Ну и крестники

      — Ну нет! — твердит своё Дроссельмейер. — Я, честный советник суда, и чтоб пиратом? Ни за какие пряники!       — Что, и понарошку? — спрашиваю. — Даже на карнавал?       — Ну поглядите на неё. Как будто впервые меня видишь, Мисси! Не тебя же потом весь совет дразнить будет! Ладно Зельхен, ему хоть кем наряжаться к лицу, хоть…       — Гьяяяаааааррр!!!       Крёстный договорить не успел, а в дверь уже просунулась страшенная морда, вся фосфором перемазанная. Вот чес-слово: не знать, что это Зелибоба, — правда испугаешься. Только меня таким поди дойми. Тем более что после рыка он перевёл дух и спросил обычным голосом:       — Къёшный, я клыки шниму, а? Мешаютшя…       — Снимай-снимай, лучше свои зубы потом засветишь. Из тебя и так Зелибоборотень превосходный! Лучше меня спаси, пока пиратом не вырядили! — Крёстный даже на колени перед ним бухнулся. — Честь советника на кону! Умоляю!       А то я Зелибобу не знаю. Карнавальные клыки снял, взглядом его окинул, выдал своё фирменное «сейчас будет!» и к себе утопал. Вернулся с сундуком на плече.       — Что было из кладовки нагрёб. Сюртук долой, сейчас из тебя та-ко-е сделаем — вся Улица упадёт!..       Чес-слово: битых пять часов будто не Дроссельмейера, а капризную девицу на бал наряжали. Ноги торчат. Рукава висят. Без-парика-не-хочу-давай-парик-обратно. В-парике-жарко-платок-оставь. Плащ-волочится-под-ноги-лезет. Рубашка-дырявая-меня-продует-а-у-меня-спина. И вдобавок ещё повязка на глазу всё равно в глаза бросается — хоть плюй на «честь советника» да опять пиратом уговаривай. Зелибоба уже до дна сундука дошёл — какие-то ракетки вытаскивает, козырёк от солнца, зонтик в заплатку…       — А это что за башмаки такие странные? — вдруг спросил крёстный.       — Эти-то?.. — кивнул Зелибоба на пару подвернувшихся под руку ласт… Потом посмотрел обратно на крёстного… на ласты… на крёстного… тряхнул его за плечи и воскликнул: — Ну-ка стооой?!..       …Я вам только скажу, Хэллоуин удался что надо. И да, очень во многом из-за нашего ненаглядного Дроссечки. Как они с Мартой прелестно смотрелись — будто и сейчас на балу были, а не на осеннем карнавале, где положено веселиться и дурачиться. И конфет ему насыпали полную шляпу, хоть он и отговаривал — мол, каждый день их в Конфетенбурге ем, куда мне столько. Видеть надо было, как он, с Мартой под ручку, шлёпает по улице своими ластами, сам в парике из сухого камыша и с повязкой из листа кувшинки на глазу, а Марта — в роскошном зелёном платье и с заколдованной мандолиной через плечо.       Кем он был? Простокваком Хандрашкой*. Одно название, что Хандрашка — потому что улыбался от уха до уха не в пример никакому нарнийскому простокваку. А из Марты получилась почти настоящая Дама-в-Зелёном — даже голос один в один, медовый, того и гляди зачарует и подчинит своей воле. Впрочем, не такая фрау Марта, чтобы зла кому-то желать, а тем более ужас вселять. А вот нам с Зелибобой пришлось-таки смыть с себя ведьминский (мне) и оборотнический (ему) грим. И стать на этот вечер обычными мальчиком Юстасом Бякли (уж насколько дворовой на человеческого мальчика может походить) и девочкой Джил Поул (хоть и чёрной в белых пятнах и с хвостиком).