Animal attraction

      Лютик немного нервничал, когда впервые приехал в Каэр Морхен. Он не боялся, потому что ему казалось, что хуже Геральта уже ничего быть не может, но определенно волновался. Он знал, что даже подобные тюфяки типа Геральта глубоко внутри совсем не прочь мило побеседовать, послушать пару песен и подшутить над своим спутником. Он знал это, и понимал, что, наверное, все ведьмаки такие же, но он сильно волновался, так что, когда он шел бок о бок с Геральтом по коридорам, пока ведьмак вел его к комнате, Лютик буквально испугался идущего к ним навстречу кого-то еще.       Он так перенервничал, что, когда у него спросили его имя, он случайно выпалил действительно свое имя. Настоящее. Даже язык не запнулся! А потом едва не спрятался за спину Геральта, смотря на, как оказалось, Эскеля.       Тот оказался намного более легким на подъем, чем Геральт, поэтому трясти Лютика перестало быстро.       С Весемиром он познакомился чуть позже, и с Цири сразу после Эскеля. Он знал, что ведьмаков осталось мало, но не думал, что настолько мало. Поэтому на первый их совместный ужин он все оглядывался по сторонам, ожидая дождаться хоть кого-то еще.       Весемир заметил это, спросив:       — Что-то не так?       — Нет. Нет, — повторил он по забытью, все еще прислушиваясь ко звукам в замке. — Просто тут… больше никого нет?       — Есть еще один заносчивый хер, — усмехнулся Эскель, прокусывая своими клыками плохожующуюся говядину. — Но он уехал только неделю назад, не знаю, когда вернется.       Лютик кивнул, все равно ощутив какую-то грусть от того, что ведьмаков по-настоящему мало. Нет, он знал, что есть еще какие-то школы, но, наверное, и там численность пять-шесть человек — и это еще много.       Названого Ламберта не было неделю, и еще неделю… На улице совсем уже похолодало до того, что даже в замке было холодно, и за место у камина можно было драться. Хотя Лютику в этом никакой необходимости не было. Геральт притащил к нему в комнату целую кучу одеял и выделку теплых шкур, так что Лютик не испытывал особых трудностей.       Лютик волновался о Цири, зная, что она даже в такую погоду тренируется, но, видимо, у девочки было тоже абсолютно другое ощущение температуры, и он даже ни разу не видел, чтоб та мерзла. Совсем.       Лютик лезть не решил. Мало ли, какие там у них, ведьмаков, способы поддерживать температуру и не мерзнуть.       Только как-то за ужином сказал, что он сам не против был бы стать ведьмаком, если бы его перестало вечно так трясти от холода.       Геральт сказал, что это вообще никак не связанные между собой факты. И Эскель добавил, что Ламберт (который все еще где-то носился) как раз-таки мерзнет похлеще Лютика. Он если тут и остается на зиму, на месяц-другой, то несомненно проведет все время жопой на камине, замотанный во все, что видит.       Лютика этот факт почему-то растрогал. Наверное потому, что все из присутствующих ведьмаков выглядели абсолютно непоколебимо, а подобная уязвимость делала этого ведьмака таким человечным!       Тем временем морозы крепчали, и Лютик уже, изводящийся от интереса посмотреть на еще одного ведьмака, пугался, что тот вообще замерз и сдох где-нибудь под сугробом. Он даже высказал свое опасение Эскелю, но тот сказал, что Ламберт как раз всех их переживет, потому что скотина последняя. Лютик не понял, как эти факты связаны между собой, но решил не углубляться.       В одну из ночей Лютик проснулся от странного шума. Будто бы кто-то кричал и смеялся. Звук стекла. Однако, за тот день Лютик слишком сильно устал, поэтому просто попытался заснуть вновь, решив, что ведьмаки просто снова по какому-то поводу (или его отсутствию) бухают. Заснул, но снова проснулся.       Заворочался на кровати, укрытый тремя одеялами, прислушался к звукам, которые внезапно притихли и, непонято почему, решил проведать. Даже переборол свое нежелание вылазить из-под нагретого места в холодные стены Каэр Морхена, к которым, казалось, примерзнуть можно было, если лизнуть. (Лютик буквально убеждал себя, что ему не следует этого делать).       Он надел на себя штаны и накинул дублет. Поежился от холода и быстрым шагом вышел, ощущая, как кожа покрывается мурашками от холода. Выругался, осознав, что надо было в одеяло укутаться, но возвращаться не хотелось.       Голосов и шума не было. Он ворочал головой в желании найти где-нибудь зажженный свет, но ничего. Прошелся на этаж ниже и, наконец, услышал шорох со стороны купальни. Кто-то захлопнул дверь, и послышались шаги.       Было сумрачно, но не настолько, чтобы ничего не было видно. Даже Лютик различал предметы, а ведьмаку, наверное, вообще все предельно четко видно.       Он пошел на звук, абсолютно не боясь, зная, что в Каэр Морхене за него буквально каждый шею любому перегрызут. Шмыгнул носом и замер, увидев незнакомый силуэт. Высокий и широкоплечий, даже звук шагов был незаметным. Силуэт остановился. Склонил голову к плечу, будто рассматривал. Лютик сам замер, понимая, что он не знает его. Ему показалось, что в этом сумраке горели ведьмачьи глаза медными монетами.       Послышался смешок и снова шум шагов.       — Я тебя тут раньше не видел.       Лютик на секунду потерял дар речи. Ох, таким голосом бы баллады петь. Низкий, бархатный, хриплый, даже почему-то не казался грубым. Поэтому он ответил только секундами позже, едва не сорвавшись на какую-то слишком высокую ноту:       — Я тебя тоже.       Снова смешок. Ведьмак подошел так близко, что Лютик смог рассмотреть три шрама на его лице, наглый пьяный взгляд, лисий прищур и блядскую, самую блядскую, что доводилось видеть Лютику, усмешку.       — Как твое имя? — облизнувшись, спросил он. — И что ты тут забыл? — он буквально навернул круг вокруг него, осматривая. Лютик ощущал себя голым. Будто бы мурашки на его коже были не от холода, а от взгляда этого ведьмака. Ламберт, так? Так его называли.       — Главное, что я знаю твое, Ламберт, — криво усмехнулся Лютик, ощущая, как от Ламберта несет алкоголем, чистым телом, кедром и мятным маслом. Но даже чисто вымытым от Ламберта, как и от любого другого ведьмака, несло каким-то крепким, слишком стойким запахом. Запахом смерти, ага.       — Ого, и самостоятельный еще такой, все знает, — явно издеваясь, сказал Ламберт откуда-то с правого бока. Он в самом деле наворачивал вокруг него круги, будто пытался рассмотреть со всех сторон. Еще и воздух так шумно вдыхал, будто пытался узнать по запаху Лютика, когда он мылся, что сегодня ел и о чем думал перед сном. Подобный открытый показ того, что его так нагло обнюхивали, блять, смущал. — И что еще ты знаешь? — спросил Ламберт все еще стоя чуть поискось, пялясь на его бедра. Лютик, может, и плохо видел, но разглядеть траекторию взгляда Ламберта вполне смог.       — Что ты очень сильно мерзнешь и та еще скотина.       Ламберт усмехнулся, подняв взгляд вверх. Сощурился и снова навернул круг возле него, прошептав у уха:       — Судя по всему, из нас двоих замерз ты.       Лютик в самом деле подметил, что от Ламберта несло жаром. Хотя, скорее всего, он просто только вылез из горячей воды, которая для ведьмаков была вполне нормальной, вот его кожа все еще и пылала жаром.       — Лютик. Меня зовут Лютик, — сказал он и резко повернул голову в сторону, смотря Ламберту в глаза. Он стоял от него в десяти сантиметрах, и подобная близость почему-то смущала Лютика. Так к нему близко мог стоять только Геральт, другие всегда соблюдали дистанцию.       — Мг. Хорошо. И что ты тут делаешь?       Лютик словил себя на буквально необходимости за что-то ухватиться, потому что его колени подкосились. От взгляда, от голоса, от жара.       — Я?.. Я… я иду спать, всего хорошего!       Лютик решил, что это будет лучшим решением. Просто свалить. Ламберт останавливать его не стал, хотя Лютик ощущал его взгляд на своем затылке ровно до того момента, пока не скрылся за лестничным пролетом. Сердце почему-то билось быстро, а лицо вмиг согрелось, едва не горя. В своей спешке Лютик заблудился в Каэр Морхене, и уже испугался, что придется спать в одной из заброшенных холодных комнат без одеяла, но его нашел Геральт, выйдя на бесконечный звук шагов, который тот генерировал.       Отругал и сказал, чтоб тот больше на ночь глядя не гулял один по замку. Лютик даже мяукнуть не успел, что вышел на шум.       Утром на завтрак идти почему-то было неловко. От одной мысли о Ламберте он ощущал давление в голове, и лицо снова горело. Он не понимал. Черт возьми, сколько перед ним было прекрасных дам, и все нормально было, а тут следовало огромному мужику его обойти кругом пару раз и обнюхать, как Лютик готов на стену лезть.       Сжав зубы и попытавшись выглядеть как можно спокойнее, он спустился вниз, в обеденную залу, и тут же услышал от Эскеля: «Что у тебя с лицом? Струны снова порвались?».       Лютик возмущено на него глянул. В смысле, что у него с лицом? Он старается делать обычное лицо!       Эскель не понял недовольного взгляда и спросил:       — Что?       Лютик ответить не успел, потому что услышал тот самый смешок. Этот смешок, казалось, всю ночь у него в голове стоял. Он перевел взгляд на Ламберта, который раскинулся на своем стуле, как король жизни, едва не закинув ноги на стол.       Лютик внезапно понял всех тех девушек, которые млели от нарочитой маскулинности и брутальности. Понял и осознал, что предпочел бы не понимать.       — Ваш цветочек не выспался, гуляя полночи по замку.       — А ты откуда знаешь? — Геральт удивленно посмотрел на Ламберта.       Лютик медленно сел на свое место, как назло аккурат возле Ламберта.       — Да твой друг топал так, будто в нем весу сто килограмм, а не шестьдесят.       — Семьдесят пять! Я вешу семьдесят пять! — возмущено заявил Лютик.       — Да? Это до приезда сюда? Не вижу здесь семидесяти пяти, ущипнуть даже не за что, — усмехнулся Ламберт и впрямь ущипнул за руку.       — А меня не надо щупать! — воскликнул Лютик, вздернувшись и одернув свою руку, ощущая, как пылает лицо.       Ламберт почему-то засмеялся и медленно кивнул, отведя от него взгляд и что-то говоря Эскелю. Что именно Лютик уже не расслышал, стараясь спрятать от всех свое заалевшее лицо. Словил на себе непонимающий взгляд Цири, которая перегнулась через стол и сказала:       — Не злись ты так, раскраснелся весь.       Лютик нервно хихикнул. Да, куда легче было поверить, что он разозлился, а не засмущался от того, что сидел в тридцати сантиметрах от самого-блять-сексуального-мужика-в-его-гребаной-жизни.       Да, конечно.       Не злиться.       Лютик сам не понимал, почему именно Ламберт. Нет, ну, может у Лютика и был абсолютно небольшой фетиш на ведьмаков, но Ламберт, казалось, сорвал ему голову одним своим вчерашним взглядом. Голосом. Тем, как глубоко вдыхал.       — Что-то ты сегодня странно молчаливый, — веско сказал Весемир, кидая почти что обеспокоенный взгляд на Лютика.       На самом деле Лютика это всегда смешило. Чтобы обратить на себя внимание буквально любого в этой комнате, заставить волноваться, ему всегда хватало просто замолчать.       Лютику это нравилось. Такое внимание. Особое внимание.       — Он занят тем, что пыхтит у меня над ухом и ерзает, как будто на углях сидит, — съязвил Ламберт, криво усмехнувшись.       — Ламберт, отстань от Лютика. Ты его своей задиристостью не впечатляешь.       — А чем же его тогда можно впечатлить? — вскинув брови, почти что серьезно спросил Ламберт, хотя все еще явно издевался.       — Между прочим, Лютик виконт! И он окончил Оксенфуртский университет! Это ты только знаешь, как мечами махать, а Лютик образованный, и ему вот это неинтересно, — хмыкнула Цири, видимо, тоже питавшая особую любовь к тому, чтобы влезть в словесную перепалку к Ламберту.       — Так ты у нас что, один из этих, которые всех раздражают тем, что они слишком хорошенькие? — усмехнулся Ламберт, резко развернувшись почти всем корпусом к Лютику, закинув одну руку на спинку его стула.       Лютик нервно хихикнул и едва не съехал под стол. Это было поразительно, что никто не считал поведение Ламберта странным, а Лютику казалось, что ему прямо в лицо предлагают потрахаться. Он ведь его не лапал, ничего странного не говорил. Только Геральт косился на них с явным интересом. Интересно, он тоже думал, что Лютик красный от злобы и недовольства?       — А я тебя раздражаю? — как можно более спокойно спросил Лютик, вскинув бровь, ощущая, что сердце бьется ему о нёбо.       — Нет, — хмыкнул Ламберт и снова нормально сел, разворачиваясь к столу. — В моих глазах ты не этот типаж.       А вот тут Лютик почти что оскорбился.       — Так значит я для тебя недостаточно хорош?! — возмущенно воскликнул Лютик, вскинув бровь.       Кто-то за столом засмеялся, но Лютик не обратил внимания на этот раз буквально пыхтя от злобы, глядя на Ламберта.       Это он-то недостаточно хорош для кого-то вроде Ламберта? Лютик со своей идеальной бледной кожей, ухоженными волосами и ногтями, со своим образованием и крепким телом недостаточно хорош для какого-то большого вонючего идиота?       — А что, хочешь доказать мне обратное, шестьдесят килограммов злого фырканья?       — Во-первых, семьдесят пять, а... Ай, убери руки! — Лютик подскочил на стуле, когда Ламберт ущипнул его за ляжку.       — Хм, ладно, может быть шестьдесят пять, убедил, — кивнул Ламберт.       — Не смей меня щипать!       — А то что? До смерти заговоришь меня всеми этими умными словечками, которые ты узнал в своем университете?       — Говорить что-то сложнее «хер, пизда» кому-то вроде тебя — это просто пустая тра... Ай! Геральт! Сделай с ним что-нибудь, он синяки на мне оставит! — Лютик одернул руку Ламберта, которая снова ущипнула его — на этот раз за бок и ощутимее.       Геральт засмеялся, наблюдая за этой картиной, и явно не собираясь предпринимать хоть что-то.       — Я просто пытаюсь нащупать эти семьдесят пять килограмм! Может, я не там щупаю, м? — подмигнув, спросил Ламберт внезапно намного тише первого предложения.       Лютик возмущенно хапнул воздуха, но почему-то никто не среагировал. И он даже не нашел, что ответить, осознав, что последнее предложение было адресовано только для него. Поэтому он лишь возмущено отвернулся и принялся за свой завтрак.       — Ты гляди, как ест. Не подавись и тарелку не сожри. Он у вас всегда так увлечённо еду уплетает? — усмехнулся Ламберт, подперев щеку кулаком.       — Возможно, он пытается набрать те пятнадцать килограмм, которые ты так и не нащупал, — пожал плечами Эскель.       Ламберт почему-то только промычал, не дав полноценного ответа. Лютик даже хотел удивиться этому и как-то съязвить на тему того, что у него словарный запас кончился, но успел только вздрогнуть. Он понял, почему Ламберт не дал четкого ответа. Он был сконцентрирован на другом.       На его ляжке.       Ладонь Ламберта — большая, блять, огромная — внаглую плюхнулась на его ногу, сжимая. Лютик замер, уставился в свою тарелку, пережевывая кусок мяса, но почему-то убирать руку Ламберта и орать Геральту, чтобы тот научил его манерам, не стал.       — Так ты не договорил, что там с тем войтом, который не захотел тебе деньги отдавать? — обратился к Ламберту Весемир, и Ламберт продолжил свой рассказ. Видимо, тот, который прервал Лютик, когда пришел.       Ламберт рассказывал, все еще лапая его за ногу. Спускался к колену, поглаживая, а потом снова поднимался вверх, сжимая и сминая, подбираясь к внутренней стороне бедра, сжав так сильно и резко, что Лютик едва на месте не подскочил и поспешил опустить взгляд в свою тарелку, прикрыв красное лицо рукой. Сердце билось как дикое, и Лютик надеялся, что никто из ведьмаков не прислушивался к биению его сердца. Ну, кроме Ламберта.       Ламберт, который даже единой мышцей не повел, когда Лютик сам уложил руку на его бедро. Кожу царапнула грубая ткань штанов. Лютик едва не заорал, когда осознал, что у Ламберта уже стоит. Интересно, и как давно?       Лютик закусил губу, отпивая воды из кубка, сжав чужой член сквозь ткань штанов. Твердый, как камень.       Ламберт, кажется, сглотнул, будто бы на что-то отвлекся, но продолжил говорить, параллельно отвечая на все издевки от Геральта с Эскелем.       Лютик чуть погладил, нажал, сжал в своей ладони, провел вверх и вниз, и с трудом запустил ладонь в штаны, ощущая, как неприятно врезались в кожу тугие завязки. Пальцы прошлись по жестким лобковым волосам и Лютик ухватился за основание члена.       Ламберт, этот сукин сын, все еще не повел ни единой блядской мышцой. Даже не покраснел! Хотя Лютик помнил, что ведьмаки в принципе не краснеют. Он чуть дернул рукой вперед, чтоб завязки хоть немного ослабли, и более уверенно обхватил член, проведя рукой вверх и вниз, нажав пальцем на мокрую головку, массируя.       Он заметил, что ладонь Ламберта уже как минуты две просто лежала на его ляжке. Видимо, тот все-таки не мог заниматься тремя делами одновременно.       Лютик усмехнулся, понимая, что явно выиграл в этой игре, а потому быстро вынул свою руку из чужих штанов и резко встал, сказав:       — Спасибо, было вкусно.       И резко ушел. Слава Богу, штаны были свободные, и ничего видно не было.       Лютик только усмехнулся Ламберту, когда заметил, как тот недовольно зыркнул его сторону. У того штаны, к слову, были строго в облипку.       Лютик только усмехнулся ему и подмигнул. Будет знать, говнюк, как над ним издеваться. Теперь пусть один сидит с вставшим членом и лясы дальше языком точит.       Лютик ожидал мести с минуты на минуту, но весь день прошел абсолютно спокойно. Ламберт провел все время на улице, сначала меряясь силами с Геральтом, а потом тренируя Цири. За обедом и слова кривого Лютику не сказал, чему Лютик сначала удивился, а потом понял, что тот зубом на зуб не попадает — замерз.       Лютика это снова растрогало до того, что он окинул Ламберта таким снисходительным и теплым взглядом, что Цири, заметившая это, странно на него посмотрела. Но промолчала. Лютик лишь благодарно ей кивнул.       На самом деле его самого забавлял контраст того, что Ламберт только утром вел себя так нагло и дерзко, а сейчас только в плечах сжимался, зубами стучал и пытался напиться каким-то теплым отваром. Для легких, вроде. Лютик спросил, для чего он, но Ламберт не ответил, тщетно пытаясь согреть руки, а Эскель только кинул что-то про «от простуды». Ведьмаки, вроде, не болели, но Лютик в подробности решил не вдаваться.       За ужином тоже все было тихо, и Лютик даже немного заскучал. Он был буквально изведен сегодняшним утром и ожидал, что нового может выкинуть Ламберт, но тот весь день только и делал, что мерз и пытался отогреться, чтобы снова замерзнуть.       Только под очень поздний вечер, согревшийся камином, козьей выделкой и вином, Ламберта знатно развезло, и тот снова стал тем наглым ублюдком, которого Лютик впервые и увидел.       Он снова шутил и подтрунивал над Лютиком из последних сил, видно, явно забавляясь его реакцией.       — Знаешь, Ламберт, ты, конечно, можешь говорить все, что хочешь, но никто из всех присутствующих не сможет отрицать того, что у Лютика очень аристократичная внешность! — снова, в сотый раз за вечер, заявила Цири. Вообще Цири испытывала особую любовь к Лютику чисто за то, что он был обычным. И вел себя обычно. С ним она чувствовала себя ребенком.       — Да я вижу, что внешность — это единственное, чем он мог заработать, — усмехнулся криво Ламберт, а потом осекся, понимания, что он сделал Лютику отчасти комплимент. — Я говорю о том, что на фоне полного отсутствия у тебя всего, то даже два из десяти у твоей внешности — уже неплохо.       — Ох, да ладно тебе, Ламберт, ты не можешь не признать того, что Лютик красивый, — закатив глаза, цыкнула Цири.       — Как эльф, — добавил внезапно Геральт.       — Волосы у него, конечно, ужас какой-то. Все не могу понять, какого они цвета: русые или каштаново-рыжие. В свете солнца аж золотые, честное слово! — пьяно заявил Эскель и снова всмотрелся в волосы Лютика.       Ламберт аж растерялся от такой осады, а Лютик только криво усмехнулся, глянув на Ламберта с превосходством.       — Я просто тебе не по зубам, вот ты и бесишься, — Лютик допил свое вино и встал, отряхнув расстегнутый дублет. — Ты меня утомил, я спать.       — Да ты просто сдался! — кинул ему в спину Ламберт, потом резко встал, чем удивил всех присутствующих. — Проводить тебя? Это же ты заблудился недавно?       Лютик схватился за косяк, чтобы не упасть от удивления. Он уставился на Ламберта во все глаза, пораженно моргая. Все остальные смотрели абсолютно так же. Даже Весемир, который не участвовал во всем диалоге уже минут двадцать, перелистывая страницы какой-то книги, уставился на Ламберта, как на умалишенного.       Лютик сказал:       — Проводи. Если у тебя ноги не отвалятся сделать для меня что-то приятное.       Ламберт усмехнулся, идя следом, даже не обращая внимания на то, что четыре пар глаз все еще пялялись на него, как на безумного.       Едва Лютик успел отойти на приличное расстояние, он понял, что не услышал, что рядом кто-то еще. Он резко развернулся, едва не упав, чтоб убедиться, что Ламберт просто пошутил, как кто-то взял его под локоть.       — Ууу, неплохо ты так набухался, даже стоять не можешь. Ты бы сам точно не дошел, расшиб бы свое прелестнейшее личико.       Лютик удивленно посмотрел на Ламберта, который придерживал его за плечо, и с трудом сделал шаг вперед, кинув:       — Так ты готов признать, что я хорошенький?       — Ммм, — неоднозначно протянул Ламберт, и Лютик вздрогнул, когда он прошелся ладонью по его спине, придерживая за талию. — Вполне в моем вкусе. Знаешь, я могу сделать приятное не только отведя тебя к комнате.       — С тебя хватит и этого, — фыркнул Лютик, заплетаясь в собственных ногах. Он изначально шел не очень ровно из-за выпитого, а теперь, от присутствия Ламберта, колени совсем помягчели, и идти ровно не удавалось.       Он снова попытался упасть, но Ламберт среагировал быстрее и сильнее его перехватил за талию.       — Ой-ой, какие же мы неустойчивые. Что, ноги рядом со мной вместе не съезжаются?       Лютик врезал локтем по его ребрам, и Ламберт даже поморщился. Удобнее его перехватил, ближе прижимая к себе, и усмехнулся, когда Лютик вскинул голову, оказавшись с ним так рядом, что он ощущал хмельное дыхание на своих губах.       — Ударил, но не отталкиваешь? Нравится боль, м?       — Только если причинить ее кому-то вроде тебя, — сощурился Лютик, выпрямляясь, но Ламберт все еще держал его за талию, и даже прижал еще сильнее, заставив пораженно выдохнуть.       — Кому-то вроде меня? То есть тем мужчинам, в чьих руках ты буквально не можешь стоять на ногах?       — Я просто пьян.       — Пьян, да, — внезапно согласился Ламберт хриплым голосом, склонив голову вбок. От его интонации у Лютика снова колени подкосились. — И еще сладкий.       Лютик удивленно раскрыл глаза. Он не удивлялся всем двусмысленным намекам, но слышать что-то хорошее — странно. Он не ожидал.       — Уверен, ты можешь сделать мне не только больно, но и хорошо, м? — Ламберт облизал губы, смотря то в глаза, то на губы Лютика.       — Проведи меня в мою комнату, — внезапно сказал Лютик.       Ламберт чуть отдалился, сощурившийся, и улыбнулся. Он сказал:       — Как скажешь. Пойдем.       И он в самом деле молча повел его к комнате, приблизительно зная, где она находится. У Лютика ноги все еще подгибались от присутствия Ламберта рядом. От его запаха, тепла, даже от его гребаного дыхания.       У самой его двери, Ламберт внезапно прищурился, оглядывая его. Лютик удивленно вскинул бровь, чуть пошатнувшийся, но в этот раз абсолютно точно от выпитого.       — Что? — спросил Лютик, вскинув бровь.       — Да, Эскель был прав, — внезапно абсолютно серьезно сказал Ламберт, — в близком свету у тебя волосы и впрямь медью отливают.       Лютик аж дар речи потерял от такого внезапного… откровения. Ламберт пялился на его волосы. И заметил это. И сказал вслух.       Лютик растерялся и не успел прийти в себя, потому что Ламберт внезапно навалился на него, прижимая к стене и спросил хриплым низким голосом:       — Те, что в штанах, тоже отливают золотым при свете?       Лютик откинул голову и застонал. Вместо коленных чашечек была вата, и он бы точно упал, если бы Ламберт не держал его. Он ничего не сделал и ничего не сказал, только выдохнул рвано, когда эта гребаная широченная рука, дразнившая его весь завтрак, смяла ягодицу, сжимая.       — Хм, да, чем ниже тебя щупаешь, тем больше верится в семьдесят пять. Ну, детка, не ответишь на услугу услугой? Не предложишь согреться в своих жарких объятиях одному продрогшему и в край заебавшемуся за день ведьмаку?       — Блять, Ламберт, — только и смог хрипло прошептать Лютик, вцепившись одной рукой в бицепсы, стараясь хоть немного держаться самому.       — Да, детка? Звал меня? Я тут.       — Я чувствую, что ты тут. И твою руку на своей заднице я тоже чувствую, — со злостью прошептал Лютик. Он всеми силами хотел бы повыпендриваться, обломать Ламберта потому что он, видите ли, недостаточно для него хорош, но, пьяный и возбужденный, он буквально растекался в сильных грубых руках.       — Ммм, тебе нравится? — прошептал Ламберт на ухо, горячо дыша в шею. Лютик едва не заскулил.       — Отвали от меня.       — Оу, — почти разочарованно сказал Ламберт, отдалившись и посмотрев в глаза. Ладонь погладила ягодицу, ласково сжала, и Лютик вздрогнул. — Неужели наш образованный, хорошенький Лютик все-таки обречет ведьмака мерзнуть? Совсем одного?       — Сукин ты сын, без меня ночами спал, и нормально было.       — Мг. Спал. Но не согревался же. А тут, оказывается, мой приют нашелся у тебя меж ног. Какое совпадение.       Лютик устало застонал и, схватив Ламберта за воротник рубашки, дернул на себя, целуя, царапаясь о жесткую щетину.       — Черт, детка, так ты любишь брать инициативу?       Лютик не ответил, только укусил за нижнюю губу, немного оттягивая. Губы у Ламберта такие, что ради них и стоит жизнь жить. Пухлые и мягкие, и когда Ламберт поцеловал в ответ, Лютик едва не растекся.       Он ощутил, как его прижали к стене так плотно, что он даже вдохнуть не мог. Ламберт был настолько горячий, что, несмотря на холод стены, к которой его прижимали, Лютику было жарко.       — Но нет, детка, здесь я главный, — прохрипел Ламберт, укусив за линию челюсти, спустившись вниз, зацеловывая и вылизывая шею. У Лютика ноги совсем подкосились, потому что контраст мягких пухлых губ и жесткой щетины был просто, блять, великолепен. — Можешь называть меня папочкой.       — Ох, да пошел ты, — прохрипел Лютик, обняв за шею и сам склонил голову в бок, открывая свою собственную шею для Ламберта.       — Блять, какой же ты, — Ламберт прорычал, сжав его в руках так сильно, что у Лютика ребра заболели. Он уже успел подумать, что Ламберту надоел весь выпендреж, но Ламберт лишь прохрипел: — охеренный. Так хочется тебя хорошенько выдолбить, чтобы ты молил меня. Чтобы у тебя рот не смог ни одну грубость мне сказать. Чтобы ты мог только кричать мое имя и умолять меня…       Лютик совсем размяк, рвано дыша, ощущая, как глубоко и тяжело дышит Ламберт. Его едва потряхивало от возбуждения, и Лютик мог только гордиться собой, что он так влиял на ведьмака.       — Я тебя как только впервые увидел — охерел. Мне тут максимум, что видеть доводилось — так это чародеек, с которыми спал Геральт. Все суки последние, наждачка вместо языка, знаешь, все такое…       Лютик вскрикнул в его плечо, когда Ламберт все-таки открыл дверь в его комнату и затащил в нее, захлопнув дверь так сильно, что хлопок еще с полминуты гулял по комнате.       — А тут ты идешь такой весь хорошенький, даже лучше, чем смог бы придумать Бог, — он резко подхватил его под бедра, вжимаясь своими собственными меж разведенных ног. Лютик обнял его ногами за поясницу. Ламберт больно укусил за место между шеей и плечом, а потом присосался там же губами, вылизывая языком, как дикий ласковый зверь. — Пиздец мне голову снесло. Я тебя силой в этот же момент захотел взять. Но…       — Но тебе бы потом Геральт голову оторвал, — с трудом собрав в своей голове хоть одну мысль, прохрипел Лютик, задирая рубашку Ламберта, оглаживая напряженные мышцы своими ладонями. Ламберт был невероятно горячим. Во всех смыслах.       — Меня не пугает Геральт.       — И что же тебя тогда остановило? — Лютик взял его лицо в свои ладони, заставляя отдалиться от истерзанной грубыми ласками шеи. Перед глазами плыло, еще и темно было, но глаза Ламберта, казалось, светились. Зрачок был расширен, и это сорвало Лютику голову окончательно.       — Некрасиво так поступать с такими мальчиками, типа тебя, — склонив голову набок, облизнув и так влажные губы, сказал Ламберт, прищурившись.       — Я не мальчик. Мне сорок.       — Ммм. Мне больше сотни. Я в два раза тебя старше.       — Ты просто грязный извращенец, посягающийся на людей, которым ты в отцы годишься, — сощурился Лютик, а потом сам подался лицом вперед, целуя. Застонал от горячего языка, которым Ламберт его едва не трахал.       — Да, молодец, уже на пути к тому, чтоб называть меня папочкой, — Ламберт усмехнулся в поцелуй, а потом с трудом оторвался от Лютика, сделав пару шагов назад и буквально бросил Лютика на кровать. Тот вскрикнул от удивления и пару мгновений пялился в потолок, думая, ничего ли он себе не сломал. А потом снова перестал думать, когда Ламберт одним резким движением навис над ним, и все в голове у Лютика закоротило.       — Хрен тебе.       Ламберт прищурился, усмехнулся и, взяв за подбородок, снова поцеловал, свободной рукой стаскивая с Лютика дублет, а затем — сорочку. Огладил руками напряженные бока и мягкий живот. Лютик ощущал себя странно от того, что Ламберт буквально мял его в своих руках. Сжимал, гладил, шлепал и снова сминал.       — Ты синяки на мне оставишь, — прохрипел Лютик, однако ощущая, что неприятное давление от стальных пальцев Ламберта лишь сильнее его распаляло.       — Ну извини уж, милый, я все еще пытаюсь нащупать твои потерянные пятнадцать килограмм.       — Да ты надоел! — взвизгнул Лютик, ударив кулаком по плечу. Ламберт рассмеялся и внезапно опустил голову вниз, прикусывая сосок.       Лютик охнул и уставился широко раскрытыми глазами в потолок. Ранее у него... не было подобного рода ласк. Нет, он ласкал женскую грудь, но никогда не думал о том, что собственные соски могут быть такими… восприимчивыми.       Он закрыл глаза и откинул голову назад, зарывшись пальцами в темные короткие волосы, притягивания ближе к себе.       Ламберт широко лизнул, а после подул на сосок. Лютик сожмурился, низко простонав и сильнее сжал талию Ламберта меж своих щиколоток.       Ламберт обхватил губами, посасывая, а другой зажал меж пальцев, мягко потирая. Лютик даже немного растерялся от таких ласковых движений. Даже когда тот зажал меж зубов, слабо оттягивая — это все еще не было грубо.       Лютик открыто застонал и захныкал. Удивленно раскрыл глаза, когда Ламберт развязал завязки на его штанах, запустил руку в нижнее белье и обхватил член у основания, двигая вниз и вверх, продолжая ласкать соски. От интенсивности ощущений Лютик снова зажмурился, больно закусив губу, хныча и двигая бедрами в такт движениям.       — Блять, Ламберт, я сейчас кончу, если ты не перестанешь.       Ламберт отстранился от его груди и, оперевшись на локоть, продолжая ласкать член, сказал, смотря в глаза:       — Да, детка, я тут как раз поэтому. Чтобы ты в моих руках умолял о том, чтобы я слез с тебя. А для этого одного оргазма ой как мало, — Лютик только успел выдохнуть, перед тем как Ламберт спустился к ушам, обхватывая мочку, вылизывая раковину. Другой рукой обхватил сосок, потирая, и Лютик застонал в голос.       Ему хватило еще буквально на несколько мгновений, чтобы кончить в чужой крепкий горячий кулак. Он изогнулся в спине и больно укусил Ламберта за шею, стараясь не кричать.       Потом глубоко вдохнул и уставился в потолок, ощущая, как Ламберт ласково целует под линией челюсти в шею. Убрал руку от слишком чувствительного члена и сосков. Лютик только с трудом протянул руку к тумбочке и нашел тряпицу, которой обычно протирал лютню. Ламберт кивнул, вытерев руку, и откинул тряпку куда-то к изголовью. Потом оперся на выпрямленных руках, смотря в глаза, облизнувшись.       — Ты был с Геральтом? — внезапно спросил Ламберт.       Лютик, разомлевший от оргазма, смог только кинуть на него недовольный взгляд.       — Зачем тебе это? — он шмыгнул носом, спустившись одной рукой к его штанам, развязывая завязки.       — Просто интересно, замечал ли он, какой дар с небес с ним под одним небом ходит, — хмыкнул Ламберт и сам опустил руку, резко дергая за завязки, которые все никак не поддавались слишком мягким и расслабленным пальцам Лютика. — Я ценю Геральта, но его вкус на пассий все еще не понял, — он обхватил Лютика за запястье и уложил его руку на свой член. Лютик вздрогнул от размеров и опустил взгляд вниз. Было темно и сумрачно, поэтому Лютик разглядывал что-то с трудом.       — Не был, — сказал Лютик, как в трансе, обхватывая его член рукой, проведя вверх и вниз. С ужасом обнаружил, что его пальцы с трудом сомкнулись. О, черт. Ламберт же его пополам разорвет этим.       — Так и знал, — довольно хмыкнул Ламберт, дернув бедрами вперед, толкаясь в чужой кулак. Член был горячий и влажный из-за смазки. Твердый, как камень, и Лютик обнаружил, что снова начал возбуждаться от мысли, что Ламберт в самом деле… трахнет его этим.       — Я не уверен, что это влезет в меня, — оперевшись на локоть, сказал Лютик, нарочито медленно лаская дернувшийся на медлительные ласки член.       Ламберт вместо ответа поцеловал его. На этот раз неторопливо, прикусив губу, провел языком, дождался, пока Лютик ему ответит, и продолжил целовать, медленно толкаясь в его кулак.       Лютик вздрогнул, когда тот отдалился, снова нарочито ласково целуя шею. Он сжал его бедро, смял в своей руке, ласково похлопал, потом сжал внутреннюю сторону бедра, и Лютик, рвано выдохнув, потерся о него наполовину вставшим членом.       — Не нервничай, я позабочусь о тебе так, что в тебя запросто можно будет вставить два таких члена.       — Не надо два! — восприняв такое утешение всерьез, пискнул Лютик.       Ламберт отдалился, оперевшись на локоть и посмотрел, как на идиота. Он сказал:       — Я шучу. Я имею ввиду, что тебе не будет больно и я ничего там тебе не порву.       — А… — кивнул Лютик, засмущавшись ситуации. — Ну ты прямо просто говори. Меня как бы не каждый день дерут елдой размером с мое запястье.       Внезапно Ламберт прищурился, и его глаза будто загорелись. Он оперся локтями по обе стороны от головы Лютика, закрывая собой потолок и, наклонившийся, поцеловал, спросив:       — Я у тебя первый, м?       — Не хочу отвечать, зная, что ты будешь этим гордиться, — больно укусив за губу, рыкнул Лютик, а потом обнял его за спину.       — Я польщен, — усмехнулся Ламберт, оттянув нижнюю губу. — Не волнуйся, детка, я буду предельно аккуратен с твоей прекрасной задницей. Зима ведь еще долгая…       Лютик не успел спросить, что он там имел в виду под длинной зимой, потому что его смяли в объятиях и поцеловали. Почти что целомудренно, а потом снова засунули ему язык в рот, намереваясь трахнуть им мозги.       Лютик словил себя на мысли, что запросто бы позволил Ламберту засунуть язык ему в глотку. Но вслух, конечно, не сказал. Ламберту вредно зазнаваться.       Ламберт резко и дерганно сорвал с Лютика штаны с бельем. Схватился за его бедра, сминая и сжимая в своих ладонях. Вообще Лютика поразило, что Ламберт имел явную страсть к… его телу. Он мял, трогал, сжимал. Получив более полный доступ, стал полноценно кусать его, будто хотел сожрать.       — Блять, Ламберт, — внезапно выругался Лютик, когда в сотый раз больно теранулся своими голыми бедрами о ремень. Он рыкнул и пихнул того в грудь так резко, что, видимо, это заставило Ламберта испугаться, что Лютик передумал.       Лютик даже сам растерялся, увидев какую-то немую растерянную беспомощность на этом лице, поэтому моментально потянулся вперед, поцеловал и окончательно уложил того на спину. Уселся на его бедра и так резко сдернул рубашку, что несколько пуговиц просто посыпались на пол. Посасывая нижнюю губу, он едва не застонал, когда прошелся пальцами по напряженному рельефному прессу. Обрисовывал пальцами кубики, провел вверх, касаясь подушечками пальцев волос на груди, царапнул под ключицами, ущипнул за сосок, второй рукой продолжая внаглую лапать пресс.       Ламберт хрипло выдохнул и резко ухватился за его задницу, сминая в ладонях.       — Блять, на твою задницу молиться можно, ты в курсе? — хрипло спросил Ламберт, звонко шлепнув по ягодице.       Лютик не ответил. Лишь проскользнул ягодицами по чужому вставшему мокрому члену, ощущая, как Ламберт буквально изнывал от происходящего.       Лютик резко оторвался от него и спустился к штанам, срывая их полностью. Ламберт снял с себя рубашку и, оперевшись на локти, заинтересованно уставился на дальнейшие действия Лютика. Тот, откинув штаны в сторону, поднял на Ламберта долгий горящий взгляд, а потом опустился вниз, обхватывая губами головку.       Ламберт довольно простонал, откинув голову назад. Протянул руку вперед, погладил по волосам, по красной щеке, а потом сжал волосы на затылке, но не спешил толкаться и грубо насаживать его ртом на собственный член.       Лютик обхватил член у основания, скользя рукой вверх и вниз, неуверенно спускаясь губами вниз, беря глубже, но слишком низко опуститься так и не смог, ощущая, как неприятно сводит челюсть. Его поразило, что Ламберт в самом деле не стал его подначивать, даже волосы сжимал не больно и периодически поглаживал, зарываясь пальцами и массируя затылок.       Лютик задвигал рукой быстрее, в такт движениям своего рта. Он плотно обхватывал головку, усердно сося. Отдалился, коснулся языком уздечки, и опустился вниз, буквально вылизывая, ощущая под языком выпирающие венки.       Спустился вниз, продолжая двигать рукой по мокрому члену, и провел языком по яйцам, поднялся вверх, снова беря в рот головку, свободной рукой обхватив яйца, легонько сжимая.       — Блять, детка, я взорвусь, если ты не перестанешь медлить.       Лютик отстранился от члена, по-блядски усмехнулся и снова опустился ртом на его член, на этот раз беря многим глубже, сам поражаясь своим навыкам. Задвигал головой и рукой в такт, продолжая ласкать яйца.       Ламберт сжал его волосы почти больно и нагло удержал его голову, когда стал кончать. Лютик поморщился, но вырываться не стал, вынужденно глотая горьковатую сперму. Однако, он ожидал, что будет хуже.       — Для первого раза — неплохо, — похвалил его Ламберт будто бы севшим голосом, похлопав по щеке. Лютик сощурился и укусил его за ребро ладони. — Давай, иди-ка ко мне.       Лютик охнул, когда тот подтянул его к себе и… поцеловал. Лютик искренне удивился этому. Он вообще удивлялся тому, что Ламберт так часто его целовал, но после минета... он не ожидал.       — Я же… тебе только что отсосал! — удивленно пролепетал Лютик, прижатый к его груди, когда Ламберт отстранился от его губ.       — И?..       — И проглотил!       — Да, детка, ты молодец.       — Нет, я про… тебе не противно? — вздернув бровь, спросил Лютик. Сердце билось под горлом, и он был уже возбужден до предела. На самом деле ему уже не особо интересно было, почему он его поцеловал. Он только думал о его члене. Об огромном, блять, члене.       — Да нет. Ты же мне отсосал, а не левому мужику, — он чмокнул его в приоткрытые губы и, смяв его в своих руках, перевернул на спину, снова нависая сверху. — Блять, мне так тебя хочется, пиздец. Ты такой охеренный, слов на тебя нет, чтобы описать, как ты хорош, — жарко прошептал на ухо Ламберт, прикусив ему мочку уха, проведя языком за ним. — Тут надо подвиги совершать не чтобы ты их воспевал, а для тебя. Блять, я бы ради тебя на край света пошел, — он сжал его бедра, потираясь своим почти снова вставшим членом о живот.       Лютик совсем размяк от слов Ламберта. Он и не ожидал, что тот будет так щедр на подобное. Правда, в эту же секунду ему стало неловко от того, что сам Лютик зажидил даже слова «трахни меня», боясь лишний раз сказать Ламберту что-то хорошее.       В конце концов, они сейчас не в зале меряются остроязычием, а в кровати… и Ламберт изо всех сил старался сделать в первую очередь хорошо ему. Не только действиями, но и словами.       Этот факт почему-то растрогал Лютик абсолютно так же, как и знание о том, как сильно Ламберт мерз.       Он судорожно выдохнул от поцелуя в адамово яблоко, чуть откинул голову и погладил Ламберта по напряженным плечам. Раздетый, горячий, весь в шрамах, Ламберт выглядел невероятно.       Но Лютик снова не смог этого сказать. На этот раз попросту засмущался.       Он аккуратно взял лицо ведьмака в свои ладони, посмотрел ему в глаза и подался вперед, целуя шрам на щеке. Потом провел по нему языком, и Ламберт, казалось, даже вздрогнул. Он проделал то же самое со вторым, и с третьим, ощущая на себе горячее тяжелое дыхание Ламберта.       — У тебя есть что-то… маслянистое? Хоть что-то, — спросил Ламберт, гладя его бедра. На этот раз даже ласково и не сжимая, хотя Лютик уже заприметил на своих бедрах пару полос от его пальцев. Мысль о метках Ламберта Лютика лишь сильнее заводила.       — Секунду, — Лютик нехотя выбрался из-под Ламберта, едва не прыгая босыми ногами по ледяному полу, резко схватил свою сумку и снова залез к Ламберту, который подался вперед, поцеловал, смял в своих руках, согревая. Погладил по бедру, спустился к коленке. Отвечая на поцелуй, Лютик рылся одной рукой в своей сумке, доставая согревающее масло для растяжений или еще чего-то неприятного с мышцами.       Ламберт забрал масло и рукой спихнул сумку на пол. Лютик внезапно прижался холодной пяткой к бедру Ламберта и тот едва на кровати не подскочил. Глянул недовольно исподлобья, укусил за плечо и повалил на кровать. Лютик хихикнул, согнув ногу в три погибели и прижавшись пяткой к его прессу.       — Лютик, — недовольно рыкнул Ламберт. — Слушай, тебе, может, и смешно, но еще минута, и я просто начну мерзнуть, залезу под одеяло и…       — И трахнешь меня под одеялом, да. Очень даже целомудренно. Не думал, что ты у нас такой… правильный, — перебил его Лютик, усмехнувшись и все-таки убрав от Ламберта свои ледяные ноги, в ответ прижавшись своим горячим телом к нему, согревая. — Может, еще и замуж меня возьмешь?       — Возьму, если это будет значить, что я смогу каждую ночь заставлять тебя так стонать.       Лютик усмехнулся в его шею, поглаживая плечи и спину.       — Не говори так серьезно, я могу поверить.       — Верь.       И голос его прозвучал так, будто бы он просил об этом. Лютик замер на секунду. Они тут просто трахаются, но Лютику хочется залезть ему в душу. Он решил, что обязательно займется этим чуть позже. А пока…       Он обхватил его член, двигая рукой быстро и уверенно, прошептав на ухо:       — Но сначала позаботься обо мне, как ты и обещал.       — Черт, детка, — хрипло выдохнул Ламберт и резко выпрямился, сев на колени. Подхватил ноги Лютика под колени, раздвигая их еще шире и, открыв бутылек зубами, вылил на свои пальцы, не рассчитав, так много, что пара капель упала на живот Лютика, и бард вздрогнул.       Ламберт облизнулся, подняв потемневший взгляд на Лютика и, оперевшись на локоть по левую сторону от Лютика, погладил меж ягодиц. Смотря прямо в глаза, он медленно вставил один палец. Лютик вздрогнул и прикрыл глаза, закусив губу, пытаясь понять ощущения. Ламберт двигал рукой медленно и аккуратно, целуя шею и за ухом. Добавил второй палец и спустился к соскам. Он полноценно ласкал его: вынимал пальцы, кружил меж ягодиц, нажимал на вход, массировал, толкаясь внутрь. Поглаживал внутри, ласкал, чуть разводил пальцы ножницами.       Лютик ощутил себя так странно от понимания, что он лежит такой раскрытый и доступный для другого мужчины, и это… так чертовски сильно заводило. Ощущать, как нежно его ласкает Ламберт, почти боязливо, при этом имея в себе силы, чтобы разорвать Лютика на части.       Лютик закусил губу, откинув голову, сжав в руках покрывало. Ламберт шумно вдохнул, проходясь носом от пупка до груди. Поцеловав под ребрами, прошелся языком, толкнулся пальцами глубже.       Он подтянулся чуть ближе, горячо дыша у уха, прикусив мочку, начиная наращивать темп рукой. Отстранился едва, следя за реакцией Лютика. Тот зажмурился, поджав губы.       — Как тебе? — спросил Ламберт, так и не поняв реакцию Лютика по выражению его лица.       — Странно. Непонятно. Но я сейчас кончу просто от понимания, что ты можешь разорвать меня на части, — хрипло сказал Лютик, приоткрыв глаза. Его взгляд был едва не горящим, блестящим. Лютик смотрел на Ламберта так, будто хотел его больше жизни, больше воздуха. Так на Ламберта еще не смотрели ни разу.       — Нравится отдавать власть в чужие руки? — усмехнулся Ламберт, как только собрался с мыслями и пришел в себя от понимания, что Лютик хочет его по-настоящему.       — Нет, — Лютик склонил голову, закусив губу и улыбнувшись, неоднозначно вздернув бровь. Он погладил Ламберта по колючим щекам, подался вперед и прошептал: — Нравится, когда власть берет кто-то вроде тебя. Сильные, — он огладил напряженные мышцы на руках, — властные, — он укусил за нижнюю губу, — грубые, — дернулся бедрами, насаживаясь на пальцы до самого основания. — Мужчины, за секс с которыми можно продать душу, — откинув голову назад, закрыв в блаженстве глаза, когда Ламберт медленно добавил третий палец.       Ламберт почему-то не ответил — только зарылся носом в его шею. Покружил пальцами внутри, вынул, огладил меж ягодиц и резко вставил — так, что Лютик вздрогнул и удивленно охнул, широко раскрыв глаза. Ламберт укусил за плечо, а потом поднялся цепочкой мокрых жадных поцелуев к его лицу, поцеловав.       — Поменяй угол, немного правее, — на судорожном выдохе попросил внезапно Лютик, жмурясь от удовольствия и немного изогнувшийся в спине.       Ламберт изогнул бровь, но послушался, и сам пораженно раскрыл глаза, когда Лютик издал такой беззащитный, жалобный стон, и изогнулся под ним до того, что Ламберт испугался, что тот себе пару позвонков сломал. Но Лютик лишь вцепился ногтями в напряженные плечи и подался бедрами вниз, а потом — вверх, дразня всеми этими звуками, что он издавал.       Ламберт навалился на него всем телом, сжав чужой член у основания, медленно двигая рукой вниз и вверх. Лютика это совсем разморило, и тот буквально заскулил, заерзал и завертелся под ним, цепляясь то за его плечи, то за покрывало. Изгибался в спине, подставляя под ласки затвердевшие розовые соски, и едва не срывался на крик, когда Ламберт снова менял угол и толкался резко и быстро.       Лютик тяжело задышал, шумно хватая ртом воздух, вжался в Ламберта так, что между ними, казалось, даже малейшие частицы сплюснулись, и кончил, больно укусив за плечо до крови, не разжимая зубов все то время, пока кончал. Ламберт лишь уткнулся взмокшим лбом в покрывало около Лютика, ощущая, как ноет плечо от чужой звериной хватки, но одергивать не стал.       Лютик расцепил зубы, шумно выдохнул, а потом провел языком по плечу, слизывая кровь. Поцеловал укушенное место, а после, откинувшись на кровать, потянул Ламберта за волосы, заставляя посмотреть в глаза. Ламберт послушно приподнялся на локтях, ощутив, как собственный член дернулся лишь от одного гребаного взгляда на лицо Лютика. Он, затраханный и уставший, лежал под ним весь раскрасневшийся, с заалевшими губами и влажными глазами, тяжело дышащий. Лучше всякого, кого Ламберту доводилось под собой видеть.       Лютик подался вперед, клюнув в губы, а после широко проведя языком по щеке, рассеченной тремя шрамами. Поцеловал в висок почти целомудренно и зарылся носом в волосы, шумно вдыхая солоноватый запах животной страсти и пота.       Тело Лютика было горячим и влажным, и Ламберт почти болезненно сжал его в своих руках, ощущая, как сильно бьется его сердце.       — Блять, я подумал, что ты меня до потери сознания пальцами затрахаешь, — и снова широко провел языком по щеке, по-животному ласково.       — Хм, почему мне понравилась мысль о том, чтобы трахать тебя полубессознательного.       — Фу.       — А ты будто бы против, — фыркнул Ламберт, погладив его по мягким бокам, сжал, спустился ниже, шлепнув по бедру, а потом смял в ладони, сжимая.       — Честно? — серьезным голосом спросил Лютик, чуть отстранившись, потираясь животом, испачканным в сперме, о чужой твердый член. — С тобой — хоть на болоте в окружении утопцев.       Ламберт присвистнул.       — Ничего себе, как мы заговорили. Неужели для того, чтобы выбить из тебя всю колкость, мне придется каждый раз тебя нагибать где-нибудь за углом и трахать, м?       Лютик тихо застонал, откинув голову и прикрыв глаза.       — И это тебя заводит, детка? — усмехнулся Ламберт, снова шлепнув по бедру, стараясь распалить его перед новым заходом.       — Ты весь выглядишь как одна больная сексуальная фантазия.       — То же могу сказать и о тебе. Из-за тебя пришлось весь день на улице мерзнуть, лишь бы в самом деле не накинуться на тебя посреди замка, — зарывшись носом в волосы у виска, прошептал Ламберт, снова шлепнув по бедру, на этот раз ощутимее.       — По-моему ты это и делал за завтраком, — сощурившись, сказал Лютик, спускаясь ладонями вниз по пояснице к заднице.       — Я? Извольте, сударь, я просто решил ощупать ваши килограммы, а вот вы меня сразу давай за член хватать! Я был оскорблен тем, что вы так посягаете на мою честь и достоинство!       Лютик рассмеялся, уткнувшись лбом в его плечо. Потом замолк, глубоко вдохнул и прошептал:       — Хочу, чтобы ты отшлепал меня.       Ламберт ответил не сразу. Сглотнул, тяжело выдохнул и сказал:       — Я захотел этого еще где-то в первые двадцать секунд.       — Это когда ты обходил меня, как кошак?       Вместо ответа Ламберт вздернул его за бедра. Лютик сам не заметил, как оказался уложенным на чужие колени, ощущая боком чужой каменно стоящий член.       — У тебя яйца не взорвутся? — усмехнулся Лютик, прижавшись щекой к покрывалу, чуть изогнув поясницу, выпячивая задницу.       — Не могу думать о своем члене, когда перед глазами такая задница, — ответил Ламберт, поглаживая ягодицы. — Ты знал, что у тебя тут аж семь родинок? И… а, нет, восемь.       — Я не считаю. Теперь знаю. Очень важная информация.       — Обращайся, — хмыкнул Ламберт прежде чем смачно укусить за ягодицу. Лютик взвизгнул от неожиданности, но лишь сильнее изогнулся.       Ламберт погладил по выгнутой пояснице, чуть отстранился, снова огладив бледную круглую задницу. Лютик глянул через плечо и дразняще потряс ею.       — Семьдесят пять так семьдесят пять, — хрипло сказал Ламберт, прежде чем занести ладонь и шлепнуть по ягодицам.       Лютик простонал в покрывало, сам не ожидав такой реакции. И попросил после второго шлепка:       — Не сдерживайся.       — Я могу оставить синяки.       — Черт возьми, да, — на стоне сказал Лютик, закрывая глаза, тяжело задышав.       — Скажи, если будет больно, — он сделал какую-то странную паузу, будто оборвался на полуслове, погладил по бледной заднице, и добавил: — Слышишь меня?       — Скажу, — пообещал Лютик, закрыв глаза и закусив губу.       После трех или четырех шлепков, когда задница уже хорошенько раскраснелась из-за мощных ударов, Ламберт остановился. Достал масло, вылил на свои пальцы и вставил сразу три. Сделал несколько толчков, оглаживая свободной рукой мягкие ягодицы. Вынул пальцы, занес руку и снова шлепнул — на этот раз так сильно и звонко, что Лютик даже вскрикнул. Ламберт успел испугаться, но Лютик тут же сказал:       — Да, еще!       И Ламберт послушался, ощущая, как собственное сердце утяжеляется в ритме.       Он ударил два раза подряд не жалея силы, смотря, как покраснения медленно становятся более насыщенными, и снова вставил пальцы, двигая рукой быстро и рвано, меняя угол, заставляя Лютика вскрикивать и кусать покрывало.       Он нагнулся, поцеловав ямочки у копчика, спустился ниже, прошелся мокрым языком по пылающей жаром коже и, отстранившись, снова шлепнул — на этот раз три раза подряд, ощущая, как потирается Лютик боком о его собственный член, истекающий смазкой, о котором Ламберт уже, нахрен, полностью забыл.       Он ласкал его меж ног — долго и интенсивно, спускаясь к напряженным яйцам, потом гладил меж ягодиц, вставлял пальцы, поглаживал ягодицы и снова шлепал.       Лютик отзывался протяжными довольными стонами и всхлипами, но остановиться не просил, несмотря на то, что ягодицы приобрели нездоровый бордовый цвет.       Ламберт уже решил закругляться, ощущая, что сам скоро кончит позорно без рук. Только вставил сразу три пальца и, шлепнув два раза немного слабее, ощутил, как Лютик содрогнулся всем телом, изогнулся едва не до хруста, и кончил.       Ламберт медленно подвигал пальцами внутри, вынимая их.       Лютик встрепенулся на его коленях, тяжело дыша, вытянув руки и раскинув ноги. Ламберт погладил по горящим ягодицам, наклонился, слизывая пот с ямочек, а потом поднялся поцелуями по ягодицам.       — Ты в порядке? — обходительно спросил Ламберт, остановившись, поглаживая по низу спины.       — Нет, — сказал севшим голосом Лютик, покачав головой. Но Ламберт даже напрячься не успел, как Лютик добавил: — я только что грохнулся с седьмых небес обратно сюда. И я кое-что заметил… — он оперся на локти, поерзал и, усевшись на колени, поцеловав Ламберта, обхватив его член рукой, массируя головку. Ламберт почти болезненно простонал, и Лютик сказал в его рот: — Заметил, что ничем, нахрен, не отличаются седьмые небеса и твои руки.       — Пиздец, чем больше с тобой играешься, тем более покладистым становишься, — выдохнул Ламберт, ощущая, как его едва не потряхивало от быстрой обычной дрочки. — Ты ведь понимаешь, что обрекаешь себя на ежедневный секс со мной по утрам, если меня заебет, что ты слишком сильно выпендриваешься?       — Ты провоцируешь меня выпендриваться еще больше? — прохрипел Лютик, кусая за нижнюю губу.       В ответ Ламберт лишь гортанно простонал, подаваясь бедрами вперед, в чужой кулак. Он кончил, запачкав себя и Лютика, после того, как Лютик смял мошонку в руке, перекатывая в ладони яйца.       — Выеби меня, — хрипло попросил Лютик, потираясь своим носом о жесткую щетину. — Чтобы я, нахрен, забыл все слова, кроме твоего имени.       Ламберт судорожно выдохнул, а потом перехватил Лютика за талию и уложил того на живот. Лютик широко расставил колени, сильно изгибаясь в спине. Ламберт примостился за ним, меж его ног, оглаживая красные ягодицы, чуть раздвигая их, глядя на раскрасневшийся мокрый расслабленный вход. Облизнулся, дотянулся до масла, выливая на ладонь, проходясь пальцами меж ягодиц и по самим ягодицам. Протолкнул три пальца на пробу, убеждаясь, что Лютик достаточно растянут, параллельно обхватывая свой член рукой, чтобы быстрее, наконец, засунуть его в Лютика.       Лютик ерзал под ним, потирался задницей и смотрел из-за плеча мутным, подернутым поволокой желания взглядом. Ламберт облизнулся и, проведя несколько раз по члену, всадил одним резким движением до середины. Лютик взвизгнул, сжавшись в плечах, и едва не плюхнулся на живот, но Ламберт подхватил его под него, упираясь одной рукой на кровать.       Лютика слабо потряхивало, он плотно обхватил Ламберта, казалось, даже дыхание затаил.       Ламберт медленно толкнулся назад, а потом — вперед. Лютик, внезапно, замер, а потом будто в бреду прошептал:       — Ты пиздец огромный, Ламберт. Слишком огромный. Меня точно не порвет к хренам собачьим?       Ламберт усмехнулся, а потом согнул руку в локте, наклоняясь над Лютиком, тяжело дыша в его затылок, целуя. Он обхватил рукой его член, чтобы чуть сгладить неприятные ощущения, прошептав:       — Только если от охеренного мощного оргазма, до которого тебя доведет мой член, детка. Тебе будет так хорошо, что ты весь следующий месяц только и сможешь, что думать о моем члене. Это будет лучшая ночь в твоей жизни. А теперь давай-ка, расслабься, чтобы я смог заставить тебя кричать от того, как охеренно хорошо тебе будет, — он легонько шлепнул по ягодицам и снова навалился всем своим телом сверху. — Да, вот так, молодец, — жарко прошептал Ламберт в затылок, медленно толкаясь, жмурясь от того, как, блять, было тесно и узко. А еще жарко и мокро. Ламберту отчего-то казалось, что если бы Лютик был девкой, то так влажно было бы и без всякого масла. — Блять, как же, нахер, узко, — он прикусил кожу на затылке Лютика, ощущая, как тот тяжело дышит. Медленно и размеренно двигаясь, он немного добавил масла, проскальзывая глубже, но незначительно, и снова возвращаясь к неторопливому медленному темпу, тихо теряя все свои остатки мозгов, что ему не поотшибали монстры.       — Ламберт, — внезапно хрипло прошептал Лютик, утыкаясь лицом в покрывало.       — Да, детка? — обняв того за живот, прижимая к себе близко-близко, спросил Ламберт. — Послушай, я могу перестать, если тебе не…       — Глубже, блять, вставь его глубже, я сейчас взорвусь, — внезапно прохныкал Лютик, дернувшийся бедрами вперед. — Засунь в меня свой гребаный член до самых яиц!       Ламберт рыкнул и послушался, дернув бедрами, вставляя до самого основания. Лютик снова содрогнулся всем телом и заскулил в подушку, а после закусил наволочку зубами, начиная полноценно хныкать от быстрых небольших толчков.       Может быть, это и должно было быть больно, но из-за руки Ламберта на члене и из-за гребаных размеров члена самого Ламбера, который давил аккурат на простату, Лютик даже дышать нормально не мог. Ноги разъезжались, сердце билось как загнанное, перед глазами плыло.       — Еще-еще-еще, быстрее, давай же, где ваша хваленная ведьмачья выдержка?! — просипел Лютик, оперевшись щекой о подушку, жмурясь.       — Ты не дразни так, а то я ж вытрахаю из тебя все твое красноречие.       — Блять, я этого и хочу, чтобы ты вытрахал из меня мысли, память, и вообще все, кроме понимания, что так хорошо, как с тобой, мне не будет нигде, сукин ты сын!       Ламберт усмехнулся и, заломив руки Лютика за спиной, выпрямился и резко вогнал до основания, начиная толкаться глубоко и быстро. Кровать заскрипела, а Лютик не то застонал, не то захныкал.       Его трясло от интенсивности ощущений. Слава Богу, что Ламберт хоть руку от члена убрал, иначе он бы точно вырубился.       Член давил на простату, а во время особо глубоких толчков — проезжался по ней, и давление было, казалось, таким высоким, что у Лютика в голове даже что-то щелкало. Ламберт плотно зажимал его запястья за спиной, сложив крест накрест, и ощущение полной власти Ламберта над ним были невероятными.       — Блять, Ламберт, я сейчас кончу, или умру, или кончу и умру, не знаю…       — О, нет, детка, ты не угадал. Кончишь, когда я тебе скажу, — прохрипел Ламберт и резко вышел.       Лютик раскрыл глаза, вскрикнув:       — Нет, продолжай!       — Сейчас-сейчас, — Ламберт схватил его за бока и перевернул того на спину, закинув одну ногу на свое плечо и резко вошел под совсем другим углом.       Лютик зажмурился, закусив губу. Он не понимал, что текло по лицу: пот или слезы. Потому что удовольствие было таким интенсивным, что он вообще не мог контролировать свои эмоции. А все, что мог — скулить, стонать и хотя бы пытаться не кричать. Он вцепился в простыни, поджав пальцы на ногах, жмурясь и напрягшись всем телом, срываясь на скулеж, откидывая голову.       Ламберт чуть наклонился к нему, согнув ту самую ногу на его плече в три погибели (Лютик и не знал, что у него такая хорошая растяжка) и поцеловал, после проводя языком по мокрым щекам, слизывая пот и слезы с его кожи.       Ламберт внезапно остановился, сделав глубокий толчок и так и замер. Лютик буквально захныкал, тщетно пытаясь дернуться бедрами, чтобы ощутить хоть мало-мальскую стимуляцию.       — Ламберт, какого хуя?! — запыханно вскрикнул Лютик, ощущая сильные пальцы на бедрах, которые плотно его фиксировали.       — Умоляй меня, — усмехнулся Ламберт, целуя за ухом.       — Ты ведь просто пытаешься не кончить, да? — устало спросил Лютик и сжался так узко и тесно, что Ламберт простонал и кратко толкнулся.       — Возможно. Ты так хорош, детка, я бы всю ночь с тобой все-все вытворял. Прижал бы к кровати, затыкал твой рот и трахал. Долго-долго, мучительно, и дошел бы того, что все-таки присунул бы твоему полубессознательному телу.       — Какой же ты извращенец больной, — по-доброму упрекнул его Лютик и снова дернул бедрами. — Блять, ну, Ламберт, давай, продолжай.       — По?..       — Пожалуйста. Умоляю. Прошу, — хрипло пошептал Лютик, смотря прямо в глаза, облизывая заалевшие губы.       — И что ты можешь мне предложить? — сощурившись, спросил Ламберт.       — Все, — проскулил Лютик, снова дергая бедрами.       — Все? Все, что я захочу?       — Все, что ты захочешь, — жарко прошептал Лютик, проведя языком по чужим приоткрытым мягким губам, обхватывая нижнюю и посасывая.       — Ммм, заманчиво, — протянул Ламберт, сделав краткий толчок, ударившись яйцами о напряженные ягодицы. — Хочу придушить тебя.       — Хоть избей.       — Пощечины?       — Все, что захочешь, — сорвавшись на полноценный скулеж, сказал Лютик, и даже не вздрогнул, когда Ламберт погладил его шею и легонько обхватил.       — Да, детка, ты явно награда за все мои страдания, — сказал Ламберт, тут же начиная толкаться быстро и кратко, заставляя Лютика снова застонать.       Через несколько мгновений Ламберт надавил ладонью чуть сильнее, придушивая, и крики чуть ослабли, но Лютик все еще продолжал постанывать и скулить.       Ламберт оперся одной рукой, выпрямляя ее в локте, продолжая легонько сжимать его шею, чтобы доступ к воздуху был, но чуть меньше, чтобы ощущалось давление.       Лютик кусал губы и едва глаза не закатывал от особо глубоких грубых толчков. Издал неясный хрип, когда Ламберт надавил сильнее, окончательно перекрывая кислород, но вырываться не стал, доверяясь. Ламберта это завело еще сильнее. Он придушил полностью, слушая неясные сипы, выждал секунд десять, особо интенсивно и быстро толкаясь в это время в нем. Потом ослабил хватку, глядя, как судорожно Лютик вдыхает, плотно обхватив его внутри.       Внезапно Лютик выкрикнул в восторге:       — Боже, охуенно!       — О, малыш, кажется, охуенный здесь только ты, — прохрипел Ламберт.       — Ммм, — Лютик откинул голову назад в экстазе, жмурясь, а потом прошептал: — Ударь меня.       — Блять — выругался Ламберт, снова чуть нажимая ладонью на его шею. — Я чуть не кончил от одной твоей просьбы.       Лютик в ответ только простонал, а потом стон сорвался на приглушенный сип, когда Ламберт снова его придушил. Выждал несколько секунд, ослабил хватку на горле и отвесил пощечину — такую, что щека сразу покраснела. Лютик удивленно раскрыл глаза, выгнулся еще сильнее и тут же простонал, несмотря на давление на своей глотке.       — Еще!       Ламберт сам простонал, придушил чуть сильнее и отвесил еще одну — на этот раз по другой щеке и чуть сильнее. Лютик сжал его почти болезненно, закусил губу и зажмурился. Ламберт сжал его горло мощнее, ограничивая доступ к воздуху сильнее, и Лютик лишь выгнулся навстречу новому толчку.       Ламберт двигался в нем в одном ритме, придушивая и отвешивая через раз пощечины, на которые Лютик едва не взвизгивал и сжимался болезненно-хорошо на его члене.       — Господи, Ламберт, я… я сейчас, да, давай, еще немного, только не останавливайся, молю, да-да, вот так!       Ламберт прорычал, сжал тонкую шею под своей ладонью и задвигался еще сильнее. Лютик что-то неясно хрипел, а потом напрягся всем телом, сжался и бурно кончил. Ламберт убрал руку, давая Лютику судорожно вдохнуть.       — Блять, Ламберт, ты Бог, я тебя заверяю, ты Бог, — залепетал Лютик, соскальзывая ногой с его плеча.       Ламберт лишь усмехнулся, оперевшись на руки по обе стороны от Лютика, пытаясь догнать собственный оргазм, который, впрочем, накрыл его тут же, как только он расслабился и перестал контролировать силу удара, нажима и время ограничения воздуха.       — В меня, кончи в меня, — попросил Лютик, потираясь о него.       Эта фраза стала спусковым крючком, и Ламберт, толкнувшись до самого основания, кончил глубоко внутрь, зажмурившись и так и застыв, пока кончал.       Ламберт судорожно выдохнул, оперся на локти и уткнулся лбом в мокрое плечо. Лютик откинул голову, погладил ненавязчиво по все еще напряженной спине. Прошелся носом по виску, спустился ниже, к щеке и линии челюсти. Ламберт что-то неясно промычал и отвернулся — от щекотки, видимо. Лютик улыбнулся и прижался носом к его макушке, продолжая ненавязчиво гладить по взмокшей спине, ощущая тяжелое горячее дыхание на своей шее.       Спустя несколько мгновений, прокряхтев, Ламберт все-таки слез с него, перекатившись на спину. Лютик глянул на него краем глаза и сам перевернулся набок, закидывая свою ногу на чужую талию. Прижался щекой к плечу, ощущая, как чужая тяжелая рука поглаживала его по плечу, пока касания не дошли до мягких поглаживаний кончиками пальцев, до мягких рисунков завитушек на его коже.       — Все ведьмаки такие нежные? — усмехнулся Лютик, проводя пальцем по чужой груди, задевая волосы на ней. Было забавно трогать чужую кожу, ощущая жесткость волос. С дамами было по-другому.       — Только после выматывающего грубого секса.       — Только ли? — усмехнулся Лютик, уложив руки на его грудь и оперевшись о них подбородком.       Ламберт посмотрел ему в глаза, вскинув бровь.       — Говорю только за себя.       — Позвольте вам не поверить, — усмехнулся Лютик, сощурившийся, и облизал губы.       — Я сейчас вообще просто встану и уйду в свою комнату, понял меня?       — Не-а, — покачал головой Лютик, шире улыбнувшись. Хотя не улыбка это была — усмешка. Наглая и довольная. — Надо отмыться. И что-то придумать с бельем…       — Ой, блять, в трактирах с этим легче, — Ламберт потер переносицу и внезапно сжал его плечо в своей руке, легонько поглаживая.       — А кто-то обещал каждое утро…       — Я шутил.       Лютик вскинул бровь, оперевшись на локоть и сказал, усмехнувшись:       — Ты не шутил, милый.       — Вообще-то это я тут главный и я тут решаю, если ты не заметил! — почти обиженно крякнул Ламберт, хотя, конечно, больше шутливо.       — Да-да, — Лютик ласково закатил глаза, выдохнув. — А теперь реши проводить меня до купальни.       Ламберт фыркнул, но понял, что выбора ему, наверное, особо и не дали. Он почему-то не удержался от мимолетного порыва и, поцеловав в лоб, встал, подтянув Лютика к себе и, вскинув его за бедра, усадил к себе на талию.       Лютик потерся о его нос своим и обхватил его бедра ногами, скрещивая щиколотки за его спиной.       — Останешься на ночь? — тихо спросил Лютик в шею, обняв за плечи.       — Я тут живу вообще-то, — учтиво напомнил Ламберт, схватив с кровати покрывало, чтобы укрыть хотя бы Лютика. С мыслью, что сам продрогнет как псина последняя, пока дойдет до купальни, он уже свыкся.       — Я про свою кровать.       Ламберт чуть отдалился, заставив Лютика поднять подбородок с его плеча и тоже посмотреть в глаза. Он чуть склонил голову к плечу, глянув широко раскрытыми светлыми голубыми глазищами. Как у ребенка.       — А я, думаешь, про что говорю? — спросил Ламберт, глядя, как на идиота.       Лютик рассмеялся и снова уткнулся подбородком о чужое плечо, болтая в воздухе ногами, периодически ударяя пяткой Ламберта по ногам.       Зима действительно долгая.