Возможно "Хакай" может решить хоть часть моих проблем...

История, которую мне поведали, была стара как мир. И в этот раз я даже почти не преувеличиваю. Когда-то не существовало ни времени, ни пространства, ни самой этой вселенной. Затем в пустоте расцвела первая, самая страшная звезда, перегоревшая мгновением позже. Вселенная появилась и, вместе с первым породившим время и пространство взрывом, появились свет и тьма. А вместе с физическими олицетворениями этих концептов, а возможно и раньше, появились токи мистических энергий, отражающие в себе эти понятия. Поначалу они были разрозненны. Но свет стремился к свету, а тьма к тьме, и клочки этих сил с течением тысячелетий собирались в сгустки однородной силы. Чем больше становились эти сгустки, тем больше энергии своей полярности они притягивали. Чем больше энергии они притягивали, тем больше становились, и тем хаотичнее были процессы, что протекали внутри них… Это продолжалось какое-то время. Пока, в какой-то момент, в обоих этих силах не появилось нечто, что можно было назвать разумом. Он зародился на основе инстинкта энергии тянуться к родственной силе, по началу лишь направляя эти сгустки энергии, помогая им найти способы передвигаться, дабы впитывать больше родственной субстанции. Бессчётные миллионы лет спустя, в той же хаотичной пустоте, до появления первых туманностей и планет, два олицетворения противоположных энергий встретились. Эти силы были несовместимы, естественно. И в то время они были энергией в чистом виде, абсолютно разной в своей сути. Стоило им попытаться коснуться друг друга — и их силы смешивались, выходя из-под контроля обоих, и порождая агрессивную магическую реакцию. Взрыв магической силы, ранящий их обоих. В той молодой вселенной были лишь двое, и их первая попытка соприкоснуться чуть не обернулась взаимным уничтожением. Они были подобно двум неразумным детям, инстинктивно потянувшим руки друг к другу, и получившим удар тока в награду за любопытство. Естественно, они оставили друг друга в покое, вновь разделившись, и не встречая друг друга миллиарды лет после. Казалось бы, что вообще могло спровоцировать две столь разные сущности к контакту? Что могло быть катализатором? Одиночество, по словам ангелов. Полагаю, они знали, о чём говорили, ведь эта история была им поведана одной из тех двоих. Но я отвлёкся. Именно ведомое тем же одиночеством, воплощение энергии света нашло способ отделять от себя фрагменты. Не просто инертные частицы, но достаточно плотные комки света, что могли со временем развиться так же, как их оригинал. Это был не идеальный процесс, болезненный и топорный, и он был противоестественным для существа, чьей сутью была однородная энергия, а единственным инстинктом — сбор большего количества этой силы для поддержания самой себя. Подобный шаг требовал буквально разрывать себя на части, вырывать комки из своего естества. Для такого нужен был разум, воля и желание. И, очевидно, у первого воплощения света этой вселенной они были. Так появились Михаэла, и, позже, Люцифина. Михаэла появилась первой, за десятки, а возможно и сотни тысяч лет до сестры. Со смешенными чувствами, Первый Сераф припомнила те времена. Она всегда была с той, кто позже придумает себе имя «Илиас». Всегда была под её надзором, даже если в то время у них не было языка для общения и им был чужд сам концепт коммуникации. Возможность поделиться своими мыслями, чувствами, выразить образ, не показывая его — всё это было непостижимо для них тогда. В то время они существовали вместе в абсолютной пустоте… и это всё, что они знали, всё, чем они были. Илиас и Михаэла вместе бороздили абсолютно пустую вселенную. Две сущности, так и не встретившие больше ничего, кроме безжизненной, мёртвой вселенной вокруг. В полной тишине они двигались без цели или причины, путешествовали без точки назначения в уме, и не отслеживая времени. Их вели мимолётные импульсы, вспышки интереса, что направляли одного из двух существ в кромешной тишине пустоты, и куда шла одна из них, следовала и вторая. — В то время я и представить не могла иной жизни. Я просто была, просто существовала… и всё. Мне был неведом страх, неведом гнев, неведома боль, нужда, настоящий интерес или удовлетворение. Сейчас я знаю, что то был ад, но тогда такова была моя жизнь, — Михаэла звучала отчуждённо, вспоминая те времена. У меня не было достойного ответа, потому я молчал. Для меня, человека, который несмотря на всю мою хвалённую ментальную выносливость, силу воли и упрямство, поначалу едва протягивал без последствий в полной изоляции всего год за раз в комнате Духа и Времени… это звучало как кошмар наяву. Потом появилась Люцифина, потому, к истории подключился второй рассказчик. Младшая сестра рассказывала о своём… детстве, полагаю, с куда большей теплотой, нежели первый ангел. Михаэла призналась, что и сама не знает кто первый из них, Илиас или она, научились обмениваться образами и мыслями. Умение связывать сознания при соприкосновении их света зародилось и развилось между ними спонтанно, и как-то незаметно. И когда появилась Люцифина — они уже активно общались таким способом. Потому, Второй Сераф помнила тот период своей жизни в другом свете, в конце концов, когда она появилась, концепция общения уже была известна их группе. Люцифина помнила те времена как очень медленную и неторопливую жизнь, полную долгих путешествий меж звёзд, редких споров, и вечной компании двух других. Она рассказала, как однажды они с Михаэлой отправились исследовать звёздную систему, в которую прибыли. То путешествие было необыкновенно далёким и долгим, и сильнейшая из них троих, Илиас, взяла затраты для его осуществления на себя, а потому была истощена. Она хотела приблизиться к молодому солнцу, впитать исторгаемую им силу света, но сёстры, впервые почувствовав, что могут ослушаться из-за слабости матери, отправились изучать близлежащие космические объекты, оставив ту одну, даже не слушая возражений. Она рассказала, в какой ярости была Илиас когда нашла их, и как за её телепатическими образами, приказывающими им не покидать её больше, был всеобъемлющий, глубокий страх, ужас, что ни одна из них двоих не могли толком осмыслить. — Я и Люцифина, мы… мы никогда не были по-настоящему одни. Илиас же… она познала одиночество, которое даже для нас кажется невообразимым. Миллиарды лет до нашего сотворения она была одна, не способна коснуться или взаимодействовать с единственным другим существом во вселенной, после единственной встречи с которым они избегали друг друга как огня. Также стоит учитывать, что и я и сестра куда раньше осознали себя, чем мать. Я говорила, что поначалу, она была просто сгустком силы, что вбирал в себя больше энергии, притягивал ту, как магнит. Затем, подобно тому, как жизнь появилась из случайного набора материи, мать временно, постепенно, обретала разум на протяжении сотен миллионов лет. Просто от случайного взаимодействия хаотичной энергии света внутри её сути, появилась она. Сущности из света вроде нас сильно отличаются от физических существ. Среди прочего — в нашей энергии отпечатываются события, наша суть помнит вещи, что наш разум может забыть. Я не думаю, что мать «помнит» свою жизнь, до зарождения в ней настоящего разума. Но я уверена, что её сущность хранила отпечатки того времени. Как ночной кошмар на грани сознания. Слова Михаэлы были простыми, они явно не могли передать всю глубину того, что она пыталась мне сказать. Мне тяжело даже осмыслить ту форму существования, о которой она говорит. Сложно представить с какого момента своей «эволюции» Илиас начала осознавать себя, и как это произошло. Еще тяжелее мне вообразить даже миллионную часть того срока, что занял этот процесс. Но что хуже? Я не мог даже представить какими категориями могло мыслить существо, рождённое вот так. И что оно могло чувствовать в то время. Или как могло мыслить теперь. Я испытывал странное ощущение почти Лавкрафтовского ужаса, слушая историю появления богини света. Мне объяснили всё понятными словами, с примерами и аналогиями. И пока я смотрел на картину целиком, не вглядываясь в детали, всё было понятно. Но стоило мне пытаться задуматься, заполнить пробелы, или представить себя на месте Илиас или её дочерей… и я просто не мог. Не мог даже вообразить. И это — пугало. Возвращаясь к истории, теперь уже втроём, богиня и её ангелы много путешествовали. Без цели или назначения, как и раньше, но в компании друг друга. По словам Люцифины, иное было для них немыслимо в то время. Когда была обнаружена эта планета, населённая живыми, и даже обладающими примитивным разумом существами, древнейшие существа вселенной были поражены. Для них физический мир был любопытной декорацией, фоном, если угодно. Ведь он не нёс для них угроз и не приносил настоящих открытий. Он просто был, и они, как существа созданные из энергии света, не имеющие даже тела, взаимодействовали с ним лишь по желанию. Строго говоря, они могли существовать вечно, просто пребывая неподалёку от звезды, от того у них не было физических потребностей, не было цели в развитии, не было стимулов для исследований окружающей реальности или хотя бы понимания опасности. Эти концепты они впервые осознали, наблюдая за жизнью иного порядка. Те существа из плоти и крови были иными, и тем не менее, сущности света видели сходство между собой и ими. Видели в принимаемых решениях тех животных примитивную, но узнаваемую искру логики и разума, которые цвели в них самих. — Наблюдая за жизнью на поверхности планеты, за целым миром, мы учились. Возможно, впервые за всё время нашего существования. За ничтожные сроки длинной в недели мы видели и узнавали больше вещей об окружающем мире, и о нас самих, чем за миллионы лет в безбрежной пустоте меж звёзд. У нас впервые появились настоящие порывы, желания, мотивация к действию… и всё это лишь благодаря этой планете, — улыбка на лице Люцифины была тёплой, полной ностальгии. — Я помню один случай, забавный отчасти… пусть сейчас он и покажется злой иронией. Когда мать впервые осознала сколь хрупким было всё вокруг, на этом найденном нами мире, она впала в настоящую панику. Увидев и в полной мере осознав, что живое может стать мёртвым, и как мало требуется для превращения всего на найденном нами мире в еще один пустой камень, дрейфующий в космосе, она первой из нас начала целенаправленно изучать физический мир. Всё, чтобы убедиться, что ни мы сами, ни какой-то космический феномен, не уничтожит найденное нами место. Не оставит нас троих вновь в совершенно пустой и такой скучной вселенной. Все три сущности света не боялись физических явлений, те не могли нанести им вред. Они воспринимали мир иначе, чем животные на планете, а потому для них жизненные циклы, нужды и потребности существ из плоти и крови были чем-то невероятно странным, по началу. Сложно сказать, когда именно Илиас приметила среди различных форм жизни на планете нынешних дальних предков людей, что тогда больше напоминали простых приматов. Еще сложнее, согласно словам Михаэлы, выразить появившийся тогда энтузиазм Илиас, и ту глубину исследований, что их мать провела, прежде чем начать действовать. Идея, охватившая её, а по инерции и Люцифину с Михаэлой, была относительно простой. Но в то же время невероятной, ужасно новаторской по меркам существ, что миллионами лет жили по заданным циклам безмолвных путешествий от одной звезды к другой. «Что, если эти существа могут говорить с нами, быть с нами, странствовать с нами? Несмотря на наши различия, несмотря на разную природу?» Ради этой идеи, изучившая циклы разных жизненных форм на планете Илиас, начала медленно преобразовывать планету. Она видоизменяла ландшафт, специально выводила виды растений и животных, что были нужны выбранным ей существам для комфортной жизни, в то же время уничтожая другие виды что, напротив, могли помешать их процветанию… — Например? — с интересом уточнил я. Девушки переглянулись. — Ну… — Люцифина нахмурилась. — В те времена на планете было множество различных гигантских ящеров, большую их часть мать сочла слишком опасной и бесполезной для выстраиваемой ей системы. Мы истребляли их несколько лет. По началу это было даже забавно, мать запрещала нам вредить чему-либо еще на планете, и эти охоты были чем-то новым. Но очень быстро эта обязанность стала просто очень утомительной работой. Девушки так и не поняли почему я посмеялся над этим откровением, но по моей просьбе продолжили историю. …Илиас открыла сам концепт селекции. Она проводила её на растениях, животных… и на тех самых, древних предках людей. На самом деле я не мог не восхититься методичностью Богини. Она спланировала огромное количество факторов, включая жизненный цикл планеты в том виде, в каком она хотела его видеть. Масштаб её приготовлений, сделанных для процветания выбранного ей вида, сложно переоценить. Рассчитано было всё: требующиеся виды растений и животных, конкретные изменения климата в разных областях планеты, и изменения ландшафтов отдельных территорий. Тогда-то сущность света впервые столкнулась в полный рост с весьма конкретной проблемой. Несмотря на всю силу самой Илиас, и тот факт, что она могла жить вечно, жизнь вокруг неё всегда была в движении. Всё вокруг менялось, адаптировалось и… умирало. Со скоростью непривычной для неспешной сущности вроде неё, для которой и тысячелетия — подобно мигу. Последовательность её действий имела значение. К примеру: она не могла просто уничтожить все типы гигантской хищной рыбы на ближайшем побережье, не выведя хищников им на замену в течение десяти лет, если она не хотела, чтобы обычная добыча тех рыбёшек расплодилась без контроля и проела все ресурсы, после чего вымерла. «Тогда у Илиас и сформировалась привычка создавать сложные, выверенные, учитывающие почти всё планы,» —так это прокомментировала Михаэла, покачав головой. Как раз подобные проблемы заставили Илиас осознать один простой факт — её задумка была слишком грандиозна чтобы исполнить ту втроём. Так она сперва вновь обратилась к уже показавшему свою эффективность методу. Пожелала создать больше ангелов… — Поначалу, Илиас создала не слишком многих, — прикрыв глаза, поясняла Люцифина. — Процесс всё еще был не отточен, слишком сложен и напрямую наносил ей вред. Та форма, в которой мы существовали, она… не могла испытывать боль. По крайней мере не в понятном людям смысле. Но терять часть своей сути всё равно было крайне неприятно и неестественно. Мы с Михаэлой пытались научиться такому способу разделения себя у матери, но… полагаю, между нами, всё же было какое-то отличие. Возможно — миллиарды лет практики, опыта существования в форме чистого света и изменений себя, быть может, мы всё же отличаемся по своей природе. Доподлинно я могу сказать лишь то, что только Илиас могла создавать других ангелов, только она могла так дробить саму себя. До этого Илиас создавала лишь одну сущность за раз, используя солидную часть самой себя как материал. Естественно, попытайся она создать десяток Люцифин — и просто погибла бы. Но ей нужны были помощники, исчисляющиеся даже не в десятках, а в сотнях. Потому она приняла логичное решение, использовать меньше силы для каждого. Тех существ правильнее было бы назвать «прото-ангелами». Они были промежуточным этапом, между ангелами, что Богиня Света умеет создавать сейчас, и простыми сгустками света, что были неспособны даже осознать самих себя. Как пояснили девушки, проблема была как раз в том, как мало энергии использовалось для их создания. Михаэла и Люцифина были просто частями Илиас, что она отделила от себя, но естественная плотность в их глубинных слоях позволила зародиться такому же разуму как у самой богини естественным путём. Но количества света в сути «прото-ангелов» была просто недостаточной. Свет, если угодно, был недостаточно плотно спрессован, чтобы разум мог зародиться и поддерживаться там естественным путём. Это не удовлетворило Илиас, но в то же время, она не могла просто вновь создать кого-то уровня Люцифины или Михаэлы. Даже в единственном экземпляре. Подобная задача сильно ударила бы по ней, заставила бы отправиться к солнцу на сотни лет для восстановления, оставляя позади свой проект. И на такое она не готова была пойти. Вместо этого она продолжала экспериментировать, создавая слабых, иногда умирающих сразу после сотворения ангелов, пытаясь научиться дарить им разум своими силами, а не опираясь на естественные процессы родственной ей энергии. Со временем, способ даже был найден. Но до того времени Илиас пользовалась доступными ресурсами для осуществления своего плана. Её руками были полусформировавшимися сущности света, в которых она, как более сильное существо той же природы, могла просто вложить нужные инструкции, словно в роботов. Этого хватало, по началу. Но, с медленным развитием человечества из почти простых приматов в более продвинутые ступени эволюции, в те, что формировали свои общины и социумы, нехватка настоящих подручных начинала становиться серьезной и ощутимой проблемой. — …изначально Небеса создавались с вполне конкретной и практичной целью, и далеко не с той, о которой сейчас заявляет церковь, — сложив руки под грудью, вещала Михаэла. — Здесь стоит прояснить кое-что. Мы, ангелы, состоим из энергии света — это правда. В то же время это… — девушка зажгла над поднятыми в воздух указательным пальцем небольшую сферу, что на вид состояла из чистого света. — …так же является пучком энергии света. Значит ли это что мы используем частицы самих себя для сотворения магии? Конечно нет. Сила, что мы используем каждый день, значительно отличается от нас самих. В основном — плотностью, концентрацией, если угодно. Так вот, матери, для создания ангелов, требовалось брать глубинную часть самой себя, ту, что была плотно сбита в самом центре её сути. Это наносило травму, что исцелялась со временем, если вокруг хватало светлой энергии, но тем не менее это была именно травма. Она влияла на её возможности, ощущалась почти так же, как человек ощущает рану, банально мешая в ежедневной жизни. Самым близким источником чистой энергии света к этой планете всегда было солнце. Но даже оно было слишком далеким, чтобы, находясь на его орбите и восстанавливаясь, мать могла отслеживать прогресс её планов тут. Потому и были созданы Небеса. Изначально — Небеса должна были быть просто маяком, куда искусственно стягивалась вся энергия света, что излучало солнце. Там Илиас могла свободно экспериментировать с созданием ангелов, постоянно восстанавливаясь и приглядывая за происходящим на планете. Уже позже Небеса стали отдельным измерением, опорной базой сил матери, и много чем еще. Примерно в те тысячелетия, создавая Небеса, Илиас также начала экспериментировать со своей собственной формой. До этого она и Люцифина с Михаэлой довольствовались бытием простыми сгустками энергии, но с развитием человечества становилось понятно, что их нынешняя форма и полная отстранённость от физической материи обещала стать настоящей проблемой. В конце концов они буквально жили в другом мире, относительно животных на планете, воспринимая всё вокруг иными чувствами. — Наши нынешние тела привычны нам, но мы все успели попробовать множество обличий… — Люцифина покачала головой с небольшой улыбкой. — Помнится некоторые выбранные нами формы были очень несуразными. Пусть тогда мы этого и не понимали… — Подожди секунду. Ваши нынешние тела — это же не просто оболочки, что можно сменить в любой момент, верно? Они ощущаются слишком… реальными. Ответила мне Михаэла. — Это так, — девушка подняла руку, демонстративно сняв зелёную перчатку эльфийского кроя, и продемонстрировав свою ладонь. Гладкую и почти… кукольную. Будто идеально просчитанную в каждом изгибе, без видимых дефектов. Всё её тело было таким. — Мы существовали в форме, что была адаптирована для пересечения Великой Пустоты. Но у тех форм не было возможности тактильно ощущать вещи, чувствовать запахи, видеть, более того, они не могли даже издавать звуки или касаться чего-либо без использования магии. Можно сказать, что у нас и не было физической формы, вернее, вместо неё выступал свет, который являлся видимым в физическом мире отражением нашей сути. Создавая наши нынешние обличья, мы как правило брали за основу существующих в этом мире существ. Мы приняли решение изменить себя, чтобы нам не приходилось тратить попусту силы на вещи, что естественны даже для самых примитивных животных. Мы меняли ту самую, глубочайшую часть самих себя, нашу суть, из которой мать, к примеру, создавала иных ангелов. Каждое изменение было невероятно тяжёлым, и зачастую проводилось под надзором всех трёх из нас. Но в конце концов это был единственный понятный нам тогда способ увеличить нашу общую эффективность. То что это так же дало нам новую перспективу, набор новых ощущений и способов воспринимать мир... оказалось лишь невероятно приятной неожиданностью. Согласно словам двух первых ангелов, именно тогда стало ясно, что энергия света с относительной легкостью воздействует на время и пространство, но ей куда сложнее оказывать эффект на более приземлённые вещи в физическом мире. Эта энергия была удивительно прямолинейной и… жгучей, пожалуй. Простые воздействий, вроде испепеляющего всё лазера? Легко. Но нечто сложное, вроде попытки внедрить сложные структуры на основе света в физических существ, и те умирали в муках за считанные дни. Те времена были полны открытий, и темп жизни трёх сущностей, привыкших проводить тысячелетия в молчаливых странствиях, набирал обороты. Небеса были созданы, люди обретали форму как вид, формируя первые племена, но опираясь на помощь Илиас и на её прото-ангелов во многих аспектах своей жизни. Сама Илиас впервые столкнулась с первым примером относительно разумных общин, и новое открытие завораживало её столь же, сколько пугало своей неизвестностью. Илиас продвигалась всё дальше в своих экспериментах по использованию своей сути для создания других ангелов. Всё шло своим чередом. — А потом произошло событие, что в конце концов и сформировала этот мир в его нынешней форме, — вспоминала Люцифина. — Тот проклятый день, когда вопреки вероятности, во всей огромной вселенной… существо, созданное из чистой тьмы, нашло тот самый мир, что мы сделали своим домом. И решило, что эта планета нравится и ей.