его в курс дел. Более того, мама постоянно просила помочь ей с открытием, но из-за разницы во времени я не всегда мог быстро ответить. А ведь нужно было уделять ресторану время и после открытия, следить за отзывами и чтобы все работало как надо, и… Я был бы постоянно занят. Я был постоянно занят. — И ты решил, что отношения на расстоянии не для тебя? — Я решил, что быть обузой для Дина — это не для меня, — расстроенно шепчет Парм, тоже переворачиваясь на бок, лицом к Тиму. — Я еще до того видел, что его отец, он, ну, не одобрял нас. Смотрел подозрительно, поджав губы, постоянно спрашивал у Дина, уверен ли он, что со мной стоит встречаться. А в самом начале, когда Дин приглашал меня на какие-то гала или еще куда-то, где обязательно должен быть плюс один, его отец мог подойти к нам с какой-то дочерью своего партнера и попытаться их познакомить. Как будто меня там не было вообще. — Ох, Парм, — шепчет Тим, притягивая друга к себе поближе, чувствуя, как горячие слезы впитываются в ткань рубашки. — Потом он перестал, — вполголоса продолжает Парм, — наверное, Дин поговорил с ним. Он всегда все терпел, несмотря ни на что пытался быть с отцом вежливым, пойти на компромисс. И все из-за меня. И ради чего? Что бы я улетел в Америку? На сколько? На несколько месяцев? Год? Несколько лет? Навсегда? Я не мог и не могу просить его либо бросать все и мчаться за мной, либо сидеть здесь и ждать неизвестно чего. Когда есть столько возможностей. — Значит, ты порвал с ним только потому, что решил, что не хочешь портить ему жизнь? — осторожно переспрашивает Тим. — Угу, — кивает Парм, всхлипывая. — Ты же понимаешь, что это был… ну так себе план? Можно было бы поговорить с Дином. — Он бы попросил ни о чем не волноваться, а потом… — Отвлек бы тебя сексом, да, логично, — поспешно прерывает его Тим. — Я хотел сказать обнимашками, — сквозь слезы улыбается Парм, и это словно луч солнца в дождливый день. О предки, какой же его друг еще ребенок. И ведь наверняка держал все в себе, не рискнув волновать родителей и не общаясь ни с кем так же близко, как с Тимом. — А мне почему не рассказал? Думал, что стану отговаривать или побегу к Дину? — Нет-нет, — мотает головой Парм. — Я не хотел тебя нагружать. Ты был… тебе было не до этого. — Забей, — искренне говорит ему Тим, понимая о чем он. — И в следующий раз говори мне сразу. Это столько нервов нам обоим сбережет. — Да, они тебе как королю понадобятся, — смеется Парм, вытирая слезы. — Прости, я не хотел напоминать. — Чему быть, того не миновать, — пожимает плечом Тим без всякой уверенности. — Ну так что, вы снова вместе? — Еще не знаю, — вздыхает Парм. — Я рассказал ему, что чувствую и почему… почему все это произошло. Попросил подумать. Я его очень люблю, Тим, — на губах Парма расцветает несмелая, но искренняя улыбка, — очень. В этом году мне пришлось без него нелегко. Но это целый год, понимаешь? Многое могло произойти. Возможно, ему просто хотелось понять, что он сделал не так, чтобы не совершать ту же ошибку в новых отношениях. Не знаю. Честно. — Все хорошо будет, — Тим крепко сжимает плечо Парма. Почему-то он безоговорочно уверен, что у них двоих все точно наладится. Внезапно их прерывает стук — служанка за дверью сообщает, что Тима ждут к обеду в малой столовой через десять минут. Этого времени ему вполне хватает, чтобы сменить рубашку и, пообещав Парму пересечься вечером и поделиться новостями, добраться до залы. За накрытым столом уже сидят его родители. За спиной отца, как всегда уставившись в планшет, стоит Алекс. Вежливо поклонившись, Тим занимает свое место и приступает к еде. Он ничего не ел со вчерашнего дня, да и сейчас не совсем в настроении, но не хочется доводить все до голодных обмороков и разочарованных взглядов матери. В который раз он благодарен Аум за ее стремление как можно больше разнообразить их меню — он может выбрать себе что-то легкое, не боясь, что его вывернет. Первые несколько минут они проводят в тишине, нарушаемой только звоном столовых приборов и тихим перешептыванием отца с Алеком. Мама не любила, когда за обеденным столом слишком громко или явно обсуждали дела. Тим хотел бы сказать, что это непривычная и неуютная ему атмосфера, но тогда бы он солгал. — Твои вещи упакуют и доставят отдельно, — наконец-то говорит мама, и Тим молча кивает в ответ, медленно пережевывая листья салата. — Ты полетишь послезавтра, частным самолетом. Дом, машина и охрана уже арендованы, так что по прилету все будет готово и ты сможешь сразу же окунуться в учебу. — Я могу хотя бы знать, куда поступаю? — осторожно спрашивает Тим и тут же прячет взгляд в тарелке. — Принстон, — коротко отвечает отец, не отрываясь от предложенного ему Алексом планшета. — Факультет политологии. Еще вопросы? У Тима их море. Начиная от «почему Штаты, а не Великобритания?», заканчивая «а что, если бы я хотел в другой?» и «какого черта?». Тим, естественно, не задает ни один из них. — Я думал, я буду жить в общежитии, как и остальные студенты, — помолчав, произносит он, в принципе, даже не надеясь на ответ. — Нонсенс, — мама практически фыркает, — зачем ютиться в какой-то комнатушке в общежитии и отвлекаться от учебы. Тебе сняли пристойное жилье неподалеку от здания факультета. «Да, конечно, они берут два миллиона в год плюс плата за место в общежитии за комнатушки», — язвит снова проснувшийся в голове голос. И Тим мысленно с ним соглашается. — Я думал, я туда еду не только набираться знаний, но и обзаводиться связями? — Не смеши меня, — отзывается отец, — ты слишком много общаешься с этим Пармом. Не всех в мире можно превратить в союзников. Там тебе не будут на каждом шагу попадаться люди, готовые на все ради страны, которую они с трудом найдут на карте. Там полно тех, кто учится в кредит, по грантам и стипендиям, или тех, кому плевать на все, кроме виски с наркотиками, политики и вечерних шоу. Не строй из себя короля раньше времени. Сначала получи хотя бы минимальное понимание того, что такое настоящая политика. Потом вернись сюда и найди себе сторонников среди своих соотечественников. А потом уже задумывайся о том, с кем заключать союзы. — Твой отец прав, — добавляет королева, не обращая внимания на то, как лицо Тима предательски полыхает и как крепко он сжимает в руках приборы. — Вся эта студенческая жизнь может отвлечь тебя от главного — получения знаний. Если бы хотя бы один из наших университетов мог похвастаться таким уровнем образования, мы бы конечно тебя туда отправили. Но, увы, пока что нет. — То есть мне нельзя будет заводить там друзей? Или вообще с кем-то знакомиться? Именно поэтому Алекс отключил меня от всех аккаунтов? Думает, что я разучусь там писать по-тайски или сболтну лишнего по-пьяни? — тихо произносит Тим, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не повысить голос. Ему кажется, что еще чуть-чуть и он… начнет кричать? Расплачется? Проклянет всех и вся? Сбежит из дворца? Что из этого он не пробовал? Что из этого помогало? — Тебе не стоит отвлекаться на всякую ерунду, — спокойно отвечает королева. — Общайся с другими студентами, но помни, что у тебя есть приоритеты. Сначала учеба, потом все остальное. Помни о своих обязанностях и долге перед народом. Тим хочет фыркнуть. Демонстративно, громко. Швырнуть тарелку о пол и крикнуть, что народ, может, ему тоже должен. Что народ мог бы и сидеть на заднице ровно и не принимать тупые референдумы, по которым Тим из декоративного короля должен стать настоящим. Что отец мог бы засунуть свое желание отдохнуть куда поглубже и не заставлять Тима становиться королем через пять гребаных лет, отбирая у него всякое право хотя бы понять, чего он хочет от жизни, не говоря уже о том, чтобы прожить ее. И что Тим, вообще-то, не просил появляться на свет. И уж точно не в королевской, сука, семье. Вместо этого он кивает. Доедает чертов салат, так и не встретившись ни с кем взглядом, и встает из-за стола. Кланяется. Разворачивается и выходит из столовой. Чтобы направиться прямиком к озеру. В парке практически никого нет. Разобранную сцену вместе со столами вынесли еще ночью, сразу по окончании приема. Большая часть гостей разъехалась по домам, во дворце осталось буквально несколько человек, которым явно что-то нужно от королевской четы и они дожидаются приемных часов после обеда. Тим минует садовника, сокрушающегося над примятыми кустами, и доходит до беседки у берега. Где сидит Вин. — Ваше вашество? — духи ненавидят Тима, поэтому блондин, конечно же, его замечает. К счастью, сегодня на нем футболка и накинутый сверху пиджак, так что Тиму намного легче себя контролировать. — Что ты здесь делаешь? — хмуро отзывается принц и оглядывается, убеждаясь, что поблизости никого нет. — Сижу? — Вин опять делает непонятные штуки своими бровями, от которых у Тима почему-то все в животе сворачивается в тугой узел и тянет. — Я думал, ты уехал, — Тим осторожно приближается, но не заходит в беседку, предпочитая держаться от Вина на расстоянии. На всякий случай. — Не, я тут, пока Дин не уедет. А мы оба понимаем, что он здесь останется, пока не уедет Парм. Так что, ваше вашество, вы застряли со мной. — Не называй меня так, — морщится Тим. — Либо обращайся как положено, либо зови уже по имени. — Как прикажешь, Тим, — хмыкает Вин и осматривает его с ног до головы. — Кстати, неплохо выглядишь. — Чего не скажешь о тебе, — он многозначительно смотрит на пятнышко засоса у левого уха блондина, которого вчера вечером точно там не было. — О, не завидуй… Тим, — улыбка Вина становится широкой, как у Чеширского кота. — Так что тебя сюда привело? Любишь природу? — Хотел побыть в одиночестве. Тут редко кто околачивается. Ну, похоже, кроме тебя, — вздыхает Тим. — Да? Почему? Здесь красиво. Неплохой вид на озеро, птички поют — это все. — Это то самое озеро, — говорит Тим, глядя прямо в глаза Вину. — А. То самое, — блондин сразу понимает о чем речь. — Понятно теперь, почему это место такое непопулярное. Что ж, тогда не буду тебя отвлекать. И Вин уходит. Просто так, без лишних вопросов или комментариев. Или даже насмешек. Тим провожает его взглядом, испытывая непонятную смесь облегчения и досады. С одной стороны, он рад, что блондин не стал ему докучать. А с другой… а с другой — он разочарован. Потому что прошло уже два с половиной года. Тим хочет об этом поговорить. Тим хочет поговорить о смерти своего младшего брата. О похоронах. О том, как первые несколько месяцев он жил в аду. Как и без того натянутые отношения с родителями за один день просто прекратили существование, и теперь Тим живет в одном огромном доме с какими-то незнакомцами. О грузе вины, который ежедневно давит на плечи Тима, о боязни снова подвести родителей, а теперь еще и целую страну. Что у него все еще есть чем их разочаровать, и он одновременно и ждет, и боится того дня, когда правда выплывет наружу. Он действительно хочет обо всем этом поговорить. Просто ему не с кем. К родителям он с такими мыслями не обратился бы даже в детстве, не то что сейчас. Из друзей у него только Парм и Манау. Первого не хочется отягощать своими проблемами, а вторая… Манау прекрасная подруга, и не то чтобы он ей не доверяет, но делиться с ней настолько личными переживаниями кажется неуместным. Поэтому он просто сидит в одиночестве на берегу озера, зная, что здесь его никто не побеспокоит. Думает о том, как устал существовать и как радуется за Парма, но радость эта отдает горьким привкусом сероватой зависти. Тим никогда не был в отношениях, и не факт, что когда-нибудь будет (помимо династического брака), но что-то в груди так отчаянно хочет любить. И быть любимым. Но разве найдется на свете человек, способный влюбиться в будущего короля Таиланда. Да к тому же убийцу. Пару часов спустя он наконец-то успокаивается и, достав телефон, набирает сообщение Парму, прося встретить его в их комнате. Еще со школы они привыкли собираться в одной из гостиных западного крыла. Они проводили там столько времени, что в конце концов отец с матерью перенесли все важные вещи из того кабинета в другие и перестали его использовать. Даже год спустя ничего не изменилось, поэтому Тим не беспокоился, что помешает каким-то отцовским планам (может, он втайне на это надеется). Когда Тим заходит в гостиную, то к своему удивлению обнаруживает там не только Парма, но и Дина с Вином. Дин сидит на диване, просматривая какие-то документы, Парм рядом с ним, привалившись спиной к его плечу и листая ленту в телефоне. Вин стоит в углу около столика с алкоголем. Тим с Пармом никогда туда даже не подходили, поэтому никому и в голову не пришло его убрать. Но судя по тому, с каким интересом Вин вертит в руках одну из бутылок, служанку, убирающую здесь, завтра будет ждать большой сюрприз. — Тим! — радостно восклицает Парм, заметив его. — Как прошел разговор с родителями? Если бы Парм знал, что Тим пришел сюда прямиком с озера, то не спрашивал бы. Значит, Вин не рассказал ему и, скорее всего, Дину об их встрече. Это… приятно. — Ну, в общем, через два дня я буду студентом Принстона. Факультет политологии, — говорит Тим, падая на кресло у дивана. — Это ведь неплохой университет, да? Как минимум, у тебя будет хорошее образование. Ты встретишь много новых друзей, — Парм оглядывается на Дина, словно ожидая подтверждения своей правоты. Тот, закрыв папку, кивает и обнимает Парма поперек груди. — Не совсем уверен, что отец хочет, чтобы у меня появились новые друзья, — хмыкает Тим. Он пересказывает их разговор. Они неплохо общались с Дином, когда тот встречался с Пармом, так что он ему доверяет. Ну, а Вин… Тиму уже честно немного все равно. — Он хочет, чтобы ты был там совсем один? — возмущается Парм. — В чужой стране, обладая только теоретическим знанием языка? Это… Это жестоко! — Что поделать, добро пожаловать в королевскую семью, — Тим передергивает плечами. Вин не сводит с него пристального взгляда. — Я еду с тобой, — заявляет Парм. — Думаю, я и сам справлюсь с переездом, тем более, что с ним справятся за меня, — усмехается Тим. — Если у тебя нет дел в Вашингтоне, то не стоит ради меня туда лететь. — Ты не понял, — Парм смотрит на него чересчур серьезно. — Я еду с тобой в Принстон и буду учиться там. — Что? — Тим непонимающе хлопает глазами. — А как же… А как же Дин? — Дин? — Парм выжидающе поворачивается к нему. — Принстон так Принстон, — пожимает тот плечами. — Думаю, отцу все равно, диплом какого университета я повешу у себя в кабинете, учитывая, что я помогаю ему с пятнадцати лет. — Что ты хочешь? Что вы…? — Тим тщетно пытается подобрать слова. — Он говорит, что поступит вместе с Пармом в Принстон, что непонятного, — закатывает глаза Вин и, откупорив одну из бутылок, достает четыре бокала. — Эй-эй, — Тим оказывается к такому не готов. — Так. Успокойтесь оба. Парм, во-первых, тебе не обязательно ехать или поступать туда ради меня. Я буду счастлив и твоим визитам время от времени. Во-вторых, я не хочу, чтобы Дин куда-то рвался из-за того, что ты решил быть самым-самым другом на свете. Это слишком буквальная трактовка «куда король, туда и я». В-третьих, я сильно сомневаюсь, что это вообще возможно. Думаю, мое поступление организовали давным-давно. Семестр начинается через два дня. — Я тебя умоляю, ты такой наивный, — фыркнув, Вин разливает, кажется, коньяк, по бокалам, совсем чуть-чуть, всего на два пальца, и отдает сначала два Парму и Дину, а потом один Тиму и один себе. — Это частный университет. Да, один из самых богатых. Но когда денег бывало много? Особенно в Америке. — Отец все равно настаивал на том, чтобы я получил образование в одном из университетов Лиги. Правда, он рассчитывал на следующий год, но не думаю, что он сильно расстроится, — успокаивает его Парм. — К тому же у нас есть филиалы на восточном побережье. Без работы я не останусь, — забивает последний гвоздь Дин и пересекается взглядом с Пармом. От этих двоих исходят волны такой сногсшибающей любви, что Вин и Тим почти одновременно закатывают глаза. — Значит, решено. Валим в Принстон! — Вин торжественно поднимает бокал, и все остальные следуют его примеру. Тим делает глоток, все еще пытаясь осознать масштаб происходящего. За пару часов, проведенных на берегу, он почти смирился с тем, что вся его жизнь сведется к перепискам в чатах и редким визитам на каникулах. А теперь вдруг Парм идет на такое. Ради него. Да, есть шанс, что ничего не получится. Вин прав, деньги решают многое, но не все. Возможно, Парму удастся поступить только на следующий год (тем не менее что такое один год в одиночестве по сравнению с пятью). А уж то, с какой легкостью Дин согласился за ним последовать… Не просто в университет, а на другой континент, в чертову Америку. И ведь его родители могут быть против, впрочем, как и отец Парма. Завтра утром все это может оказаться лишь сном — Парм с виноватым видом скажет, что ничего не получилось, Дин пожмет плечами, мол, я пытался. Вин что-нибудь ляпнет. Но хотя бы сейчас Тим радуется. Он даже позволяет себе мимолетно подумать, что пять лет вдали от дома станут самыми счастливыми в его жизни. Тим — вместе с Пармом — за пределами дворцовых стен, без родителей и королевских обязанностей. В конце концов, он будет в Америке! Стране возможностей, путешествий, спонтанных вечеринок. И любви. Тим делает еще один глоток и улыбается. У него появляется надежда.