Приснилось?

      Схватка продолжалась в небе. После того, как Дейдара лишился руки и провел неудачную попытку взорвать Суну, Казекаге замечает рядом с собой глиняную подделку-бомбу и под крик оппонента «КАЦ!» закрывает «абсолютную защиту», тем самым приводя в действие ловушку подрывника…       Вторник. 7.30 утра, а уже такая жара. Жарче, чем обычно, делать совсем ничего не хочется, то ли температура так влияет, то ли просто не выспался, но настроение совсем не рабочее. Вот она, любимая дверь отделения милиции, а за ней горы работы, бестолковые подчиненные с вечно унылыми физиономиями, ибо без моего наставничества ни одного дела нормально раскрыть не могут. Опа, что это они мне так улыбаются? Весьма нестандартное поведение, особенно с утра.       — Лейтенант! Лейтенант Савка, а у нас уже есть гости, — подчиненный Алиев. Н-да, гиперактивен как всегда, сила юности и глупости. Ничего, скоро и ему опостылеет эта работа.       — Уже кто-то на что-то жаловаться пришел? — спросил я, состроив усталую физиономию и тяжко вздохнув.       — Нет, сегодня около шести утра были совершены убийство и попытка теракта, а причина тому уже заперта у нас в камере, — выпалил Алиев на одном дыхании и расплылся в дурноватой улыбке.       Любопытно посмотреть на причину, особенно с учетом того, что она далась в руки сотрудникам моего отдела и при этом обезврежена. Я прошел к одиночной комнатке для таких вот гостей и был несколько поражен. В углу камеры на полу лежал худощавый парень, на вид пятнадцати-шестнадцати лет, довольно чудной внешности. В глаза сильно бросались красные волосы мальчишки, местами растрепанные и слипшиеся от крови, прилипшие к окровавленному лбу. Хотя нет, лоб был, скорее, украшен каким-то красным символом, японским или китайским иероглифом, нежели выпачкан кровью, и довольно живописно подчеркивался длинными кровавыми дорожками от виска до подбородка. На бледной коже красовались свежие ссадины, из разбитой губы сочилась кровь. Парень лежал со связанными ногами, руки были скованы в наручниках за спиной. Он лежал и смотрел мне в глаза. Дико… Его взгляд ощущается каменной ношей на плечах. Глаза человека, явно страдающего бессонницей, пылали безумием и источали практически ощутимую ненависть и агрессию. Я не выдержал и, опустив веки, отвел взгляд.       — Кто его так украсил? — спросил я, обращаясь к надзирателю. Тот, довольно ухмыляясь, потер руки и, приосанившись, сказал:       — Мы с ребятами решили его проучить, чтобы неповадно было на людей кидаться.       — Мне кажется, перестарались, — укоризненно и пренебрежительно сказал я, направляясь к столу, дабы рассмотреть конфискованные вещи.       — Не-е-ет, лейтенант. Видели бы Вы, что он устроил среди оживленной улицы, Вы бы так не говорили.       — И что же он устроил? — флегматично осведомился я, рассматривая какие-то заостренные железки и свитки с иероглифами, лежащие рядом с красным плащом и жилетом.       — По словам одной из потерпевших, он не пойми из-за чего накинулся на нее и начал требовать объяснений, задавая вопросы типа «Что это? Как это?», не добившись результата, отпихнул ее и, рванувшись в толпу на остановке, давай орать: «Зачем? Верните все обратно!» Ну,люди решили, что он наркоман, как минимум. Вызвали милицию, то бишь нас, дабы утихомирили. Когда мы подъехали и вышли из машины, нас тут же с ног до головы осыпало песком, и помочь тем ребятам, что решили, не дожидаясь нас, «разъяснить» все психопату, не удалось: песок невыносимо резал глаза, и казалось, сам движется по телу. Да, он знатно отметелил тех четверых до потери сознания. Даже не знаю, как бы мы его останавливали, скорее всего, пришлось бы стрелять.       — Стоп! А как вы его взяли?       — Так это, он чудной весь. Сначала давай разводить руками в разные стороны и спрашивать у кого-то: «Почему техника не работает?», затем, искалечив врукопашную пару напористых граждан, сложил руки в какой-то распальцовке на груди, чего-то шепнул и... грохнулся в обморок.       — Да ну? — выдавил я и кинул удивленный взгляд на неподвижно лежащего парня. — После вы его связали и приволокли сюда, верно?       — Да, именно. Он очнулся минут 30 назад, и мы его уму-то поучили. Видишь, какой тихий стал.       — Вы били его связанным? Не находишь это аморальным?       — А в другом виде к нему не подступишься, довольно ловкий и агрессивный, уж я-то видел.       — Ладно, оставь нас. Хочу поговорить с ним с глазу на глаз, — попросил я и, дождавшись, пока закроется за ним дверь, подошел ближе к камере и, присев на корточки (психоаналитики говорят, когда находишься на одинаковом уровне с человеком, до него проще достучатся и развести на откровенности), заговорил:       — Эй, ты как? — мягко, почти нежно спросил я, пытаясь убедить себя, что разговариваю с обычным ребенком. Ответом мне была тишина и взгляд бирюзовых глаз, пропитанных ненавистью. — Нет, ну правда, если ты будешь молчать, мы ни к чему не придем, думаю, твоим поступкам есть объяснение.       — Мне нужно вернуться! Все умрут! — так, говорить он начал, но я ничего не понял, нужно сменить тактику       — Давай ты сначала представишься, а потом мы обсудим твои проблемы?       — Он убьет всех! Пусти меня, — последние слова он сказал тихо, слегка растягивая, и выжидательно уставился на меня.       — Как тебя зовут? — гнул свое я, видя, что парень пошел на контакт, но я ошибся. Еще какое-то время я наблюдал, как гаснет надежда в странных глазах, затем он собрался в маленький комочек, скрыв лицо в коленях, и замер. Что с ним? Он явно не моего поля ягода, нужно пригласить психоаналитика, пусть поработает по специальности. Еще немного посидев у камеры, наблюдая неподвижное тело, я вздохнул и направился к выходу, а ведь он добавил в список моих дел еще один абзац. Как сказал Алиев, «было совершено убийство». А как ничего делать не хочется...