Какое-то название

На третий месяц пребывания на острове Серхио начал сходить с ума. Не как раньше — когда он конструктивно, если так можно выразиться, сходил с ума от невозможности что-то сделать для своего спасения: пытался строить плоты, лодки, разводить костры, выкладывать камнями на пляже «Help!» — нет, его мозг и душу разъедало истинное безумие. Разговаривать сам с собой он стал на второй же день. Но тогда беседы ограничивались риторическими вопросами: — Как думаешь, Чуру, нас ищут? Ой, молчи, не трави душу... А теперь Серхио погружался в философские диалоги, которые быстро сводились к жалобам на одиночество. Невозможность обнять кого-то, почувствовать тепло чужого тела, запустить пальцы в волосы и... Ладно, у Серхио ещё хватало рассудка признать, что сейчас все мысли сводились к сексу. Точнее, к его отсутствию. Остров он уже знал вдоль и поперёк. Здесь было достаточно пропитания и воды, почти не было животных, по крайней мере, крупных. Может быть, было проще оказаться на голой скале и мирно скончаться от голода и жажды... Он сотни раз проходил мимо крохотного озерца с неправдоподобно гладкой поверхностью, но сегодня что-то заставило его остановиться и всмотреться в воду. Черная гладь послушно отразила измученного мужчину, почти незнакомого Серхио. Мужчина раздражённо встряхнул головой, чтобы отросшие волосы не падали на глаза, и вдруг улыбнулся и подмигнул. Серхио поймал себя на том, что тоже улыбается. Он поднёс палец к воде, и ему показалось, что подушечки чувствуют влажное тепло кожи. Серхио начала нравиться эта игра. — Привет, красавчик. Как тебя зовут? Сесе? Чуру? Чехо? Отражение шевельнуло губами и Серхио понял — Сесе. Губы у Сесе, кстати, хоть и обрамлёные неопрятной бородой, были чувственными: яркими, полными, призывно приоткрытыми. Его глаза подёрнулись безошибочно узнаваемым туманом похоти. Серхио рассмеялся, и Сесе подхватил его смех, отражающийся от деревьев вокруг. Серхио встал на колени, сразу немного погрузившись в топкую почву, и наклонился ниже. Сесе тоже подался навстречу. Теперь Серхио видел, что он возбуждённо дышит, а его соски торчат как маленькие ниппели. Тронув собственные соски, Серхио застонал: даже такого лёгкого касания вкупе с манящим изображением Сесе, трогающего себя, оказалось достаточно, чтобы самодельная набедренная повязка стала тесной. Он без колебаний избавился от мешающей тряпки, с радостью заметив, что Сесе сделал то же самое, и сразу положил татуированную руку на член. Они синхронно ласкали себя, перемигиваясь и улыбаясь друг другу, но этого было явно недостаточно. Серхио подвинулся ближе и лёг в озерцо, счастливо ощутив, как тело охватывает что-то более плотное, чем вода. Член погрузился в восхитительную тёплую засасывающую упругость, множество поцелуев покрыли грудь и живот. Наконец, когда он опустил лицо к лицу Сесе, губы тоже получили свою долю ласки, приоткрытый рот наполнился солоноватым вкусом, проникающим всё глубже. Серхио толкнулся, желая получить больше, и оргазм накрыл его вместе с илом — с головой... Болото выпустило последний пузырёк воздуха, по его поверхности расплылось белесое пятно. Сесе легко поднялся из воды, тронул краешек пятна, лизнул палец и прошептал: — Спасибо, Чуру. Это было незабываемо. Надел брошенную повязку и отправился в импровизированный лагерь. До спасения оставался один день.