Lady XXI

Не успела я опомниться, как мне стукнуло за сорок. Когда я была маленькой, мама часто оставляла меня сидеть дома в одиночестве, забывала забрать из садика, оставляла сидеть на остановке, в детской комнате в торговом центре... Самое отвратительное - она была хорошим человеком. Со всеми, кроме ее маленькой, глупенькой, похожей на того бездельника, дочкой. Отец нанес ей слишком глубокие раны, когда она была наиболее уязвима, беременна мной. Чтобы залечить их, ей потребовалось много душевных сил, поэтому на материнские чувства ничего не осталось. Но я не виню ее за холодную еду, темный дом, тихие выходные, она могла бы отказаться от меня в роддоме, а если нет, то бить, скрываясь от соседей за маской страдалицы-матери. Могла бы, но не стала. Единственное, что я могу сказать о годах совместной жизни - она знала толк в психологическом насилии. Когда я была совсем маленькой, я поняла, что темноты бояться не нужно, так как в ней никого нет, в шкафу не живут монстры, в лесу за домом не водятся волки, в заброшенном доме возле школы не обитают призраки, первая моя осознанна мысль была об отсутствии. Не нужно ничего бояться, это я поняла. Вторым осознанием, сразу же последовавшим за первым, было то, что ничего вроде феечек, единорогов и ангелов так же не существует. Еще до своего десятого дн рождения я осознала пустоту своего мира. Но каково было мое удивление, когда я встретила двенадцать фей, русалку, оборотня-лебедя, семерых гномов, гиганта, говорящего кота и еще много-много злых и добрых невероятных существ. Все они существовали на страницах книг. Без сомнения, моим самым важным за сорок лет жизни событием был то, что я самостоятельно научилась читать. Тогда мне было три. Книги были со мной в здоровье и здравии, в радости и горе, и сейчас, когда я чувствую дыхание Смерти, они здесь, со мной, лежат вокруг меня, наблюдают из стеклянных витрин. Среди них есть те, что я могу назвать своими творениями, мои нотные тетради с незамысловатыми мотивами и простенькими рифмами, мои альбомы с эскизами вида из окна... Вся моя жизнь, мои учителя, мои дети... - ...вы собрались... проводить... меня? Слова не были нужны, книги состоят из слов, но не нуждаются в них для общения. Говорить было сложно, в груди гулко, аритмично, билось сердце. Я смотрела на корешки книгу, сложенных в стопки совсем рядом со мной, но слова распадались на буквы и не складывались в словосочетания. - я ухожу... жаль, что... вы не можете... пока... мое тело... Пока мое тело не станет опасно для тех книг, что лежат от меня неподалеку. Перед глазами забегали искры. Я вспомнила, как стащила мамин экономический справочник, как я срисовывала непонятные тогда палочки и кружочки со страниц, не зная даже, что это слова. Жаркий день, она смотрит сверху вниз, лица не видно. "Ты... что делаешь?". Вечер, мне протягивают мороженое, на улице смеются дети в бело-черных одеждах. Музыка издалека, колесо обозрения, огоньки, радостные крики. Голова онемела, словно перестала принадлежать моему сознанию, как голова может чувствоваться чужой? Я же и есть эта голова... Я держу ее за руку, цокот каблуков, уже прохладно. Она ведет меня куда-то, ничего не говорит, лица не видно. Я спотыкаюсь, сандалии на вырост, асфальт засыпан кругляшками от жвачки. Светофор, красный, желтый, собака ткнулась мокрым носом в руку, зеленый, гудки машин. Попыталась поднять руку, под пальцами хрустнул лист с недописанным портретом. Она все тащит и тащит меня куда-то, а я все никак не могу увидеть ее лица. Она злится? она всегда злится, если я беру ее вещи. Она не говорит, что злится, но я чувствую. Улица, людей все меньше, машины гудят вдалеке, меня крепко держит ее рука, дверь, колокольчик, запах бумаги и чернил. "Что хочешь: сказки, стихи или энциклопедию? А, ты не знаешь, энциклопедия - это книга обо всем на свете, для детей". Я смотрю вверх, освещенная длинной лампой на потолке, она стоит передо мной, красные губы, черное каре, синие глаза, прямые брови, ямочка на подбородке... - ...ма...ма... Слеза, выкатившаяся из уголка глаза, покатилась по остывающей щеке, мимо замерших губ, к подбородку с ямочкой, и дальше -  на лежащую по ее головой старую детскую энциклопедию.