Не глядя под ноги

Лань Ванцзи завязывает своей вновь обретенной любви глаза черной лентой, касается плеча, прося повернуться, не спеша проверяет, нет ли просветов. В горном сосновом лесу на сотню полетов стрелы вокруг из разумных только они двое - Ванцзи позаботился об этом. Только непотревоженные птицы поют на все голоса. - Вэй Ин, уверен ли ты? - Абсолютно, - улыбается тот, кто когда-то был старейшиной Илина. - В конце концов, мне не грозит ничего хуже, чем быть поцелованным досточтимым Ханьгуан-цзюнем. Ванцзи, лишенный контакта глаза-в-глаза, смотрит беспомощно. Вэй Ин коротко обнимает его и отстраняется. - Ну что, приступим? Жду не дождусь. В какую мне сторону? Ванцзи разворачивает его в сторону узкой тропы, целует, не сдержавшись, в затылок и одним шагом пересекает поляну, не дожидаясь новых комментариев. - Лань Чжа-а-ань... а? Ну хорошо, я пошел! - несется вслед. *** Вэй Ин нашел прогалину по душе и отдыхает, сидя спиной к гладкому стволу и откинув голову. Из опирающейся на колено руки свисает позабытая флейта. Ванцзи любуется им, незамеченный, из-под защиты деревьев. Совсем как тогда. Вэй Ин облизывает обветренные губы. Под ногой хрустит ветка. - Кто здесь? Эй! Вэй Ин вскакивает на ноги, медленно озираясь, и останавливается точно на Ванцзи. Ждет, не прервет ли тот молчание - тщетно. - Я знаю, что ты прямо передо мной. Назови себя, добрый человек. Ванцзи делает шаг, другой... срывается вперед, быстрый, как мысль, и стальной хваткой сжимает оба чужих запястья. Чэньцин падает в траву. - Эй, стой, что ты делаешь? Ванцзи делает полшага вперед. Вэй Ин отшатывается и встречается с деревом спиной. Пытается вырваться – но, как ни старается, не может ничего. Начинает дышать быстро, заполошно, словно действительно напуган. Ванцзи уже видел похожее однажды. Он смотрит - и сам не может пошевелиться. Вэй Ин скоро понимает, что бороться бессмысленно, и переходит к боям словесным. - Так, убить меня ты не хочешь, я бы почувствовал намерение. Тогда что тебе нужно, м? Напоказ тянет носом воздух. - Такой хороший запах. Знакомый. Я тебя точно знаю, ведь правда? И Ванцзи целует его, не давая продолжить фразу, целует - будто и правда впервые: медленно, осторожно, как фарфорового, в уголок горячих губ, в другой, потом верхнюю попробовать на вкус, самую малость, не для себя - для него. Чтобы ему было хорошо. Чтобы понравилось. Вэй Ин ахает и так и замирает на вдохе - видно, ждал повторения. Отчаянного напора, принуждения, но не этого. Потом шепчет в губы севшим голосом: - Погоди, незнакомец, дай скажу. Чтобы ты знал: я сейчас представляю на твоем месте одного человека. Без обид, просто больше никого такого нет под небесами, а ты пахнешь совсем как он - вот такой я удачливый. Ванцзи горит. Он помнит совсем другие слова, равнодушно-беспечные, наполнившие его душным тяжелым гневом, потому что как можешь ты - так, с любым встречным, когда мне ты дороже жизни? Вэй Ин тем временем продолжает: - Все равно ты уже забрал вместо него мой первый поцелуй, поэтому давай ещё, раз уж начал. И Ванцзи целует его ещё. На сей раз им не нужно спешить. Нет ни страха, ни гнева, ни недобрых глаз поблизости, ни безграничного отчаяния после, когда ничего уже не исправить. Вэй Ин льнет к нему всем своим новым хрупким телом, встав на носки и, видно, позабыв, что должен сопротивляться. Ванцзи помнит, как он вырывался всерьез, и если бы не несправедливое преимущество в духовной силе - вышло бы по-другому. Ванцзи столько лет снился вкус его губ. Теперь они другие, но странное дело - он никогда не чувствовал разницы. - Обними меня, - просит, задыхаясь, Вэй Ин спустя несколько бесконечных сладких мгновений, - неудобно же. - Если не снимешь повязку - шепчет Ванцзи как можно тише в чужое ухо и тут же накрывает теплую верхушку губами, слыша - да, да. Сгребает в объятия освободившимися руками, просунув одну между деревом и чужой спиной. Целует. Целует. И снова целует. Пока не начинают болеть губы и кружиться голова, пока Вэй Ин со стоном не отстраняется в очередной раз, чтобы глотнуть воздуха, и не накрывает его тянущиеся следом губы ладонью. - А вот теперь погоди, - так он смеется, когда очень рад чему-то. - Думаю, я тебя узнал! Они уже давно идут вместе по одной дороге самосовершенствования. Но Ванцзи все равно вздрагивает и отстраняется, прошитый стыдом, опоздавшим на десятилетия. Вэй Ин тянется следом, удерживает за руки. - Сними с меня повязку, Ханьгуан-цзюнь, - собственный титул, произнесенный ласковым шепотом, звучит как удар. Непослушными пальцами он с трудом справляется с узлом. Они встречаются взглядами. И только сейчас Ванцзи понимает до конца, _что_ месяцами мешало ему предложить все это Вэй Ину. - Прости. Я не должен был так с тобой поступать, - шепчет он, заставляя себя не отводить взгляда. Вэй Ин обнимает его лицо ладонями, тянет на себя, прижимается лбом ко лбу. Качает головой и влажно смеется: - Я тоже был хорош. *** Они долго стоят так, в объятиях друг друга, выравнивая дыхание. - Пойдем домой, мой Лань Чжань, - говорит Вэй Ин наконец, шутливо толкая его плечом, отстраняется, чтобы отыскать в густой траве флейту, и обнимает снова, - только предупреждаю: я тебя не отпущу до самого Гусу. - Караульные подумают, что ты пьян, - отвечает, сглотнув, Ванцзи, но не убирает чужой руки со своего пояса. - Я им подыграю, - улыбается Вэй Ин. Так они и уходят - обнявшись, почти не глядя по сторонам; и добираются домой, ни разу не споткнувшись по дороге, хотя летнее солнце давно опустилось за горы.