Кара отменяется

      Следующий день встретил Винчестеров дождливой и промозглой погодой. Косая морось, бившая по лицу и подхватываемая ветром, норовила испортить и без того ужасное настроение. Дин всё выше поднимал воротник своей куртки, ёжась от отвратительных мелких капель, попадавших за шиворот. Беря пример с брата, Сэм молчаливо совершал то же действие.       Путь от мотеля до Импалы по такой погоде показался обоим братьям нескончаемым. Дин мысленно сетовал на большое количество машин на стоянке, в отличие от Сэма, который сохранял свой обычный позитивно-несчастный вид. Лишь оказавшись в уютном и приятном тепле салона, Дин спокойно выдохнул, чувствуя себя однако весьма паршиво. Обычно ему хватало, как и любому другому охотнику, четырёх-пяти часов, чтобы выспаться, но только не сегодняшней ночью.       Занимая себя мыслями о Сэме и прошедшей охоте, Дин безрезультатно провалялся в кровати два часа, пытаясь заснуть. Сон никак не шёл, и он, в конце концов, перешагнув через себя, начал считать овец. Прекрасно зная, что к этому нетипичному способу устранения бессонницы в детстве часто прибегал Сэм, Дин заставил себя расслабиться и совершить это совсем не брутальное, по его мнению, действо.       Досчитав до тысяча первой овцы, Винчестер задумался, почему Сэм считал именно овец, ведь на свете существует гораздо больше других интересных существ. Перебрав половину монстров и животных, которых старший Винчестер знал, он уже ближе к утру утомился и провалился в короткий сон без сновидений.       И сейчас, отчаянно пытаясь сосредоточиться на дороге, Дин с раздражением думал о том, что Сэма не волнуют никакие неопределённости или неясности в их отношениях, которые могут мешать его нормальному сну. Однако, не смотря в сторону сидящего рядом брата, Дин совершенно не подозревал, что у Сэма дела не лучше, чем у него.       Весь остаток ночи Сэм приходил в себя, и морально и физически. Однако он слышал, что Дину вовсе было не до сна. Сэма не то чтобы волновало, почему Дин беспокойно ворочался полночи, но его самого это наталкивало на определённые мысли. Прекрасно зная, что брат занимается тем же, то есть обдумывает сложившуюся неприглядную ситуацию, Сэм заставил себя отрешиться от внешних звуков и уснуть.       Правда, уснуть у него получилось не сразу, и поэтому сейчас он чувствовал себя каким-то разбитым и не слишком бодрым, что только добавляло очков его плохому настроению. Зато Дин всю дорогу до нового пункта назначения проявлял чудеса такта, не задавая Сэму никаких провокационных и не очень вопросов.       Младший Винчестер и сам бы себе никогда не признался, в чём, на самом деле, причина его плохого настроения. Дин вчера своим вполне невинным вопросом «Сэмми, может быть, ты…» пробудил в Сэме серьёзные и подозрительные сомнения. Он, внешне оставаясь холодным скептиком в делах, что касались его с Дином отношений, переживал весьма неприятный внутренний шторм. Впервые обратив внимание на внешность Дина и не квалифицировав её как обычно «павлин», Сэм мимоходом про себя отметил, что его брат, на самом деле, красивый и мог бы ему нравиться, если бы не упрямый и вспыльчивый характер.       Но Сэм знал, что к характеру Дина он давно привык, и он бы всерьёз начал волноваться, изменись внезапно поведение брата. Придя к весьма нелепому выводу, что с Дином ему с одной стороны можно попробовать строить отношения, но с другой это будет выглядеть весьма странно, Сэм решил далеко не ходить и поразмыслить над более приземлёнными темами.       С большой опаской всё-таки решив разобраться в своих чувствах к брату, младший Винчестер начал с того времени, когда ему было четырнадцать. С удивлением он обнаружил, что случаев, когда Дин отправлялся с кем-то на свидания, а Сэм по-тихому его ревновал, оказалось довольно много. Не то чтобы он тогда понимал свои истинные мысли и побуждения, но после того, как Дин возвращался к нему, Сэм чувствовал огромное облегчение.       Дин всегда был у него на первом месте, и порой эта странная братская зависимость Сэма бесила. Рядом с Дином он всегда ощущал себя в безопасности, и это началось даже не с уверенного «покажи мне, кто тебя обидел, я его побью», а намного раньше.       Вообще-то, имея разные интересы, вкусы и взгляды на жизнь, они как-то умудрялись дополнять друг друга, жить относительно мирно и не грызться по разным пустякам. Сначала Сэм боялся того, что Дин найдёт себе другого брата, больше похожего на себя характером, внешностью и вкусами. Потом Сэм всё-таки решился высказать свои подозрения брату, ощущая всю глупость и неловкость ситуации только тогда, когда начал говорить. На это заявление Дин насмешливо потрепал его по волосам и ответил, что Сэм не подарок, конечно, но ни на кого он его не променяет. Это младшего успокоило окончательно.       Потом Дин стал принимать более радикальные и не совсем гуманные способы воспитания Сэма и отучения его от вредных привычек. Взять даже тот случай, когда старший отучивал Сэма грызть ногти. Безрезультатно потратив весь вечер на уверения, что это некрасиво, Дин психанул и измазал спящему Сэму пальцы кетчупом. Наутро Сэм был в ужасе, но этот воспитательный шаг оказался очень действенным.       А потом Сэмми начал взрослеть. И с этим важным периодом в его жизни пришло неприятное понимание, что Дин вовсе не такой замечательный, как ему казалось всё детство. Открывая для себя новые горизонты в плане психологии, философии и, как любил выражаться старший, «другой брехни», Сэм, наконец, понял, что Дин живёт по весьма примитивному жизненному алгоритму. Дав себе слово, что он никогда не будет похожим на брата, Сэм исправно его придерживался и дошёл, в конце концов, до того, что бросил семью и поступил в Стэнфорд.       Однако привычки есть привычки. И даже когда жизнь повернула в безвыходное русло, избавиться от привычного устоя жизни, накрепко въевшегося в его сущность, у Сэма уже не получилось. Да он и не пытался, честно говоря. Всегда применяя к своему брату типы «видит-делает» и «сначала мордобой, потом вопросы», Сэм считал себя умнее, лучше, расчётливее.       Но его несказанно удивило однажды, что Дин, на самом деле, оказался не таким уж и ветреным и малодушным, высказывая свои мысли всегда просто и прямо. Даже самые неоднозначные решения, над которыми Сэм раздумывал бы долго и тщательно, используя по максимуму свои умственные ресурсы, Дин умудрялся раскрутить за несколько минут. То же самое было с простыми для Сэма вопросами, которые были для Дина слишком непонятными и сложными.       Придя, наконец, к выводу, что что-то постоянно тянуло их друг к другу, где бы они ни были и как бы сильно ни поссорились, Сэм несколько успокоился. Хоть они с братом и не были категоричными противоположностями, многолетняя привязанность и родственные узы брали своё. Сэм, что бы он ни говорил и как бы ни был зол на брата, никогда бы не променял Дина ни на кого другого.       Поняв, что его привязанность к старшему залегает гораздо глубже, чем он предполагал, Сэм подумал о том, что в этот раз ему, наверное, стоит пойти по «примитивному алгоритму», чтобы понять, что именно движет им в этом случае. И действительно, это было то самое решение, элементарное для Дина, из-за которого Сэм уже второй день буквально плавает в неопределённости.       Додумавшись в итоге до того, что он не отказался бы попробовать ещё раз с Дином, чтобы уже окончательно определиться, то ли это, которого ему так не хватает для полного душевного равновесия, Сэм решил на этом остановиться.       Старший Винчестер упрямо хранил молчание ровно до того момента, когда Сэм всё-таки решил поспать ещё немного, чтобы прийти в себя. Уверенный, что кое-что уже благополучно разрешилось в большом непонятном вопросе, Сэм устроился удобнее и только собирался заснуть, как голос Дина, равнодушный и флегматичный, сказал:       — Что планируешь?       — В смысле? — Сэм с недовольством посмотрел на брата.       — Возьмём передышку или снова за поиски?       — Если в следующем городе будет всё тихо и спокойно, наверное, сделаем небольшой перерыв.       — Ну, надо же, — с ехидством сказал Дин, — Сэм Винчестер не рвётся к приключениям, а предлагает отдых. Где бы отметить это событие.       Сэм с недоумением посмотрел на брата, и в это самое время заметил неуловимое движение на заднем сидении. Он быстро повернулся, но никого не увидел, однако в его натренированном за годы охоты сознании осталось чувство чьего-то незримого присутствия.       — Ты что, злишься? — поспешно сказал Сэм, чтобы не вызвать подозрений у брата.       — О нет, что ты, я в отличном расположении духа.       Дин не отрывал взгляда от дороги и, зачем-то вздохнув, ещё более ехидно усмехнулся:       — Тебя, Сэмми, сегодня бессонница замучила или совесть?       — С чего бы совести меня мучить? — с раздражением спросил Сэм, понимая, что о приятном сне можно благополучно забыть.       — В детстве ты был сознательнее и после ошибок всегда пересматривал своё поведение.       — Ты что, предлагаешь мне пересмотреть своё поведение?       — Не помешало бы.       Прекрасно понимая, о чём Дин говорит, Сэм не стал отвечать ему и промолчал. Потому что старшему было совершенно необязательно знать о том, что он уже вполне пересмотрел своё поведение, остановившись на весьма интригующем его самого пункте.

***

      Только заселившись в номер мотеля, Винчестеры сразу же отправились перекусить в ближайшее кафе через дорогу. Дин заказал себе как обычно большой бургер с беконом, мясное рагу с соусом и маленькие рыбные котлетки с оливками. Смотря на то, что заказал Сэм, он привычно фыркнул:       — Мне больно смотреть на то, как ты давишься этой травой.       — Я придерживаюсь здорового питания. И эта «трава» даёт больше полезных веществ, чем какое-то мясо. И вообще, мясо — это не естественный способ питания. Не понимаю, как ты это ешь, — Сэм с сомнением посмотрел на блюда перед братом, — это же похоже на падаль.       — Первый раз, когда ты сказал, что моя еда падаль, я пропустил это мимо ушей. Сейчас ты говоришь это второй раз, допустим, это ещё простительно. Но если я услышу от тебя ещё и третий, пощады не жди.       — Тебя так сильно волнует моё мнение о твоей еде? — спросил Сэм, прищурившись.       — Странные вопросы ты задаёшь в последнее время, — ответив тем же взглядом, сказал Дин. — Начиная от того, любил бы я тебя, будь ты, допустим, монстром, и заканчивая тем, сколько калорий находится вот в этом рагу, например.       — Меня это совершенно не интересует.       — И правильно, потому что сучка должна задавать меньше вопросов и больше жару.       — Дин… — чувствуя, что брат сейчас окончательно испортит ему аппетит, Сэм бросил гневный взгляд через стол.       — А что? Ты ведёшь больше сидячий образ жизни, соответственно, тратится меньше энергии, значит, тебе будет достаточно пары листочков капусты, салата, или что ты там ещё ешь, и всё, ты больше не чувствуешь голода, — Дин, с удовольствием смотря, как Сэм злится, продолжал, параллельно уплетая бургер. — Единственный голод, который ты можешь испытывать, это умственный. Правда, он неутолим, поэтому уже как-то приелся. То ли дело я, энергичный, сногсшибательный и идеальный. Разумеется, мне нужно больше калорий. Они моё спасение. Всё-таки я люблю движение, Сэмми, — с намёком усмехнувшись, Дин ещё раз полюбовался выражением лица Сэма и перенёс всё своё внимание на еду.       — Всё сказал? — сухо поинтересовался Сэм, ещё даже не притронувшись к своему салату.       — Вообще-то я мог бы развивать эту тему вечно. Ты только попроси. Представь, как увлекательно будут выглядеть твои соревнования с кроликами в поедании капусты. Будь уверен, я буду болеть за тебя, даже если будет лидировать самый симпатичный кролик. Хотя я точно знаю, что ты будешь первым. Победителю достаётся самая большая австралийская морковка. Всеобщее ликование, бурные овации.       — Хватит, Дин, — серьёзно сказал Сэм, несильно хлопая по столу ладонью. — Ты забываешь, что я всё-таки твой брат, а не случайный знакомый, над которым ты можешь так издеваться.       Младший Винчестер, заметив, что некоторые посетители уже начинают с интересом оглядываться на их столик, сразу понизил тон. Дин с обидой посмотрел на него, даже забыв про рыбные котлетки. Однако он понял, что действительно начинает перегибать палку.       — Сэмми, неужели ты слушаешь то, что я несу? — неловко сказал Дин. — Сколько раз я мог говорить полнейшую чушь, ведь ты же не реагировал.       — Сейчас всё по-другому, — зло шикнул Сэм. — И ты это прекрасно знаешь.       — Ты что, только сейчас заметил?       — Сейчас я заметил то, что ты объявил мне войну.       — И не без причины, — Дин улыбнулся, но ему, правда, было не слишком весело.       — Значит, это действительно так.       — А что мне остаётся делать?       — Дин, мы могли бы просто поговорить, — вздохнул Сэм, немного поостыв, — честно и откровенно. Поговорить о том, что волнует нас обоих. Я думал об этом недавно, и решил, что нам всё окончательно нужно выяснить.       — Сделаю вид, что я совсем не удивлён, — меланхолично заметил Дин, продолжая жевать. — А вообще, тебе не кажется, что на войне одна сторона не должна спрашивать у другой о том, как ей ощущения от открытого огня в упор?       — Значит, ты не хочешь решить всё мирно?       — Сэмми, — вздохнул в свою очередь Дин, — мне не хочется опять слышать от тебя заверения, что я вот такой упрямый и нехороший, не могу всё оставить, как есть.       — Вообще-то, я думал не совсем о том, чтобы оставить всё, как есть.       Сэм, ощущая дикую неловкость, тронул рукой левую ладонь Дина, лежащую на столе. Дин едва не подавился, однако придвинулся к Сэму чуть ближе, и быстро сказал:       — Я не против разговора. Но только в другой обстановке.       Младший Винчестер, внезапно заинтересовавшись своим салатом, отчаянно не хотел смотреть Дину в глаза. Убрав руку, он молча кивнул, тут же ощущая какое-то странное волнение. Остаток завтрака прошёл в полном молчании. Бросив на столик чаевые, Дин улыбнулся Сэму как-то странно, с хитрой нехорошей ухмылкой, и быстро встал, выходя из кафе.       Поражаясь тому, как быстро и за такое короткое время может меняться настроение Дина, Сэм шёл чуть позади него, буквально считая шаги до порога мотельного номера. Почему-то в этот раз дорога оказалась намного короче, нежели тогда, когда они только отправлялись на небольшой перекус. Но этот термин в таком случае был применим только к Сэму. В жизни Дина ничего нельзя было найти «небольшого», даже несмотря на то, что, по мнению Дина, больше всех всегда нужно было младшему.       Только около самого номера Сэм понял, о каких пустяках от волнения думает. Дин же, будто насмехаясь, открыл перед братом дверь и, не спуская с него глаз, зашёл следом. Сэм уже начал жалеть, что проявил слабость и дал Дину ложную надежду. Он даже не знал толком, что скажет и как ответит на непредсказуемое поведение брата. А то было в точности противоположным тому, что от него ожидал Сэм.       Внезапно в голове старший Винчестер почувствовал какую-то странную тянущую боль, она напоминала отголоски похмелья после пьянки, или фантом от сильного удара в затылок. Дин снял рубашку, небрежно её скомкал, бросил на свою кровать и после этого уместился туда же, рядом с вещью, стараясь не обращать внимания на внезапно возникшее неудобство. Потом поднял взгляд на мнущегося Сэма, слащаво на него посмотрел и начал:       — По моим скромным предположениям, ты думал обо мне всю дорогу…       — Ты не дал мне поспать, — упрямо буркнул Сэм, соизволив отмереть и двинуться в сторону своей кровати. — И я действительно на тебя злился. Немного.       — Это твоё обычное состояние. Ну, так что ты мне хотел сказать?       Сэму было невероятно стыдно. Он думал, что только зайдя в номер, Дин снова начнёт вести себя как лось во время брачных игр, и будет его домогаться, по пути избавляясь от одежды. И теперь Сэм не мог совладать с мыслью, что в Дине всё-таки есть хоть та капля уважения к его мнению, пусть её не нашлось в прошлый раз. Не зная, с чего начать, но чувствуя странное удовлетворение от того, что ожидания не совсем оправдались, Сэм сказал:       — В прошлый наш раз я был не совсем в себе… В общем, я не совсем всё помню. Ты это знаешь. И от этого я никак не могу определиться, как поступать в таком случае.       — Хочешь попробовать ещё раз? — прямо спросил Дин, уже раздевая взглядом Сэма.       Сэм это заметил, но не смутился.       — Об этом я тоже думал, — сказал он таким тоном, будто рассуждал об утреннем кофе. — Ну… так что? Что ты скажешь на это, Дин?       Дин темновато улыбнулся и опустил голову, пряча взгляд. Отношение Сэма к сложившейся сейчас ситуации его чрезвычайно забавляло, но в то же время старший Винчестер не ожидал подобных уступок со стороны брата, и уже успел принять некую настороженную позицию. Но его останавливало от опрометчивых поступков, включающих в себя скорейшее завоевание Сэма и приземление на одну из кроватей, то самое нехорошее чувство, которое не предвещало ничего хорошего.       Пока Сэм ждал ответа от Дина, по пути продумывая все возможные варианты отступления, от его внимания не укрылось то, что брат слишком долго медлит с ответом, да и ведёт себя сегодня как-то уж больно подозрительно. Так что он, на свой страх и риск, неуверенно двинулся в сторону Дина, отчего-то резко выдохнувшего. Неправильно расценив поведение брата, Сэм решил ковать железо динового сердца, пока оно горячо, и двинулся со всей решительностью вперёд.       Ещё не до конца понимая то, что он сейчас делает, и какими опасными последствиями это будет чревато, Сэм сел рядом с Дином на кровать и, отняв его руки от головы, которую тот страдальчески почему-то сжимал, неуверенно приблизился и поцеловал его в висок. Дин от этого прикосновения с недоумением хотел вскочить, но, почувствовав свои руки в сэмовых, он уставился на брата удивлёнными глазами.       Сэм для большего результата вздохнул, не отводя взгляд от губ Дина, красиво очерченных и которые он уже не раз целовал. И не потому смотрел именно на них, что они ему невесть как нравились, а только потому, что ему было стыдно и неудобно смотреть Дину в глаза.       Глаза Дина, однако, передавали практически всю ту гамму чувств, которую он сейчас испытывал. И когда Сэм, переместившись для удобства на колени брата, неуверенно коснулся своими губами его, Дин буквально стиснул его в своих железных объятиях, и, зарывшись пятернёй в длинные волосы Сэма, наконец-то, смог дорваться до своего счастья.       Жадно сминая в этом быстром, глубоком и даже жёстком поцелуе губы Сэма, Дин беспорядочно шарил по его груди, расстёгивая пуговицы рубашки. Но Сэм вёл себя даже в такой ситуации ещё немного с отстранённостью и осторожностью. Он продолжал оказывать довольно вялое сопротивление рукам Дина, и сам не понимал и не находил логики в том, что он делает.       Вдруг Дин настолько сильно прикусил губу Сэма, что это заставило того коротко вскрикнуть. Сэм даже не понял, что произошло, когда он внезапно оказался на полу, с невероятной быстротой откинутый от себя Дином. Вскоре после неприятного осознания у Сэма запоздало заныл локоть, которым он ударился о ножку своей кровати, и лишь потом он, наконец, взглянул на Дина.       Тот издал какое-то нечленораздельное бормотание с последующим за этим приглушённым воем. Дин вёл себя очень странно. Согнувшись в три погибели, он с силой сдавливал голову руками и с таким энтузиазмом прижимался к изголовью своей кровати, будто хотел с ней сродниться. Сэм, до конца не понимающий, что происходит с братом, живо подскочил к нему и сделал безуспешную попытку оторвать Дина от единственного места, к которому тот будто приклеился.       Тряся брата за плечо, Сэм приготовился было совсем уже отчаяться. Как назло, из всего его богатого на события жизненного опыта он никак не находил решения для сложившейся ситуации, когда именно в такой жизни может случаться тьма непредвиденных событий.       Но внезапно чья-то властная рука отодвинула Сэма в сторону и в его поле зрения мелькнул бежевый плащ. Кастиэль, без всяких предисловий, подошёл к Дину и дотронулся до его лба пальцами, смотря как тот мгновенно расслабляется и засыпает.       Сначала Сэм ничего не понял. Он так и остался на месте, смотря ошарашенными глазами на ангела, который возвращал спящего Дина из позы креветки в обычную. Лицо его, как обычно, ничего не выражало, но почему-то Кастиэль старался покончить со своим делом быстрее. К младшему Винчестеру внезапно вернулась способность быстро соображать, и он живо подорвался с места, хватая незваного гостя за бежевый плащ. До сих пор Кастиэль и Сэм не сказали ни слова, и последний с какой-то особенной ясностью понял, что не знает даже толком, какие слова сейчас уместно говорить.       Кастиэль повернулся, сочувствующим взглядом посмотрел на взъерошенного и недовольного Сэма и сделал вид, что готов его слушать. Винчестер же почувствовал, что у него на щеках от обуревающих его эмоций заходили желваки. Но он не столько был удивлён внезапным появлением ангела, нет. Его мучила совершенно другая догадка, которая начиналась ещё на полпути к этому городишку.       — Видишь ли, Сэм, — видя безуспешные попытки Винчестера начать разговор, предыстория которого открыто и явно выражалась на его лице в виде эмоций, Кастиэль решил сам спасти ситуацию и начал с объяснений. — Я не смог полностью излечить Дина от последствий магии Дарумы.       — Что всё это значит? — перебил Сэм, всё ещё не выпуская из руки элемент одежды ангела. — Ты был тут всё это время?       Кастиэль подумал, что, будь человеком, он, наверное, покраснел бы. Но вместо этого он отвёл взгляд и коротко кивнул, вполне понимая, что отпираться бессмысленно.       — Я должен был убедиться, что с вами всё в порядке, — сказал он.       С каким-то разочарованием подумав о том, что у них не получилось скрыть новую неопределённую стадию своих отношений даже от Каса, Сэм бросил взгляд на спящего Дина и вышел из номера, увлекая друга за собой. Ангел не сопротивлялся, идя рядом с Сэмом по той же самой улице, по которой ещё полчаса назад тот шёл вместе с братом.       Сэм с каким-то отдалённым смущением отметил, что теперь практически все его мысли крутятся вокруг Дина. И его это вовсе не разочаровывало или напрягало, наоборот, у него было так всю жизнь, только вот сейчас это всё накрылось другим контекстом.       — Мы отошли недостаточно далеко? — наивно спросил Кастиэль, останавливаясь посреди улицы.       — А теперь, будь добр, объясни мне, что всё это значит, — проигнорировав вопрос Каса, сразу набросился на него Сэм.       — Дарума очень древнее божество, — медленно, как глухому, объяснил Кас, — и магия его из разряда тёмной и поражающей на довольно долгое время.       — Но он же мёртв, — возразил Сэм, забыв даже о том, что они стоят практически на дороге.       — Да. Но ещё до этого на Дина была совершена ментальная атака, когда он едва не умер.       Лишь бы скрыть внезапно охватившее его волнение, Сэм быстро и недовольно задышал, смотря куда угодно, но только не на Кастиэля.       — И что теперь делать? — спросил он.       — Дин проснётся через несколько часов. Как он будет себя вести, мне то неизвестно.       — Понятно, — чуть поостыв, буркнул Сэм. — Больше никогда так не делай.       — Хорошо, Сэм, извини.       Потакая внезапно появившемуся желанию быть рядом с Дином, Сэм повернулся и двинулся в сторону мотельного номера. Кастиэль молча смотрел ему вслед.