Моя особенность

POV Анжела Грейвз.

Чувствую, как на лбу и над губой уже появляется испарина, в то время как дыхание сбивается и становится прерывистым. А волосы, до этого собранные в нетугой пучок, почти полностью растрепались, и теперь неаккуратно завязаны где-то на затылке, грозясь окончательно рассыпаться по напряженным плечам. Ноги начинают мелко дрожать, когда я вытягиваю носки. Правая рука же в свою очередь продолжает хаотично оглаживать твёрдую поверхность под ней. Уборка всегда меня так изводит. Серая тряпка в моей ладони буквально летает от полки к полке, оставляя за собой чистую дорожку. Ещё утром, когда Баки в очередной раз не просветив меня в свои дела, куда-то уехал, я, переждав несколько минут чтобы убедиться в том, что он не вернётся, начала уборку. Так или иначе, живя в чужом доме, где за тобой постоянно убирают залежавшееся постельное белье, стирают твою одежду и даже аккуратно развешивают её на решётке, становится действительно неловко и возникает желание хоть как-то помочь. Подключив небольшую колонку, доставку которой я ранее перенаправила из общежития в дом Барнса, к телефону, я начала размеренно убираться. Стараясь не переставлять вещи со своих мест, чтобы не нарушать порядок, установленный Джеймсом, сметала тонкий слой пыли с разных тумб и столиков. Даже загрузила одежду в стиральную машину, и пока она с шумом метала по барабану содержимое, сняла высохшие вещи с металической сушилки, выставленной на пустом заднем дворе. Высокая трава, сильно выделяющаяся на фоне других подстриженных газонов, сразу навела на меня на мысль, закончил ли отец выкладывать плитку, и перерезал ли он наконец торжественную ленточку открытия нашего дворика. Я давно не созванивалась с семьей. Боялась как-то выдать то, что живу я далеко не в своём кампусе и далеко не с Лайлой, розоволосой девушкой, не выговаривающей букву «р». Мне казалось, что как только я начну говорить с родителями, они каким-то образом сразу прознают о том случае в ангаре, где меня могли в любую секунду пристрелить. Вам, наверное, известны эти навязчивые мысли, когда ты говоришь со своими родными, скрывая от них новость об очередной плохой отметке, или когда ты отводишь плавающий взгляд после нескольких выпитых баночек пива на безобидной вечеринке. Тебе сразу начинает казаться, что они уже давно всё знают, и лишь скрывают это, желая ещё потешиться над твоим явным враньём. В общем, из-за таких вот наваждений я и оттягиваю звонок домой. Как можно аккуратнее сложила высохшие вещи Баки на подлокотник дивана, а свои развесила в шкафу в спальне. Будет достаточно интимным моментом рассказать вам, что нижнее бельё я всё также стираю вручную и развешиваю их на батарею в комнате, радуясь, что Барнс с моим появлением в его доме, теперь не заходит туда. Возможно глупо с моей стороны стесняться трусов и редко сменяемых лифчиков (серьезно, кто-то их меняет с указанной частотой?). Но мне действительно было бы максимально неловко, если бы после стирки, убийца, и по совместительству спаситель планеты, наткнулся на мои шортики. Громко подпевая песне, исходящей из колонки, и стоя на цыпочках, я закончила протирать верхние кухонные тумбы, боясь что-то ненароком уронить на себя. Теперь оставалось вымыть полы, и с приятной болью в теле, снова лечь на диван за просмотром сериала. В небольшом ведре развела с водой моющее средство, пахнущее хлоркой, запах которой лишь слегка перебивался, как говорят в рекламе: «альпийской свежестью». Начиная с ванной комнаты, я сметала пыль и крошки с пола, оставив кухню последней, так как там, обычно, было грязнее всего. По крайней мере, так было в моем доме, потому что туда заходил каждый с завидной регулярностью. Особенно Джесси, который иногда забывает переобуваться по возвращению из скейтерского парка. — Что делаешь? — Немного повысив голос спросил Баки, встав у входа на кухню. Я слегка дёрнулась от неожиданности, и со шваброй в руках, повернулась к нему лицом. — Ничего.- Глупо отвечаю от неожиданности. Становится ясно, что вопрос он задал для начала разговора, потому что итак было очевидно, что я убираюсь. Это как спросить: «Читаешь?» у человека с книгой. Баки несколько секунд смотрел на меня, наверное придумывая что бы ещё сказать, в то время как я глядела куда-то в сторону, постукивая пальцами по черенку швабры. Я надеялась управиться до прихода хозяина дома, чтобы не попасть в такую ситуацию. Хотелось помочь по хозяйству так, чтобы он не видел. — Pulp? — Подходя ближе к обеденному столу и кивнув головой в сторону всё ещё работающей колонки, вновь спросил Джеймс. — Да. Откуда знаешь? — Наткнулся на них в одной из подборок британских групп. Песня только начала свой раскат, и возможно я смогла бы разложить её по аккордам и табам, если бы хоть что-то понимала в музыке. Но в школе я не ходила в музыкальный класс. Вместо этого я пошла на кружок вязания, потому что его выбрала моя подруга Тина. Скажу вам честно, вязать я так и не научилась.  — Надеюсь ты не против, что я тут прибираюсь.- Видя как почти незаметно Баки шевелит губами в такт песне, сказала я. Он отрицательно кивнул головой, а его губы словно живя своей жизнью, начали подпевать громче, в то время как на лбу стали появляться хмурые морщинки, как будто Джеймс усиленно пытался вспомнить дальнейшие слова песни. Не выпуская из рук швабру, подошла к столу, и сделав звук громче, начала точно также подпевать. Сначала Джеймс удивлённо посмотрел на меня, а уже через мгновение, с его немного обветренных губ строчки трека стали слетать куда увереннее. Мы пели в такт друг другу, смешивая наши голоса с голосом Джарвиса Кокера. Я смочила половую тряпку в ведре и возобновила уборку, слегка покачиваясь на ногах. В комнате становилось всё шумнее и шумнее и когда закончив вытирать пол, я оказалась напротив Барнса, мы почти в один голос запели: I want to live like common people I want to do whatever common people do, I want to sleep with common people I want to sleep with common people like you.* На последних словах мы оба показали друг на друга пальцем, после чего громко засмеялись, вновь подхватывая слова песни. Было странно, но в тоже время будоражище видеть Баки таким. Таким весёлым и подтанцовывающим вместе со мной. Появилось ощущение, что мы как старые друзья отрываемся на фестивале Burning man, напившись огромного количества литров сидра. И осознание того, что танцуя вместе на кухне, с маленькой колонкой, я сравниваю это с масштабным фестивалем, заставляет радоваться ещё сильнее. Захотелось как можно дольше продлить этот момент, но ничего не вышло. Из-за того что я плохо отжала тряпку, пол стал очень мокрым, что и послужило дальнейшим событиям. В порыве счастья и веселья, я, огибая стол, скакала на носках, и сделав резкий выпад вперёд, поскользнулась и начала падать словно в замедленной съёмке. По крайней мере, так казалось мне. Я почувствовала как до неприятности мягко приложились мои ляжки к полу, и с каких грохотом и лязгом кожи о мокрую поверхность, я грудью упала вниз. Повезло, что вовремя успела подставить руки, иначе так бы я точно осталась без парочки зубов. Эффект создался такой, что Пизанская башня наконец упала. Всё было в совсем ни как в романтических фильмах. Баки не успел геройственно подхватить меня за талию и нависнуть прямо над моим лицом. Потом по классике жанра, мы должны были начать медленно пододвигаться друг к другу чтобы наши губы пламенно встретились. Но к счастью (а может и к сожалению), мы находимся не в романтическом фильме. Баки просто на просто стоял слишком далеко от меня. — Сильно ушиблась? — Почти в ту же секунду, после моего падения, Джеймс опустился на колени чтобы помочь мне. С детства имея какую-то странную заторможенность к восприятию боли, я тихо лежала, опустив голову на руки. И только когда правую ногу неприятно скрутило и возникло чувство, что кожа где-то там теперь разодрана, жалостно промычала. — Ногу ударила.- После того как я сказала персональному помощнику на телефоне выключить музыку, повернулась на спину и села, задрав до колена штанину. Прямо посередине коленки стало разрастаться сначала бледное, но постепенно становившееся ярче, красное пятно. Баки громко выдохнул и встал, подойдя к холодильнику. Из морозильного отсека, пошуршав несколькими пакетами, он достал пластиковую подложку с куриными бёдрами. Снова сев возле меня, Джеймс аккуратно приподнял мою ногу и взяв её под коленом, приложил упакованное замороженное мясо к редеющей коже. Не буду врать, что даже если брать в расчет боль, этот момент мне понравился куда больше прежнего, когда мы вместе пели песню. Неловко конечно, что сейчас Баки держит меня за небритую ногу, но кажется, это его совсем не волнует. Он просто бережно придерживает коленку, передавая тепло своей правой руки мне на кожу, создавая большую разницу ощущений с подложкой, покрывающейся холодными капельками. — Вечером намажем мазью чтобы синяк быстрее прошёл. Держи. — Негромко откашлявшись говорит Джеймс и передаёт мне в руку подложку. Я продолжаю держать её у себя на ноге, пока он уносит в ванную швабру и ведро. Звук плеска воды разрезал громкий сигнал стиральной машинки об окончании отжима. Медленно встав и положив обратно в морозильную камеру куриные бёдра, я направилась к Барнсу. — Ходить не больно? — Джеймс уже сваливал влажную одежду в широкий таз, когда я медленно доковыляла в ванную. Прислушавшись к своим ощущения, отрицательно мотнула головой и подняла выпавший из всей кучи чёрный носок и сложила его обратно. — Это хорошо, но ногу всё равно пока часто не тревожь. — Вновь сказал он и вышел на задний двор. Вечером, уже после того как мы поужинали сырным супом, который приготовил Баки, я, сидя одна в гостиной, созвонилась с Тиной по видеосвязи. Было действительно радостно видеть её улыбку, блестящую от брекетов, которые она начала носить незадолго до того как исчезнуть. Это странно видеть совсем не изменившегося человека, с которым ты раньше мог поделиться любым секретом, и с которым вы на ночевках смеялись со всяких глупостей. У неё всё такой же нестабильный вес из-за переходного возраста, в то время как у меня уже не разглаживается длинная мимическая морщина на лбу. Когда мы с ней впервые встретились после её возвращения, она сказала, что это всё похоже на то, когда ты видишь ребёнка каких-то родственников, который даже спустя короткое время стал ещё взрослее и выше. Сейчас, на экране ноутбука, я вижу как Тина вновь сильно сбросила, от чего высокие скулы стали чётче. Но когда я вернулась в Трентон и увиделась с ней спустя пять лет, она была куда упитанней и во время наших крепких объятий после разлуки, мне показалось что я обнимаю тёплую подушку. Немного сложно признавать, но теперь мы редко общаемся с Тиной. Ещё учась в школе, я думала что это произойдёт из-за расхождения интересов и вхождения в разные компании, как обычно бывает после окончания старших классов. Но я не могла подумать, что к этому прибавится ещё и разница в возрасте. Теперь я не могу поделиться с ней всем, через что я прохожу, а она не знает, что теперь мне может быть также интересно как и ей. Тина рассказывала мне про скорый выход какого-то сериала, который я обязана буду посмотреть, когда в гостиную из кухни вошёл Джеймс. Он подошёл к высокому стеллажу и без раздумья вытащил из стопки книг одну, между страниц которой виднелась бумажная закладка. Кстати говоря, я так и не отдала ему те книги, который привезла из дома. Хоть я и прихватила обстрелянный рюкзак, когда он вместе с Сэмом приехали за мной, но я так и не смогла разобрать его, боясь обнаружить изодранные в клочья страницы книг от пуль. Поэтому портфель продолжает лежать в углу спальни. Баки тихо сел на кресло и бесшумно открыл «Вино из одуванчиков», отложив закладку на кофейный столик. — Я кстати не помню эту стену в твоей общажной комнате.- С подозрением говорит Тина и щурит глаза, в надежде что-нибудь разглядеть за моей спиной. Ну да, именно то, чего я и боялась. Говорю же, они будто нутром обман чувствуют. — Я в другую комнату переехала.- Немного замешкавшись и постараясь сделать незаинтересованный тон, который использую, обсуждая что-то незначительное, отвечаю я, замечая ухмылку на губах Джеймса. Ещё и улыбается. Заставляет меня врать всем вокруг и в открытую насмехается надо мной! Ну и какой из него джентльмен после этого? Закончив разговор с Тиной, я выключила нагревшийся ноутбук и отнесла его в комнату. По возвращению в гостиную, обнаружила уже отложившего в сторону книгу Баки с тюбиком мази в руке. Он сидел на середине дивана и похлопал по месту рядом с собой. Продавив под собой темную кожаную ткань, я присела рядом, позволив Барнсу положить мою правую ногу себе на колени. Быстро, но достаточно аккуратно для таких широких ладоней, он начал заворачивать штанину салатного цвета. Оголив ногу чуть выше коленной чашечки, Джеймс открутил крышечку мази без запаха и выдавил немного содержимого себе на указательный и средний палец правой руки. Поднеся их к моей коже, он стал медленно растирать прозрачную, холодящую массу по месту ушиба, который разросся в темно-синий синяк с фиолетовыми вкраплениями. Джеймс осторожно оглаживал моё колено, дожидаясь, когда впитается мазь. По ногам, как маленькая стая насекомых, пробежали мурашки, после чего я тихо сказала, что и сама могла помазать коленку. В ответ Баки ничего не сказал и лишь продолжил размазывать пастообразную массу по коже, заходя даже на те участки, где не было гематомы. — Мне пора уже вернуться на работу, иначе я не смогу оплатить общежитие.- Дышу почти в самый висок Джеймса, пока тот, склонившись над моей ногой, пальцами оглаживает кожу, в которую уже окончательно впиталась мазь. Чувствую его мягкие подушечки пальцев, скатывающиеся и поднимающиеся обратно по бугорку коленной чашечки. — Зачем тебе общежитие? — Не поворачиваясь ко мне лицом и всё также не сводя взгляда с яркого синяка, как-то затуманено спрашивает Баки. — Мне же нужно где-то жить.- Непроизвольно чуть подаюсь вперед и на последнем слове шумно выдыхаю, опаляя щеку мужчины тёплым воздухом. Он вздрагивает. — Можешь жить здесь.- Теперь ладонь Джеймса просто лежит на моем колене, создавая согревающий купол. Я молчу, боясь ещё шелохнуться и спугнуть его как дикого зверя, не прирученного к встрече с людьми. Мы сидим в этой от чего-то горячей тишине и не смеем больше издать и звука, желая узнать продолжение. Но видимо, этого хотела только я, потому что Барнс, громко откашлявшись, опустил мою ногу на пол и вышел из гостиной. Как всегда. На следующий день, мы не стали поднимать вопрос моего дальнейшего проживания в доме Джеймса. Поэтому я сослалась на странный порыв, одолевший нас обоих и заставивший сказать Баки своё необдуманное предложение. И хочу поспешить рассказать вам радостную новость, Баки позволил мне одной съездить в общежитие за некоторыми вещами. Чтобы спросить его об этом, я начала издалека, стараясь звучать как можно мягче и услужливей, обещая быть очень внимательной и осторожной. Но каково было моё удивление, что он почти сразу сказал мне езжать, если я хочу. А я хотела. И поэтому быстро собравшись, взяла ключи от комнаты и двинулась к главной улице, где находилось метро. Было странно возвращаться в комнату, спустя почти месяц моего отсутствия в ней. Здесь будто сделали невидимый ремонт, заставляющий глаз вновь привыкать к ранее привычной обстановке. В мусорном ведре всё также лежали фантики, а моя любимая кружка до сих пор была не вымыта, от чего по бокам возникли чайные разводы. Уже заканчивая скидывать в сумку сменные вещи и застегнув металлическую молнию, я почувствовала вибрацию телефона в заднем кармане. — Алло, мам? — С легкостью на душе от того, что мне не придётся врать где я, отвечаю и беру в левую руку сумку, собираясь выходить из комнаты. — Анжела, боже… — Её голос дрожит, от чего у меня тут же в бешеном ритме начинает колотиться сердце, — бабушка умерла.