Знаменосцы

Будь хоть бедой в моей судьбе, Но кто б нас ни судил, Я сам пожизненно к тебе Себя приговорил. Константин Симонов

Небо на востоке от Эдема затягивалось грозовыми тучами, первыми, не сулящими ничего хорошего. И к ним шли две нагие фигуры, держались друг за друга. Первая непогода встречала первых людей словно с насмешкой, жестокостью, в какой-то степени, ведь их хорошей жизни, как и хорошим дням, приходил конец. Адам и Ева ослушались. Богиня верила им, но не могла простить подобное — и выгнала из Райского сада. А Змей гордо доложил об успешном искушении, и по Аду пронеслось ликование. Месть — не иначе, ведь в своем падении демоны винили отнюдь не Люцифера, а именно их, людей. И теперь упивались местью, но не все. Были и те, что не верили в произошедшее, из-за чего один из них проник в Эдем, стоял в тесном проеме врат и сквозь густую листву смотрел за спешно уходившими людьми. — Интересно, что с ними будет. — Прости, что? — Интересно, говорю, что с ними будет. Демон увидел подошедшего ангела краем глаза, неодобрительно прищурил взгляд и ответил: — Ничего хорошего. — Почему? — с легким удивлением спросил ангел. — Подумай сам: здесь они были под Ее защитой. Живи и радуйся — что еще нужно? — В его голосе чувствовалось пренебрежение. — Однако вы тоже решили взбунтоваться, — сказал ангел. Только сейчас демон заметил на нем украшенный золотыми узорами лорум, говоривший о высоком чине. Он и сам был в похожем, только темном, и вместо аккуратных, округлых узоров на ткани красовались острые, хаотичные фиолетовые линии. — Это совсем другое, — демон фыркнул. — У нас не было таких условий. Крупная капля ударила любопытного ангела в макушку, и он резко прижался к вратам. Протянул руку — ее постигла та же участь, только ангел не убрал ее, а засмотрелся в зелено-голубое отражение. — Дождь, — пояснил демон. Ангел кивнул. — Лучше найти место поукромнее. Они выскользнули из проема, и демон расправил крыло над головой ангела. — Что ты задумал, нечестивый? — недовольно произнес ангел, но не вышел из-под крыла, наоборот: подстроился под темп ходьбы, прижимая к себе белые крылья, словно боялся промочить их еще неизвестным явлением. — Просто хочу найти сухое место. — Здесь? Ты же в курсе, что демонам нельзя быть здесь? — Здесь никому нельзя быть. Кроме страж, — сказал демон с долей усмешки. — Я архангел Рафаил, мне можно. — Архангел Рафаил, — протянул демон, словно пробуя на вкус. — Занимательно. — А ты кем являешься? — Герцог Астарот, — с усмешкой повторил он надменный голос архангела. Астарот скрестил руки за спиной и только сейчас заметил на себе чужой взгляд, который тут же сменил свой ориентир. Он не смог сдержать усмешки. — По-хорошему, я вообще не должен знаться с тобой, — угрюмо бросил Рафаил, стараясь сделать это более неуважительно. Хотелось изобразить удивление или, на худой конец, легкую обиду, но Астарот сдержался и лишь принял приглашение присесть под широколиственным деревом, трава под которым еще не успела пропитаться девственной влагой первого дождя. Астарот посмотрел на Рафаила. Видел ли он его раньше? Должен был, но не помнил, хотя, как и другие демоны, не забыл ничего, что происходило с ним до падения. Наоборот — теперь он знал даже больше. Может, Она решила так проучить их: оставить болюче-сладкие воспоминания о той жизни, что потеряна раз и навсегда, как урок демонам и назидание другим ангелам? Однако об этом мало кто жалел. Все, скорее, были только рады этой мнимой свободе, независимости, что ощущалась возможностью сбросить невидимые цепи. И мало кто понимал: скоро эти цепи станут видимыми. И никто не спросил бы — действительно ли это то, к чему мы стремились? Астарот испытывал смешанные чувства: вроде все получили по заслугам, но этот урок вышел слишком жестоким со стороны Богини. О какой доброте и благодетели может говорить Та, что сама заставляет страдать? До абсурда смешно, но демон сохранял молчание — он только старался вспомнить архангела, заходя в дебри светлых воспоминаний, однако в его памяти образ рыжеволосого ангела с россыпью веснушек отсутствовал. — Странно все же, — сказал Рафаил. — Зачем создавать добро и зло, даже помещать их в плоды, если никому нельзя знать о них? Астарот, рассматривавший кору дерева, удивленно вскинул брови и ухмыльнулся. — Разве ангелам можно сомневаться в Ее решениях? — Я не сомневаюсь!.. — заколебался Рафаил, метнув на него взгляд. — Просто рассуждаю!.. — Больше похоже на сомнение. — Это ты посеял его. — Я ничего такого не делал! — возмутился Астарот и услышал хруст. В следующий миг в него прилетел тонкий сучок. — За что?! — Это все твое влияние, нечестивый! — Да я ничего не делал! Сомнение зарождается в душе, а у ангелов ее нет. — Ты демон! Только своим появлением ты заставляешь веру пошатнуться. — Тогда почему же ты сидишь здесь и терпишь меня? Рафаил нахмурился, как пойманный за грязным делом, и горделиво посмотрел на демона. Минутой ранее Астарот позволил себе подумать, что перед ним не шаблонный архангел, не такой, как Гавриил и другие. Что-то кричало в нем, что он другой. Да те же веснушки, которые не встретишь больше ни у кого, ни здесь, ни внизу. Но мираж развеяли его действия. Они замолчали — каждый обиженный друг на друга. Рафаил отвернулся, заставляя кудряшки подпрыгнуть на плечах, а Астарот проклял себя (как будто ему недостаточно), когда понял, что непозволительно долго смотрел на них. В нос ударило свежестью. Монотонный звук дождя стихал. Где-то послышалось фырканье зверьков. Рафаил посмотрел на Астарота через плечо. — Дождь закончился, — сказал Астарот. — Спасибо, заметил, — пренебрежительно кинул Рафаил. Астарот вышел из-под дерева, протягивая руку Рафаилу. Он смерил его взглядом и оставил без ответа — будто ладонь Астарота покрыта шипами. — Тебе лучше уйти. — Собираешься подозвать стражей? — Взгляд Астарота был насмешливым, пронзительным, словно говорил: «Не поздно ли ты собрался это делать, архангел Рафаил?» — Не хочу устраивать себе проблемы из-за тебя. — Рафаил сглотнул, сложив руки за спиной и отводя взгляд, что предательски возвращался к демону. — Тогда не буду тебя задерживать. Рафаила окатила холодная волна — и перед ним оказалась пустота. А в небо поднимался черный ворон, державший путь к Бездне.