Home, Not Alone

Антон хочет написать или позвонить и узнать, что за хуйня происходит. Но за прошедшие пару месяцев он достаточно изучил Арсения, чтобы понимать — не ответит. Поэтому Шаст насыпает Иисустрице полную миску корма, доливает свежей воды, меняет наполнитель в лотке и отыскивает в рюкзаке вторую связку ключей. В квартире этажом выше темно, и Антон не включает свет в прихожей, чтобы не выдать своего присутствия. Как будто если Арсений его увидит, то тут же выпрыгнет в окно или вызовет полицию. Шастун и сам не знает, откуда в его голове такие дебильные мысли: возможно, ебанутость еще более заразна, чем коронавирус. Ни в том, ни в другом случае не хватает достоверных исследований. Арсения нет ни на кухне, ни в комнате, ни даже в туалете, и Шаст успевает всерьез испугаться, что Попов вообще съехал. В другой дом или кукухой окончательно — не так уж важно. Но вовремя вспоминает о существовании балкона. Арс и правда там: валяется в кресле, заткнув уши эйрподсами. Антон мстительно хочет его напугать, но быстро передумывает и просто едва ощутимо касается плеча. Арсений все равно вздрагивает от неожиданности, вынимает наушники и старательно засовывает их в футляр. Антон терпеливо ждет, пока тот закончит. — Ты чего с вечеринки сбежал? — Голова разболелась. — Олежку унес, потому что пропылесосить захотелось, а единорога — чтобы заодно зубы почистить, да? Арсений трет глаза костяшками пальцев и молчит. Шаст осознаёт: просто не будет. — Арс, что, блять, происходит? Я не понимаю ни хера. — Да нечего понимать, Шаст. Карантин закончился, пора возвращаться к нормальной жизни. — А чем тебе ненормально так, как было до сегодняшнего вечера? Ну да, теперь можно в парк ходить или, там, в бар. Но принципиально-то что поменялось? Квартира наша почему тебя перестала устраивать, например? — Антох, нет никакой нашей квартиры: есть твоя и моя — и мы в них теперь не заперты. Есть друзья, планы, работа, в конце концов. Больше не нужно общаться с кем-то одним. — В смысле, не нужно? Ты что, решил, что я с тобой затусил от безысходности, потому что больше не с кем было? Или подожди. Ты же не про меня, а про себя сейчас, да? Вот это я долбоеб. Походу неправильно тебя с самого начала понял. Сорян, братан, уже сваливаю. Антон разворачивается, чтобы быстрее уйти, но Арс перехватывает его за колено: выбирать не приходится, из кресла он больше ни до куда не дотягивается. — Да стой же! Все ты правильно понял, долбоеб — это я. — Оба долбоебы! — недовольный женский голос доносится из распахнутого настежь окна. — Ночь на дворе, а из-за вас уснуть невозможно. Арсений с Антоном синхронно заходятся беззвучным смехом. И правда, оба долбоебы. — Пойдем внутрь, там поговорим. Шаст подает руку, чтобы поднять Арса из кресла, и тот за нее хватается, переплетая пальцы. Антон не разжимает ладонь на всем пути в комнату. — Давай ты мне сейчас словами через рот скажешь все, что там себе надумал, а? — Да я ж сказал уже. Мы оказались заложниками ситуации, а теперь она разрешилась. — И что? Ты мне нравишься, Арс, независимо от того, можно из дома выходить или нет. И мне прям обидно, что тебе в голову вообще такая мысль пришла. Кстати, с чего вдруг? — Да я же видел, какой ты счастливый сегодня у Димы был. Там твои друзья, у вас куча планов — ты полностью в своей тарелке. А я в этой истории лишний. — Хуишний. Конечно, я был рад встретиться с пацанами, я их три месяца только в Зуме и видел. Но это же не значит, что я хочу проводить с ними каждую секунду. — Скажи еще, что со мной хочешь? — Каждую секунду? Боже упаси. Ты отвратительно поешь в душе и бываешь до пизды занудным, если не в духе. Эти моменты я бы с радостью пропустил. Но в целом я привык, что ты где-то рядом, и хотел бы, чтобы так и оставалось. По крайней мере, попробовал бы. — И что ты предлагаешь? — Оставить все, как есть, и не загадывать наперед. А там разберемся. — Ладно. *** Антон носится, как в жопу ужаленный, собирая пресс-пакеты для завтрашней конференции. Когда нужда в онлайн-мероприятиях отпала, они снова вернулись в офлайн, но слегка увеличили масштаб — сначала до федерального, а потом и до международного уровня. Арсений уехал пару часов назад: ему еще нужно обновить стрижку и подготовить шмотки. Он отказывается вести ивенты в классических костюмах или хотя бы белой рубашке, считая такие наряды слишком скучными и пафосными. На прошлом симпозиуме он вышел на сцену в драных джинсах и футболке с крохотными хуями. Из зала разглядеть принт было невозможно, зато на фотках — очень даже. Шаст боится думать, что Попов изобретет на этот раз. Айфон вибрирует, и Антон на секунду отвлекается от беготни, чтобы прочитать сообщение. Арс знает, что Шаст занят, и не стал бы беспокоить по пустякам. — У нас проблема. Антон не успевает спросить в чем дело, фотка приходит раньше. На ней Арсений с завернутым в полотенце мокрым рыжим котенком. — Где? — Да вот же, в полотенце. — Где взял? — Она кинулась мне под ноги во дворе и залезла по джинсам, я даже опомниться не успел. — Ясно. Антон выдыхает: это не худшее, что могло случиться. И вполне терпит до возвращения домой. Они окончательно съехались полгода назад, когда хозяйка сообщила Шасту, что продает квартиру. Антон собирался искать другие варианты, но Арсений молча собрал все пожитки Иисустрицы и перенес к себе. Шастун понял намек. Дома он находит Арсения, который выглядит очень, очень виноватым. Антон знает, что на самом деле тому ни капельки не стыдно, но подыгрывает, напуская на себя суровый вид. — Колись, где ты на самом деле нашел кота. — Это кошка, и она правда кинулась на меня во дворе. — А ты не смог отбиться, да? — Ну, какое отбиться, Шаст. Она крохотная, замерзла и хотела есть. Тем более Иисустрице не помешает подруга — нас все равно дома никогда нет, а она скучает. — Прям пожаловалась тебе? — Антон бросает попытки оставаться серьезным, и улыбка тут же расползается по лицу. — Я понял это по ее грустному виду. А теперь у нее есть Лисабля, они вроде поладили. — Кто? — Лисабля, — по недоуменному взгляду Антона Арс понимает, что без пояснений не обойтись. — Во-первых, она рыжая. Во-вторых, когда она повисла на мне, все что я смог сказать — это «бля». — Иисустрица и Лисабля, охуеть. Опять на нас в ветеринарке будут смотреть, как на придурков. — Не привыкать. Кстати, Тох, есть еще один плюс. Помнишь, ты страдал, что Иисустрица на нас пялится, когда мы трахаться собираемся? Теперь они будут заняты друг другом. Арсений закусывает губу и недвусмысленно двигает бровями, подпихивая Шаста к кровати. А когда через пару минут оборачивается, на него с любопытством смотрят две пары желтых глаз.