castle of glass

— Я умер? Я в раю? — бормочет Тим, сонно дергая головой, отгоняя какое-то настырно жужжащее насекомое, мешающее ему нежиться на солнце и наслаждаться свободой. — Сомневаюсь, что в раю сдают экзамены по китайскому, японскому и чему там… — судя по звукам, Парм начинает рыться в его вещах, выуживая блокнот, прямо на обложке которого Тим красным маркером написал список экзаменов. Сегодня их стало на один меньше. — А, и по макроэкономике. — Не порти такой чудесный день, — лениво тянет Тим. Не то чтобы он скучает по знойному Таиланду, но как же все-таки хорошо скинуть, наконец, пальто, свитер и лежать в одной футболке на траве, обнимая все еще холодную банку колы, пока Парм чуть ли не с рук кормит десертами. Это ли не счастье. — А вот и они, — Тим морщится, безошибочно различив насмешливый голос Вина, и приподнимается на локтях. — Мы вас искали, — приветливо кивнув, Дин присаживается рядом с Пармом (тот сразу же тянется за своим рюкзаком, как всегда держа наготове что-то особенно вкусное, специально припасенное для него). Тим не обижается. Ничуть. — Что-то я сомневаюсь насчет «мы», — бурчит Тим, повернувшись к Вину. — Правильно делаешь, — смеется тот, словив на себе его взгляд и, улыбнувшись, подмигивает. — Я здесь только для того, чтобы позвать вас на пляж. — Вин решил закатить вечеринку, — устало вздыхает Дин. — А ты не возражал. — Как будто это подействовало бы, — ни к кому не обращаясь, произносит Тим и получает удивленно-насмешливый взгляд от Дина и оскорбленный — от Вина. Тим только усмехается в ответ на реакцию блондина. Их «взаимовыгодные отношения» длятся уже два с половиной месяца, и, честно, он нарадоваться не может тому, как все сразу стало легко и просто. Тим теперь говорит и творит что угодно, не переживая о последствиях и не боясь потерять Вина. Ты не можешь потерять то, чего у тебя нет. Поэтому он позволяет себе не соглашаться с мнением блондина, спорить, иногда смотреть на него свысока. Но иной раз, когда Тим все же оказывается один в собственной постели, на него накатывает апатия, заставляя думать о том, что было бы, веди он себя так сразу же. Как долго они продержались бы, относись Тим к Вину немного по-другому, без слепого обожания первой влюбленности. Хорошо, что Вин любит трахаться и Тиму редко приходится спать одному. — Мне кажется, это неплохая идея. Мы ведь всех позовем? — Конечно, всех, — усмехается Вин, — какой смысл праздновать конец учебного года без тех, кто наполовину виноват в его отстойности. Тим пытается убедить себя в том, что Вин не имел в виду конкретно его и вообще он шутит, но получается не очень. Парм, явно заметивший мигом погрустневшее выражение лица друга, хочет что-то сказать, но Дин успевает вмешаться первее: — Вин. Большую часть этого года ты провел в обществе Парма. — О. Кхм, ну я не совсем это имел в виду… — Вин. Заткнись. Они договариваются поехать на пляж на следующих выходных. Не то чтобы им настолько светит успешная сдача тестов (Мэтт чуть ли не волосы на себе рвет, глядя на список заданий, которые нужно выполнить, чтобы хотя бы быть допущенным к некоторым экзаменам). Потом им будет попросту некогда. Лу с Надей уезжают домой чуть ли не на следующий день после объявления результатов, Кью ждет летняя стажировка, мама Парма буквально умоляет его помочь ей с рестораном. Да и у самого Тима уже виднеются в календаре приемы и встречи, заботливо добавленные туда Алексом. Так что неделю спустя они собираются в особняке Дина, сгружают в багажники все, кропотливо организованное и разложенное Лу и Пармом, и еще чего-то до кучи (они еле уговаривают Кью не брать с собой керосиновую лампу, переносной генератор и запасную палатку). Когда подходит время рассаживаться по машинам, Тим немного… волнуется. Он не то чтобы боится ехать вместе с Вином. Просто в последний раз они сидели рядом в автомобиле еще в декабре, когда встречались. И кто знает, как на Тима повлияет сладкое воркование Дина с Пармом на заднем сидении. — Эй, Тим, — Мэтт подходит к нему, зачесывая волосы назад и натягивая снепбек. Помогает не очень, розовые пряди все равно лезут из-под застежки. — Едешь со мной и Лукасом, залезай. Тим благодарно улыбается, чувствуя, как внутри все теплеет от такого простого, но важного для него жеста. Махнув стоявшему у машины Дина Парму, он залезает в черный внедорожник. Лукас с Мэттом о чем-то переговариваются, посмеиваясь — Тим не вслушивается, наблюдая за мелькающими за окном деревьями. Вскоре, убаюканный монотонно рассказывающим какую-то историю Лукасом, он засыпает. Будит его мягкое, почти робкое поглаживание по плечу и тихое, ласковое: «Солнце, просыпайся». Он медленно моргает, пытаясь понять где он. Откуда-то сбоку доносится радостный смех и шум волн. И только протерев глаза и помотав головой, сгоняя остатки сна, Тим осознает, что сидит в машине, а рядом, открыв дверцу и приблизившись почти вплотную, стоит Вин. Картинка упорно отказывается сходиться, ведь Тиму показалось, что он проснулся от нежного прикосновения и шепота, а блондин смотрит на него… как обычно. Как на Тима. Тима-с-которым-он-трахается-а-не-встречается. — Приехали, — усмехается Вин и, молча развернувшись, начинает спускаться вниз, к пляжу, где Дин с Мэттом уже ставят палатку под руководством Кью, а девушки разжигают костер. Тим сонно ежится, запахивая накинутую поверх футболки рубашку на груди. Они не зря проехали лишние пару десятков километров — пляж пустой и полностью в их распоряжении. Осторожно выбравшись из машины, Тим подходит к нечеткой линии, разделяющей намытый песок с травой и утоптанный грунт. Замявшись на секунду, он все-таки стаскивает кеды, запихивает в них носки и бредет к друзьям босиком, наслаждаясь тем, как песок приятно греет ступни. Время летит незаметно. Вроде они только приехали, а вот уже солнце клонится к закату, возведенные Пармом и Надей песчаные башни оказываются наполовину смыты океаном, забытый мяч валяется где-то у кустов и Лукасу пришлось уже дважды гонять за новой порцией дров для костра. Мэтт с заговорщицким видом достает откуда-то объемную флягу, щедро плеснув чего-то обжигающего каждому в стакан. Оживленные обсуждения, полные смеха и почти шутливых споров смолкают, сменившись тихими разговорами. Дин что-то наигрывает на гитаре, то и дело бросая взгляды на прижавшегося к его плечу и укутанного в плед Парма, пока Лу тихо напевает что-то на родном испанском, покачивая свой стакан. Тим чувствует себя… странно. С одной стороны, он спокоен, расслаблен едва ли не впервые с осени. С другой — он без малого год не подходил так близко к воде, и теперь, словно через призму дежавю, к нему возвращается ощущение стыда и вины. Приглушенное, не такое удушающее, как дома, оно все равно маячит где-то рядом. То, что его мама решает позвонить именно сейчас, абсолютно не удивляет. В Бангкоке уже поздняя ночь, почти утро, но королевское расписание бывало и похуже, тем более вдруг это что-то срочное, так что Тим, отойдя на десяток метров от костра, принимает вызов. — Что-то случилось? — помимо воли вырывается у него вместо приветствия. — Нет, пока все впорядке, — ничуть не удивившись, отвечает королева. Это «пока» царапает Тиму горло изнутри, и он с трудом сглатывает. — Как экзамены? — Я справляюсь, — он пожимает плечами, даже если мама не может его сейчас увидеть. — Алекс выслал тебе расписание на июнь? Надеюсь, ты помнишь, что из Нью-Йорка полетишь не домой, а во Францию, мне нужно, чтобы ты поприсутствовал… Тим пропускает ее наставления мимо ушей, и без того зная, что именно от него требуется — улыбаться и махать. Он позволяет себе просто смотреть на волны, ни о чем не думая. Размеренный шелест воды успокаивает, и он погружается так глубоко в себя, что не с первого раза слышит обеспокоенное: «Тим, ты где пропал?» — Мам, — неожиданно вырывается у него. Он винит во всем алкоголь, приятно кружащий голову. Как давно Тим позволял себе выпить из удовольствия, а не потому что так диктовали правила приличия. — Как вы? — Я же сказала, что все в порядке. — Нет, я не про то. Как… — Тим не до конца понимает, как бы ему облечь в слова свой вопрос. — Как именно вы? В трубке воцаряется тишина, нарушаемая только шепотом волн и доносящимся с боку шумом компании. — Нам сложно, дорогой, — может, ему кажется, но голос матери становится мягче. — Эти протесты… — Все настолько плохо? — спрашивает Тим, кусая губы. После их с Вином ссоры в декабре он пытается не вникать в происходящее. Нет, ему не все равно. Просто слова о бесполезности Тима и о том, что все его попытки «строить из себя» принца смешны, до сих пор отдаются болезненным эхом в подкорке. Тим почти не использует соцсети, его уже год как нет в твиттере и инстаграме, так что до него долетают лишь обрывки новостей из дома. — Все не плохо, — тут же уверенно заявляет его мать, и на секунду ее голос снова приобретает королевскую жесткость. — Мы со всем справимся, твой отец и кабинет министров уже подготовили план дальнейших действий… — Мам. Пожалуйста. — Мы справимся, — помолчав, уверяет его королева. На этот раз в ее голосе достаточно искренности, чтобы он поверил. — Будет сложно, но не стоит переживать. Чем труднее сейчас нам, тем легче потом будет тебе. Тим чувствует, как уголки глаз начинают жечь слезы. В груди становится неожиданно тесно — то ли от алкоголя, то ли осознания, что родители все же любят его. Пусть и своеобразно. Внезапно Тима настигает непреодолимое желание признаться. Выговориться. Он не ищет одобрения и не ждет безусловной поддержки, но почему-то именно в эту минуту, на берегу Атлантического океана, когда за спиной веселятся друзья и его бывший парень, ему нестерпимо хочется сбросить хотя бы один камень с души. — Мам… — Тим осекается, не зная, как продолжить. — Что, дорогой? — возможно, ему только слышится, но в ее голосе проскальзывает ласка. Та самая, которой он думал, что навсегда лишен. — Мам, я… Мне нравятся… Я не знаю, как это произнести вслух. — Ты можешь сказать, когда будешь готов, — она словно без слов понимает его, и от этого становится легче. — Мне нравятся, — он шумно вдыхает, покрепче сжимая телефон во вспотевшей ладони, и заканчивает шепотом: — парни. Королева молчит ровно двадцать шесть секунд. Тим считает. — Не могу сказать, что это неожиданно, — наконец произносит она и, кхм, это не та реакция, на которую он надеялся. Или боялся. Тим хочет пошутить про то, что теперь его лишат права на престол, но быстро передумывает. Он ведь сам виноват в том, что у Таиланда только один наследный принц. — Это… — Не проблема. И, откровенно говоря, не новость. Но ты же понимаешь, что тебе все равно придется жениться на девушке? Тим понимает. Не то чтобы он ждал чего-то вроде «мы на грани краха монархии, но давай объявим во всеуслышание, что единственный наследник престола гей и вместе с ним вся королевская ветвь уйдет в небытие». — Да, конечно, — он снова кивает океану, оглядываясь через плечо. Мэтт деловито разливает по стаканам, судя по всему, остатки своего пойла. Надя сидит на песке, улегшись головой на колени Лу. Лукас задумчиво рассматривает гриф гитары при свете костра. Вин что-то рассказывает смущенно улыбающемуся Парму. Там тепло. Там уютно. — Знаешь, мне пора, — говорит Тим, вновь поворачиваясь к темным водным просторам. — Хорошо, дорогой, не буду тебя отвлекать, — но, так и не прервав звонок, она почти поспешно добавляет: — береги себя. И помни, мы тебя любим. Экран вспыхивает уведомлением о завершенном звонке, но не успевает Тим, пнув мелкий камешек, развернуться и пойти обратно, как рядом оказывается Дин. Он держит в руках два стакана и выглядит в лунном свете и отблесках костра очень… внушительно. — Мэтт просил передать тебе, если ты пока не хочешь присоединиться, — говорит он, протягивая один из стаканов Тиму. — Спасибо большое, хотя я и так собирался уже идти. Просто мама позвонила. Дин в привычной ему манере ничего не отвечает, и Тим еле удерживается, чтобы не фыркнуть. Но почему-то ему кажется, что молчание Дина осуждающее. — Серьезно, я вас не избегаю и мне весело… — Тим, — неожиданно мрачно обрывает его Дин. — Ты думаешь, это незаметно? — Что? — Как ты пытаешься доказать Вину, что абсолютно от него не зависишь. — Что? — Тим нервно посмеивается, делая слишком большой глоток. Видно, Мэтт не сильно старался разбавлять, раз прохладный напиток до слез в глазах обжигает горло. — Не понимаю, о чем ты. — Можешь пытаться обмануть себя и даже его. Но и я, и Парм видим, как ты раз за разом намеренно показываешь, насколько тебе плевать, если он уйдет, а ваши… шуры-муры — это просто способ сбросить напряжение. Тим пораженно стоит, глотая ртом воздух и пытаясь понять, почему ему так… не по себе. Дин же неправ. — Но что ты будешь делать, когда Вин действительно уйдет? — тихо спрашивает Дин. Тим молчит, не зная ответа на вопрос. Он не тешит себя иллюзиями о том, что Вин предпочтет остаться с ним, но и не желает активно готовиться к неминуемому концу. Хотя когда-то кто-нибудь умудрится зацепить сердце Вина достаточно глубоко. Глубже, чем в свое время смог Тим. Он не хочет об этом думать, не сегодня, когда ему хоть немного, но легче. Да и в любой ближайший день тоже. Возможно, поэтому Тим делает еще один глоток, уже чувствуя, как голову снова окутывает ватная мягкость алкоголя. — Забавно. Ты ведь тоже не думаешь, что будет, когда Парм уйдет от тебя. Это удар ниже пояса, Тим знает. Ему не нужен свет, чтобы видеть, как болезненно кривятся губы Дина. — Разберись сначала со своей жизнью, а потом уже лезь в мою. Когда-нибудь Парм устанет чувствовать себя рядом с тобой, как на пороховой бочке. И что ты тогда будешь делать? — зло цедит Тим, разворачиваясь. — Подумай об этом. Считай, что это приказ. Остаток ночи пролетает незаметно. Тим держится поближе к Мэтту с Лукасом, не раз и не два ловя на себе обеспокоенные взгляды Парма. В воздухе не витает ощутимого напряжения, но все будто понимают, что между ним и Дином что-то произошло, поэтому не пытаются лезть с расспросами и по мере сил и насколько позволяют правила выбранных ими игр не заставлять их общаться. К тому моменту, как полоска горизонта начинает светлеть, почти все они успевают заснуть кто где. Лу с Надей, обнявшись, спят под одним покрывалом. Мэтт лежит, запрокинув голову на бревно и смешно приоткрыв рот. Парм сворачивается клубком неподалеку от костра, Дин — в полуметре от него. Остальных тоже раскидало по пляжу. Бодрствует только Тим. Он сидит почти у самой кромки воды — иногда особо настырные волны лижут холодом пальцы ног — и неотрывно смотрит на горизонт. Там сменяют друг друга оранжевые и желтые краски восхода. Тим старается ни о чем не думать. Просто сидеть, слушать, впитывать в себя солоноватый воздух, отдаваться на милость прохладному ветру и воде. Это расслабляет и успокаивает. Почти убаюкивает. Но засыпать он все равно не решается, не зная, какие сны могут его сегодня посетить. Внезапно откуда-то позади раздается шорох и тихий шелест песка под ногами. Спустя несколько секунд Тим краем глаза замечает Вина. Тот сонно плюхается рядом с ним, чуть не задев рукой, и, прижав колени к груди, кладет на них подбородок. Его глаза едва-едва приоткрыты, и он очень медленно моргает. — Чего не спишь, — еле слышно бормочет Вин, с трудом выговаривая слова. Тим пытается найти удобный ответ, но, потратив на это слишком много времени, решает просто сказать первое, что приходит в голову. — Я люблю рассветы. — Мхм, — мычит Вин, — по тебе не скажешь. — То, что я люблю подольше поспать, не значит, что я не могу любить рассветы. — Угумх, — Вин широко зевает. Тиму слышится хруст челюсти. — Просто у рассветов такое ощущение… — он сам не понимает, зачем продолжает говорить. Может, потому что, глядя на сонного, расслабленного Вина с примятыми волосами и пухлыми ото сна щеками, хочется рассказать ему обо всем на свете. — Какое? — тихо интересуется Вин, когда Тим излишне долго молчит. — Надежды. На новое начало. Возможность. Или шанс. Просто надежды, что будущее наступит. Вин ничего не говорит, но чуть шире открывает глаза, тоже сосредоточившись на горизонте. Диск солнца успевает выкатиться из-за океана уже почти наполовину. — Знаешь, я когда-то надеялся, что мне сделают предложение на рассвете. Это было бы так символично, — шепчет Тим, и только потом прикусывает язык. И как он умудряется затронуть не то чтобы лучшую тему для разговора с бывшим. Но Вин словно не обращает внимания на сказанное им, и Тим расслабляется. И больше ничего не говорит, боясь, что Вин подумает, будто он на что-то намекает. (Только если в самой-самой глубине души) Они сидят бок о бок еще какое-то время, пока уютную тишину не разрывает вибрация входящего сообщения. Тим не знает, кто может писать ему в такую рань — все его друзья до сих пор спят — поэтому из любопытства достает телефон из кармана. Ему хватает нескольких секунд, чтобы разблокировать экран, заметить, что сообщение от Ина, и задержать дыхание, чувствуя, как яркие краски рассвета поглощает тьма, а на плечи опускается тяжелая гранитная плита. лидер протестов взял твоих родителей в заложники. тим, возвращайся в таиланд как можно быстрее. 4:37 am