Пламя дракона

Бэкхён оказался дома уже далеко за полночь, неся на руках Минхёна, который умудрился заснуть прямо на спине Кая, пока сзади шагал Чанёль, попутно переговариваясь о чем-то с Ифанем. Бэкхён особо не вслушивался в их диалог, сосредоточившись на своих мыслях. Если бы его сейчас кто-то увидел при дневном свете, то точно бы удивился, чего это омега так жутко покраснел. Чем больше он думал о подарке от Ханя, который оставил в комнате, тем больше нервничал и смущался. Чанёль уже давно о нем забыл, и да, наверное, одетый в подобное Бэкхён его бы здорово удивил, но что-то внутри заставляло сомневаться, стоит ли это делать именно сегодня. Занеся Минхёна в детскую, Бэкхён переодел ребенка в пижаму и накрыл одеялом, напоследок поцеловав в лоб. Мальчик спал как убитый и даже не пошевельнулся, когда родитель натягивал на него ночную рубашку, поэтому Бэкхён с чистой совестью затворил дверь и направился к себе. Чанёль в дом пока так и не зашел, и у омеги словно как раз появилось время на то, чтобы искупаться и привести голову в порядок. Затворив дверь купальни на щеколду, чтобы альфа точно не смог войти, Бэкхён поглядел на цветастую коробку в своих руках и медленно открыл крышку. Содержимое — как бы удивительно это ни было — не изменилось, и Бэкхён по очереди выуживал наружу вещи, складывая их на деревянных полатях скамьи. Сначала очевидно надо было надевать украшение, но Бэкхён все ума не мог приложить, как именно им пользоваться. Даже лежа в чане с водой он время от времени краем глаза поглядывал на портупею, прикидывая, как ее стоит носить. Дверь неожиданно дёрнулась, но замок не поддался, и Бэкхён от испуга подскочил в уже порядком остывшей воде, опомнившись от своих раздумий и понимая, что он торчит в купальне уже довольно долго. — Ты в порядке? — послышался обеспокоенный голос Чанёля из-за двери, и Бэкхён сразу вылез из воды, попутно промычав, что все хорошо и он уже скоро выйдет. Альфа еще пару секунд с сомнением подождал возле двери, а затем Бэкхён услышал его удаляющиеся шаги. Он обтерся теплым душистым полотенцем и приоткрыл маленькую форточку, потому что чем больше он думал о том, что ему предстоит надеть, тем сильнее накалялась температура в комнате, и к тому моменту, как он взял в руки портупею, щеки горели нещадно. В купальне не было зеркала во весь рост, что значительно усложняло положение дел, потому что Бэкхён не мог видеть своё отражение и оценить его вид, тем более, что вещь в его руках казалась такой запутанной, что цеплять ее на себя на глаз было бы как минимум глупо, но Бэкхён все же попытался. Спустя несколько неудачных попыток ему удалось понять, что в портупее есть отдельные прорези для рук и ног, которые были соединены между собой одной сплошной нитью вдоль всего тела, а от нее уже в свою очередь тянулся пояс на талию и пояс на шею, которые смыкались за спиной небольшим узелком с драгоценным камнем в середине. Выглядело все это откровенно говоря совсем бесстыдно, но раз уж он и так застрял здесь на добрую половину ночи, упрямство взыграло с новой силой, и Бэкхён умудрился влезть в украшение. На его теле драгоценные позолоченные нити, увешанные мелкими сверкающими бусинами, смотрелись чужеродно и странно, но от того не менее красиво и завораживающе, по крайней мере именно так казалось омеге, пока он разглядывал опоясывающие бедра ремешочки и почти ничего не весящую нить на талии. Вообще-то, зная темперамент Чанёля можно было прикинуть, что к концу ночи от подарка ничего не останется, а все мелкие украшения окажутся в беспорядке на полу, но Бэкхёна это нисколько не заботило. Не хранить же теперь эти вещи как какой-то раритет, для того их и придумали, чтобы пробудить неудержимое желание и страсть. Когда ему немного удалось привыкнуть к портупее и легкой щекотке при движениях, он взялся за корсет. С ним дело обстояло гораздо проще, Бэкхён знал, каким образом его носят, застегивают и завязывают, поэтому справился с ним гораздо быстрее, нежели с портупеей. Сквозь невесомую прозрачную ткань проглядывались сияющие бусины, а бледно-красный цвет соблазнительно оттенял нежную светлую кожу омеги. И хотя он не мог видеть себя в зеркале, и так было понятно, что все вещи удивительно точно подошли ему в пору, будто были созданы специально для его тела. Бэкхён боялся, что стоит ему надеть последний предмет из коробки, он почувствует себя до смешного глупо и нелепо, но вместо этого он с легким удивлением понимал, что начинает возбуждаться. Ничего еще толком не началось, он даже чулки не пристегнул как следует, но лёгкая щекочущая ткань и ощущение скользящего по его шее и рукам украшения посылали по спине приятную дрожь предвкушения. — Бэкхён, ты скоро? — снова раздалось за дверью, и омега вздрогнул, с ужасом понимая, что чуть не застонал в голос всего лишь от того, что услышал с другой стороны крепкий запах альфы и хриплый бас. Из-за закрытой двери Чанёль пока не мог почувствовать его запаха, но Бэкхён ощущал, что аромат стал таким концентрированным, что заполнил собой всю купальню, и между ягодиц у него давно и неприлично влажно. Отбросив навязчивое желание огладить ямочки на пояснице — одну из самых чувствительных зон на его теле — и скользнуть тонкими руками себе между ног, он молча подошел к двери, слыша, как Чанёль возится возле постели. В самый ответственный момент стало неожиданно страшно и неловко, и он еще пару секунд собирался с мыслями, но затем, убедившись, что кроме альфы в комнате пусто, все же тихо отодвинул засов и легонько толкнул дверь, едва слышно проскользнув в спальню. Чанёль, только что расправив постель, разумеется, сразу его услышал и вскинул голову. Бэкхёну отдельное удовольствие доставило выражение его лица, которое приобрело такой вид, словно он не мужа увидел, а самого настоящего призрака. Нет, это был не страх, а шок. И так широкие глаза альфы от удивления стали еще больше, обнаженные крепкие руки так и застыли на полпути к покрывалу, рот лихорадочно приоткрылся. Бэкхён чувствовал, как краснеет, краснеет нещадно и ярко, но губы его все равно растянулись в довольной улыбке, едва стоило ему уловить моментально поменявшийся в комнате запах. — День рождения точно у тебя? — хрипло и вкрадчиво поинтересовался альфа, оглядывая его с ног до головы таким взглядом, что любому захотелось бы броситься наутек и спрятаться подальше от этих пожирающих глаз. Бэкхён с волнением ощущал, как от этого взгляда у него дрожат коленки и почти до боли стягивает низ живота, а стоило ему опустить глаза на пресс альфы, который еще до его выхода избавился от рубашки и золотых цепей, с губ сорвалось что-то отдаленно напоминающее то ли писк, то ли стон. Он шумно выдохнул и пробежался языком по губам, потому что пекло так, как никогда не пекло даже в раскаленной бане, а от чужого сгустившегося запаха уже начала кружиться голова. Чанёль, услышав этот жалобный звук, в два шага оказался рядом, заставляя Бэкхёна судорожно выдохнуть и вцепиться ему в плечи, пока альфа сжал руками его талию под бледной тканью до легких круглых отпечатков золотистых бусин. Омега догадался, что через секунду окажется в воздухе, и так и произошло: Чанёль приподнял его над полом и сходу вынудил обхватить его бедра ногами, крепко зажимая омегу между стеной и собой и целуя приоткрывшийся от легкого удивления рот. Бэкхён покрепче ухватился руками за плечи альфы и зажмурился, ощущая, как агрессивно двигается чужой язык в его рту, имитируя толчки. Он даже не пытался играть или постараться выхватить доминирование — сейчас это было бесполезно, едва ли Чанёль позволил бы кому-то остановить его или посягнуть на его право обладания. Бэкхён уже явно ощущал упирающийся ему в бедро крепкий член, а через несколько секунд рука Чанёля соскользнула с его спины ниже, на поясницу, обтянутую кружевом, и скользкие липкие ягодицы, размазывая смазку по гладкой коже и заставляя омегу просяще заскулить в поцелуй. Его соски постоянно терлись о чужую грудь, и препятствие в виде сетчатой ткани почти доводили его до ручки: легкая боль мешалась с щекоткой, приходилось жаться ближе, теснее, почти вжиматься в альфу, пробегаясь влажными ладошками по напряженным мышцам на чужих руках. Бэкхён ждал, что Чанёль сходу возьмет его у стены на весу, вытрахивая всю душу, но тот вдруг остановился. Омега растерянно понял, что его опустили на ноги, а через несколько секунд увидел, как Чанёль опустился перед ним на колени. Эта картина одновременно так смущала и возбуждала, что Бэкхён зажмурился от наплыва чувств, а через мгновенье ощутил губы альфы на своей коленке. Он оперся спиной о закрытую дверь и завороженно наблюдал, как Чанёль, задрав его ногу чуть выше, целует коленную чашечку, впадину под ней, нежное бедро и его внутреннюю сторону, обнаженное пространство меж тканью чулок и корсетом. От нежных прикосновений и контраста грубо сжимающих его рук и ласковых губ сладко тянуло что-то внутри, заставляя Бэкхёна тихо постанывать себе под нос. Чанёль повторил то же самое со второй ногой и остановился на голой коже внутренних бедер, слизывая с них смазку. Омега чудом не съехал вниз по стеночке, стоило губам альфы пройтись в опасной близости от его истекающего смазкой небольшого члена, но тот удержал его на месте, пригвождая взглядом из-под бровей и сжимая талию рукой. — Чанёль, хватит, — удалось ему проскулить, когда муж дразняще коснулся губами воспаленной головки. Бэкхён до боли стукнул ладонями по двери за спиной, чтобы немного привести себя в чувство, а через несколько минут удивленно вскрикнул. Сквозь пелену перед глазами ему удалось понять, что Чанёль дернул его в сторону и развернул лицом к стене, заставляя опереться на нее, пока сам опустился в то же положение, что и раньше, за исключением того, что теперь Бэкхён стоял к нему задом. Стоило альфе развести в стороны влажные ягодицы, приоткрывая вход, омега бессознательно заскулил, почти хныча от желания ощутить уже хоть что-нибудь серьезнее поцелуев. С плотоядной усмешкой вняв его просьбам, Чанёль скользнул языком по судорожно сжимающей дырочке, заставляя Бэкхёна стиснуть руки до той степени, что ногти больно впивались в ладонь, лишь бы не сойти с ума. Размашистыми движениями вылизывая его сзади, альфа попутно ухватился за шнурок корсета, дергая тот вниз и развязывая узел. Бэкхён этого даже не заметил, полностью сконцентрировавшись на том, с каким нажимом чужой язык проходится у него между ног, слегка раздвигая влажные стеночки. Он чувствовал, как снова и снова выделяющаяся смазка бежит по бедрам, а Чанёль — как она заливается в его рот и на подбородок, медленно и липко стекая по шее. Конечно, терпения на расшнуровку не хватило, альфа резко дёрнул две половины чужого одеяния в стороны, открывая узкую спину и плавный изгиб поясницы, как раз в тот момент, когда запустил в Бэкхёна сразу три пальца. Тот обрывисто застонал и стукнулся лбом о стену, судорожно опуская голову вниз. Увидев его положение, Чанёль удовлетворенно усмехнулся и резче двинул пальцами, выбивая из омеги новый стон. — Тебе хорошо себя видно, детка? — спросил альфа, медленно разводя пальцы и наблюдая, как просяще открывается узкая дырочка. Бэкхён что-то непонятно промычал, и Чанёль укусил его за ягодицу, возвращая в чувство. Дернув ногой, омега шумно выдохнул и кивнул. — Видишь свой член, да? — второй рукой Чанёль дернул его за цепочку на спине, которая напрямую была связана с шеей, и немного поиграл, наблюдая, как Бэкхён едва не хрипит от удовольствия, когда его шея дергается в такт чужим движениям. В ответ альфа снова получил едва понятный кивок, но этого было достаточно. — Отлично, значит, ты увидишь, как кончишь лишь от моего языка и пальцев. От чего ты больше хочешь, м-м? — издевательски протянул альфа, толкаясь глубже. Бэкхён замотал головой из стороны в сторону, закусив губу, и мыча что-то нечленораздельное. Чанёль, понимая, что омегу уже уносит, снова сомкнул зубы на том же месте, где ранее оставил отпечаток, заставляя Бэкхёна резко вскрикнуть. — Отвечай, — приказал он, не останавливаясь, — быстрее, иначе я прекращу, — Бэкхён испуганно обернулся и получил шлепок по заднице, тут же возвращаясь в прежнее положение. — Вместе, — пробормотал он в стену, но Чанёль его прекрасно услышал. Собственное возбуждение болезненно сдавливала ткань праздничных брюк, но альфа хотел дойти до конца, раз уж Бэкхён так постарался. Из-за того, что у них был секс еще и утром, вряд ли бы он выдержал много, поэтому Чанёль планировал довести его до невменяемого состояния, которое моментально заставит альфу кончить, едва он увидит, как затраханный Бэкхён распластается по кровати. — Не слишком ли ты жадничаешь, а? — укорил альфа, быстрее двигая рукой. Бэкхён над ним затрясся и уткнулся лбом в стену, закрывая глаза. — Смотри на себя, — напомнил ему альфа. Бэкхён с трудом разлепил слезящиеся глаза и уткнулся взглядом вниз, наблюдая, как покрасневший член дрожит и дергается в такт руке в нем, и всхлипнул, когда понял, что Чанёль действительно вновь добавил язык, с нажимом вылизывая края растянутого входа. Этого осознания оказалось достаточным для того, чтобы омега, вскрикнув и задрожав пуще прежнего, излился на стену, ловя темные круги перед глазами. Удовольствие было таким острым, что он даже не почувствовал, как ноги ослабли, не желая удерживать хозяина в вертикальном положении. Чанёль тут же поднялся и подхватил его на руки, мешая упасть и укладывая на постель. Раздербаненный корсет пришлось стянуть, он скрывал тело омеги, и Чанёля это начинало порядком раздражать. Бэкхён умудрился даже в таком состоянии кинуть на него укорительный взгляд, и Чанёль усмехнулся, чмокая омегу в губы и покрывая поцелуями устланное слезами лицо. Подобные проявления эмоций его уже давно не пугали, Бэкхён часто плакал от переизбытка чувств. Немного придя в себя, омега принялся ласкать в ответ, касаясь губами мощной шеи, широких плеч, крепких бицепсов. Чанёль был занят его сосками, которые после ткани корсета были до предела раздраженными, и каждое мокрое касание вырывало из груди Бэкхёна жалостливый стон. Он запустил руку в чужие брюки, ощущая, как горячо и тяжело в его ладонь ложится влажный член альфы, и вздрогнул, вспоминая то чувство наполненности, стоило Чанёлю оказаться внутри. Даже легкая боль при первом проникновении теперь была самым долгожданным удовольствием. Бэкхён двигал рукой сначала неспешно, затем, стоило Чанёлю укусить его за сосок, быстро и рвано в качестве мести, пока альфа злобно не зарычал, откидывая его руки в сторону. — Хватит. Бэкхёну нравилось его доводить, не давая кончить, и изматывать до последнего, в этом в постели они были похожи, только Чанёль никогда не выдерживал и сразу срывался, отбирая доминирование, тогда как Бэкхён до последнего плавал на волнах болезненной эйфории. Альфа стянул с себя штаны и в момент перевернул омегу на живот, приподнимая за бедра и заставляя опереться коленями в постель, а лицом уткнуться в подушки. Бэкхён уже приготовился к проникновению, сладко прикусив губу, но Чанёль все медлил, а через несколько секунд омега понял, что тот оглаживает пальцами бусины на его спине. В замешательстве оглянувшись, он действительно увидел, что альфа с пугающей заинтересованностью сосредоточил внимание на портупее, что было странно, учитывая, что он видел ее не впервые и уже даже успел использовать. — Тебе понравилось, да? — вдруг спросил Чанёль, неожиданно дергая одну из нитей так, что движение сразу нашло отклик на шее Бэкхёна. Она сама по себе двинулась в сторону, куда дернул альфа, и омега вспомнил то чувство легкого, немного пугающего удушья, которое застало его у стены. Он шумно сглотнул и отвернулся, оставляя Чанёля наедине с его игрушкой, но альфа и так успел увидеть, как в ожидании засверкали чужие глаза, стоило ему лишь подумать об этом. — Ну так что? — нагло не отставал он, поглаживая чужую спину широкой ладонью. Бэкхён прикрыл глаза, подставляясь под прикосновения, но упорно молчал. — Хочешь, чтобы я душил тебя, пока буду трахать? — вдруг прохрипел Чанёль ему в шею. Бэкхён несдержанно застонал, и следом за этим альфа вошел, выгибая омегу в пояснице и натягивая нить так, чтобы Бэкхён приподнял голову. Он понятия не имел, какое давление она может выдержать, но в его состоянии даже легкого напряжения на шее хватало до звезд перед глазами. Чанёль толкнулся глубже, подождал несколько секунд и, не дав толком привыкнуть, тут же сорвался на дикий жесткий темп, одной рукой хватая омегу за бедро, а второй натягивая цепочку. Бэкхён, до побеления сжимая руками простынь под собой, чувствовал, как скользит внутри него огромный горячий член, как царапается простынь о соски, как все крепче смыкается на шее ребристая нить, и понять не мог, как его тело вообще в состоянии выдержать эту безумную смесь, потому что ноги уже начинали разъезжаться, а дыхания не хватать. С него нещадно текло на постель, даже наволочку от подушки он замарал своими слюнями, а Чанёль все вдалбливал его в кровать с непомерной силой и скоростью. Чем ближе подходил к краю альфа, тем сильнее натягивалась нить, и тем мутнее становилось у Бэкхёна перед глазами. Через несколько секунд безжалостно точных ударов по простате, Чанёль сомкнул зубы на сгибе плеча, обновляя метку и заставляя Бэкхёна почти визжать от восторга, потому что движения альфа не прекратил, а натянувшаяся на шее цепочка никак не ослабевала. Вместо стонов изо рта уже вырывались полузадушенные всхлипы и хрипы, и когда Чанёль в очередной раз глубоко вошел в узкий текущий проход, Бэкхён, задрожав всем телом, сухо кончил, чувствуя, как его заполняет горячим семенем изнутри, а тонкая цепь разлетается бесчисленными бусинами по постели, не выдержав давления. — Получается, целыми остались только чулки, — задумчиво выдал альфа через несколько минут, когда им удалось отдышаться и отлипнуть друг от друга. Бэкхён все еще приходил в себя, и его хватило только на слабый смешок в ответ. Чанёль приподнялся над ним, убирая в сторону мокрую челку и мягко оглаживая изящную линию челюсти. Они замарали всю постель, с ног до головы испачкались сами, но сил даже на то, чтобы совершить лишнее движение, не было. — Все в порядке? — спросил альфа, ловя взглядом небольшой кровоподтек на чужом плече, как раз в том месте, где пришелся его укус. — Не слишком грубо для тебя, м? — он часто был не сдержан в постели, но редко так глубоко прокусывал метку. Бэкхён мягко улыбнулся и легко покачал головой, прильнув к его груди и прикрывая глаза. Двигаться не хотелось, а нормально говорить у него бы и не вышло — голос окончательно сорвался. Чанёль ласково погладил его по голове и поцеловал, куда пришлось — во взъерошенный затылок. — Тогда спи, — прошептал он в чужие волосы, — именинник.