castle of glass

Ноябрь уже почти заканчивается, когда Тим наконец-то выдыхает и останавливается. Что иронично, он одновременно замирает прямо посреди дорожки. В него тут же врезается какая-то студентка, идущая сзади, и мгновенно посылает на три веселые буквы. Тима так и подмывает сообщить ей, что он только что оттуда, но, сдержавшись, вместо этого он бурчит в спину девушки извинения и, прижимаясь к самой кромке тротуара, идет дальше. До следующей лекции еще целый час, но Тиму не хочется торчать в библиотеке, где Парм с Дином и даже Вин сосредоточенно корпят над учебниками. Можно было бы кинуть клич в их общий чат, может, кто-то сейчас не на лекции и не на другом конце кампуса, но Тим не уверен, что готов выдержать чью-то компанию. Он только что почти полтора часа просидел рядом с Вином, который не отлипал от него ни на сантиметр, суя руки куда совсем не следовало. Поэтому Тим гуляет по кампусу, глазея по сторонам, думая о всяком разном. О том, как Вин снова хочет поехать в какой-то клуб, где громко, жарко, потно и толпа трущихся о него со всех сторон тел, которые доведут Тима до панической атаки. Что Парм с Дином встречаются, отчаянно пытаясь убедить всех и в первую очередь себя в том, что это не так. С того случая в октябре Дин больше не переступал какие там у них границы (как минимум больше не целовал Парма), поэтому они снова на стадии «нежно шепчи мне что-то на ушко, трогательно держа меня за руки, ведь именно так поступают настоящие друзья». Тим фыркает со смеху и обещает себе написать об этом Манау чуть позже, когда у него будет достаточно сил, чтобы прочесть ее ответ, а то и выдержать звонок. Он думает о том, что все реже созванивается с матерью и уже два месяца не слышал ни слова от отца. Тим знает, что король занят, но понятия не имеет, чем именно. Когда он спросил в последний раз, мама сказала не беспокоиться, мол, взрослые разберутся. Ожидаемо, но от этого не менее болезненно. У Тима много чего крутится на уме: учеба, пока далекие, но уже маячащие на горизонте экзамены, двадцать непрочитанных сообщений от Мэтта, от которых простым «ахаха» не отвертишься, все более отстраненный Кью, тот факт, что у Тима вообще есть друзья, такие разные, решившие, что он, оказывается, неплох и с ним можно общаться. И, наверное, это хорошо, но… Тим обрывается на полумысли, хмурясь, когда телефон в кармане начинает неистово вибрировать. Он хочет проигнорировать звонок, думая, что это мама, но затем решает не рисковать, зная, как ему может влететь (королева Таиланда способна быть угрожающей даже на расстоянии нескольких тысяч километров). Достав телефон, Тим удивленно приподнимает брови — на него с экрана смотрит Парм — и тут же принимает звонок. — Где ты? — голос у Парма очень взволнованный. У Тима все больше вопросов. — Эм, — он оглядывается, пытаясь понять, куда именно занесло, — сейчас, секунду, — бросившись вперед к дорожной развилке, он цепляется взглядом за красную скульптуру у входа в здание. — Я у факультета инженеров. — Каких, Тим? Их много, — нетерпеливо отзывается Парм. — Эм, тех, у которых загогулина такая красная? Что происходит? — Пожалуйста, стой там. И вызови Марка или Минга, Дин с Вином не смогут нас отвезти, — Парм игнорирует его вопрос и, кинув вдогонку короткое «скоро будем», отключается. Тим ошарашено стоит посреди улицы, не понимая, почему в голосе Парма звенела паника. — Да чтоб вас всех, — бурчит он себе под нос, набирая короткое сообщение Марку. Вообще сегодня очередь Минга дежурить с Тимом, но он, смущаясь, отпросился на свидание. Спустя несколько минут прямо напротив него останавливается желтое такси, и Тим, невольно зацепившись за яркую машину взглядом, удивленно хлопает глазами, когда из-за открывшейся задней дверцы показывается Ин. Потрепанный, заплаканный и избитый Ин. — Что…? — Тим открывает и закрывает рот, словно выброшенная на берег рыба, пытаясь понять, что Ин делает здесь, так далеко от Бангкока, почему его лицо раскрашено свежими синяками и почему он, похоже, приехал на такси из самого Нью-Йорка. — Ваше высочество, — усмехается Ин, щуря левый глаз (правый, заплывший, не открывается). Засохшая корочка на губах лопается, и по подбородку парня стекает жирная капля крови. — Черт, — ругается Тим, спешно распахивая дверцу и усаживаясь на корточки, пачкая джинсы о бортик машины. Порывшись в сумке, он достает пачку сухих салфеток и, вытащив одну, осторожно вытирает кровь с подбородка, прежде чем та сорвется вниз, на воротник. Глупое решение, рубашка Ина и так в пятнах крови, но Тим пытается об этом не думать, отвлекаясь на превратившуюся из белой в грязно-розовую салфетку в руках. — Что? Что произошло? — Не здесь, — Ин качает головой и всхлипывает: — где Парм? — Сейчас придет, — Тим комкает испачканную салфетку в пальцах. — Можешь встать сам? Выберешься? — Д-да, — Ин осторожно кивает, а затем, оглянувшись на водителя, терпеливо наблюдающего за ними со своего места, опускает голову, чуть ли не касаясь подбородком груди, и едва слышно шепчет: — т… вы. Такси… Оглянувшись и не найдя урн поблизости, Тим машинально засовывает смятую салфетку в карман джинс и морщит лоб, не совсем понимая, о чем он. И лишь приглядевшись к Ину и осознав, что на нем только легкие шорты и рубашка, застегнутая вкривь и вкось явно впопыхах, снова тянется к сумке и достает из бумажника карту. Он намеренно не смотрит на сумму на экране и выбирает самый большой процент чаевых из предложенных. Пока терминал думает об оплате, Тим быстро одну за одной расстегивает пуговицы пальто, радуясь, что Лу посоветовала ему именно такое, чуть ниже колен. Дождавшись зеленой иконки с подтверждением, он опасливо подает руку Ину, который так же осторожно принимает ее, пытаясь не встречаться с ним взглядом. Как только он выбирается из машины, Тим стаскивает с себя пальто и аккуратно закутывает в него Ина. Такси уезжает, и они остаются одни. Тим левой рукой прижимает Ина к себе совсем легонько — на случай, если у того, черт возьми, треснуты или хоть как-то задеты ребра, а правой пишет Марку, чтобы тот, мать его, поторапливался. Ин тихо всхлипывает, начиная дрожать, потому что на улице почти минус, и Тим изо всех сил пытается не паниковать. — Господи, Ин! — доносится испуганный вскрик Парма, и Тим облегченно выдыхает. Парм замирает в метре от них, глядя на Ина широко распахнутыми глазами, в которых блестят слезы. За его спиной останавливаются Дин с Вином, тоже ошарашенные, но куда лучше это скрывающие. — Простите, — шепчет Ин, едва шевеля разбитыми губами, — кажется, я перестарался с макияжем. Вин фыркает и хочет что-то сказать, но не успевает — к ним подъезжает Марк. Выйдя из машины, он нерешительно замирает, с беспокойством поглядывая на Тима, стоящего в одной водолазке и джинсах. — Тим, мы можем отвести Ина к тебе? — Парм нервно кусает губы, заламывая пальцы. — Я боюсь за него и не хочу оставлять одного. Если бы Марк мог за ним присмотреть… — Я все еще за больницу, — ворчит Вин. — У него может быть вывих, растяжение, сотрясение, треснутые кости, воспаление, заражение, инфекция… — Вин, — одергивает его Дин, взглядом заставляя заткнуться. — Нет, не надо в больницу, только не туда, — испуганно бормочет Ин, и Тим инстинктивно прижимает его к себе чуть крепче. — Без страховки и документов толку мало, — качает головой Марк. — Тут или частная клиника, или своими силами. — Это нужно будет снова вести Ина в Нью-Йорк, здесь таких клиник нет. — Нет, я не хочу! — выкрикивает Ин, и все, кроме Марка, вздрагивают, недоуменно переглядываясь. — Х-хорошо. Что насчет вызвать врача на дом? — спрашивает Парм со слезами в голосе, и Дин, шагнув вперед, берет его за руку. — Я… — Ин осекается, наверное, и сам понимая, что ему нужна профессиональная помощь и советы из гугла тут не помогут. — Я могу позвонить Киту, — Тим вскидывает глаза на Марка, взглядом спрашивая у того, насколько это хорошая идея. — Кит… — Марк замолкает, хмурясь, и у Тима сердце камнем ухает вниз, потому что у него больше нет других вариантов. — Сейчас я спрошу, свободен ли он. Представляю, как он будет счастлив, — Марк достает из кармана телефон и быстро что-то набирает. — Не волнуйся, Ин, это доктор, Минг и Марк ему доверяют, значит, и я тоже, — Тим успокаивающе поглаживает Ина по голове, молясь про себя, чтобы этот Кит, где бы он ни был, не отказал в помощи. — Он подъедет к вашему дому, — спустя несколько минут напряженной тишины говорит Марк, отрываясь от телефона. — Я отвезу Ина и побуду с ним. Вечером заеду за вами. — Парм? — Тим поворачивается к нему, хотя по его лицу и так понятно, что первым делом после занятий он помчится проверять, как Ин. — Я пропущу последний семинар и приеду вместе с Пармом и Дином. — Что? Нет! Тебе же нельзя, Тим! — вскидывается Парм. — Не волнуйся, — он старается, чтобы его голос звучал как можно спокойнее и рассудительнее. — Это всего лишь один семинар, ничего страшного. Все равно от меня там толку будет мало. Парм, видя, что Тим не передумает, вздыхает и согласно кивает. Марк, чуть поджав губы, садится обратно в машину. Тим открывает заднюю дверцу и усаживает Ина, чувствуя, какие холодные у того руки. Пока Марк возится с печкой, Ин неловко стаскивает с себя пальто и протягивает обратно Тиму, тут же сворачиваясь клубком на сидении. Тим, кутаясь в снова надетое пальто, но не чувствуя тепла, еще долго смотрит вслед машине, даже когда она скрывается из виду. — Ты молодец, — неожиданно раздается у его уха голос Вина, и Тим наконец-то оборачивается. Вин стоит вплотную к нему, засунув руки в карманы куртки. Поодаль от них Парм трясется в объятиях Дина, и Тим готов отдать голову на отсечение, что он дрожит не от холода. — О чем ты? — почти безразлично спрашивает Тим. Он хочет и не может выбросить из головы лицо Ина, месиво алого и фиолетового. — Позаботился об бедняге, хоть и не должен был, успокаивал его, пока мы все стояли столбом. Тим передергивает плечами, не зная, что именно ответить. Поэтому в итоге он останавливается на правде: — Я просто помогал так, как хотел бы, чтобы помогли мне. — М, — Вин многозначительно кивает, словно понимает то, что даже Тим до конца не осознает. — Хорошо, возьму на заметку. — Что именно? — Что тебя надо гладить по голове, когда ты расстроен, — Вин, усмехаясь, тянется к макушке Тима, но тот возмущенно отшатывается, костеря блондина под нос. Они почти в полной тишине, прерываемой только редкими комментариями Вина и сухими ответами Дина, добираются до библиотеки. Затем расходятся в разные стороны: Дин с Вином отправляются на семинар, Парм и Тим каждый на свою лекцию. Перед уходом Парм на несколько секунд обнимает Тима, пряча лицо в воротник пальто и шепча благодарности. Тим не знает, как у других, но для него вся лекция проходит, словно в тумане. Он что-то записывает через силу, краем сознания понимая, что его и без того обычно неаккуратный и хаотичный конспект сегодня нечитаем. Лу с Надей, сидя в соседнем ряду, кидают пару раз на него обеспокоенные взгляды, но он качает головой, не желая ни впутывать их во что-то, ни рассказывать про случившееся с Ином направо и налево (пусть они друг друга и не знают и вряд ли когда-то встретятся, Тим все равно думает, что это было бы неправильно). Поездка домой проходит в тишине. Парм, сидящий впереди, всю дорогу не отпускает руку Дина. Тим мельком думает, что, наверное, Вин ожидает от него чего-то такого же, но пока он набирается смелости и перестает взвешивать за и против, Дин уже останавливается у входной двери. «В следующий раз», — думает Тим, выкарабкиваясь наружу, и мысленно отвешивает себе подзатыльник. Чего он не хочет, так это еще одного избиения. Ин с ногами сидит в кресле в гостиной. На нем футболка и штаны Минга, у него влажные волосы и все царапины аккуратно заклеены пластырем. На столике рядом с ним стоит поднос с пакетом льда, о котором Ин явно забыл, увлеченно с кем-то переписываясь с телефона Марка. Заметив их, он улыбается, впрочем, тут же морщась из-за боли в растревоженных ранках. На более-менее одетого Ина с обработанными ссадинами и не таким потерянным выражением лица, как пару часов назад, смотреть куда легче, но Парм все равно бросается к нему, взволнованно причитая. — Вы как хотите, а я голоден, — объявляет Вин и направляется в сторону кухни, что-то насвистывая. Тим неловко мнется на пороге, чувствуя себя неожиданно чужим в собственном (пусть и с натяжкой) доме. Дин, стоящий по правую руку от него, невозмутимо прислоняется плечом к дверному косяку. — Я не знал, что они так близко общаются, — неожиданно для себя произносит Тим, глядя на то, как Парм берет лед с подноса и прикладывает его к опухшей скуле Ина. — Они периодически списываются и созваниваются, — отвечает Дин вполголоса. — К тому же ты знаешь Парма. Он очень ранимый. — Мгм, — согласно мычит Тим. — На случай, если он забудет сказать тебе, слишком поглощенный переживаниями об Ине — он очень благодарен. Когда тот позвонил в слезах и сказал, что подъезжает к Принстону, Парм минут десять ломал голову над тем, как поступить. Он очень волновался, вдруг ты подумаешь, что он использовал тебя. К тому же Ин его друг, не твой. — Пустяки, — отмахивается Тим, — я виноват перед Ином за тот случай во дворце. Тем более, если они друзья, то почему бы мне не помочь. Дин смотрит на него с какой-то мягкой и слишком понимающей улыбкой, от которой Тиму становится не по себе в самом странном смысле. Как будто кто-то опять понимает его куда лучше, чем он сам. Поэтому Тим практически сбегает на кухню, где Вин беззастенчиво потрошит шкафчики. — Не думал, что ты умеешь готовить, — говорит он первое, что приходит в голову. — Ну да, я же баловень судьбы, мне все подносили на блюдечке с голубой каемочкой, — насмешливо отвечает Вин противным писклявым голосом. — Дин же не умеет, — упрямо гнет свою линию Тим от нечего делать. — К твоему сведению, — Вин наконец-то находит искомое — несколько мисок — и выставляет их на стол к уже вываленной на разделочную доску горке промытых овощей, — Дин умеет готовить. Просто не видит в этом смысла, когда рядом есть Парм. — Ага, а у тебя, значит, своего Парма нет, вот и пришлось учиться? — Я бы умер с голоду, если бы надеялся на «своего Парма», — хмыкает Вин, указывая ножом на шкафчик над микроволновкой, и Тим тут же вспыхивает, вспоминая, сколько там хранится пачек с чипсами, сухариками и солеными орешками. — А я бы тебе не готовил, даже если бы умел, — огрызается Тим, показывая язык. — Ага, — легко соглашается Вин и принимается за нарезку. Он явно знает, что делает, и Тиму, ничего не понимающему в готовке, нет никакого смысла чувствовать себя неловко. Ну и что, что Вин после напряженного дня стоит у него дома на кухне и готовит на них всех обед. Его об этом никто не просил, сам вызвался. Но на душе у Тима все равно как-то мерзковато, поэтому он, переминувшись с ноги на ногу и изучив свое искаженное отражение в хромированной дверце холодильника, все-таки не выдерживает: — Тебе помочь? Вин поворачивается к нему, и в его глазах мелькает какая-то эмоция, но слишком быстро, Тим не успевает ее разобрать. А следом за ней во взгляде Вина снова появляется насмешка, но уже не такая колючая. Почти… нежная, что ли. Тим не знает. Не то чтобы Вин для него открытая книга. — Если обещаешь не заколоть себя ножом, можешь дорезать овощи, — предлагает Вин, и Тим, фыркнув и закатив глаза (ведь это намного легче, чем сказать «спасибо, что не поднял меня на смех»), подходит к столу. Вин достает из холодильника мясо, пока Тим, приноравливаясь, делает пару пробных взмахов ножом. Получается у него не так аккуратно и ровно, как у Вина, но, с другой стороны, им это есть, а не любоваться, поэтому Тим старается не сильно расстраиваться. — Ты в порядке? — неожиданно спрашивает Вин, становясь рядом с ним разделывать мясо. Тим ошарашен этим вопросом и не знает, что сказать. Он никак не ожидал услышать его от Вина. Они не встречаются, по крайней мере, официально Тиму никто ничего не предлагал. Их отношения умещаются в несколько свиданий, пару совместных ночевок, пожелания спокойной ночи в духе «хватит хомячить, иди спать, пухляш» и «еще раз меня так назовешь, и будешь дрочить на мой светлый образ», вечно закинутую ему на плечо руку Вина, словно тому тяжело ее таскать и он хочет переложить эту ношу на него. Если на то пошло, Парм с Дином, которые не встречаются, больше похожи на пару, чем он с Вином. Поэтому Тим так ошеломлен. Почему Вина это волнует? Он и правда переживает или просто вежливо интересуется? — Ага, — выдавливает из себя Тим, не отвлекаясь от нарезки и стараясь не показывать, как у него мелко-мелко подрагивают руки. — Хорошо. Но если захочешь об этом поговорить — скажи, — наставляет его Вин и возвращается к мясу. Тим почему-то не может перестать улыбаться, да так, что скоро начинают болеть щеки. В четыре руки они достаточно быстро соображают рис с мясом и овощами и еще незамысловатый салат. В какой-то момент к ним заглядывает Парм, интересуясь, нужна ли помощь, но им хватает одного взгляда на его опухшие покрасневшие глаза, чтобы в один голос отправить Парма обратно. Они накрывают в той же гостиной, освободив журнальный столик от вазы и всяких безделушек. Марк разжигает камин, пока Парм приносит Ину еще один плед, Дин с Тимом расставляют тарелки и раскладывают палочки, а Вин перемешивает салат, решив в последний момент добавить каких-то специй. Если бы не синяки и царапины, украшающие лицо и руки Ина, можно было бы подумать, что они просто собрались всей компанией на обед. Даже атмосфера не такая уж напряженная — Тим с Вином переругиваются в своей привычной манере, Дин закатывает глаза, явно молясь духам оказаться подальше отсюда и наедине с Пармом, Марк, хоть и сидит с ними за одним столиком, умудряется быть абсолютно незаметным, но при этом изредка вставлять уморительные комментарии. Но стоит им закончить с обедом, как они разом, будто сговорившись, замолкают и переглядываются. — Так, хватит, — раздраженный голос Ина словно ножом вспарывает повисшую тишину. — Я прекрасно понимаю, что вам всем не терпится узнать, что со мной произошло. — Но мы поймем, если ты не хочешь рассказывать, — тут же вмешивается Парм. — Я так вообще уверен, что моя версия намного интереснее, — пожимает плечами Вин, заработав пинок от Тима и строгий взгляд от Дина. — В твоей версии меня избивает фотограф, с которым я отказался переспать, после этого я сбегаю, прихватив негативы его фото несовершеннолетних, он находит меня на съемной квартире, снова избивает, и я еле успеваю унести ноги? — Ин произносит все это на одном дыхании и с таким убийственным спокойствием, что у Тима волосы встают дыбом. — Нет, — Вин качает головой. — Прости, неудачная была шутка. — Знаю, — Ин осторожно улыбается. — Зато я не испортил вам аппетит. — И как… что ты будешь делать? Вернешься в съемную квартиру? — дрожащим голосом спрашивает побледневший Парм, прижимаясь к Дину. — Думаю, хотя бы пару дней мне надо держаться от нее подальше. Он может поджидать меня там. — Пойдешь в полицию? — Парм, — Ин смеется, хоть и сквозь боль, — какая полиция? Он белый американец, я — несовершеннолетний таиландец. Даже если мне поверят, их «расследование» может длиться месяцами. Я не собираюсь все это время сидеть здесь и ждать у моря погоды. — Он прав, — говорит Марк, — у полиции может быть больше вопросов к самому Ину, если они вообще будут. — Но нельзя же так просто это оставить! — взгляд Парма, полный слез, мечется между ними. — Все в порядке, честно, — Ин успокаивающее поглаживает Парма по плечу. — Корн об этом позаботится. — Но как он? Что он сможет сделать? — Не знаю, — беззастенчиво врет Ин, — но точно что-то придумает. — Значит, ты вернешься в Нью-Йорк, а потом в Бангкок? — Я там могу, конечно, остановиться у пары знакомых, дождаться Корна, но Брендон, фотограф, их всех тоже знает, — Ин, забывшись, задумчиво дует губы и тут же ойкает. — Ты можешь остаться у нас, — тут же предлагает Парм, — у нас есть свободная спальня. — Я не буду вам мешать? Вы там не в шаге от того, чтобы упасть друг другу в объятия и наконец перестать маяться ерундой? — Не будешь, — спокойно отвечает Дин, но Тим готов поклясться, что, несмотря на бесстрастное выражение лица, у него кончики ушей становятся пунцовыми. — Тогда ладно, — Ин тут же расслабляется. — А потом куда? В Бангкок? — спрашивает Парм, не забыв бросить на Дина полный благодарности взгляд. Переглянувшись, Тим с Вином почти одновременно усмехаются. — Не думаю, не очень хочу туда сейчас возвращаться, слишком неспокойно. — Неспокойно? — встрепенувшись, Тим отвлекается от своих мыслей. — Что ты имеешь в виду? — Ну-у-у, — тянет Ин, — меня подробности не сильно интересуют, но в Бангкоке уже пару недель не прекращаются протесты. Что-то там в поддержку забастовок на нескольких заводах? — Отец говорил, что в Районге возникли проблемы на производстве. Но не упоминал, что люди вышли на улицы из-за этого, — задумчиво произносит Дин. — Ну или может не из-за этого, — пожимает плечами Ин, — не знаю, я там не был, новостей не читал. Слышал только, что пару раз вспыхивали беспорядки, а ночью лучше на улицу вообще не выходить. Может, им просто надоело дома сидеть, не знаю. Тим хочет расспросить Дина и узнать побольше о том, что ему рассказывал отец, но его опережает Вин. Вскочив на ноги и обогнув диван, он становится прямо за спиной Дина, с силой сжимая его плечи: — Пожалуйста, хватит о политике. Какая разница, что там происходит в Таиланде. Помогонят и успокоятся. А мы-то здесь. Родители и без нас разберутся. Тиму вспоминаются слова отца о том, что ему не стоит воображать из себя великого политика и лезть куда не следует, поэтому он выбрасывает свой вопрос из головы, откинувшись на спинку дивана и наблюдая за тем, как Дин пытается, не встав с места и не выпустив Парма из объятий, скинуть руки Вина с плеч. Вскоре Ин, явно измотанный всем произошедшим за день, начинает клевать носом, поэтому Парм с Дином быстро прощаются и уезжают, забрав его с собой. Марк, сославшись на усталость, отправляется к себе, оставив Тима наедине с Вином. — Ты же не выгонишь меня? — Вин собирает тарелки со столика в стопку. — Моя машина на стоянке универа. На улице мороз и темнота. — Если не будешь меня бесить и поможешь помыть посуду. Свинтить, как Марку, не получится. — За кого ты меня принимаешь, — улыбается Вин, подмигивая Тиму и смеясь, когда тот уже чуть ли не по привычке краснеет. Все его надежды на то, что он со временем перестанет так остро реагировать на действия Вина, давно умерли в агонии после первых трех свиданий. Они моют посуду — Вин моет, а Тим, вытерев, раскладывает по местам, надеясь, что ничего не путает, — когда Тим задает давно вертящийся на языке вопрос: — Вин, а почему ты постоянно с Дином? Ты даже в универ за ним пошел, выбрав точно такое же расписание, как у него. И не ври мне, что шел на зов сердца, рвущегося ко мне, я все равно не поверю. — Он мой лучший друг, конечно я хочу проводить с ним много времени. Кто, как не он, будет так очаровательно реагировать на все мои закидоны, — улыбаясь, отвечает Вин. Слишком легкомысленно и складно. — Вин. — Слушай, тебе не о чем беспокоиться. Я не думаю, что Дин маньяк, и не собираюсь, улучив момент, поймать его на месте преступления. — Ты тут не самый умный. Я серьезно. Вздохнув, Вин откладывает тарелку и, перекрыв воду, опирается обеими руками на раковину, так и не подняв взгляда. — Это не лучшая и не самая приятная история, — он замолкает, дав Тиму время передумать, и, не получив реакции, продолжает: — он… Пил. Много. Очень много. Ты же знаешь, он с пятнадцати помогает отцу. Представь — ты подросток, который влияет на решения компании из списка Форбс. На него много чего навалилось, и с годами эта ноша только увеличивалась. Потом он встретил Парма, дальше ты знаешь — любовь с первого взгляда, жизнь за тебя отдам, вот это все. Любовь к нему, их отношения — только они давали Дину силы выдерживать учебу и работу. — А потом они расстались, — неосознанно произносит Тим, кусая губы. — Именно, — Вин сжимает край раковины так сильно, что белеют костяшки пальцев, — Дин внезапно оказался один на один с работой. Начал вкалывать как проклятый, но его отцу результат не нравился. Дин попытался поступить в университет, но завалил экзамены. Отец был разочарован, естественно. Предлагал заплатить, чтобы Дина приняли. Гордец, конечно же, отказался. Они поссорились, Дин сильно напился в тот день. И на следующий. И еще через несколько. Тим не знает, чудятся ему слезы в голосе Вина или нет, но какая вообще разница. Он делает шаг вперед и прижимает его к себе, положив подбородок на плечо и успокаивающе поглаживая по напряженной спине. — Я не обращал внимания. Потом поговорил с ним. Решил, что он сам справится, не дурак же. — Но что-то случилось? — Что-то всегда происходит. Меня тогда не было в городе. Дин выпивал с компанией каких-то аристократов, этих внучатых племянников сестер королей, которые гордятся своими титулами и злятся, что кроме них ничего не имеют. Кому-то взбрело в голову устроить гонки, Дин отчего-то решил поучаствовать. Не знаю, сколько он выпил, его отец позаботился о том, чтобы все отчеты исчезли. Но Дин тогда попал в аварию. Отделался шрамом на виске, тремя сломанными ребрами и сотрясением. — Ох, — выдыхает Тим, не зная, что еще сказать. — Я тогда испугался, ты и представить себе не можешь как. После этого тенью следовал за ним, останавливая каждый чертов раз. Сначала было тяжело, потом все легче и легче. Под конец я даже стал разрешать ему немного выпивать. Как говорит партнер моего отца, настоящие переговоры начинаются, только когда виднеется донышко первой бутылки. Ты алкоголик в завязке, и об этом узнал конкурент? Тебе конец. Как и с любым другим секретом. Поэтому проще научиться делать вид, что ты такой же, как и все. Вот я и начал контролировать его, разрешая пить по чуть-чуть и самое легкое, ничего сильнее шампанского. — И коньяка, — Тим вспоминает, как они сидели в гостиной во дворце, за день до его отлета. — Плохая была идея, — безрадостно хмыкает Вин. — Я думал, раз Парм снова около него, то Дин в надежных руках. Но ночью он пришел ко мне, боясь сорваться, потому что они с Пармом не сошлись, а просто помирились, хотя Дин готов целовать песок, по которому тот ходит, — зло заканчивает Вин, но Тим уверен, что его гнев направлен не на Парма. Он бы не знал, что делать, если бы Вин ненавидел его лучшего друга. — Поэтому ты поступил с ним? Чтобы приглядывать? — И это в том числе. Вообще мне действительно нужно образование, желательно экономическое — в политике никогда не понятно, будешь ты завтра у руля или нет, и когда-нибудь придется развивать бизнес отца. Или основывать свой. Принстон неплохой вариант. И что бы там ни говорил король — связями здесь обзавестись можно. Ну и хочешь верь, хочешь нет — я не мог не последовать за твоими пухлыми щечками. — Я тебе сказал, не называй меня пухлым! — мигом обидевшись, Тим колотит (правда, несильно) Вина по спине, пока тот, смеясь, пытается извернуться и убежать. Пару минут спустя, прикинув, что с несносного блондина достаточно, Тим отходит обратно к оставленной на столе вытертой тарелке. По обоюдному молчаливому согласию на этом их разговор заканчивается. Домыв посуду, они поднимаются наверх, в спальню Тима — тот по привычке сует Вину футболку и штаны переодеться и отправляет принимать душ. Вин по той же привычке просит Тима присоединиться и, получив отказ и неприличный жест вдогонку, со смехом запирается в ванной. Пользуясь краткой передышкой, Тим расстилает кровать, достает из рюкзака ноут, выискивая, что бы посмотреть перед сном. Все это не прекращая думать о сказанном Вином. О Дине, в очередной раз представшем в новом свете, о том, что Парм ни в коем случае не должен об этом узнать — с него станется либо начать винить себя еще больше, либо опять порвать все связи с Дином «ради его собственного блага». И тогда Вин точно возненавидит Парма, а жизнь Тима в университете станет невыносимой. — Не думай так много, морщины появятся, — Тим, погруженный в мысли и уставившийся невидящим взглядом на экран, вздрагивает, не заметив, как Вин вернулся. — Иди ты, — беззлобно и почти по инерции отмахивается Тим и ретируется в душ. По настоянию Вина они выбирают какой-то современный комедийный сериал про полицейских; по его мнению, Тим, все еще то и дело испытывающий трудности с английским из-за нехватки слов, сможет так пополнить свою лексику. Тим честно пытается вслушиваться первые несколько минут. Потом читать субтитры. Но его голова, забитая абсолютно другими вещами, наотрез отказывается переваривать информацию, поэтому он, сдавшись, просто смотрит на мелькающие кадры. — Тим, — почти шепотом окликает Вин. — М? — лениво мычит он. — Правда за правду? — Что ты хочешь узнать? — Почему ты не можешь спать? — помедлив, спрашивает Вин. «Потому что вижу во сне лицо брата, уходящего под воду», — почти произносит Тим, но останавливает себя. Он знает версию, рассказанную родителями, в которую поверила вся страна. Несчастный случай, никто и подумать не мог, что маленькому принцу взбредет в голову плавать ночью, да еще и осенью. Наверное, в это верит Вин. Если вообще помнит о случившемся. Люди склонны быстро забывать о чужих смертях, даже маленьких принцев. Тим не хочет предстать в глазах Вина убийцей. Тот, может, и не ханжа, но точно не стал бы спать с тем, кто убил собственного брата, еще будучи подростком. Но Вин ждет от него ответа, желательно как можно более правдивого. Тим и так тянет слишком долго, пользуясь тем, что терпение Вина, видимо, безгранично. Поэтому, вздохнув, Тим наконец произносит: — Мне все кажется сном. Вин не смеется, не переспрашивает и даже не фыркает. Он молчит, все так же одной рукой прижимая к себе Тима, явно ожидая продолжения или хотя бы каких-то пояснений. Тим ему бесконечно благодарен, потому что даже в его голове фраза звучала как-то странно и чуть ли не сумасшедше. И да, он боится спать по ночам по другой причине, но он часто об этом думает, вертясь в кровати и прокручивая мысли в голове, так что… В какой-то степени он ответит на вопрос Вина. — Мне кажется сном все, что было до, — выдохнув, продолжает он. — Я не принц здесь. Я Тим, обычный студент из Таиланда. Не «ваше королевское высочество». И это так непривычно. Когда-то я читал сказки про принцев и принцесс, знаешь, про эти дворцы, где у каждого зала, галереи или коридора длинные и поэтичные названия. Про церемонии, значения, про дух священности и незыблемости. Смутно помню, что в старой резиденции несколько залов назывались по-особому. В новом дворце, где я вырос, такого нет. Маленький я был так разочарован. В моей жизни не нашлось места романтике из сказок. Ни принцесс, ни духов, ни чудовищ, ни подвигов. Учеба в школе, потом в какой-то момент университет, работа, если повезет, титул короля в старости. — А затем ты попал сюда, — шепчет Вин. — Угу. Чем дольше я здесь, тем больше мне кажется, что я придумал себе ту жизнь в Бангкоке. Что я не принц. Что я закончу учебу, куда-то устроюсь, заведу семью, женюсь на том, на ком хочу. И сказки все-таки правдивые и где-то ходят принцы по залам Жемчужного Пепла и спасают принцесс. — Это плохо? — Я… — Тим запинается, не зная, как признаться не только Вину, но и самому себе. Но слова жгут язык не хуже кислоты, так что он либо проглотит и никогда их не произнесет, либо выпустит на волю, — не хочу возвращаться. Он испуганно замирает, почему-то ожидая, что в комнату ворвутся родители в окружении гвардейцев, схватят его и уволокут домой, запрут во дворце и посадят на трон, приковав к нему цепями. — Я не хочу уезжать обратно. Тогда там мне может показаться, что это все было сном. Жизнь здесь, такая кратковременная свобода, все будет для меня нереальным, и я снова окажусь в застенках дворца, только теперь с короной на голове. Знаю, это глупо. — Это не глупо, — все так же шепчет Вин, поцеловав его в макушку. — Ты впервые предоставлен почти полностью сам себе. Ты хоть немного, но управляешь своей жизнью. Завел друзей, которые относятся к тебе, как к равному, и не лебезят перед тобой. Думаю, Квентин до сих пор не верит, что ты принц. А Мэтт попросту не знает. Понятно, что ты не хочешь расставаться со всем этим. — И с тобой, — добавляет Тим, задержав дыхание и зажмурившись. — И со мной? — мягко переспрашивает Вин. — Когда ты рядом, я чувствую себя человеком, — признается Тим, решившись наконец сказать то, что так долго пытался облечь в слова, но даже мысленно никак не мог подобрать нужных. С Вином он чувствует себя человеком. Не принцем, не пустой картонкой со стенда в торговом центре, не глянцевой картинкой с обложки журнала и не тщательно отретушированным образом с фото с празднеств во дворце. Вин относится к нему, как к обычному парню. И для Тима безумно важно, что он, как никто другой, куда больше, чем те же Квентин и Мэтт, понимает, с кем он на самом деле. И ему плевать. И Тиму это нравится. Тиму Вин нравится. — Я рад, — по голосу Вина слышно, что он улыбается. Тим, смутившись, отворачивается, всем пылающим лицом прижимаясь к его груди. — А еще мне не нравится этот дом, — выпаливает Тим, пытаясь сгладить неловкую тишину — серия давно закончилась и даже экран ноутбука погас. — Хочешь, переезжай ко мне, — как ни в чем не бывало предлагает Вин. — Что? — Тим, позабыв про свои пунцовые щеки, приподнимается на локте. — Правда? — Моя квартира подальше от универа, но ничем не похожа на этот дом. Проще и не такая… — он делает вид, что подбирает слово: — выпендрежная. — Хочу, — соглашается Тим едва ли не быстрее, чем Вин успевает закончить фразу. — Отвези меня туда, пожалуйста. — Хорошо, — тепло улыбнувшись, Вин приглаживает его взлохмаченные волосы, — на этих выходных ты переезжаешь ко мне. Тим понятия не имеет, как именно отблагодарить Вина, не уверен даже, что знает такие слова на тайском, не говоря уже об английском, поэтому решает выразить свою благодарность единственным способом, который тот, скорее всего, поймет: резко наклоняется вперед и целует улыбку на губах Вина.