Какое-то название

— Гарет-Гарет-Гарет, — звучит над ухом — что же мне с тобой делать? Гарет вертит головой, стряхивая остатки сна, но, кажется, давешний кошмар решил просочиться и в реальность, потому что на краю его постели сидит Зидан. Зидан в костюме и галстуке, вместе со своей лысиной, к которой Гарета всегда тянуло прикоснуться, и улыбкой Сфинкса, которую не одному Гарету хотелось стереть ударом кулака. Конечно, таким мечтам никогда не сбыться, но Гарет некоторое время обкатывает в голове картинку, пока она не истаивает, словно леденец за щекой, под тяжёлым взглядом. Да, Зидан здесь, и не просто так. Он терпеливо ждёт чего-то от него, Гарета, и, кажется, что-то спрашивал. Зидан вздыхает и качает своей лысой башкой: — Ты никогда меня не слушаешь. Зато слишком много говоришь. Гарет открывает рот, чтобы возразить: сроду он не был болтуном, — но ему не удаётся издать ни звука. Зидан скучающе рассматривает свои ногти и между прочим замечает: — Я бы хотел услышать правду. Гарет не тупой. Он мгновенно пытается заткнуть себе рот, но на полпути руки тоже перестают слушаться и безвольно падают обратно на постель. Губы раздвигаются, и Гарет слышит свой голос, отмечая, что акцент действительно чудовищный: — Я хочу остаться в «Реале». — Хорошо, — кивает Зидан. — Начало мне нравится, однако я слышу в этой фразе «но». — Но я хочу ударить тебя, Зизу. — Глаза Гарета округляются, брови страдальчески изгибаются, но его голосовые связки, и горло, и всё нутро сейчас принадлежат не ему. — Хочу врезать кулаком и бить, пока твоя самодовольная рожа из маски идола не превратится в стейк с кровью. Ты сделал это со мной. Превратил в посмешище, и я хочу проволочь тебя за твой пижонский, смехотворно дорогой галстук по всему полю и повесить на воротах. Голос звучит механически, безэмоционально, и Гарет думает, что, во-первых, ему конец, а, во-вторых, он сам не подозревал степени своей одержимости. — Прекрасно, — хлопает в ладоши Зидан. Странно, но он выглядит действительно удовлетворённым ответом. — Тебе давно нужно было выговориться. Но, мне кажется, это ещё не всё. Гарет в ответ только разевает рот, как рыба, которую только что хорошенько приложили веслом. Какие-то неизвестные ему самому слова и эмоции теснятся в груди, но не могут выйти, и он задыхается, окончательно превращаясь в сома на дне лодки или тунца на палубе. — Тише-тише, ты всегда был слишком старательным, мальчик мой. Я вижу... Зидан стягивает сантиметр за сантиметром одеяло, и Гарет, не в силах помешать — конечности не двигаются, и голос тоже не слушается — болезненно краснеет. Эрекция, похоже, всё ещё принадлежит ему. И правда в том, что Гарет мучительно, отчаянно, до обгрызенных на скамейке ногтей и стёртых вечерами в душе ладоней хочет Зидана, Зизу. Хочет до звёзд в глазах, хочет довольно улыбающегося, охотно позволяющего ему всё, хочет яростно сопротивляющегося, хочет властного и холодного или страстного и порочного. Любого. В любом порядке.