A story of a flower

Чеён, в отличии от Лисы, сегодня в прекрасном расположении духа - она вот-вот познакомит подругу со своей прекрасной девушкой, любимой, единственной, с той, с кем вот-вот собирается отметить первую круглую дату - целый месяц отношений! Лиса не горит желанием встречаться с той, с кем потенциально спит ее подруга, она не уверена, что сможет выдержать такое напряжение нервной системы. По крайней мере не тогда, когда сама горит желанием оказаться на месте неизвестной счастливицы. Лиса не хочет портить дружбу 2х летней давности каким-то неброским 'ты мне нравишься', хотя, честно сказать, она и планировала несколько месяцев назад признаться той в своих чувствах. Но у Манобан жизнь вечно не складывается так, как ей бы того хотелось, и в день, продуманный до каждой мелкой детали и ведущий к ее 'счастливы вместе навсегда' Чеён громко заявляет о своем люблю кому-то другому, кому-то, кто на Лису совсем не похож. Младшая лишь поджимает губы и поздравляет с улыбкой на лице - она, вроде как, рада за подругу и не готова отнимать такое счастье у кого-то, кто, возможно, заслуживает Пак больше неё. Чеён же благополучно пропускает тусклый блеск в глазах напротив и принимает поздравление чуть ли не как золотую статуэтку на ковровой дорожке. Месяц спустя Лиса устаёт невыносимо и, кажется, почти не выдерживает, почти готова заявить о своем праве бороться за сердце светловолосой девушки, что сидит с ней на потоковых лекциях каждую неделю близко-близко, плечом к плечу, но жизнь опять поворачивается к ней боком, когда она слышит радостное 'сегодня меня заберёт Джису, познакомитесь наконец!' К несчастью, ( и невообразимому сожалению Лисы) незнакомка оказывается до неприличия красивой, и Манобан, кажется, что она заведомо проиграла этот бой. Младшая уже было решает, что сегодня ей следует промолчать о своих чувствах, но Чеён с разбегу несётся в объятия своей девушки и не выдерживает - целует ту прямо в губы в полупустом коридоре. Лиса ног не чувствует, когда на лице появляется знакомое неприятное ощущение, почти болезненное, похожее на зуд. Оно разрывает мелкие капилляры под бледными полосками кожи, высвобождая пространство для замудренных цветочных завитков, покрывающих практически все пространство от левого кончика губ, и ползет вверх по скуле, до стрелки бровей. Те самые узоры, которые всегда предшествуют дешёвой бритве в её ладони, готовой срезать яркие лепестки и крошить молодые стебли под своим лезвием на лице перед очередным выходом из дома. Лисе хочется сквозь землю провалиться, потому что так не должно было случится, потому что её соулмейт не должен был выбрать кого-то, кто не /она/, но две пары шокированных глаз напротив не дают шанса сбежать от подозрений. Таких совпадений просто не бывает. - Лиса? И Манобан делает то, что умеет лучше всего - сбегает, пулей устремляясь вниз по коридору и подтверждая опасения старшей, невербально бросая ей в лицо ответ на неозвученный вопрос. Лиса рыдает весь вечер, не отвечая на звонки подруги, и вырезает цветущие узоры онемевшими пальцами, разрывая мелкие сосуды и теряя около трехсот миллилитров за пару часов. Их запах слишком хорош и пьянит её, но всё, что ей сейчас хочется - это блевать. И плакать. А приходится отмываться до полуночи и чистить заляпанный пятнами ковер - никто из сожителей не должен найти следов ее унижения. Утро встречает её подгорелыми тостами и тремя слоями тональника, а еще парой десятков смсок от Чеён. Манобан прогуливает почти неделю, не хочет идти на учёбу, но выхода нет - еще один прогул и слетит со стипендии, а это значит зависимость от родителей. Снова. Девушка благодарна небесам, что сегодня у них нет совместных лекций, потому что ещё большего унижения она, кажется, не пережила бы. Но Чеён буквально достает ее из под земли, ловит чуть ли не в туалете, и смотрит-смотрит-смотрит, сверлит взглядом перед тем, как проронить вымученное 'извини'. Лиса видит, что той действительно жаль - у блондинки слишком высок уровень эмпатии - но Лисе сейчас нет до этого дела. Она устала оттирать кровь с кафельной плитки в уборной чуть ли не через день после очередного поцелуя Пак, и плевать ей хотелось, в щеку он был или в губы, специально она лезла в объятия Ким или нет. - Если я попрошу тебя не целовать её, ты ведь не сможешь так жить? - Прости, Лиса. - Ничего, я переживу. Дверь в уборную остается плотно закрытой за спиной, пока она выходит на улицу и в универ уже не возвращается, только, чтобы ночью опять соскребать с потрескавшейся от трения кожи эти чёртовы завитки. Лисе по сути плевать на цветы, с ними она справляться умеет уже давно, научилась, но ей до дрожи в коленках противна мысль о том, что любимая знает, что творит с младшей, и продолжает втаптывать в грязь само ее существование. Конечно, Чеён в жизни не скажет и слова плохого в сторону Лисы, но ее действия - говорят сами за себя, и от этого больнее всего. - Ты опять с ней? - Ты же знаешь - Ты действительно любишь её? (Спрашивает уже в сотый, казалось бы, раз, потому что так ведь быть не должно - Чеён живёт не по законам природы.) - Прости, Лис - Тебе не за что извиняться, просто будьте счастливы, ладно? (Она виновата и знает об этом.) - Ты невероятный человек. Лисе кажется, что ей пора памятник ставить. Медный, а лучше - из золота, потому что то, как она продолжает жить изо дня в день с улыбкой на лице, окружённой еле заметными под тремя слоями тональника рубцами - достойно овации, и не одной. Манобан ходит на совместные пары на столько неохотно, что даже видеть её в эти минуты тяжело не только Чеён, которая буквально считает дни недели до окончания семестра и этого ада, но и одногруппникам. Они точно знают, в среду в середине дня - ее лучше не трогать, потому что голову терять ещё никто пока не готов. Сегодня - с пары отпускают чуть раньше и Лалиса умереть как хочет свалить из аудитории и больше не вылезать из дома до следующего дня. Девушка чуть ли не выбегает из кабинета, паралельно сбивая с ног незнакомку, кажется, с четвертого курса, да так, что все листы из ее рук взмывают вверх, почти до потолка. Манобан чертыхается, бросается за листками, пока ещё один незнакомый парень подбирает бумагу с пола и отдает их старшекурстнице, нежно целуя ту в лоб. -Тебе стоит быть осторожнее, Джен. Лису передергивает, пока она протягивает стопку листков девушке, но та, ее не замечая, улыбается, заглядывая в глаза своему парню и тянется к нему, вставая на носочки. Поцелуй у них - мимолётный, ласковый, чуть дразнящий, и как бы вместо простого 'спасибо', и Лиса, наверное, умилилась бы, если бы снова не почувствовала этот-чертов-зуд, разрывающий нежную кожу на виске и прокладывающий новое место для будущих рубцов. У Манобан - глаза с полтинник, потому что какого хера происходит и о боже, она убьет Пак когда-нибудь, неужели нельзя было подождать до вечера, но краем глаза видит, что Чеён выходит из аудитории в след за оставшимися студентами, и рядом с ней - только одногруппники, а Джису не было еще со вчерашнего вечера. Девушка напротив замечает, наконец, бумажки, протянутые застывшей Лалисой, а затем поднимает глаза чуть выше, встречаясь со взглядом напротив, и расширяет их от удивления. Манобан, кажется, доступ к кислороду перекрывается совсем, и она, начиная задыхаться, сует ей в руки бумагу и разворачивается, чтобы бросится в ближайшую уборную, игнорируя сбитое 'подожди'. Первый инстинкт, что пробивается наружу - сорвать благоухающую фиалку, и выскаблить до кровоподтеков зеленый корешок, если не лезвием, то хотя бы ногтями. Но Манобан сдерживается, паралельно борясь со слезами, ведь пачкать собственную ванну одно, а общественный туалет - совсем другое. За дверью кабинки раздается глухой стук, и Лиса не успевает прикрыть рот рукой, чтобы не выпустить вырывающийся наружу жалкий всхлип. - Прости меня, пожалуйста. Я... я не хотела...Я не знала, я думала, что... Лиса опускает голову, потирая нетронутый висок, и разворачивается, чтобы приложиться лбом к деревянной раме. Она не знает, что думать, потому что в голове - хаос, ведь Чеён - её соулмейт, пусть и отвергший, но все ещё её. Всегда была, и по другому быть не могло. - Пожалуйста, открой дверь. Лалиса выдыхает, отпуская круговорот мыслей в свободное плавание (потому что устала, потому что надоело до смерти) и поднимает голову, поворачивая щеколду замка. За дверью - темные и теплые глаза, изучают, рассматривают и задерживаются на цветке у виска. Лиса опускает взгляд в пол, зная, что вид у нее - жалкий до невозможности, и закусывает губу, вгоняя резцы в плоть поглубже, чтобы отогнать мысли сейчас же убежать. - Привет, я Дженни. Прости, что приходится знакомиться при таких обстоятельствах, я не хотела сделать тебе больно. Лалиса почему-то верит последней строчке, и плевать, что весь прошедший месяц она только и делала, что тщетно пыталась страдать не слишком сильно. - Я думала, что он - мой единственный. Но когда увидела тебя, я просто...я не... Дженни запинается, теряясь в собственных мыслях, но тут же берет себя в руки и выдыхает сдержанно, пока Лиса молчит, устремив глаза в пол, и будто не слышит, уже представляя момент, когда будет снова вечером вырывать лепестки из никогда незаживающей кожи. - Позволишь? Я должна убедиться. Манобан выпадает из ступора, в который ее вгоняет простой вопрос, и поднимает взгляд на девушку напротив. Ким поджимает губы в попытке улыбнуться, чтобы хоть как-то разрядить обстановку и делает шаг вперёд, поднимая голову. До младшей доходит смысл сказанного только тогда, когда чужие губы накрывают её, бледные, слегка припухшие, и Лиса растворяется в поцелуе, чувствуя как цветок у виска, уже успевший расцвести и проложить корни через левую скулу, начинает крошиться и осыпаться, бросая лепестки на потрескавшуюся плитку под ногами.