Пролитое молоко

«Это что такое? Я вас спрашиваю, мисс Гаскилл, что это такое?» — глаза мисс Гримшоу метали молнии. «Простите меня, пожалуйста. Я не специально, мисс Гримшоу, честно!» — потупив глаза, отвечала Мэри-Бет. «Опять наверное замечталась! Все из-за твоих дурацких книжек! Так, а ну пошли за мной! Ты знаешь как мы наказываем тех девушек, которые впустую тратят деньги из общака банды. Пошли!» — резко сказала Сьюзан. При этих словах Мэри-Бет пробрала дрожь. Ей еще никогда не приходилось испытывать это наказание на себе, но она уже видела как мучились другие провинившиеся и ей было страшно. Она повиновалась и последовала за Гримшоу к специально выбранному дереву, которое выбрал лично Датч. В каждом лагере у них было отдельное дерево на краю лагеря, предназначенное специально для наказаний. Сьюзан и Мэри-Бет подошли к «позорному столбу». На глазах у нее навернулись слезы: она уже жалела что задумалась, и, споткнувшись, разлила полное ведро молока, которое она купила в городе за целых пять долларов взятых из общака банды. Гримшоу приказала: «Раздевайся! Догола!» Гаскилл встала на колени и слезным голосом сказала: «Мисс Гримшоу, пожалуйста, не надо! Я обещаю, что больше такого не повторится! Ну пожалуйста! Я вас умоляю!» Однако Сьюзан была непоколебима: «Встань! Я тысячу раз тебе говорила: не халтурь в моем лагере! Все, мое терпение лопнуло. Сегодня ты ответишь за все. Живо снимай одежду!» Мэри-Бет вздрогнула, и поняв, что избежать наказания не удастся, стала снимать платье. Ей было около 28 лет, и несмотря на то, что деньги банде она в основном приносила путем проституции, соблазняя и облапошивая доверчих, подвипывших простофиль в салунах, ее тело все еще было прелестно. Аккуратные, в меру большие груди с коричнево-розовыми сосками, подчеркнутый подбородок, плоский животик, и умеренная талия. Мэри-Бэт скинула сапожки, которые обнажили ее прелестные, аккуратные ножки. Наконец, она сняла трусики, и повернулась к Сьюзан, которая не отрываясь смотрела на нее. «Я готова, мисс Гримшоу» — выдавила девушка. «Наконец-то» — ответила Сьюзан, и подойдя к Мэри-Бет вплотную, провела пальцем по ее половым губам, чем вызвала у нее тихий вздох. «Сейчас приступим» — сурово сказала Гримшоу, — мистер Эскуэлла, мистер Уильямсон! Подойдите ко мне пожалуйста!» — крикнула Сьюзан. Билл, тихо ругнувшись, вместе с Хавьером встал из-за покерного стола, и они направились к дереву. Увидев, что к ним приближаются мужчины, Мэри-Бет попыталась хоть как-то прикрыть свою наготу руками. Завидев обнаженную девушку, Билл присвистнул и спросил: «А что это у вас тут происходит, мисс Гримшоу?» «Что тут происходит, мистер Уильямсон? Мисс Гаскилл, разлила молоко, купленное на деньги из общака банды. Я планирую ее наказать, в соответсвии с нашими правилами, — ответила ему Сьюзан, — поэтому соберите всех, а вы, мистер Эскуэлла, приготовьте виновную к наказнию». «Понял!» — хором сказали парни, и засмеялись. Билл отправился обратно в сторону лагерного костра, а Хавьер вытащил веревки. «Я отойду за инструментом», — сказала Гримшоу. Оставшись наедине, Хавьер сказал: «Ты такая сексуальная без платья, Мэри-Бет», — и ухмыльнулся. Мэри-Бет ничего не ответила, а слезы из ее глаз потекли еще сильнее. «Ладно, приступим, — произнес Эскуэлла, — поворачивайся лицом к стволу дерева, обхвати его руками и вытяни их вместе вперед с другой стороны». Гаскилл повиновалась. Она понимала — самое страшное впереди. Хавьер взял запястья Мэри-Бет и крепко связал их одной из своих веревок. Затем он взял вторую и начал ходить вокруг дерева и девушки, приматывая ее к стволу. Наконец Хавьер взял последнюю веревку, и наклонился. Он связал лодыжки Мэри-Бет между собой, а после привязал их к дереву. Таким образом, Гаскилл стояла босая, на колючих ветках, крепко привязанная к «позорному столбу». «Открой рот», — сказал Хавьер. «Зачем?» — всхлипывая, спросила Мэри-Бет, и вспомнила что Эскуэлла не сделал самого главного. Она послушно раскрыла свой ротик. Хавьер взял специальную тряпку с узлом в середине, и вставив этот кляп в рот девушки, завязал концы на затылке. Хавьер шлепнул ее по упругой попке и крикнул: «Она готова, мисс Гримшоу! Можете начинать» В этот момент к дереву подошли все остальные члены банды. Сьюзан с розгой подошла сбоку, и кинув взгляд на связанную Мэри-Бет, повернулась к толпе. «Итак, леди и джентельмены! Сегодня я поручила мисс Гаскилл купить в ближайшем городе ведро молока, и дала ей для этого деньги из общака банды. Мисс Гаскилл не справилась с этим простым поручением, пролив молоко. Таким образом, я считаю, что мы должны наказать мисс Гаскилл, за нецелесообразную трату средств банды. Вы согласны?» — спросила Сьюзан, обращаясь к членам банды, среди которых не было только Датча и Хозии, которые накануне уехали на охоту и еще не вернулись. Толпа одобрительно загудела. Среди нее было только двое человек, которым эта затея была не по душе. Одного из них звали Джон Марстон. Другого, конечно же, Артур Морган. Они были против, но так как были в меньшинстве, никто их, естественно, не послушал. «Большинство за то, чтобы наказать виновную. Так как проступок не очень большой, и был допущен впервые предлагаю ограничиться двадцатью пятью ударами и ночью у «позорного столба»», — сказала Гримшоу. Услышав одобрительные возгласы толпы, сердце Мэри-Бет сжалось. Она знала что уже никто и ничто не спасет ее. «Для тех кто забыл, напоминаю правила, — крикнула Сьюзан, — толпа считает удары вслух, дрочка во время процесса разрешена. После телесной части наказания, виновная остается у «позорного столба» на ночь. Во время ночи разрешается трогать виновную за любую часть тела, кроме зоны между ног, разумеется. Разрешается шлепать провинившуюся и дрочить на нее. Запрещено освобождать или совокупляться с виновной. Пополнение — это последнее, что нам сейчас нужно. Всем все ясно?» — уточнила Гримшоу. «Да! Да!» — послышалось в толпе. «Тогда начинаем!» — крикнула Сьюзан, и замахнулась розгой. Мэри-Бет зажмурилась. Удары посыпались один за другим на ее нежную попку. Толпа считала шлепки: некоторые парни одновременно с этим наяривали свой агрегат, другие неспешно потягивали бурбон, глядя на наказание. Остальные девушки смотрели на происходящее с ужасом, понимая что они могут оказаться на месте Мэри-Бет в любой момент, стоит им сделать что-то не так. Только Джон и Артур стояли поодаль, молча и с сожалением наблюдая над поркой бедной девушки. Меж тем Мэри-Бет вопила сквозь кляп от боли, слезы текли вниз по ее щекам, а на попке образовались кровавые полосы от ударов розгой. Девушке казалось что это никогда не закончится... «23, 24, 25!» — досчитала толпа и зааплодировала. «Все, господа!» — громко сказала Сьюзан, — я надеюсь что это послужит хорошим уроком мисс Гаскилл и предупреждением всем остальным, кто любит халтурить. А теперь провинившаяся останется у «позорного столба» до утра. У нее будет достаточно времени все как следует обдумать». С этими словами Гримшоу ушла убирать розгу на место, а зрители разошлись по своим палаткам, ибо уже стемнело.