Саша

Наши шаги сопровождались уже приятным для души хрустом снега, хлопья которого вчера, запрокинув головы к небесам, ловили мы. В моих воспоминаниях до сих крутились слова Марго, которая теперь как ни в чем не бывало шла вместе с нами вдоль полуразрушенных домом. Если еще вчера они выглядели так мрачно, что хотелось плакать при их виде, то сейчас белое безмолвие скрыло раны города. Город преобразился с приходом снегопада, который, словно гнался за нами, очутился здесь. Трещины в асфальте совсем сравнялись с землей, поэтому мы могли идти дальше, не смотря на них с любопытством и интересом. Температура тоже опустилась на пару градусов, однако по большей части все оставалось тем же. Поправляя шапку, мне пришлось вынуть из карманов куртки свои руки и обратить внимания на рядом идущую женщину. Ее невозмутимый, полный спокойствием взгляд устремился куда-то вдаль – Марго осматривала каждую машину, которая встречалась на нашем пути. Она согласилась нам помочь еще вчера вечером, когда мы рассказали о своем плане немного подробнее. Но женщина отказалась ехать сама, предпочитая оставаться в своем родном по душе городе: она говорила, что нигде не чувствовала себя настолько уютно, как здесь. «Этот город – мой дом, а из дома не убегают» – с ухмылкой на лице произнесла вчера Марго перед тем, как уснуть под треск угля. Сейчас Марго, сунув руки в огромные карманы, шла рядом со мной. Ее передние короткие пряди русых прямых волос были завязаны в маленький хвостик на затылке и каждый раз вздрагивали при шаге. Заметные скулы выступили на ее щеках, а губы заблестели на ярких солнечных лучах. Вслушиваясь в тишину, я знала, что позади нас идут мои остальные товарищи. На удивление, Александру Александровичу сегодня стало гораздо лучше: он приветливо улыбался, самостоятельно ходил и даже поел немного больше обычного. И поэтому сейчас старик рассматривал город, крутя головой из стороны в сторону, из-за чего шапка с его головы так и норовила слететь. Но Дим, пристально наблюдая за ним, успевал ловить и предупреждать Александра Александровича заранее, поэтому все пока что все шло по плану. – Посмотрим еще на той площади, – Марго указала взмахом руки в сторону переулка. – Может, там будет хоть что-то. Всматриваясь вдаль, я все же увидела небольшой клочок асфальта, расширяющийся дальше. Поэтому кивнула в знак согласия женщине и двинулась в ту сторону, хрустя снегом. Мы не стали брать с собой припасы, считая, что всегда сможем вернуться. Тем более, если мы не найдем сегодня автомобиль, то, означает, мы не потратили силы зря на ношение продовольствия. Топливо, конечно, тратить мы не хотели, разъезжая по всему городу на машине, возвращаясь в убежище Марго. Определили мы все еще рано утром: находим машину, возвращаемся за припасами пешком, уезжаем. Все было рассчитано и спланировано, поэтому мы, полные уверенности, двинулись бродить по городу в поисках машины. – Сколько мы уже ищем машину? – Спросил позади меня идущий Дим. Задрав рукав куртки, я посмотрела на наручные часы, которые показывали «14:57». – Уже почти 5 часов, – оповестила его я. В ответ я получила лишь недовольный вздох. Я понимала каждого в нашей сегодняшней группе: у всех уже ныли ноги от такой длительной и безрезультатной ходьбы, однако и остановиться мы не могли. Еще с утра мы прошли несколько улиц около вокруг того самого парка и, ничего не обнаружив, двинулись в противоположную сторону от убежища Марго. Если еще при выходе из подвала мы были полны энергией, то теперь с кислыми, словно лимоны, лицами продолжали путь, волоча ноги. Даже бодрый утром Александр Александрович поник и сейчас шел, вновь смотря куда себе под ноги. – А что произошло с городом? – Вновь увидев впереди поваленные на землю фонари, спросила я. Марго посмотрела по сторонам, в том числе и на уличные фонари, и лишь после этого ответила: – Землетрясение было, – ее ответ был коротким, однако через секунд десять она добавила: – Толчки были довольно слабыми, но именно городское метро сыграло главную в разрушении города роль. Дома провалились, так как поверхность не выдержала всего этого, повалились фонари, трещины по асфальту пошли. А потом повалил снег. Сначала нас замело, однако затем южный ветер все растопил. Больше снегопада не было, но вот вчера что-то вновь изменилось. Ветер, скорее всего, направление поменял. Ощущая порывы ветра в свою спину, я покачала в знак согласия головой – он дул действительно с севера. Услышав характерный звук удара и звон металла, я резко обернулась назад на Александра Александровича. – Твою ж мать… Старик начал тихо ругаться вслух, пока отходил от лежащего на земле дорожного знака. По всей видимости, Александр Александрович не заметил его, припорошенного снегом, и ударился ногой, поэтому теперь он начал хромать. Не останавливаясь, он обошел причину своей боли, делая шаги к Диму. – Ты как? – Задал вопрос парень, когда старик стиснул зубы. – Нормально, – почти неразборчиво ответил он и остановился на пару секунд, глядя на ногу. – Поболит и пройдет. Марго тоже остановилась, внимательно следя за вспыхнувшим стариком. – Мы можем остановиться, если хотите, – ее голос прервал поток ругательств, которые вылетали из Александра Александровича. Услышав женщину, он поднял на нее свои ясные светло-серые глаза и осудил проницательным взглядом. – Я же сказал, что все нормально, – старик продолжил путь, обгоняя меня, хромая. С каждым шагом его походка становилась лучше, и это вызвало некую радость на душе за нашу компанию и за Дима. Ведь, если бы Александр Александрович не смог идти дальше, именно парню пришлось тащить его на себе. Поэтому пока что Дим мог расслабиться и наслаждаться долгой прогулкой на свежем воздухе, глубоко вдыхая его. Завернув в переулок, мы погрузились в тень кирпичного здания. Заметив еще издалека широкую площадь, я поспешила за Марго, догоняя женщину. Она, даже еще не очутившись на нашем пункте прибытия, уже вертела головой по сторонам, ища подходящий автомобиль. Выйдя из тени, я ступила на аккуратную вымощенную камнем дорожку, ведущую к небольшому памятнику. Его я знала и раньше, однако никогда не приходилось видеть его своими глазами. Теперь же я могла приблизиться, даже потрогать бронзовый памятник, установленный Шеляни́ну – путешественнику, первому пересекшему нашу страну с севера на юг. Именно он первый определил протяженность нашего государства. С него началось покорение вечнозеленых южных берегов, омывающиеся водами Ясного моря, и круглогодичной зимы, земли которой раскинулись чуть дальше Вертéбры. Мы уважали этого человека, считая его прародителем географических открытий в нашей стране. Шеляни́н хоть и путешествовал очень много, изучал наше государство и народы, которые жили на нашей территории, он всего возвращался в И́ндан – его родной город. Поэтому здесь и установлен ему памятник. Вся площадь была со всех сторон окружена полуразрушенными зданиями, однако, удивительно, местная достопримечательность никак не пострадала. Шеляни́н, преподнеся ладонь ко лбу, щурясь, смотрел куда-то вдаль, держа другой рукой металлическую палку, как трость. Историки спорят о том, что путешественник хромал с самого рождения, поэтому и памятник поставили ему соответствующий. Бронза статуи переливалась грязно-изумрудным светом, отбрасывая от себя тень на площадь. Шеляни́н, припорошенный снегом, неподвижно, как и всегда в принципе, стоял и смотрел вдаль. – Если не найдем автомобиль здесь, то хотя бы вы посмотрите на нашу достопримечательность, – заметила Марго, отходя от неработающей машины. Ее розовые от холода губы растянулись в доброй улыбке, от чего я тоже начала осматривать автомобили, а не памятник. Приблизившись к первой попавшейся машине, я осмотрела ее, заглянув в окно. Противоположная дверь оказалась помятой, словно автомобиль ударился при землетрясении о кирпичную стену, окружающую площадь. Здесь никого и ничего не было, словно, если люди и успели выбежать, то взяли с собой личные вещи. Отпрянув от машины, я двинулась к другой, приятно хрустя снегом. Теперь я иначе смотрела на ситуацию, в которой оказались мы – я видела и плюсы, и минусы. Марго вчера открыла нам глаза, и теперь мой прежний мир рухнул окончательно – в моей жизни наступил новый период. Жизнь Дима, скорее всего, изменилась тоже в лучшую сторону. Ведь вчера, разговорившись, парень смог без явной дрожи и боли в голосе произнести имя своей сестры. Женщина развязала нам глаза, поставила на ноги и указала путь следования, и мы, словно окрепшие дети, двинулись вперед, навстречу будущему. Мне даже не пришлось заглядывать в салон следующего автомобиля – бетонная плита припечатала крышу к корпусу, превратив машину в груду непригодного металла. Пройдя мимо нее, я склонилась возле окна соседней, заглядывая во внутрь. – Эй! – Раздался голос в другой стороны площади. – Идите сюда. Оторвавшись от стекла, я выпрямилась и оглянулась назад. Дим стоял возле неприметной черной машины, похожей на джип, и осматривал ее со всех сторон. Бросив кандидата, я двинулась к парню, по дороге рассматривая автомобиль. Он выглядел довольно целым: несколько царапин, но это было не так важно сейчас; салон был чистым, колеса не спущены. Припорошенная снегом, машина тихо стояла на парковке, сливаясь с остальным потоком автомобилей. – Она, кажется на ходу, – сказал парень и дернул дверь. Она открылась, и парень сел на водительское сидение, рассматривая машину изнутри. Дим нащупал в замке ключ и повернул его. Неожиданно даже для нас, мы дернулись, когда из-под капота раздался звук работающего двигателя. Конечно, первое время он сопротивлялся, однако спустя пять минут все пришло в норму, и в душе я уже начала ликовать от нашего везения. Парень вылез из салона и вновь обошел автомобиль, сразу ища недостатки, чтобы спустя некоторое время не мучиться. Однако хорошо скрытая довольная улыбка вскоре прояснилась, и губы парня растянулись. Он и сам был доволен найденным автомобилем. – Ну что, – заключил довольно Дим. – Сейчас мы идем, забираем припасы и уезжаем. Марго улыбнулась – женщина была искренне рада за нас. – Сан Саныч, – Дим окликнул старика, и тот поднял глаза на нас, – останешься здесь? Мы за припасами сходим. Старик что-то буркнул себе под нос и, открыв дверь машины, залез в нее, усаживаясь поудобнее. – Вот и договорились, – парень улыбнулся, а затем сделал шаг в сторону переулка, откуда мы пришли. – Пойдем. Марго последовала за парнем, как и я, оставляя старика одного с единственной нашей возможностью уехать из этого города. В глубине души мы все надеялись, что ничего не случится, и мы сможем спокойной покинуть полуразрушенный пустой центр. Снег вновь захрустел под ногами, и я, оставляя следы, двинулась за женщиной, закутанной в огромную темно-синюю куртку.

* * *

Солнце уже начало спускаться, когда мы, неся на себе рюкзаки, полные еды и разных припасов, двигались по улице. Марго вызвалась проводить нас и попрощаться возле автомобиля, и мы не были против такой компании. Мне, как и Диму, симпатизировала эта женщина – мы бы стали хорошими друзьями с ней, если бы она поехала с нами. Но Марго противилась, отказывалась. Чувствуя грусть, словно мы совсем скоро расстанемся со старым другом, я двигалась вперед. Марго шла впереди нас по переулку, ведущий на последнюю улицу, которую требовалось нам преодолеть. Мы еще захватили одну канистру топлива, так, на всякий случай, вдруг мы больше не сможем отыскать бензин по дороге. Нефтепродукт отыскали еще утром, когда вышли на поиски машины. Заметив автозаправку, мы решили взять хотя бы два десятка литров топлива, если все же и сможем отыскать автомобиль. И сейчас, довольные, что поступили правильно, мы двинулись в сторону закрытой от глаз площади, где уже поджидал нас Александр Александрович. Покинув подвал последний раз, мы все удивились, что снег повалил хлопьями, но продолжили свой путь – нельзя было терять даже одну минуту. Конечно, теперь из-за снегопада мы плохо видели вдали, но я вновь ощутила приятное ощущение призрачной красоты, о которой говорила вчера Марго. Сейчас женщина радовалась еще сильнее нас – все-таки мы еще не привыкли к настоящим и искренним эмоциям при виде снега после Вертéбры. – Может, ты все-таки поедешь с нами? – Спросила я вновь у Марго. Женщина обернулась на нас и улыбнулась лучезарной улыбкой. – Надежда всего умирает последней, Саша, – ее голос оказался таким спокойным, что я даже не расстроилась в ее словах. Она сделала еще один шаг вперед и, очутившись на улице, покинув переулок, подняла голову к небесам и вытянула ладони, пытаясь поймать хлопья. Но они, попадая на светлую кожу Марго, мгновенно таяли, оставляя капли. Женщина покружилась и остановилась лицом к нам: волосы ударили ее покрасневшие щеки, а глаза запылали алым огнем. – Это мой город, – проговорила восторженно она. – Здесь я родилась, и здесь суждено мне умереть. Мои губы невольно начали растягивать в улыбке, но неожиданно все тело дернулось от резкого разрывающего покой и тишину опускающейся на землю ночи звука. Замерев, я увидела, как Марго резко дернулась и на ее лбу образовалась темная дыра. Женщина, выстояв на ногах секунду, упала на колени, а затем и лицом в снег, и замерла без единого движения. В ее глазах потух молниеносно огонек жизни, и с пустыми бездонными она опустилась на землю. Снег вокруг ее головы начал приобретать алую окраску, а темно-синяя куртка начала засыпаться белоснежными и пушистыми хлопьями. Выстрел загрохотал в моих ушах, и я уже было хотела закричать, не веря в то, что увидели мои глаза, но чья-то рука закрыла мне рот. – Тсс, – прошипел знакомый голос возле уха. – Тихо. Коснувшись обеими ладонями могучую руку, сдавливающая мне рот, я попятилась за парнем, который начал уводить меня в сторону скрытого переулка. Посмотрев вниз, я даже удивилась, как Дим мог тащить и меня, и канистру. Сам парень нахмурился и стал смотреть по сторонам, резко поворачивая голову туда-сюда. Как только мы бесшумно добрались до мрачного переулка, Дим поставил металлическую канистру на землю без единого звука и вновь повернулся ко мне. Я чувствовала, как щеки мои загорелись ярым огнем, а глаза защипали от слез, которые никак не могли вытечь. Потянувшись выше, я, наконец, смогла вытереть соленые капли и посмотреть на парня, державшего мне рот. Дим, видимо, понял, что больше кричать я не собираюсь, и отпустил меня, подняв свою руку. Я попыталась вырваться из переулка, подбежать к Марго, которая сейчас распласталась на земле, но Дим преградил мне путь и схватил за запястье. – Нельзя, – с его губ соскочили слова. – Иди за мной, нам надо спрятаться. Оглянувшись по сторонам, парень посмотрел на здание, на стену которого я опиралась. Оно возвышалось к небесам, угрожающее темнело, однако крепко стояло и не давала ветру проникнуть во внутрь. Пройдя несколько метров вперед, Дим остановился перед разбитым окном, не отпуская мое запястье. Парень посмотрел вверх и молча указал пальцем на него. После этих слов он освободил мое запястье и поднял на руки так, чтобы я смогла дотянуться до подоконника. Схватившись за него руками, я с усилием перекинула через него ноги и спрыгнула в потемневшую и поникшую, некогда жилую комнату. Под ногами, к счастью, ничего не скрипнуло, и я дождалась, пока в окне покажется знакомое лицо парня. Подтянувшись, он перемахнул через преграду и вскоре стоял рядом со мной. Посмотрев в противоположное окно, мы заметили проезжающую мимо машину, которая двигалась в сторону Марго. Парень мгновенно опустился на пол, дернув и меня за собой. Я, не ожидая этого, неуклюже плюхнулась рядом с ним. – …еще одна, – вдруг мы услышали на улице. – Кружилась, как сумасшедшая. Снега давно не видела… Чей-то мужской голос говорил на улице, по всей видимости, в проезжавшей мимо окна машине. Сжавшись в куртке, я уже ничего не могла делать сама, поэтому доверилась парню, хватая его за руку. Дим только удобнее перехватил мою ладонь и, внимательно слушая, напрягся. Вскоре до нас донесся еще один звук двигателя, и еще одна машина проехала мимо нашего временного убежища. Парень неожиданно дернул меня за руку, ведя в сторону лестницы. Мы медленно поднялись по ней, оказавшись в полуразрушенной комнате. Стены, разделяющей нас с улицей, по которой сейчас разъездились незнакомые нам люди, не было. Прижавшись к противоположной, я опустилась на пол, чувствуя слабость. Парень сел рядом со мной, скинув рюкзак в сторону. Иногда порывы ветра попадали сюда, и мне приходилось ежиться, однако пока что все было хорошо. Относительно. Мы тихо сидели, смотря вперед на скрывающее солнце за крышами дальних домов. Совсем недавно, десять минут назад, человек с самой доброй и рассудительной душой упал неподвижно от пули каких-то незнакомцев. Вспоминая ее последнюю лучезарную улыбку, я почувствовала, как из моих слез покатились по красным щеках слезы. Непроизвольно я издала хныканье, и парень обернулся на меня. Неожиданно его рука опустилась на мой затылок, и Дим прижал мое лицо в свое плечо. Зарываясь носом в мягкую и промокаемую ткань его куртки, я совсем дала волю эмоциям – слезы из моих глаз потекли ручьем. Парень не говорил ничего, лишь держал свою теплую ладонь на моей голове, не давая отпрянуть. А я и не собиралась делать этого – мне было лучше плакать у него на плече, разделяя боль. Я вновь почувствовала ту самую сильную горечь после долгой спячки. В моей душе вновь екнула человечность. – Она сейчас там… – Сквозь слезы неразборчиво произнесла я. Однако парень понял мои слова и повернул свою голову, опуская подбородок на мою шапку. Я чувствовала, как и у парня грустно опустились уголки губ, а глаза застелила пелена скорби. – Не думай об этом, – шепотом ответил он, прижимая еще сильнее к себе, когда я издала вновь хныканье. – Помнишь, что говорила она о смерти? Вспоминая вечер, который мы провели вместе с Марго, слушая ее рассуждения насчет жизни и смерти, о правильности и верности некоторых поступков, я опустила бессильно кулаки на плечи парня, сжимая ткань его куртки. Сейчас боль вновь вернулась ко мне, и я плакала не только о смерти писательницы, но и Николая и Даши. Сейчас я оплакивала всех знакомых мне людей, которых мне пришлось потерять, и мои руки крепко держали Дима. Он тоже мог уйти, навсегда оставив меня одну… – Кто это был? – Спросила я, поднимая красные и распухшие глаза через некоторое время. На месте, куда я уткнулась лицом, появилось мокрое пятно, но парень даже не обратил на него внимания. – Не знаю, – он пожал плечами. – Может, бандиты, но, повторюсь, я не знаю. Мы просидели так некоторое время, пока совсем не стемнело. Посмотрев на ночной город через отсутствующую стену, я уловила только мрак ночи. Снегопад немного стих, но с неба все равно еще падали редкие, но крупные хлопья снега. Город погрузился в ночь, замолкая совсем. На улице не раздавалось ни единого звука: ветер не завывал и почти стих, гула не было, а рокот работающих двигателей автомобилей прекратился. Уронив беспомощно голову на плечо парня, я еле слышно шмыгнула носом, сильнее прижимаясь от холода к Диму. – Когда мы уйдем отсюда? – Шепотом спросила я. Парень некоторое время молчал, вслушиваясь в темноту. – Давай еще полчаса посидим и пойдем, – он сказал так же тихо. – Страховка не будет лишней – вдруг они вернутся. Сонно моргая глазами, я смотрела на прореху в соседнем здании: там обвалилась тонкая нить кирпичей, видимо, когда упал фонарь. – Ладно, – согласилась я, не в силах даже возразить парню. Через куртку я чувствовала тепло, которое исходило от парня. Этим он согревал меня, и я перестала мерзнуть, поджимая ноги под себя. Его ровное глубокое дыхание успокоило, и я стерла остатки слез в лица. Вслушиваясь в голос Марго, который жил в моих воспоминаниях, я вдруг осознала, что женщина была права. Перед моими глазами кружились воспоминания прошлого, где она улыбалась и ловила руками снежинки. Марго была жива в моих воспоминаниях – она там была счастлива в своем родном городе.

* * *

Быстро перебегая через улицу, я очутилась в темном и мрачном переулке, ведущим в сторону нашей машины. Здесь все оставалось тихим, будто все, что происходило ранее, не коснулась этой площади. Впереди возвышался памятник Шеляни́ну, покрываясь снежными хлопьями. Дождавшись, пока позади меня будут слышны тихие шаги, я остановилась и замерла. Дим обогнал меня и двинулся в сторону площади. Выглянув, парень спокойно двинулся в сторону заметенного снегом джипа, пару раз обернувшись, взглянув на меня. Спустя полчаса мы спустились на первый этаж, выбрались так же через окно, взяли канистру с топливом и двинулись в сторону найденного автомобиля. Марго лежала в темно-красном снегу, от чего я едва ли бросилась к ней. Мне пришлось умолять Дима убрать ее с дороги, присыпав едва снегом прежде, чем мы покинем окончательно переулок. Парень отнекивался, однако понял, что я не передумаю: я не могла оставить Марго здесь. Мы должны хоть что-то сделать, если не можем нормально похоронить. Отнеся тело в сторону, я помогла засыпать ее тонким слоем снега, после чего мы двинулись дальше. На прежнем месте, где лежала писательница, образовалась огромная лужа крови, которую мгновенно впитал в себя снег. Дим осуждающе посмотрел на меня, и мы двинулись в конец улицы, которая вела на ту самую площадь. Подбежав к машине, парень медленно заглянул в салон через окно, а потом открыл дверь. Неожиданно человек внутри дернулся и спросонья промямлил: – Что? Кто тут… А, Дим, – Александр Александрович потер глаза. – А что вы так поздно? Дим подозвал меня и указал рукой на переднее сиденье. Поняв его без слов, я открыла дверь и села в автомобиль, вжимаясь в кресло. Опрокинув голову на спинку, мой взгляд уставился в потолок, а шея заныла от долгого сидения на одном месте. Дверь хлопнула, и на водительском сиденье очутился Дим. Он завел автомобиль, всматриваясь в панель, после чего надавил на педали, переключая передачу, и повел машину в сторону переулка. Преодолев его, мы двинулись по незнакомой улице, стараясь быстрее скрыться от этих жестоких убийц и покинуть город. Александр Александрович выглядел довольно растерянным и сонным, поэтому старик вновь лег и уснул. В салоне раздался храп, который прерывал молчание между мной и Димом. Мы погрузились в свои мысли, прокручивая эту встречу с незнакомым мимолетным городом, которая научила нас великой тайне правильного отношения к смерти и разлуке. Мы не раз еще встретимся с различными препятствиями, однако теперь будем знать, как преодолеть нашу боль. Этот город научил нас видеть красоту во всем, что нас окружает, заставляя забыться и обратить ее в другое прекрасное чувство – любовь. Александр Александрович не стал задавать вопросы, и это было к лучшему. Мы бы все равно сейчас не смогли бы объяснить ему легкость потери, которую испытали мы. На нашей душе происходила целая война скорби и легкости, а которой рассказывала нам сама Марго. Вспоминая эту веселую женщину, я неожиданно представила, как она лежит в сугробе снега. Ее бледная кожа почти слилась с такими же чистыми снежинками, а волосы, словно лучи солнца, раскинулись во все стороны. Глаза женщины закрылись навсегда, а брови опустились, разгладив молодое лицо. В темноте ее щеки потемнели, и появились скулы, которые мгновенно преобразили ее лицо. Это была Марго – женщина, научившая нас простой сути. И с ней нам предстояло жить дальше.

* * *

Алые языки пламени съедали последние полена, которые остались у нас с северного городка. Они приятно потрескивали, навевая на меня прошлые воспоминания. Прошло уже три недели после начала нашего путешествия на юг. Здесь снега уже не было, но все равно веяло прохладой, поэтому, накрывшись одеялом, я сидела на небольшом пне около костра. Теперь мы не могли двигаться так быстро, как было раньше. Нам постоянно встречались какие-то препятствия: отсутствие дорог, размытые сельские тропы, пробка из автомобилей и многие другие проблемы. Мы аккуратно пробирались к югу, однако больше никого не встречали из людей, покинув полуразрушенный город И́ндан. Дим, одетый в легкую куртку, кинул горсть дров, которые только что насобирал в лесу и сел, спиной облокотившись на машину. Александр Александрович изредка покашливал, прерывая тишину тайги. Он уже держался на одних таблетках около недели. Его лицо опухло, будучи болезненного беловатого оттенка; красноту глаз можно было рассмотреть даже ночью; он похудел, кости выпирали из под тонкой складчатой кожи. Каждый день мы просили его остановиться и дать его организму окрепнуть, но старик противился, желая добраться до южных земель хотя бы до начала первых холодов. – Нам все-таки стоит остановиться, – неуверенно прозвучал голос Дима. Старик громко и продолжительно покашлял. – Нам нельзя останавливаться, – его голос оказался сухим и вялым, что было грустно слышать, так как с каждым днем болезнь тормозила его все больше и больше, убивая изнутри. – Ты совсем плох, – я решила сказать Александру Александровичу правду. – Возраст берет свое, но никак не болезнь, – усмехнулся он, но впервые, за полтора месяца нашего общения, его смех прозвучал как плач, нежели хохот. Дим напрягся, услышав это, как и я. – Она права, – парень сочувственно посмотрел на старика. – Если мы не остановимся, вскоре, от нашей группы останется два человека. – Прекрати нести чушь, пацан, – старик проскрипел сквозь зубы, и после этого из его горла раздался нездоровый кашель. Мы замолчали и решили не усугублять и без того плохую ситуацию. – Хотите избавиться от старика? – Он презренно посмотрел на нас, а потом писклявым голосом добавил. – «Он меня пугает, он слишком плохо выглядит», «Он сошел с ума», «Он тормозит нас уже неделю». Вы думаете, что я не вижу и не слышу, как вы перешептываетесь, негодяи?! Я сильнее натянула на себя одеяло от его грубых слов. Он говорил это из-за лихорадки, которую мы никак не могли сбить лекарствами. – Вы думаете, что без меня протянете гораздо больше, мерзавцы?! – С этими словами старик попытался встать с земли, но, схватившись за спину, он вернулся на место. Дим прекрасно знал, что это неправда, как и я, поэтому мы наблюдали с замиранием сердца, как некогда веселый и оптимистичный Александр Александрович под действием болезни выживает из ума. Мы это заметили еще три дня назад, когда он впервые смог поднять руку на парня. Поэтому теперь старались вести себя спокойно и не выводить его, чтобы тот не психовал. Александр Александрович, держась за спину, лег в спальник, и через десять минут мы услышали его храп. Дим лишь глубоко вздохнул: – Пора спать, завтра продолжим путь, – коротко распорядился он и подошел к своему спальнику. Дождавшись, пока парень ляжет спать, я подкинула еще немного дров. Звезды ярко сияли, и полная луна освещала поляну свои светом. Сильные порывы ветра качали деревья из стороны в сторону, которые осыпали землю из-за этого иголками. Скинув с плеч одеяло, я опустилась на землю и залезла в свой спальник, повернувшись лицом к костру. Его треск стал последним звуком, который услышала я, пока не провалилась в сон.