SKYRIM. THE LEGEND OF DOVAHKIIN.

      — Откуда вы пришли? — спросила имперка, когда они уже спустились с горы, и молчать, казалось, спустя час тишины было невозможно.       — Я из Вайтрана пришёл, — ответил молодой парень. — Это долгая история.       — А ты, вор? — язвительно обратилась к эльфу девушка, сдерживая злость. Тот пробормотал, что предпочтёт промолчать. — Э-э-э! Да ты украл драконий коготь! Вообще тебя надо посадить в тюрьму за это! — Эльф молчал, словно воды в рот набрал, не обращая внимания на крикливую воительницу, напряжённо смотря под ноги. — Боги, все данмеры такие немногословные, или ты один такой? С тобой же говорят, м-м-м?! Хотя и правда, что взять от данмера. Вы просто бессердечные! Из-за тебя погиб мой товарищ Эрик и другие!       — Всё, хватит уже, — вмешался Кайн. — Причём тут вообще то, что он данмер? К тому же коготь мы вернём. И нет проблем… Я устал от расизма… — юноша недовольно посмотрел в небо.       — Вы, что, заодно? Господин, зачем вы его защищаете? — недовольно буркнула Вивьен.       — Я его не оправдываю. И мы не заодно. Познакомились только в Ветреном пике, но он не такой и плохой, я думаю. Всё это — огромное недоразумение… — сказал молодой Довакин. Неревариму было уже давно глубоко плевать, что кто-то там орёт, какие данмеры уроды, рабы и так далее. Это всего-то слова: пока не доходит до дела, ему всё равно, хоть и на душе кошки драли. Он совсем идиот, раз попался в сети к тому пауку. Тот послал маленького незаметного паука с ладошку, дабы он прыснул парализующим ядом в эльфа. И, когда малое насекомое это сделало, пауки побольше притащили его к этому гиганту…. Видимо, тот паук не выходит оттуда, а менее крупные его собратья приносят ему пропитание с поверхности и исполняют приказы. Только Мефале известно, почему он не послал других пауков вдогонку за путниками. Может, всё же сжалился? Это останется секретом.       — А ты живёшь там, в Вайтране? — интересовалась девушка. Она чувствовала приятный запах, исходящий от Довакина. Было трудно разобрать, чем конкретно он пахнет. Она даже незаметно потёрлась носом о кончики его шёлковых волос, смущённо улыбаясь. Нереварим случайно приметил это действие, в ступоре хмурясь, недовольно поглядывая на девчонку.       — Нет, я не живу в Вайтране… Но хочу увидеть белокурую голову там… — тепло вспомнил о Марке каджит, забыв, что имперка считает генерала мёртвым. Он подумал, что обломал сюрприз, но в ответ было молчание, а не вопрос, мол: «О ком это ты?».       — Боги, да что мы как на похороны идём? — взвыла девушка. Нереварима эта особа женского пола начинала конкретно раздражать.       — А от меня ты чего хочешь? — усмехнулся каджит. Кажется, зелье лечения было слишком эффективно, вот имперка и не угомонится никак. — Я что, шут?       — Ну, расскажи что-то, к примеру… — махнула рукой раненая.       — Я плохой рассказчик, — отмазался брюнет. Он не горел желанием о чём-то болтать. К тому же, как назло, когда его попросили рассказать что-то, ни одна мысль в голову не лезла. Девушка нахмурилась, но с новым запалом спросила:       — А на флейте играть умеешь?       — Немного… хотя нет. На клавишных хорошо умею и струнных… — растянул уста в улыбке молодой человек. Он вообще музыку очень любил. Имперка порылась в сумке на поясе и выудила оттуда флейту. Протянув герою вещь, она радостно воскликнула:       — Сыграй, прошу тебя! — Кайн удивлённо шевельнул бровями. У солдатки действительно с собой флейта, да, к тому же профессиональная. Только как он будет играть, неся человека на спине?       — Нереварим, а ты умеешь? — спросил Довакин, казалось, отстранённого эльфа.       — А? М-м-м… — очнулся от транса черноглазый. — Да, конечно, умею. В Морровинде часто играют на духовых. Меня успели научить игре на всяких дудках, флейтах и губных гармошках… — Кайн извернулся, взяв у Вивьен инструмент одной рукой, и протянул Клинку, вежливо прося:       — Сыграй, пожалуйста, что-нибудь, если можешь. — Эльф удивился, как ещё девчонка не начала орать, что «он будет своим грязным ртом трогать её флейту?!». Данмер бережливо приставил инструмент к губам, набирая воздуха. Да, чтобы играть на флейте, нужно обладать сильными лёгкими. Первые звуки были тягучими, то низкими, то высокими. Имели лирический тон, под них приходили в голову серьёзные, а то и драматичные картины, никак не весёлые и задорные. После пролога длиной в минуту извлечение звуков плавно перетекло из медленного и протяжного в быстрое и ритмичное. Зацикленность заменилась темп-ритмичными звуками-перепадами. Нереварим играл очень, очень славно, создавая настрой и рассказывая историю песней. Кайн расслабленно прикрыл глаза, наслаждаясь приятной для слуха игрой на флейте. Данмер вспомнил те деньки в Морровинде, пока играл. Он ещё был очень маленький, лет семи, а то и младше. Но, когда он сидел каком-нибудь из наркопритонов в Вивеке, там наркоманы играли именно такого рода музыку. Когда уже музыку играть не получалось, они начинали резать себя на куски от передоза, прямо на глазах малыша… Это в дальнейшем даже как-то огорчало маленького Нереварима, ибо на следующий раз не было в живых того хорошего музыканта, который порезал себе артерию слишком глубоко…       Почти каждое воспоминание эльфа о родном доме вызывало тошноту, в первую очередь у него самого. Или он помнил ещё, как в Гнисисе — это также город в Морровинде… нет — сборник всякого говна и нариков, на один квадратный лирц штук по шесть. В общем, там расхаживал какой-то сумасшедший. Он убивал прохожих и жрал их тела прямо на улице. Ну, конечно, он оттаскивал их туда, где не видно. Зачем он это делал и почему? А кто знает… А потом у тебя с утра под окном обглоданный сюрприз. Очень неприятно, да… И вот, когда Нереварим шёл один по зловонным и до жути пустынным улочкам Гнисиса, он понимал: где-то тут может расхаживать этот маньяк. Все об этом знают и сидят по домам, боясь за себя и близких. Но молодому Клинку нужно было отнести документы заказчика получателю. Не было иного пути, как пройтись по ночному тёмному городу, через районы гетто. В таких местах периодически мог кто-то внезапно орать, будто вот она — смерть пришла какому-то бездомному бродяге. Да и в гетто не было ни одного факела, только бездомные могли жечь свечи. А когда тебя окутывает элементарный страх, свет от свечи может стать чьими-то горящими глазами, и что тогда? Посмеяться и успокоить тем, что показалось? В Морровинде — ты никогда не чувствуешь себя полностью в безопасности. Вокруг маньяки, наркоманы, члены банд и просто жуткие типы. Не редкость и дикие звери, которые вполне могут прогуляться ночью по городу. Всякие хищные нетчи с щупальцами летают. Дикие гуары сверкают клыками в ночи. А также свирепые птеро-хиданы с острыми длинными когтями и клювами, которые вмиг дерут плоть. Так, ещё можно поспорить, что дома безопасно? Да, там тебя могут ожидать затаившиеся порождения пепла и духи Красной горы. Вот пришёл ты уставший с попойки, а там тебя жена встречает, милая такая… Посещает мысль, что ты давным-давно больной, когда пыряешь её ножом, не до конца порой уверенный, что не попутал. Но нет, не ошибся: её силуэт вмиг рассыпается в пепел, это был дух Красной горы. А настоящая возлюбленная пугливо прячется в шкафу, и ты протрезвел быстро как-то.       В Морровинде нигде не безопасно… Вот и Нереварим шёл по Гнисису сквозь леденящую кровь тьму ночи, не убирая в ножны клинок, ускоряя шаг. Вокруг подозрительно тихо и пустынно, тьма давит на мозги, вызывая тревожность. В Морровинде дым от Красной горы застилает небеса, и ночью не разглядеть порой вообще ничего дальше своего носа. Неревариму было уже девятнадцать — дяденька, считай, а жутко всё равно. Документы покоились на поясе. Он часто оглядывался. И резко, как гром среди ночи, попадали с громыханием банки и горшки с прилавка местной торговой лавки. Они вмиг разбились вдребезги, и раздался то ли вой, то ли рычание. Сердце эльфа пропустило удар, и он сжал оружие, понимая, что сейчас будет сражаться. Затянувшаяся тишина отдавала писком в ушах, данмер вертел головой, боясь, что что-то может наброситься на него с любой стороны. И тут перед ним резко с дьявольским шипением сиганула кошка, отсвечивая жёлтыми глазами. В тот миг он успел вспомнить всех мыслимых и немыслимых Богов. Тогда расползлось по крови тепло и по коже пробежали мурашки, тело онемело от резкого шока. Наверно, секунд десять он ещё пронзал чокнутого кота взглядом. А потом настала фаза смеха, якобы такого пустяка испугался… Да и в итоге он отнёс документы и быстро вернулся, не встретив никакого маньяка. Которого так и не поймали, к слову…       Эльф отогнал плохие воспоминания, хмуро отняв от губ музыкальный инструмент.       — Оу, а ты неплохо играешь! — закивала имперка довольно. — Но ты всё равно вор! — Кайн и Нереварим переглянулись, улыбаясь друг другу.       — Она называется «По следам твоего запаха», — поведал протектор, игнорируя обвинения. Он успел исполнить ещё несколько песен, и они наконец-то дошли до видимости Вайтрана. Но невовремя Бреннану начало плохеть.       — Н-Нереварим… — Парень закачался и упал на колено, ударяясь им о дорожную гальку. Данмер в панике смотрел на это, и, подавив свои страхи, подхватил имперку на руки, отчего та вскрикнула. Он переложил её на землю, подполз к Довакину, который был уже белый. Данмер, не позволяя слезам вырваться наружу, снял перчатки со своих ладоней, касаясь мокрого пятна на костюме хозяина, аккуратно ощупывая. Колото-резаная рана Кайна на животе взяла свою плату… От неё всё промокло, штаны были мокрые до колен от крови. Кайн, казалось, медленно застывал, как фарфоровая кукла, теряя сознание постепенно. Черноглазый проклинал себя каждую секунду за то, что допустил это, не углядел.       — Что с ним?! — в слезах кричала имперка. — Он что, умирает?! — Данмер несколько раз выдохнул от нехватки воздуха. Его тело трясло мелкой дрожью, когда он задрал одежду путника и положил поверх раны ладони, сосредотачиваясь. Боги, знал бы кто, насколько может быть больно и ужасающе трогать другого человека. Клинок не помнил точно, с каких времён у него этот нездоровый страх. Он не может обняться, пожать руку, даже дать пять. Просто если его заденут случайно — ему нестерпимо больно… Наконец-то, после прочтения заклинания и его активного действа в виде затягивания раны, Клинок смог отстраниться, утирая слёзы с уголков глаз. Это заклятие поставит парня на ноги и придаст сил на время, да и постепенно залечит повреждение. Это сильное колдовство.       — Ты что, плачешь? — удивилась имперка.       — Н-нет… — загнанно пробормотал черноглазый. Его трясло, а руки до сих пор ломило, как от переохлаждения. — У данмеров же нет души…       — Ой, да хватит… — махнула рукой имперка. — Я не это имела в виду. А конкретно у тебя нет души, потому что ты расставил ловушки…       — Вы сами на них попались. Слепые, что ли? — возразил терпимо эльф. — Люди каждый день умирают, и что? Твой дружок погиб ради своего императора… — колко высказал мер.       Девушка печально поджала губы, её сердце сковало сомнение. А вправду, ещё недавно они хотели столько всего, вступая в Имперский легион. Приключения, слава, геройства… А теперь Эрик мёртв, его маленький сын остался в Империале, один. А у самой Вивьен ноги сломаны, и она, возможно, больше не сможет ходить никогда…       — Да перестаньте вы уже оба, — прохрипел настойчиво Кайн. — Мне больно вас слушать. У каждого свои причины, чтобы поступать так или иначе. Разве мы судьи, чтобы судить кого-то? Вы хотите в Вайтран или подохнуть тут, тратя время на разборки? — Каджит, не торопясь, с трудом поднялся с земли, отряхивая одежду. Он снова поднял на руки имперку. Эльф кивнул и надел свои перчатки, спрашивая:       — До города где-то триста лирцев. Справитесь? — мер винил себя за свою бесполезность. Если бы он был не дефектный, мог бы сам нести имперку.       — Думаю, я буду в порядке, — решительно заверял Кайн. Эта фраза: «Я буду в порядке», — вызвала у молодого странника пронзительное чувство дежавю. Словно её он уже говорил. Он не знал, что в его прошлом могло сейчас поспособствовать этому, но в очередной раз он убедился — память удивительная штука…       — Если что, я ещё раз вылечу вас. — Нереварим пошёл вперёд.       Кайн усмехнулся и поспешил за компаньоном. Данмер затянул рану, но она может в любой миг вновь открыться. Стражники уже запомнили Довакина и пропустили без вопросов. К тому же Фаренгар осведомил их о том, что парень может вернуться. Боги, эта троица пронеслась через город как вепрь. Все в крови, довольные, но уставшие. Они совсем не замечали ничего вокруг, в том числе и ошалелых взглядов местных на свои персоны.       Кайн влетел в двери Драконьего Предела, которые предварительно открыл Нереварим. Ярл Балгруф опешил от такого эффектного прибытия и отвлёкся от трапезы. Встав с трона, он отложил серебряный поднос с едой на тумбу около трона. Воины, которые сидели за столами, — хускарлы — притихли. Среди них Бреннан приметил обеспокоенный взгляд Хьелака. Да, перед нордом тот самый милый красавчик, которого он не прочь был ощупать. Сейчас брюнет выглядел по-иному: в ранениях и крови, бледный, как вампир замка Волкихар. На фоне такого цвета лица его мятные лучезарные глаза казались мертвецкими.       — О, Довакин, ты явился. Я рад, что ты живой, — радостно развёл руками правитель.       — Ярл Ба-а-а-алгруф! — взвыл каджит. — Вы не представляете, чего я там навидался! А где же Фаренгар? Что-то я его не вижу тут! — хохотал странник.       — Он у себя, — указал ярл на комнату справа от основной залы. Смотря на Кайна, Балгруф помнил, как сам был ещё молод. Тогда он участвовал во многих битвах и побывал в разных уголках Скайрима и не только. А сейчас он вынужден разбираться с бюрократами и копаться в документах. Но, судя по тому, как круто развернулись события с драконами, Ульфриком и Довакином, скоро ему предстоит тряхнуть стариной и вновь побывать на поле боя со своими солдатами…       — Прекрасно, пойду я его поприветствую. Хотя… — Парень посмотрел на имперку и Нереварима. Что-то для себя решив, снова обратился к Балгруфу: — Ярл, скажите, где мой товарищ? — Правитель призадумался, отвечая:       — Я думаю, он спит. На втором этаже, в гостевой посмотри. — Кайн должен сказать ему лично о том, что узнал от девушки. А генерал уже сам решит, что делать.       Путешественник прошёл к комнате придворного колдуна, раскрыв дверь. Ошарашенный резким вторжением старик, отложив свитки, неприятно удивился. Нереварим догнал недовольного хозяина.       — Ты? — фыркнул маг, вставая с дорогостоящего кресла.       — Не ожидал, что я выживу, да? — Кайн аккуратно усадил имперку на ближний стул. Затем достал из рюкзака на спине у данмера Драконий камень и положил на стол. Вытянутое лицо Фаренгара было бесценно в этот миг. Это были смесь шока и недоумения.       — Хорошо! Ты явно из другого теста! Не то, что эти дуболомы! — высказался о предыдущих искателях артефакта старик, довольно осматривая камень. Затем взял с полки пузырёк с зельем и куски бинта, собираясь обработать ранки драконоборца. Намочив бинты, Фаренгар одной рукой удерживал шершавое, но по-молодому гладкое лицо парня, другой рукой вытер кровь. Странник шипел, когда лекарственная смесь попадала на раны. Фаренгар по просьбе Довакина наложил ему временный компресс на рану, потому что ему ещё пока предстоит походить. — Ты прочитал камень?       — Нет, но, если ты заплатишь в два раза больше, я прочту, — поставил условия брюнет. Нереварим скучающе покачивался на месте. Колдун отстранился, возмущённо выдавая:       — Что?! Да просто скажи, чего тебе стоит?!       — Ты знал, что ждало меня в Ветреном пике, но как-то просто не сказал. А чего тебе стоило? — поймал мага на его же подставе Довакин. — Так что либо доплата, либо не судьба… Я принёс камень, но читать я не соглашался… — Приметив данмера, Фаренгар с отвращением повёл носом, переключаясь на него, но тут же различил чёрные глаза…       — Кто он? Он дремора? — с некой пугливостью тыкал пальцем маг. — Зачем ты привёл «это» в Вайтран? — Кайн непонимающе махал головой.       — Что? Нет, — усмехнулся Клинок, опешив от такой наглости к себе. — Никакой я не «дремора». Меня зовут Нереварим Ко́садес, я из ордена Клинков…       — Что ты сказал? — из малой комнаты по правой стороне вышла девушка. Её лик был немного скрыт под тёмным капюшоном жёсткой накидки. Под ней была до боли знакомая тяжёлая броня члена ордена драконьей стражи: тёмные тона с тёмно-зелёными вкраплениями. Стальной, начищенный нагрудник. Не громоздкий, тонкий подол изящно вписывался в общий образ, имея пунктирные узоры. Данная часть скрывала короткий, прочный хитон. Строение брони дополнял кожаный пояс, красиво завязанный на талии, там же крепились и ножны с оружием. Под бронёй обычная плотная рубаха. Как знал Нереварим, броня огнестойкая: у него когда-то тоже такая была. Клинки не должны подпускать к себе врага, а вот от огня просто так не убережёшься. Поэтому ещё с древности был сделан упор не столько на прочность доспехов, сколько на эффективное противостояние огню драконов. Наплечники состояли из шести пластин, скреплённых между собой. По виду они напоминали панцирь коруса или мокрицы. Наручи представляли собой толстые перчатки до локтя. Они пестрили несложными узорами, имея белый, серый и золотые цвета. Штаны были из того же материала, что и рубаха. Их в основном закрывали такие же пёстрые, длинные, приятной глазу формы сапоги. По внешности незнакомка типичная нордка: светлые волосы собраны в косе, голубые глаза, суровый взгляд. Спокойный, тихий голос, словно перед тобой ассасин. В целом фигура стройная. Эльф не отвечал на ранее заданный вопрос. Блондинка снова спросила, представляясь для начала:       — Я Дельфина… Ты правда из Клинков? Нереварим, который из Морровинда? — Кайн муторно зарылся пальцами в свои волосы, перебивая:       — Прошу прощения, что прервал, — он обратился к эльфу. — Я пойду по своим делам, заодно и Вивьен возьму с собой, а вы поболтайте. — Юноша подошёл к скучающей девушке и обхватил за пояс, поднимая на руки. В третий раз он её не хотел бы таскать. В прошлый раз он её пронёс на спине и чуть не помер от кровопотери из-за давления на тело, но придётся ещё потерпеть. Странник взглянул на Фаренгара: — Потом ещё поговорим, может… — Он направился к выходу из комнаты, взглянув попутно прямо в чёрные бездны глаз данмера, которые казались ещё темнее из-за капюшона. Эльфа пронзило леденящее кровь чувство, будто у его хозяина глаза совсем не людские. Какие-то звериные, холодные, словно у хищника. Цвета циана, граничащего с аквамарином. Это невероятный цвет, который менялся в оттенках постоянно. Воистину чарующий взгляд. Но эльфу было всё равно не по себе. Такой взгляд Довакина пробуждал в нём чувство опасности. В эту секунду Клинок впервые с неловкостью подумал, что, несмотря на полностью чёрные глаза, кто-то в силах понять, куда направлен его взгляд… Странник прервал зрительный контакт и вышел в главный зал.       — Да, я из ордена Клинков, — подтвердил эльф, возвращаясь к разговору с Дельфиной.       — Фаренгар, можешь нас оставить? Я позже дочитаю книгу в твоей библиотеке, — попросила женщина, желая поговорить с черноглазым. Колдун коротко и без вопросов кивнул, выходя из комнаты. Нордка облокотилась ладонями о стол, остроухий присел на ближний стул, принимая уж больно строгую позу, будто ему гвозди в позвоночник вонзили. Он был весьма скован.       — Я тоже из Клинков, — незнакомка показала оружие фракции на поясе. Да, оно могло быть индивидуальным, разным, но роспись ножен и клеймо на рукояти всегда одинаковы — как татуировка Нереварима на запястье. Протектор Довакина безэмоционально моргал и бегал глазами незаметно для женщины. — Я слышала о тебе. Говорили, ты умер, но, зная о твоих навыках, верилось с трудом. Вот ты и тут… Где тебя носило пять лет, если не секрет? — с интересом спросила Дельфина. От этого вопроса и ответа на него воина резко затошнило и бросило в жар. Он предпочёл не отвечать, скрывая плохое самочувствие. — Ты не из болтливых. Ладно, я хочу сделать тебе предложение… — встала воительница прямо. — Я и ещё один член ордена пытаемся раскрыть тайну возрождения драконов. Ты можешь присоединиться к нам, тогда я расскажу тебе то, что знаю.       — Нет, я на службе, — отказался решительно черноглазый. — Я не полезу в это сам. Если вас интересуют драконы, поговорите с Довакином. — На такое блондинка залилась комичным смехом. — Вам смешно? — непонимающе раскрыл глаза мер. Хотя пару дней назад он бы тоже, может, посмеялся.       — Ты в своём уме? Довакин… Пф-ф-ф… Скорее, это ты шутник. Шутник, да? — умилялась собрату Дельфина в напускной и издевательской манере, словно перед ней какой-то маленький мальчик. — Нет больше Драконорожденных в Нирне… — уже без улыбки заявила она.       — Я не шучу. Человек, что унёс раненую девушку, — Довакин, — заверил данмер. Блондинка недоверчиво умолкла, только мужицкие выкрики из главного зала разбавляли напряжённую тишину. — У него есть татуировка принадлежности, он умеет кричать. — Шишка на затылке черноглазого заныла от реальности воспоминаний. — Знает драконий язык.       — Ладно, может, он и Довакин. Хоть и слабо верится… — развела руками нордка скептично. Клинку было плевать, кто во что верит, он видел всё своими глазами, и этого ему достаточно. — Ты отказываешься от моего предложения?       — Да, — решительно обозначил свою позицию протектор. Он частенько при этом разговоре поглядывал на выход из комнаты, мечтая скорее его закончить. — Я поступлю, как он скажет. Как истинный Клинок я не могу делать что-то за его спиной. Не хочется его подводить… — Нереварим поджал губы, закончив диалог. Он уже подводит Довакина во всём, так считает Косадес. Кайн казался ему весьма славным человеком, он хорошо пока относится к данмеру, и это радует. Было бы ведь ужасно служить человеку, который тебя не уважает. Если ты не мазохист, конечно…       — Ха, Клинки имеют свой собственный взгляд на жизнь! — гордо заявила Дельфина, ударив кулаком по груди.       — Несомненно… — встал со стула защитник, поправив волосы под капюшоном. — Только они не должны противоречить, тем более мешать целям и нравам Довакина.       В проёме было видно, как Бреннан тем временем усадил раненую имперку на лавку у стены в главном зале.       — Посиди тут, я вернусь скоро, — обещал молодой человек.       — Нет, стой, не уходи… — просила девушка тревожно, схватив за горячую ладонь Довакина. Как-то быстро она перешла на «ты», но странник не против. Он воспринял это как знак неминуемой симпатии, он явно симпатичен девушке. Кайн на мгновение чуть пригнулся, нежно погладив по волосам взволнованную воительницу. Он очаровательно улыбнулся, прищурил глаза, в уголках которых слабо проявлялись складочки. Кажется, такое бывает только у часто смеющихся людей. Кайн излучал тепло и радость, позади его освещало солнце из окон. Девушка покраснела, опустив глаза в пол. Парень перед ней был в самом деле завидный жених и в общем хорош собой.       — Успокойся, я скоро приду, — повторил черноволосый. — К тому же чтобы твою ножку лечили, нужно поговорить с ярлом, но не мне с ним говорить. — Вивьен кивнула. — Если что, позови кого-нибудь. — Кайн отстранился, следуя вдоль трапезных столов. Нереварим вышел из комнаты мага и хотел было подойти к Довакину, как увидел, что к тому направляется некий норд. По запаху драконоборец понял: это Хьелак. И можно было бы вытерпеть вопросы или колкие словечки, но то, что случилось в этот миг, удивило всех присутствующих…       — Привет, Котик! — рыкнул радостно Хьелак, хватая за зад парня ладонью и пытаясь как-то притянуть к себе. Из уст Довакина раздался такой угрожающий рык, что всем окружающим стало не по себе… Это было не просто недовольное завывание какого-то там норда, которое похоже больше на рёв. Это настоящее рычание зверя. Тихое и утробное. Бреннан даже не обернулся, его зрачки сузились, а тело застыло наготове. Так животные реагируют, когда, например, тянешь к ним руки во время их трапезы.       — Что?.. — в удивлении одёрнул руку хускарл, нарываясь на нападение. Это его не спасло. Развернувшись, каджит схватил мужчину за ворот и, крутанув, с силой ударил спиной о пол. Он уже долго терпел подобные выходки к себе, но это уже чересчур. Ясно же, что ему неприятно, так зачем продолжать?       Хускарлы уставились на двух зверолюдей. А ярл Балгруф был шокирован внезапным конфликтом. Что до Нереварима? Он был в оцепенении от поведения хускарла и своевременной реакции юноши. Это хозяин сейчас рычал? Но будь эльф на месте господина, обидчик не отделался просто только броском на пол…       Хьелак укнул огорчённо, скалясь и кашляя. Он не ожидал такого. Когда норд попытался встать, Довакин резко обернулся, оскалился, зарычав громче и яростнее, нарезая круги вокруг вервольфа. Предупреждая, что вставать — это очень плохая идея сейчас. И хускарл опасливо прилёг к полу, не двигаясь. Если он встанет — это будет равносильно вызову. Тогда сто процентов последует неминуемое нападение со стороны Сутай-рат. Хоть Кайн и странствует в человеческом облике, сейчас его инстинкты никуда не делись. Бреннан повёл носом, хмурясь и оглядывая остальных воинов-вервольфов. Они не собирались нападать, пока их брата не трогают. Ибо он сам полез, за что и получил, но выражения их лиц были весьма настороженные. Имперка с ранеными ногами прикрыла ладонью рот. Она не видела произошедшего, поэтому не понимала проблемы. Другие придворные беспокоились только за то, чтобы эта потасовка не навредила ярлу, поэтому скучковались около правителя. Кайн молча бродил вокруг поражённого вервольфа, прожигая его глубоким, хищным взглядом. Попутно он думал, хватит ли с Хьелака или, может, ещё его проучить? Вервольфы — не истинные зверолюди, они такими стали, заразившись ликантропией. Каджиты, напротив, с рождения зверолюди. У них есть свои врождённые повадки, навыки и инстинкты. Породы каджитов — Сутай и Сутай-рат — как минимум на три ступени выше по всем параметрам, чем обращённые вервольфы. По крайней мере, пока те в человеческой своей ипостаси. Поэтому Хьелак не рискнул бросать вызов Кайну. Юноша смотрел на побеждённого противника сверху вниз, словно на игрушку, улыбаясь. Сделав ещё круг вокруг него, Бреннан подошёл к Клинку, который почему-то боялся, что и на него за компанию может пасть гнев хозяина.       — Пойдём, Нереварим… — мечник посмотрел на Балгруфа. — Простите за это, ярл. Но на то была причина… — объяснился он, поспешив довольно к лестнице на второй этаж, мер за ним. В этот раз Кайн разобрался с хускарлом как подобает, вряд ли до того не дошло. Молодой парень не знал, отчего ему хуже: от саднящих ран или от голода? Но одно зависит от другого, так что стоит поесть в ближайшее время.       Кайн, разыскивая Марка, решил в первую очередь проверить ту комнату, в которой они ночевали ранее, и не ошибся. Генерал спал на диванчике, прикрыв глаза правым запястьем, скорее всего, защищаясь от дневного света, который падал в помещение из окон. Бреннан захотел пошутить и подошёл вплотную, тормоша за руку Туллия и певчески проорав: «До-о-брое утро! Пора вставать, Марк!». Сказать, что это глупый поступок, значит ничего не сказать. В обществе, в котором все живут испокон веков по неписаным законам, есть незыблемое правило — никогда не подходи близко к спящему человеку. Тем более к опытному воину, иначе отхватишь. Вот Бреннан и отхватил. В ту же секунду он оказался спиной на полу, а к шее был представлен кинжал. Да, да, да… Нирн круглый, не так давно Кайн пригвоздил к полу Хьелака, теперь пригвоздили его самого… Сонный генерал навис над знакомым, прижимая грудь того коленом, а другой ногой упираясь о пол. Нереварим был ошеломлён происходящим, но, когда понял, не стал ничего делать. Как он догадался, эти двое — друзья и не станут вредить друг другу намеренно. Бегая по лицу шутника сонным взглядом, военачальник нахмурился, надув щёки и выдыхая. Он убрал оружие и встал, подавая руку, серьёзно предупредив:       — Никогда больше не делай так… — Парень с улыбкой схватился за руку. Его дёрнули, поднимая. Эти действия отдались сильной вспышкой боли в теле раненого, но он стерпел. У имперца действительно отличная реакция даже спросонок. — Ну, как прошёл твой поход? Цел?       — Цел, цел… — не переставал улыбаться Довакин. Может, он и не в порядке, ранен и слаб, но разве это могло затмить его умиление, вызванное человеком перед ним. Марк сейчас был не тем безупречным генералом императора, а самым настоящим, простым человеком. Который умеет уставать, спит и занимается бытовыми делами помимо службы. Может, Кайн скоро и умрёт от того, что у него сломаются все кости от очередного поглощения души. Но до своего последнего вздоха он не перестанет любить наблюдать и изучать порой обыденные вещи. К слову, о боли в костях, его это пока не беспокоит, как ни странно.       — Да ну тебя, цел он… — буркнул Туллий, садясь на диванчик и взяв кувшин с тумбочки. Выпил оттуда воды, снова кашляя. — Ты своё лицо видел? Может, ты уже помер и прилетел попрощаться? — комично поинтересовался Дукс, намекая на белую кожу товарища. К его бледному лику ещё и вписались тёмные омуты вокруг глаз. А также непривычная некая угловатость лица. — А это кто?       — А это Нереварим, — представил нового товарища брюнет.       — Марк Туллий. Приятно познакомиться, — встав, протянул на ходу ладонь военный вождь. Эльф на автомате спрятал настороженно руки за спину, нервно оправдываясь:       — Прошу прощения… Простите, простите я… — мямлил Клинок. Блондин позабавился такой реакции. — Я не здороваюсь за руку. Я Нереварим Косадес, Клинок из Морровинда. Мутсэра, господин… — поклонился немного черноглазый, успокаиваясь. Всё же он стыдился своего поведения.       — Косадес? — обратил внимание на печально известную фамилию генерал, но всё же приветливо улыбнулся. — Рад знакомству, Нереварим… — К слову, «мутсэра» на данмерисе означало то же, что и «приятно познакомиться». Кайн серьёзно и с печалью прожигал взглядом своего протектора. Эта боязнь касаний явно не красит его жизнь, может, он в силах помочь данмеру с этим как-то?       — Ладно, так что там было-то? — переключился на брюнета Марк.       Парень с азартом рассказывал, что повидал в Ветреном пике, а его слушали с неподдельным интересом.       — Ты что, серьёзно поднял тот камень? Хотя я не удивлён, — усмехнулся Марк. Ответом был гордый кивок. Его странный напарник и ранее делал удивительные вещи, так почему он не в силах поднять плиту? Парень рассказывал далеко не всё. О свечении глаз он не сказал ни слова, и вообще поведал историю быстро и сумбурно, опуская детали.       Далее брюнет рассказал об имперке, чему Туллий удивился. Он отправил письмо в Солитьюд, считай, сутки назад — оно должно уже дойти и утихомирить панику. Но кое-что беспокоит. Кто сказал, что он погиб в Хелгене? А ещё, где обратная связь? Почтовый орёл ярла вернулся несколько часов назад без ответа, но с написанным Марком письмом. Словно его получили и отослали обратно. Что-то тут нечисто. Это и так напрягало Дукса, так ещё и после рассказа Кайна со слов имперки краски сгустились мрачностью. Нереварим старался не греть уши, поэтому предпочёл думать о своём, терпеливо ожидая хозяина, но вскоре присел на табурет, когда наскучило стоять.       — Вот оно как… — заключил досадно Марк. — Тогда я немедленно отправляюсь в Солитьюд. Нужно лично всё проверить и разобраться в делах.       — Сейчас? — расстроенно спросил брюнет.       — Да, сейчас, — подтвердил мужчина. — Слушай, Кайн… — После недолгого молчания генерал спросил:— Фаренгар сказал, у тебя много татуировок принадлежности. Это так?       — Да, но я не знаю их значения, — признался юноша, но добавил: — Кроме одной, на запястье. Она говорит, что я Довакин, но об этом мне поведал Нереварим.       — Вот как… — поджал губы Дукс. Его эмоции были неясны, но всё же Кайн счёл это признаком недоверия, искренне ответив:       — Прости, Марк. У меня есть причины что-то не рассказывать, но про татуировки я не лгал, как и про память. Вернуть её — это то, чего я хочу больше всего на свете. Это единственная моя цель.       — Да, согласен, в этом ты прав. У каждого свои причины скрывать что-то, — кивнул имперец. Он и сам не стал бы рассказывать информацию о себе кому попало. Есть даже такие вещи, которые знаешь только ты один. Это ведь человеческая сущность, недоверие к чужакам — это нормально. — Ладно, я буду собираться и, думаю, через несколько часов отправлюсь в путь.       — Я обязательно приду проститься, — пообещал Бреннан. Ему было больно понимать, что они больше не увидятся. Кажется, он быстро привязался к этому человеку. Он приятен в общении и не доставуч. Возможно, при иных обстоятельствах они могли стать настоящими товарищами.       — Хорошо, а что планируешь дальше делать? — спросил генерал. Мысли парня посещали картины, как у него будут ломаться кости, кровоточить рот от криков и эти обмороки. Это пугало, а потом и свечение… Но он натянул улыбку отвечая:       — Ха, не знаю. Ну, как и хотел, продолжу искать о себе информацию, — думая попутно, что смертные говорят совсем не то, о чём их спросили. Говорят не то, о чём они думают. И Кайн не исключение…       — Расслабься, я уверен, у тебя получится. Учитывая, как ты сказал, что ты поднял плиту, дабы спасти ту девочку. — Туллий без тени сомнения в своих словах взглянул в яркие глаза юноши. — Ты способен на невероятные вещи… Если вдруг будешь в Солитьюде, я буду рад тебя видеть. Я бы даже пригласил тебя в Имперский легион, но ты вольный человек, да и у тебя иные планы… Так что могу лишь пожелать удачи и великих свершений. — Бреннан чувственно улыбнулся и кивнул. — Ладно, иди там по своим делам, жду через три часа у ворот… — Генерал стал рыться в своём рюкзаке. Ему нужно будет собрать вещи, ещё кое-что обсудить с ярлом Балгруфом об имперке и ином, отобедать перед поездкой на лошади, во время которой не будет долгих остановок. Причём после приёма пищи нужно ещё подождать хотя бы полчаса. Пока еда усвоится, он как раз успеет поговорить с Вивьен.       Кайн, чувствуя сожаление, развернулся и направился к выходу. Нереварим за ним. Его хозяин выглядел подавленно и мрачно, когда, опустив голову, спускался медленно по лестнице. Может, он и не хотел ни к кому привязываться, но это не поддаётся контролю — он всё равно будет грустить. Да и разве кто-то может ему запретить?       — Это генерал Марк Туллий, который в 395 году с армией Империала одержал победу против орков Хай-Рока? — спросил с трепетом данмер.       — Да, скорее всего. Ты бы у него лучше спросил, — пожал плечами брюнет.       — А вы разве не дружите? — поинтересовался Клинок, видя ранее их общение.       — А-а-а, нет… Мы вовсе не друзья, — опроверг Кайн. Они не были с Марком друзьями, ведь оба были на совершенно разном уровне — генерал императора и какой-то парень. Но имперец не был зазнавшимся и самовлюблённым. Может, сначала и общался с Кайном, не воспринимая его всерьёз, позже всё же признал, что парень не простак и способен на многое. Теперь у Довакина другой напарник и надо присмотреться к нему. Оба пошли по главному залу Драконьего Предела к выходу.       — Значит, вы решили ему не говорить? — намекал на свечение Клинок. Но Кайн не догадался сразу, о чём его спросили. — Ну о… — данмер указал на свои чёрные глаза. После пяти секунд молчания каджит распахнул двери, выходя на улицу. Всё же, поняв, о чём речь, ответил:       — А, нет… Об этом никто не должен знать. Понимаешь?       — Простите, я узнал, хотя не должен был, — шепнул виновато остроухий, махая у лица ладонью.       — Ты не станешь трепаться всем об этом, — махнул рукой юноша, внезапно переводя тему. — Помоги мне. — Эльф кивнул, даже не зная, в чём суть помощи. — Я должен смыть это… — Парень обвёл себя руками, указывая на кровь и грязь, покрывающие одежду и тело. Стирать костюм времени у него нет. Так что он может просто искупаться.       — Отличная идея, — согласился этногенный данмер. Когда они прошлись по верхнему ярусу города, эльф в оцепенении приметил скелет дракона. Он не заметил его ранее, так как они спешили, неся на руках человека, не смотря вокруг. — Это… Вы его так?..       — А, да, я уже поглотил его душу, — покосился на скелет юноша. К слову, эти останки потихоньку растаскивали, как строительный материал или ещё что. Нереварим уже успел увидеть дракона дня два назад, так что его не удивляет скелет дракона как таковой. Пф-ф-ф, подумаешь, скелет дракона на площади валяется. Да каждый день такое! Клинок построил логическую цепочку в голове: хозяин был в городе, напал дракон, и брюнет его убил, поглотив впервые душу. Да уж, городок пострадал неслабо: какие-то дома были разрушены или сожжены местами. Везде был мусор и обломки, кровавые пятна, где ранее были тела, скорее всего. Каменные строения — стены, арки, мостики и башни — были тоже в некоторых местах разрушены. И их восстановить будет сложнее и дольше.       Оба вышли через ворота из города и отправились к ближайшей реке за его стенами. Она была неглубокая, максимум по пояс обычному мужчине, может, чуть выше. Туда периодически ходят. Она не горная, поэтому не такая и холодная. Дойдя до берега, они остановились там же, скинув рюкзаки на землю. Довакин начал раздеваться. Сначала Кайн развязал мантию, потом расстегнул кофту без ворота и стянул через голову рубаху, стараясь не задевать раны. Нереварим забирал его одежду, аккуратно складывая по ходу. Жилистыми, но весьма эстетичными руками парень отстегнул ремень, вынимая его из штанов и расшнуровывая их. Пришлось снять с себя все бинты и повязки. Заметно нетерпение Кайна. Он хочет скорее в воду. Так продолжалось, пока парень не остался в коротких свободных шортах. В районе шеи у него были кровавые разводы, как и на руках. Всё это смешалось с потом и грязью. То же самое было по всему торсу и, скорее всего, в паху, так как его штаны были мокрые по колено из-за крови, утёкшей из колотой раны, которую ранее залечил Нереварим.       Теперь его татуировки видны во всей красе. Они прекрасны. Нанесённые руками неизвестного мастера узоры были ровными и без изъяна, точными до бирца. Но, к сожалению, полноту картины некоторых перечёркивали шрамы, полученные когда-то. Тело Довакина было достаточно подкачено и гармонично, по мнению эльфа, явно много тренируется. Клинок обратил внимание и на кристалл на шее парня. Это не просто украшение, а что-то магическое. Будучи сильным магом, Нереварим чувствовал такие вещи. Кайн приметил, что в нынешней людской форме он обделён волосами, к примеру, на груди. А вот на животе и ниже, на лице, руках, ногах всё нормально. Это его забавляло, потому что, когда он в истинном облике каджита, у него везде шерсть, а у людей всего-то кусками волосы на лысом теле. Но когда он побольше пробыл в этой новой людской шкурке и привык немного, стало намного легче это принимать и понимать — почему так с волосами. Голая кожа, оказывается, чувствует ощутимо уязвимее, чем когда покрыта шерстью. Чувствует резче холод, жар, щекотку. Кайн это теоретически знал и понимал, но чувствовать эту разницу в реальности намного невероятнее… Он осмотрел горизонт, обратившись к задумчивому эльфу:       — Если хочешь, можешь тоже… — На что тот благодарно кивнул. Да, Нереварим тоже не прочь смыть с себя ту погань из пещеры. И было приятно, что хозяин об этом подумал. Кайн просил помощи эльфа в том, чтобы проследить за вещами и защитить, пока он там голышом плескается. Ну раз уж они тут одни, почему бы и нет? Уложив вещи хозяина на рюкзак, он сам разделся до шорт. Он отметил очередной плюс в характере хозяина: он думает не только о себе, и, видимо, часто моется. Это просто волшебно, учитывая, что некоторым плевать и они не моются месяцами. Однажды Косадес ехал в повозке из Блэк-Уайта в Кальдеру в родном Красногорье, и с ним ехал орк по имени Ротгрант. И, Боги, от него так разило, что Нереварим предпочёл позже полпути пройтись пешочком.       У Бреннана была своя точка зрения на вопрос гигиены: он предпочитал мыться как можно чаще. И это не только каджитские привычки, а ещё и нежелание жить со вшами-блохами, чесаться, страдая от различных кожных болезней. У-у-у, а если кровь попадёт в глаза или те же грязные руки? Конечно, Кайн не боится всяких животных-переносчиков заразы, ибо он не заражался пока. Не от злокрысов, не от морровиндских крылаток, да и парализующий яд паука на него не действует. А вот от обычных болезней, таких, как, например, «слепонка», он не застрахован. Слепонка — это глазная болезнь, которая весьма опасна, если ты, допустим, в глухом лесу, или один в пустыне. Глаза гноятся, слезятся, опухая, как грецкие орехи, при этом ты слеп и резь не покидает тебя. От этого можно вполне лишиться глаз, если в течение трёх дней ничего не предпринять. А всё почему? Потому что грязными руками потёр глаз. Кайну это не надо. Лучше при возможности помыть руки или искупаться, чем потом болеть и терять не только силы, время, но и быть уязвимым.       Довакин зашёл в воду по пояс, наклонившись и намочив грязные, слипшиеся от крови волосы. Его тело было привыкшим к холодной воде, но всё же резкий контраст вызывал лёгкое онемение в конечностях. Они становились более лёгкими и воздушными. Юноша выпрямился, встряхивая всем телом, с волос капала вода, которая щекотала лицо, плечи и грудь. Нереварим присоединился, нерешительно ошиваясь неподалёку, сжимаясь от холодной воды. Вот ему было действительно некомфортно в ледяной воде, в отличие от Драконорожденного. Взглянув на берег, странник увидел, что там уже горит костёр. И когда данмер успел? Это весьма кстати, учитывая, что сейчас до сих пор прохладно, особенно когда наступает ночь. Когда они закончат с водными процедурами, стоит погреться у огня, хотя это больше эльфу понадобится, чем Драконорожденному: у него горячая кровь. Кровь дракона. Кайну сейчас было не холодно, а хорошо, в прохладной-то водичке.       Он взглянул на своего протектора, который мучился с волосами. Удручённо пыхтя, он пытался собрать их, видимо, «воздухом», потому что проволоки или нитки у него в руках не наблюдалось. Сейчас парень его впервые видит без капюшона, и волосы у него рыжевато-каштановые. Не короткие до плеч, но их концы совсем неровные, это выглядело так, будто их кто-то неровно покромсал. Или сам данмер однажды собрал волосы в ладонь и криво обрезал. Такие мысли посетили голову Кайна. Ещё торс Клинка пересекал большой шрам. Члены ордена не подпускают никого к себе, иначе это позор, тогда откуда такое страшное ранение? Кроме огромного сечения на теле Косадеса оправданно почти не было шрамов. Бреннан предпочёл не думать об этом, а предложить услугу:       — Я могу помочь тебе, если ты позволишь… — прикрыл рукой рот юноша, усмехаясь забавным попыткам Клинка собрать волосы. У протектора встал ком в горле и пробежали мурашки по телу, когда он представил, что его будут трогать, прямо руками… А его кожа на голове будет нещадно жечь или болеть. Приметив напряжённое лицо напарника, молодой человек добавил. — Меня тебе не надо бояться, мы к этому будем стремиться. Но если нет, так нет, я просто предложил. Я довольно неплохо умею поправлять волосы. — Парень продолжил мыться. Ведь и себя он подстригает сам, весьма опрятно и приятно для глаз.       Каджит снял с себя шорты, оставаясь совсем без одежды. Отмывая шорты вручную от крови, он с сожалением осознал, что потерял много красной жидкости. Его уста озарила лёгкая улыбка: он всё равно ничуть не жалеет, что потратил зелье на Вивьен. Хотя это зелье было достаточно сильным, чтобы излечить все его повреждения за несколько дней.       Мер закончил быстрее, поспешив на берег и подлетев мгновенно к спасительному костру. Его губы посинели, и сам он замёрз, мелко подрагивая. Тут тебе не жаркий Эльсвейр, да даже в том же Морровинде жар от горы исходит. А вот в Скайриме холодно, особенно для чужаков. Клинок обдумывал слова хозяина о поправке волос, водя по своей руке, не понимая, почему он боится чужих прикосновений, а своих нет? По мнению Нереварима, Довакин очень открытый, ему не страшно раскрыть себя кому-то, не страшно быть таким, какой он есть. Он не боится чужого мнения и весьма раскрепощён. Почему Нереварим служит ему? У него нет чёткого ответа, но и нет иных целей, чтобы отказать в службе. Может, они и существовали когда-то, но теперь эти цели ничтожны и малы. Эльф их даже не помнит почти. Все его цели были перебиты под корень и опущены уже давно. Да и к тому же Довакин к нему хорошо отнёсся, не от многих морровиндец такое видел. Хозяин учтив и пытается помочь с чужим страхом, невзирая на то, что сам он напуган, потерян и даже внутренне неустойчив пока ещё. Потому что понятия не имеет ничего о себе, не знает, на что способен, что значит быть Довакином… Явление Драконорожденного пробудило в Косадесе давно забытое чувство веры в то, что ещё не все сказки и чудеса стали вымыслом. А также — разве должны его таланты пропасть зря? Он что, зря обучался искусству Клинка и не только, пол нынешней жизни проходил свой тяжёлый путь? Пора перерубать свои страхи хоть как-то, иначе он не сможет быть нужным никому.       Кайн натянул шорты, выходя на берег, снова встряхиваясь всем телом; помогало не очень: кожа — не шерсть, он делал это, скорее, рефлекторно. Нереварим приковал к нему улыбчивый взгляд, не решаясь сказать. Но всё же, когда к нему подошли достаточно близко, он решительно заявил:       — Я согласен.       — М-м-м? — не понял парень, но тут же до него дошло. — А. О, правда?! Не волнуйся, я сделаю всё в лучшем виде! Благодарю за доверие, приятно, когда тебе верят! — Парень порылся в своей одежде, натянув штаны и зашнуровав, достал из ножен с пояса кинжал. Бреннан призадумался, что ему нужно будет купить себе новое лезвие, так как предыдущее покоится на дне Моря Призраков после кораблекрушения. Черноглазый нервно покосился на оружие в руках путешественника, натягивая штаны на ещё мокрые ноги, но вмиг замер, рухнув в позу лотоса на траву, терпеливо выжидая. Брюнет подошёл к меру со спины и, чуть нагибаясь, осмотрев в целом внешность товарища и учитывая его расу и ремесло, сделал вывод, какая причёска ему подойдёт. Кайн считал, что это важно. Причёска говорит о Неревариме как о Клинке. И то, что у него сейчас на голове, никуда не годится…       Засунув кинжал в ножны на поясе, молодой человек с невероятной осторожностью собирал в руки чужие мокрые волосы. Конечно, без прикосновений тут не обойдётся. Поэтому эльф вздрагивал каждый раз, чувствуя чужие пальцы, да и в целом дрожал мелкой дрожью. Ему хотелось встать и убежать подальше, поплакать, но его гордость не позволяла, сковывало чувство стыда. Его сердце сильно долбило в груди, и ему порой не хватало воздуха, будто что-то на него наваливалось, почти пригвоздив к земле. Это то же самое, если бояться высоты и упасть со скалы, только ты не разбиваешься, и что-то кидает тебя снова и снова с этой скалы… В случае Нереварима время для него дольше тянется. Стремительно растёт паника, как сорняк в пустыне. Каждый человек чего-то боится и старательно этого избегает обычно, но смертным необходимо общение, отношения между друг другом. Нереварим лишён этого. Можно только представить, как ужасно, когда нельзя никого потрогать, поцеловать, обнять, подержать за руку, даже близких и любимых. Эти приятные для всех касания приносят ему страдания, а отсутствие этого так же невыносимо. Но всё равно он предпочитал избегать близких контактов, отгораживался от окружающих. На этот раз он решил попробовать иной вариант…       — Простите, пожалуйста… М-мне жаль, п-про-остите… — тихо дрогнул голос Клинка. Он зацикленно повторял одно и то же низким голосом. Его сковала паническая атака, из-за которой текли слёзы из глаз. Черноглазый закусил костяшку кулака. Он был уверен, что скоро сгорит заживо: судя по ощущениям, именно это вызывало стойкий страх. Нереварим в такие моменты ненавидел себя за то, что он такой, отчего ему становилось лишь хуже.       — Боги, да ты себя видел? Не надо оправдываться передо мной, — серьёзно ответил брюнет, видя своими глазами значимость той проблемы, с которой не может справиться его протектор. — Это точно не тот случай, над которым хочется посмеяться. Я не нанесу тебе травмы. Хотя ты не поэтому боишься?       — Я чувствую… Нечто… Схожее с ожогом… — признался во время последнего нормального вздоха Косадес и, кажется, не выдержал. Лицо щекотало от слёз, его дыхание было сильно сбито, потому что он задыхался. Как бы много он не пытался вдыхать воздуха, кислорода в нём будто не было. В глазах плыло, а усиленный пульс глухо стучал в голове. Дальше Нереварим издавал такие пугающие звуки отдышки из-за асфиксии, что Довакин настороженно приостановился, держа собранный пучок волос в руке. «Нихрена себе…» — думал Бреннан. Даже ему стало жутко от этой картины. Казалось, Клинок действительно умирает прямо тут… Кайн теперь совсем не касался кожи на голове эльфа, тот аж посерел от нехватки воздуха. Он просто задыхался, неустойчиво качаясь в стороны. Дрожа, опирался о землю, чтобы не упасть. Прошло несколько минут, потихоньку Клинок стал отходить, пока его не трогали.       — Хм-м-м, ну, точно скажу, что это неправда, ты не горишь по-настоящему… У всех руки как руки, — заверял Кайн, всё ещё не отойдя до конца от ступора после увиденного. — Не переживай, мы это исправим. Да, я не знаю как. Но я найду способ, не заброшу пытаться…       — По-почему? Заче-ем в-вам это? — не понимал эльф. Тяжело дыша и кашляя, он еле разговаривал. Каджит собрал волосы собеседника наверху в хвост, а внизу оставил неровности, также держа исключительно волосы.       — Почему? — задумался парень, вытянув из шва штанины шнурок, который был там для красоты. Чёрный, дирцев сорок в длину. — Потому что хочу, наверное. Да и ты такой же, как все. По крайней мере, должен жить, как все. А твои страхи мешают тебе жить счастливо, я так считаю. Представь, ты влюбишься, к примеру, и что? Ничего, пустота… — Эльф печально улыбнулся. Слова Драконорожденного до горечи правдивы. Нереварим убежал бы на другой конец Скайрима от той девушки, которая может сжечь его дотла всего лишь одним простым поцелуем…       Странник вынул кинжал с пояса, предупредив:       — Не дёрнись, я держу только твои волосы. Сейчас буду срезать лезвием.       — Да, — наготове откликнулся Косадес. Холод лезвия проходился по затылку, точно и медленно. Ощущалось, что Довакин действительно делает это не впервые, уверенно и без сомнения ведёт руку вверх. Это длилось не дольше пяти минут. За это время паническая атака чуть приутихла от отсутствия соприкосновений. Парень срезал ещё и с висков, периодически смотря на свою работу, ища неровности. Он очень боялся сделать криво и расстроить без того нервного морровиндца, который, к слову, отважно доверился, невзирая на страх. Но получилось неплохо: виски и затылок были выбриты, а сверху остался хвост. Такая причёска для данмера — не редкость, но она чаще у мечников, так что Неревариму, как мечнику, она идеально шла. Подровняв в некоторых местах причёску, парень снова осмотрел со всех сторон товарища, довольно улыбаясь, и отстранился, отпуская волосы. Остроухий выдохнул, встав. Он заметил, как ему прохладно на затылке, проведя пальцами, понял: там побрито.       — Вот, возьми, — протянул каджит шнурок. Теперь хвост было легко сделать, чем и занялся данмер. — О, теперь ты прямо… — задумчиво смотрел на причёску Кайн, не в силах подобрать нужных слов.       — Как Клинок? — не сдержал смешка красногорец. В этот миг его лицо озарила такая счастливая улыбка, что показалось на миг, будто в ней не было былой закрытости… Кайн подхватил эту радость, улыбаясь в ответ. Этногенный мер поклонился. — Спасибо вам большое, сэра, правда… — Кайна охватило чувство радости, то самое, как с Шустрамом. Он снова кому-то помог почувствовать себя лучше. Нереварим отметил у себя в голове, что и правда не сгорел. Несколько раз потрогав затылок, виски, осознал, что там нет никаких ожогов. Да, он всегда понимал, их там и не будет, но чувствовал совсем по-иному, слишком реально. Побаливало до сих пор, да и потрясывало, малая тревожность не покидала.       — Ха, ты говоришь таким тоном, будто я спас тебе жизнь, хотя я вот лично не люблю, когда у меня длинные волосы… — изогнул бровь молодой парень, жестикулируя.       — Дело не в этом. На самом деле, мало кто относился ко мне хорошо за всю жизнь. Ну, вы ведь понимаете? Я не похож на нормального данмера. Я не такой, как надо. Я другой, — раскрылся Клинок, подойдя к водной глади и смотря на отражение. Новый образ ему нравился, теперь не придётся постоянно носить капюшон. Он и ранее носил подобную причёску, но в последние годы совсем наплевал на это. Возможно, ему нужен был толчок к действию всё это время?       Вокруг стрекотали насекомые, говоря, что дело близится к вечеру. Судя по солнцу, сейчас уже часов шесть вечера. Берег был усыпан цветущими растениями, которые благоухали и пестрили, неподалёку скакали кролики и даже олени. Наверное, это рай для пейзажиста. Вдоль берега расположено несколько массивных валунов, источающих жар солнца, который они в себя вобрали за день. Данмер растянул губы в улыбке, увидев на жёлто-сиреневом цветке ириса бабочку, исследующую своим хоботком бутон. В Морровинде нет бабочек. Когда Нереварим оказался в Скайриме и увидел эту порхающую прелесть, был ошеломлён такой красотой, глаз не мог отвести. А кто-то, смеясь, скажет: «Да ведь это просто бабочка!». Красногорец встал, оборачиваясь, продолжил говорить:       — Любая особенность сейчас — признак дьявольщины. Мои глаза — признак дремор Обливиона. А что и говорить об имени…       — Мне плевать, какие у тебя глаза, не в них дело, — заверил Довакин, обувая сапоги. — Никто не заслуживает презрения только потому, что отличается от других. И мне очень жаль, что это понимаю я и не многие другие. Поверь, я знаю, о чём говорю. Было бы странно, если бы такой, как я, корил тебя за неординарность, — намекал на собственную своеобразность каджит. Довакин надел свою рубаху. К слову, хорошо, что они тут вдвоём: им-то незачем смотреть друг другу ниже пояса, да и они оба парни. А учитывая, что сюда, возможно, весь Вайтран ходит, то стало бы уже не ахти попасть в момент купания тридцати голых орущих бравых парней из казармы. Было бы тесно, а у Нереварима произошёл бы сердечный приступ… Кайн продолжил диалог. — Ты в себе не уверен. Меня тоже считают странным, но мне это даже нравится. Наверное, меня так воспитали. И я собой доволен. Ах да, я непредсказуем. Вот недавно я не верил одному подозрительному типу, а теперь рядом с ним, безоружен, у реки… Кин создала меня таким, забавно… — Данмер кивнул сам себе. Его улыбку омрачили мысли, которые он высказал:       — Вы совсем не помните свою семью?       — Нет. Я даже и представить не могу, какие они. — Парень надел кофту без ворота, поправляя рукава, перешёл к застёжкам. — Тебе повезло: у тебя есть родители, и ты знаешь, кто они.       — Ха-ха… Если бы я встретил отца, я бы убил его своими руками, — уверенно утверждал черноглазый, как ни в чём ни бывало, с улыбкой на устах, но не шутя. — Иногда не знать лучше, господин Бреннан… — Эти слова не легли в душу Кайна. Неужели у протектора такие плохие отношения с отцом, что он не прочь его прикончить при возможности? Но от этих мыслей отвлёк женский крик.       — Эй! Вы! — юноша удивлённо осмотрелся. На другом берегу стояла девушка. Довакин застопорил на ней взгляд, как заворожённый. Словно творец, созерцающий скульптуру: с неподдельным восхищением и любовью. Кажется, именно сейчас зрение каджита сфокусировалось максимально, бегая глазами по силуэту незнакомки. Красивая девушка его возраста, волосы прямые, также чёрные. Зелёные кошачьи глаза, чёткие, красные губы. Лицо элегантно и прекрасно; она прикрывала интимные места только тонкой, белой тканью. Видя, что Бреннан на неё откровенно пялится, она недовольно фыркнула. — Хватит уже зариться, ты отвратителен! — На эту претензию Довакин поник, оправдываясь:       — Вы просто хороши собой! — Да как уж тут не смотреть, когда перед тобой голая красавица, которая сама, между прочим, привлекла к себе внимание. Это оправдание девушку не впечатлило, она недоверчиво прищурилась. Нереварим встал, неоднозначно хмыкнув в явном задоре. Он учтиво отвернулся, прикрыв глаза, и поспешил поближе к господину, дабы ему не сказали того же за компанию.       — Кто вы вообще такие? — спросила, недоумевая, симпатичная незнакомка. — Я вас в городе не видела вроде…       — Мы… — хотел объясниться путник, но остановил себя, лицо этой особы казалось ему знакомым. — Мы виделись, — доказывал брюнет. Это случилось, когда они пересеклись взглядами, пока сам драконоборец уходил с луком на встречу к Шустраму. В ответ на это заявление он увидел крайне непонятливое выражение лица. — Да, да! Ты живёшь в том подвале Драконьего Предела! — радостно кивал юноша.       — Грубиян… — хмуро заключила девушка, улыбка слезла с лица парня. — Это не подвал, невежда, это покои личных хускарлов ярла! — Кайн в ответ раздражённо закатил глаза, выкрикнув и махая руками:       — Да откуда мне было тогда знать?! — Нереварим тихо смеялся над этой ситуацией, мило поджав губы и покачиваясь на месте. Черноволосая красавица фыркнула, скрывшись за камнями у берега. Парни больше её не видели. Они погрелись у костра, точнее, Нереварим погрелся. Кайн занялся элементарными тренировками с мечом, попутно думая, что его замёрзший товарищ — прекрасный маг. Ибо рана на животе странника болела совсем чуть-чуть и больше не открывалась после манипуляций протектора, когда они втроём ещё не дошли в Вайтран.       Через тридцать минут после купания Клинок ещё разок подлечил и себя, и хозяина. Спустя где-то час оба собрались и поспешили в Вайтран. Юный Довакин боялся пропустить отъезд Марка, в груди разливался детский трепет. Словно какой-нибудь маленький мальчик готовится к отъезду брата или отца. Кайн действительно быстро привязался к имперцу, хоть ему и не нравилось привыкать к людям, отказаться от этого Бреннан так же не мог.       Генерал нашёлся у ворот, он пытался утихомирить скакового коня. Его любезно предоставил ярл Балгруф в уплату долга. Дукс махал руками, отдавал команды, но после неудачи чуть отбегал, пытаясь не попасться под массивные копыта зверя. Нереварим прошептал слова на данмерисе: «Сиегмант тун нава’ахтен гредн юрейншанс». В его ладонях, облачённых в перчатки, собралась бесформенная зелёного цвета энергия, которую он забросил в лошадь. Зрачки зверя расширились, и он поуспокоился, фыркая и ударяя оземь копытом. Бреннан оценивающе кивнул и хотел похлопать молодого мага по плечу, но отказался от этой мысли. Потому что данмеру это ой как не понравится. Поэтому он одёрнул руку, не успев коснуться чужого плеча. Косадес приметил это, и они неловко переглянулись. Да уж, нескладно вышло… Брюнет обратил внимание, слова заклятия переводились как: «Покорись слову людскому подобно закону». Военный вождь Империи оглянулся, приметив знакомые лица. Товарищи, забыв о произошедшем ранее, подошли ближе, оставаясь в лирце.       — Это хорошее заклинание успокоения животных, долговечное, — уверял мер. Кайну в голову полезли весьма странные мысли: «Надеюсь, меня этим заклятием успокаивать не станут во время очередной утери контроля. Хотя…» — Бреннан тряхнул головой, отгоняя такие мысли.       — Во имя Восьмерых, что за зверь… — вымотанно рыкнул блондин, затем обратился к эльфу. — Благодарствую. — Нереварим услужливо поклонился. Дукс обратился к Кайну: — Вовремя ты.       — Да. Ты говорил с Вивьен? — спросил драконоборец.       — К сожалению, не вышло. Ей стало плохо, и её отнесли к Фаренгару, — безрадостно ответил Туллий. Кайн предположил, что зелье перестало действовать. — Я проверял её документы. Она действительно из легиона, и с собой у неё есть приказ по поводу когтя… — Имперец неоднозначно посмотрел на Косадеса лишь на секунду. Нереварим вздрогнул, стыдливо понимая, что генерал знает, кто украл коготь… Марк обратился к Драконорожденному: — Где он?       — Кто? — не понял каджит, о чём спросил сиродилец.       — Где коготь, Кайн? — шикнул недовольно Марк, разведя руками.       — А-а-а, коготь. Ха-ха-ха… Ну, в рюкзаке, — нервно ответил парень, видя гнев имперца. — Ха-ха-ха…       — Идиот, что ты ржёшь? — злился имперец. Он притянул парня ближе к себе за плечо и тихо пояснил. — Ты в курсе, если об этом узнает трибунал, вам обоим конец?       — Простите, это я украл, — заявил о своей причастности Нереварим. Блондин недовольно осмотрел их обоих.       — Верните его той девушке, так как она одна живая. Это её задание. А вы оба… Я промолчу… — Дукс разочарованно замолк. Кайна почему-то не покидала тревожность, вызванная уходом товарища.       — Марк… — он приблизился, тихо выдавая: — Избегай встреч, да и трактов, если получится. — Туллий от такого предостережения посерьёзнел. Они думали об одном и том же: что-то нечисто с этим письмом. Мужчина подозревал, его могли перехватить, так как ответа не было. Может, люди Ульфрика что подстроили? Если это так, то на генерала могут и напасть по дороге. Бреннан посмотрел в синие гордые глаза напротив, сказав напоследок: — Да хранят тебя Боги… — Качнув головой, генерал залез на лошадь и стукнул стременами. Конь поскакал вперёд, постепенно набирая скорость. Довакин взглянул ему вслед, затем поспешил к подъёму на стену, быстро поднимаясь вверх, огибая стражников. Он встал у края стены, смотря вдаль на отдаляющуюся фигуру имперца. Его красный плащ развевался по ветру — единственное яркое среди дневной серости. Протектор быстро догнал шустрого юношу, вставая рядом. На лице хозяина была еле заметная улыбка, смешанная с печалью. Тот вспоминал, как они с генералом тут разговаривали. Всё, что нужно было, они друг другу сказали напоследок, может, когда-то они увидятся ещё. День постепенно сменялся вечером… «Турдас. 23 Руки дождя. Маг. 4 Э год 401.»