Ну и крестники

      …и чую — кто-то за плечо задел. Дядя Конрад Вендельштерн, тёти Мартин брат.       — Вас крёстный прислал? — говорю. — А то если да, я с ним совсем не разговариваю!       — Что ты, — отвечает. — Я его и не видел ещё. Зашёл проведать Мартль, как ей тут у вас. Ещё из арки вижу — ты один в стороне сидишь, дуешься. — Сел рядом на скамейку и продолжает: — Давай-ка лучше выкладывай, чем тебе Христиан насолил.       — Да чего выкладывать, — говорю. — Мороком нос засыпал. Ни за что. До сих пор, между прочим, жжёт!.. Прямо пригоршню сыпанул! Будто я виноват, что мячик во рту застрял!..       Тут дядя Конрад уже сам глаза вытаращил:       — Стой, какой мячик? У кого застрял?       Я и рассказал ему. Очень уж понравилось крёстному, как мы в футбол играем, вот и решил сам на поле выйти. Не в команде, судьёй, раз сам старший советник суда. Да и как за мячом побегаешь с одним глазом — это тебе не шестерёнки крутить. А я, понятно, на воротах у одной команды. Мячик, понятно, только отпинывать успевай и следи, чтобы сильно не наклоняться и ворота не открыть. И надо ж такому случиться — зевнул. Ну с каждым бывает, что? Дозевать не успел — кто-то по мячику как пинанёт! Он как полетит, как мне глотку запечатает! Ни чихнуть, ни вздохнуть, стой глаза таращи! И зубами не проколешь — жалко, и так стоять — неудобно. Краем глаза вижу — подлетает крёстный с какой-то шкатулкой в руках, пригоршню порошка из неё выхватил и мне её прямо в нос… Я —

П Ч Х И!!!

      Аж стёкла в окнах задребезжали. Вычихнул-таки мячик, чуть вратаря у соперников с ног не сбил! И нос мне как зажгло, как зажгло — ну как в горшок с углями его сунул… Морок! Откуда у него морок, он же хороший!.. И что я ему сделал, что он меня заморочить хотел?!       — Табак это был, Зелибоба. Табак из табакерки, — понял дядя Конрад. — Он ведь табакерку с собой всегда носит. Сам-то давно не курит, а носит. Видать, чтоб моль сюртук не съела. Испугался за тебя, вот и схватил что под рукой было…       — Да всё равно морок! — отвечаю. — Знаете, как больно? А сколько его с морды отмывать?..       — Вот не пойму я, юноша! — нахмурился уже сам дядя Конрад. — Мячик ты вычихнул? Вычихнул. Морок… тьфу! — табак — с морды отмыл? Отмыл. Не жжёт ведь уже, раз со мной разговариваешь. Так чего на Христиана до сих пор дуешься? Стал бы он нарочно тебе нос табаком посыпать, если бы знал, что духу это вредно?..       Я головой мотнул, а у самого ушам жарко стало — так стыдно.       — Я вот тоже — доктор, — он продолжает. — Хирург, если не помнишь. Думаешь, легко человеку даже ногу вправлять? А из раны осколки вынимать — как у Мари в тот раз, когда она стеклом порезалась? Я когда работать только начал — самому чуть не так же больно было, что уж про пациентов говорить. А что попишешь, если по-другому никак не помочь. Больно, да. Поболит и перестанет. Сейчас-то ты жив-здоров, и мячик цел.       — Угу, — киваю. А уши горят — ну как в кипяток макнули.       — И я, — говорит, — курю. Тиан, ладно, с того путешествия перестал, а я — нет. Работа тяжёлая, бросить не получается. Что, и на меня смотреть не захочешь?       — Правда?.. — Наклонился к нему, сюртук нюхаю — табаком сильно не пахнет, так только, немножко. — Нет, — говорю, — вы хороший. А наколдовать вам, чтобы вы бросили? Я умею…       Дядя Конрад рассмеялся:       — Спасибо на добром слове. Напомни, как в следующий раз зайду. А пока иди-ка Христиана разыщи и помирись. И знаешь, Зельхен, что ещё запиши за ушами*? «Некрасиво, да спасибо» — поговорка такая есть.       Я с лавочки встать не успел, а нас из арки окликнули. Крёстный, лёгок на помине! Сам подошёл, сам меня обнял: «Живой, страдалец!» — сам из кармана... не табакерку свою, а подарок вытащил. Мешочек, ленточкой перевязанный, и пахнет сладко — сухими цветами!       — Саше́ называется, — говорит. — Сухие духи. К галстукам повесь — все так будут пахнуть. А что за тебя перепугался, так ты меня про… Оооо-о-ох!..       Это уж я его обнял. Перестарался, наверно, опять, раз кости затрещали. Ну да ладно, зато на сердце легче и уши больше не горят! ________________________________________ *Поговорка «запиши за ушами» в немецком — то же, что в русском «заруби на носу».