За тебя

      Солнце, наконец, зашло за горизонт, оставив лишь красную нить, и руины деревушки стали освещать лишь редкие алеющие костры, вокруг которых собирались солдаты. Они шутили, переговаривались, не обходилось и без взволнованного шёпота о титанах. Часовые любовались месяцем и чернеющим вдали силуэтом леса. Просыпалась ночная жизнь пустыря, и кое-где был слышен шорох полевых мышей. В чащобе запел свою песню и соловей, мелодичными трелями зазывая подругу.       Отряд Леви рассеялся вокруг своего огня. Жар костра устремлялся в высь к самым звёздам, освещая в полутьме их здоровые, молодые лица. К их компании присоединился и отряд Ханджи, который пришёл из другого конца лагеря.       Разобрав картошку, все в очередной раз попересаживались, и Надя оказалась между Нифой и Ханджи, прямо напротив Леви.       — Ммм... Как вкусно! Это мы удачно к вам на огонёк заскочили!- скалила зубы радостная Ханджи.       — Командир, не стоит откусывать такие большие куски, вы же подавитесь!- беспокоился Моблит, которому было неловко за то, что их отряд пришёл уже на всё готовое.       — Расслабься, Баннер, картошка не титан - как-нибудь прожую!       — Да... Ты, очкастая, тот ещё гигант,- поморщился Леви. Сколько лет он уже знал эту женщину, а всё ещё иногда её поведение оставалось для него странным.       — Леви! Как грубо!- наигранно возмутилась Зоэ.       Надя улыбнулась и еле сдержала смех. Отношения между учёной и капитаном действительно были забавными, но поражали своей крепостью и ощутимой поддержкой.       — Надь, кстати, хотела сказать, что нам придётся проверить твой самолёт, перед тем, как въехать в город.- предупредила майор.- Ты не против?       — Да без проблем, только не сломайте там ничего ещё больше, чем сейчас,- попросила девушка.       Ханджи раскатисто рассмеялась, а после показала большой палец, в знак согласия.       — А как это вообще, летать по небу на такой машине? Такие же ощущения, как от УПМ?- мечтательно спросила Нифа, прижимаясь к Абелю, сидевшему рядом.       — Нет, совсем другие,- покачала головой Надя и отпила чаю из своей кружки.- На УПМ ты всё-таки зависишь от пространства, важно, чтобы было за что зацепиться. Самолёт же неповоротливее, однако когда поднимаешься туда, на высоту свыше пяти тысяч метров, то в первый раз забываешь обо всём... Это не передать словами!- восторженно описывала лётчица.- Ты находишься не просто выше гор или лесов, но даже выше облаков! Под тобой могут быть дожди, бури, снегопады, а ты все равно останешься наедине с солнцем.       Леви внимательно посмотрел на неё, чуть приподняв взгляд от своего чая. Он знал это чувство, о котором она говорила: восторг и восхищение от того, что видишь вокруг. Именно это он испытал, когда впервые покинул стены, ещё тогда, когда Фарлан и Изабель были живы. (Именно это он увидел в её блестящих от огня глазах).       — А птицы вам не мешают?- озадаченно посмотрел на белозеринку Конни.       — Дубина!- Жан треснул другу по башке свободной рукой, в которой не держал свою порцию.- Они же не летают настолько высоко!       Конни зашипел и потёр затылок.       — Вообще, птиц на такой высоте действительно нет, но Конни прав, что из-за них могут быть проблемы. Например, при взлёте или посадке.       Конни победно ухмыльнулся Жану, и тому недовольно пришлось отвести глаза.       — А что было самое красивое, что вы видели?- Криста уже доела свою картошку и ждала, пока Имир, которая сидела рядом с ней, нальёт им обеим чай.       Костёр знойными волнами мешал смотреть на их лица, но не мог скрыть заинтересованность, которой полнилось каждое их движение.       — О, мне тоже интересно!- Ханджи даже легонько толкнула Надю локтём в бок, побуждая к рассказу.       Лётчица задумалась:       — Сложно вот так сразу сказать...       — Может, есть что-то прекрасное на вашей родине?- вдруг встроился в разговор Бертольд.       Он совсем забыл, что они на задании и что эту женщину, возможно, им с Райнером предстоит убить. Сейчас он с интересом слушал рассказ о самолётах, которые пару раз видел в Марлии, и наслаждался временем, проводимым в кругу друзей. Ему не хотелось ни о чём думать: ни о титанах, ни о войне, он просто ел горячую картошку, от жара которой пощипывало пальцы, и пил вкусный настоявшийся чай. Он был сегодня ещё пока "своим" и неожиданно для себя всеми силами пытался удержаться за эту хрупкую соломинку, которая связывала его с этими людьми, что сейчас его окружали. Быть может, это последний вечер, когда они могут так безмятежно проводить время вместе, когда могут без злости смотреть друг другу в глаза. Ах, если бы всё было по-другому!       Райнер стиснул в руках чашку. Он не ожидал, что его товарищ станет привлекать к себе внимание. Он не хотел, чтобы их связывало хоть что-то с белозеринкой, кроме редких вынужденных разговоров, потому что так было бы легче всего от неё избавиться. Они всё ещё не имели какого-то чёткого плана, чтобы устранить её. Им бы вызваться на дежурство, чтобы обсудить всё как следует, пока все отдыхают, а Гувер вдруг решил поболтать.       — В Белозерье?- вспомнив о своей стране, девушка заулыбалась, подперев рукой голову.- Да... Есть кое-что, что нигде больше я не видела! Это чудо называют Северное сияние(1).       Райнер и Бертольд переглянулись. Они слышали об этом явлении, ещё тогда, когда готовились стать Воинами. Кто-то из начальства съездил в то время в Белозерье, а по возвращении с восторгом рассказывал про сияющее небо, да так, что это ещё обсуждали, наверное, целую неделю.       Надя тоже описывала всполохи света, растянувшиеся лентами среди звёзд. Они как волны фиолетового, зелёного и золотого цвета расчерчивали небо, сияли ярче луны. Каждая такая волна состояла из рядов световых столпов, уносящихся вверх, распадающихся на искры. То появляясь, то пропадая они напоминали юрких змей или ящерок - вот она есть, а вот её нет. И называл эту красоту её народ "Пением ангелов".       — У нас говорят, что после смерти души живых существ становятся частью Северного сияния и что наши предки таким образом присматривают за нами, начиная с самой Виринеи.       В тишине ночи, опустившийся на лагерь, голос Нади стал ещё более загадочным и мелодичным, вызывая в мыслях разведчиков яркие образы разноцветных небесных лент.       — А кто такая Виринея?- поинтересовалась Саша.- Она как Имир?       — Имир?!- Надя машинально взглянула на девушку рядом с Кристой.       — Эй, я тут не при чём!- замахала руками разведчица.- Имир - это первая королева Элдии...       — Она была прародительницей!- возразила Саша.       — Вообще-то богиней!       — Да вы что, ребят! Это же просто легенда!       — Кто-то верит в эту религиозную чушь?- удивлённо шепнул Кейджи на ухо Моблиту.       — Я говорю вам, Имир была богиней!       — Не думаю, что когда-нибудь это можно будет узнать...- тихо проговорил Армин.       — Разве это вообще имеет какое-то значение?- Эрен с непониманием смотрел, как все спорят.       — Не думаю,- согласилась Микаса.       — Прародительница!       — Богиня!       — Боже, сколько шума...       Все тут же замолчали от тихого голоса капитана.       — И по-вашему она как-то поймёт, о чём вы говорите, если будете так кричать?- спросил Леви, указывая на Надю.- Пусть кто-нибудь один расскажет, да и дело с концом.       — Можно я попробую? Мне в детстве об этом книгу читали,- попросила, улыбаясь, Криста.       Капитан благосклонно кивнул, и никто, конечно, не решился возразить.       — Имир была женой первого короля Фрица, в честь их дочерей названы наши стены - Мария, Роза и Сина. Она даже после смерти покровительствовала нашему народу, и, когда сто лет назад на нас напали титаны, именно она явилась во сне королю, рассказав, как спасти оставшихся в живых элдийцев.(2)       — И это всё, что мы о ней знаем. Остальные знания утрачены,- вставил Кейджи, стоило только разведчице немного замолчать.       Надя же сильно удивилась тому, насколько мифология на материке и острове отличалась. После рассказа Кристы она, наконец, поняла о ком идёт речь. О прародительнице Имир лётчица слышала пару раз от пленных элдийцев, которые сражались на стороне Марли, а также от тех, кто когда-то сбежал из своих гетто. Рассказывали они об этом неохотно, потому что все смотрели на Фриц, как на отрицательного героя. Одни считали, что именно она, как первый титан обрекла всех элдийцев на вечные страдания, вторые думали о ней, как о великой грешнице, заключившей сделку с дьяволом. Были и такие, кто называл Имир богиней, или женщиной, которая подарила Элдии величие, но таких Надя знала очень мало, так как все они боялись открыто высказываться.       Стало ещё темнее; несмотря на луну и звёзды, всё обволакивала мгла. Глубоко в лесу завыли волки, отправляющиеся на охоту. Подходило время смены караула, и разведчики сильнее жались друг к другу, мечтая подольше остаться у согревающего огня.       — Скоро уже расходиться нужно будет,- устало потёрла глаза Ханджи под поблёскивающими очками. Она подкинула ещё дров в костёр и повернулась к Наде:— Расскажи же про свою Виринею! — попросила она с мечтательным, затуманенным взором, чувствуя впереди славную сказку, сложенную далеко на севере.       И белозеринка рассказала эту сказку. (Примечание автора: для атмосферы можно включить "An ending" Toby Fox с 1:00)       "Давно это было.       Люди были тогда счастливы, не было неурожая и несправедливости, потому что далеко на севере, среди гор и лесов жили три сестры. Старшая - Зоряна - служила Солнцу, средняя - Кассиопея - Луне. А Виринея, самая младшая, служила Земле. Сёстры помогали всем живым существам, поддерживали гармонию жизни и смерти. Любили они друг друга и никогда не знали ссор и обид и были неразлучны, как Солнце, Луна и Земля.       Однако случилось так, что однажды приехала к ним за помощью одна семья. Почти слепой старик и немощная старуха просили спасти их единственного сына, которого укусила змея. Он был кормильцем семьи, и если бы умер, то некому было бы собрать урожай и посеять новый.       Пожалели их сёстры и попросили за юношу у своих покровителей. Тут же открыл он глаза, встал на сильные ноги, расправил широкие плечи, а мертвенная бледность исчезла. Звали его Роднар, и полюбила его Виринея в тот же миг, как увидела его добрые глаза".       Нифа погладила мягко Абеля, закутываясь в плащ. Она знала, что значит влюбиться.       "Виринея тоже приглянулась Роднару нежной и смуглой кожей, длинными, заплетёнными в тугую косу воласами и прямым взглядом. Как хотелось ему тогда пожать её руку, чтобы прикоснуться, почувствовать тепло её молодого тела!       Но пришлось вернуться Роднару со своими стариками в родную деревню. Казалось, что больше они с Виринеей никогда не увидятся, да и не положено им было. Ведь девушка была жрицей, давшей обет безбрачия и обязана была посвятить всю свою жизнь служению Земле. Потому попытались они забыть друг о друге. Но ничего у них не получилось, и, когда время сбора урожая прошло, пошли они на поиски друг друга. Любовь свела их вместе рядом с гротом, где стали они видеться тайно от всех. Днём прятались они от зорких лучей высокого Солнца; ночью укрывались от холодного света любопытной Луны. Тайно они обручились, тайно стали жить вместе, тайно понесла Виринея".       Ночь росла и крепла, месяц поднялся высоко-высоко и освещал просторы голубоватым мерцанием. Похолодало, и спин солдат мягко коснулся прохладный хитрый ветер, норовящий залезть под плащи и застудить спину. Моблит, вдохновившись историей, осторожно достал свой блокнот для рисований и тихо стал чертить там что-то карандашом...       "Но грот был частью Земли, а потому не могла она не узнать о встречах возлюбленных и об их ребёнке. Впрочем, Земля сама была матерью для многих существ, не могла она лишить счастья и свою жрицу. Подарила она Виринее чудесную шаль, скрывающую тело, чтобы никто не смог узнать о том, что она ждёт дитя. Но даже это могло уберечь Виринею от гнева Луны и Солнца лишь на время.       Зоряна и Кассиопея, заметив, что сестра отдалилась от них, сначала пытались расспросить её обо всём, но Виринея упрямо молчала, и однажды решили они проследить за ней.       Незамеченными прокрались они за ничего неподозревающей Виринеей до самого грота. И стали свидетелями встречи Роднара и девушки, увидели как обнялись они крепко и прошли в грот, который служил им домом.       Обрадовалась за сестру Кассиопея, позавидовала счастью влюблённых Зоряна. Как могла Виринея нарушить священную клятву? Как посмела обречь всех троих сестёр на смерть? Почему так несправедливо с ними поступила?       В гневе Зоряна ворвалась в дом Виринеи и Роднара, не могла она так просто оставить всё без ответа. Вот хотела она уже закричать на сестру, и вот-вот разбудила бы Луну и Солнце своим голосом, но не вырвалось из её горла ни звука, потому что вскочила испуганная Виринея, и упала на землю чудесная шаль, открыв старшей сестре главную тайну.       И пропала вмиг вся злость Зоряны, лишь одно спросила она у сестры:       — Счастлива ли ты, Виринея?       — Счастлива.       И покинула молча грот жрица Солнца. С того дня помогали они с Кассиопеей Виринее всем, чем могли. И родился у младшей сестры сын. Счастлива была она, сердце её полнилось любовью, и цвели тем летом цветы на земле ярче прежнего.       Но всё тайное становится явным. Глубокой ночью, когда Луна, как сегодня, освещала всё на своём пути и проходила прямо над гротом, услышала она плач ребёнка. Заглянула она в щель меж камней и узнала Виринею, укачивающую дитя. Возмущено было небесное светило, и на следующий день рассказало всё Солнцу".       Криста тихо охнула и посмотрела на небо, вглядываясь в силуэт бледного месяца. А ещё вздрогнула, когда Имир вдруг положила ей руку на плечо. Карие глаза хитро улыбались Ленц, понимая, что из-за мистической ночной атмосферы и напряжённого момента в легенде подруга взволновалась. Ну как тут не напугать чуть-чуть человека?       "Солнце послало на Землю своего воина - Ургука, существа созданного из непроглядной тьмы и вечного холода. Всюду, где появлялся он, погибали растения и убегали в страхе животные. Зоряна и Кассиопея поспешили спасать сестру, но, когда они достигли грота, было уже поздно. Бездыханный Роднар лежал в неестественной позе при входе, а внутрь грота было страшно даже смотреть. Не было там ничего, кроме черноты, деревья вокруг стали сухими, а в воздухе витал запах смерти. Пересилив себя, сёстры вбежали в грот, где были охвачены нестерпимым холодом и умерли не успев никак помешать преступлению. Стены грота покрылись инеем, вся мебель была перевёрнута, Ургук в чёрном плаще и с безобразным пугающим лицом нависал над Виринеей и её ребёнком в люльке. Ургуку было приказано забрать лишь мужа и дитя, чтобы обречь Виринею на вечные страдания, одиночество и муки совести. И он был готов исполнить волю Солнца и Луны, но Виринея не давала ему подойти к сыну. Как бы не пытался Ургук подобраться к ребёнку, женщина бросалась под его острые когти. Трижды нападал дух из холода и тьмы и трижды его когти смертельно ранили Виринею. Но держалась она, ибо была сильна своей любовью к сыну и долгом перед мужем. Наконец, не вытерпел Ургук и пронзил своей рукой её тело, вырвал сердце и потянулся кровавыми пальцами к сыну Виринеи".       Надя вздохнула, замолчала, чтобы перевести дух, и, оглядев напряжённые взгляды слушателей, продолжила.       "И остановилось в тот миг время... Наказ Солнца и Луны не был выполнен, и смысла в расправе тоже уже не было. Восхищённые стойкостью Виринеи, они решили вознести её на небо, чтобы она могла заботиться от туда о своём сыне и освещала путь ему и его потомкам. Имя Виринеи означало цветущая, и теперь цветёт она на небе, и присматривает за всеми вместе с душами тех, кто когда-то был жив, кто когда-то любил и был любим.       Земля же поссорилась с Луной и Солнцем, не вынесла она их жестокости. И с тех пор живут они отдельно, каждый своей жизнью, а по тому бывают засухи и цунами, постоянные дожди и пересыхания рек. Нет с тех пор жриц и некому поддерживать на земле гармонию. А Ургук так и ходит в тени, прячась лишь от света Виринеи".       Почти на одном дыхании закончила свой рассказ Надежда. Огонь нежно освещал её лицо, заставляя румяниться щёки и таинственно блестеть глаза. В этот миг была она похожа на колдунью или ведьму, за спиной её не было ничего кроме тьмы, и от того её образ был ещё более жутким. От её рассказа шли по коже мурашки, отчего солдатам ещё больше расхотелось отходить куда-либо от костра.       — И у вас такое рассказывают детям?- Кирштайн был, мягко говоря, поражён, потому что на части с Ургуком что-то проскользнуло за его спиной. "Мышь" - подумал парень, но ему всё равно стало не по себе.       — А что, наложил от страха в штаны?- спросил его Конни, чуть не икнув на середине вопроса. Ему было не менее жутко, чем Жану. Ещё в детстве он понял, что страшилки - это не его, когда после особо жуткого рассказа, ему две недели снились кошмары.       — Я просто спросил...       И сейчас бы точно опять началась перепалка, если бы не очередное вмешательство Леви:       — Смелость можно только одним способом проверить,- и он показал в сторону часовых, стоящих на крышах домов и мутными силуэтами растворяющихся во мгле ночи.       Оба рядовых обречённо встали со своих мест и, поблагодарив Надю за интересный рассказ, поплелись на свои посты. За ними стали расходиться и остальные. Одни уходили ложиться спать, другие, как Конни и Жан, охранять границы лагеря.       Моблит перед тем, как пожелать доброй ночи, показал Наде свой рисунок. На желтоватом листе был ночной пейзаж, посреди которого расположилась пещера, озарённая светом свечи, а в ней силуэты двух людей, державшихся за руки. Всё выглядело таким сокровенным, почти священным, что Надя с благоговением вглядывалась с минуту в этюд. Она похвалила его рисунок, и довольный Беннер, распрощавшись, быстрым шагом двинулся догонять Ханджи.       Они устроились на земле вокруг костра. Почва после горячего майского дня не была уже такой промёрзлой, но назвать её уютной постелью язык не поворачивался. Надя легла, укрывшись на удивление тёплым плащом и подложив под голову половинку полена, как это сделали другие. Всяко лучше, чем просто увозить голову в песке. Но сон не шёл, и, поворочавшись с боку на бок, она наконец стала рассматривать Леви, который всё ещё сидел на бревне, пил чай и вглядывался в красно-жёлтое пламя. Необычный ракурс позволял рассмотреть опущенное лицо. В свете костра, он показался Наде старше своих лет и очень уставшим. Почему-то мужчина никак не хотел идти спать. Может, его любовь к чистоте не позволяла ему расстелиться на земле? Или привычка всегда быть на чеку не давала сомкнуть глаз? Надя не знала и не хотела тревожить его своими вопросами. Да ей и нравилось вот так незамеченной смотреть на него в полудрёме.       Леви обнаружил, что за ним наблюдают уже в тот момент, когда Надя окончательно уснула. Посмотрев на неё, он опять вернулся мыслями к её самолёту. В прошлый раз он не успел хорошо рассмотреть машину из-за дыма, но сегодня ему удалось это сделать. Сооружение выглядело грубым, но мощным. Ко всему прочему информация, которой поделилась Надя, привела Леви к мысли о том, что оно действительно может принести много бед. Сколько ещё существует таких машин? Чего стоит ожидать от них, если они появятся в элдийском небе? Если такая бандурина летает на высоте пять тысяч метров, то чтобы сбить её потребуется, либо ждать, пока она сама упадёт, либо подстрелить самому. Но в Элдии нет ещё пока таких изобретений, которые бы могли разить врага на таком большом расстоянии.       Как же всё это его уже достало! И он устало потёр переносицу.       Ещё Леви понял, что за неделю попривык к Наде, хотя разум говорил, что капитан не имеет на это права. Он не мог так просто довериться ей, что-то внутри не позволяло сделать этого. Каждый день, стоит признать, он вставал с мыслью о том, что в случае чего нужно будет обезвредить её. Готовил себя к тому, что, возможно, она окажется настоящим врагом. Он не знал чего ждать и от того ещё страннее было то, как медленно она заставляла видеть в себе человека.       Её переживания на стене, взволнованные взгляды, рассказы о братьях и чудесных красотах родины не давали капитану видеть в ней противника. Однако он всё-таки чувствовал что-то, что не давало ему посмотреть на неё без каких-либо подозрений. Впервые в жизни ему сложно было понять человека и своё отношение к нему. С Райнером и Бертольдом, которые скрывали свою сущность, было всё понятно. В Брауне и Гувере он видел наигранность и неискренность, которые, даже не знай он о том, что они враги, были бы для него подозрительны. Но в Наде не было ничего такого. Она была честна, и всё-таки что-то скрывала. И Леви чувствовал это не как человек, а как соулмейт. Он понимал, что её тайна иного рода, что никто ещё даже не знает о ней, что никто пока не ищет не то, что разгадки, а даже вопроса. И Надя боялась, что однажды кто-то задаст ей этот вопрос. Она определённо как-то сильно об этом не задумывалась, иначе бы точно не решилась так открыто смотреть на капитана, но её душа говорила за неё. И Леви мучился от этого ощущения.