Закулисье Т.К.

Секьюрити-чек мы прошли довольно быстро. Пограничник равнодушно взглянул на мою физиономию, разукрашенную с одной стороны в фиолетовый цвет, и вернул мне паспорт. Тина с сопровождающим прошли куда-то вперед вглубь транзитной зоны. В бизнес-лаунже я их не видел. Встретились мы снова уже на борту самолета. Милая проводница быстро отыскала мое место. Усаживаясь, я мельком заметил знакомую светлую голову, едва выглядывающую из-за спинки моего кресла. Тина сидела у иллюминатора и рассматривала мирно падающие за окном снежинки. Начался довольно сильный мокрый снег. Ее глаза, больше не скрываемые линзами очков, с грустью упивались зимней серостью и в этом тусклом свете угасающего дня казались мне почти прозрачными. Я так тосковал по ней. Тина кротко взглянула на меня снизу вверх и снова отвернулась к окну, надев на голову капюшон. Ее взгляд не выражал ровно ничего, и все во мне ныло от излучаемой ею пустоты. Ее охранника не было рядом, видимо, он провожал ее только до аэропорта. Мы взлетели. Я достал из кармана на спинке кресла какой-то журнал. С обложки на меня смотрела Тина. Элегантный бежевый костюм, кремовый шелковый топ. Эти потрясающие локоны, спадающие на одно плечо, заостренное ушко, которому не досталось укрыться в копне роскошных волос… Мой светлый маленький эльф. Я сделал быстрый снимок, подключился к вай-фаю и отправил его Тине в мессенжер. «Смотри, какой прекрасный эльф» - улетело за ним мое сообщение. Айфон сзади меня робко пиликнул. Не ответит, наверное. «Эльф, орку еще когда-нибудь повезет увидеть твою улыбку?» Снова тишина. Я выгнулся, пытаясь разглядеть в щели между моим и соседним креслом задний ряд. Когда я, наконец, нашел фокус в этом узком отверстии, я заметил, что взгляд Тины устремлен туда же. И снова эта иронично поднята бровь – любимая ее реакция на мои дурачества. Она держала в руке айфон и медленно водила большим пальцем по темному экрану. - Молодой человек, вы могли бы не облокачиваться на мое кресло?!- сурово прокомментировала ситуацию моя соседка слева. Я извинился и выровнялся. Ну вот. Сзади раздался тихий смешок Тины. «Я так и не рассмотрел, чем ты там занимаешься, Кенгуруш» Молчание. Прошло несколько минут. Я разглядывал тяжелые серые облака за окном. Сильный ветер комкал их, как груды мягкого теста. Непогода усиливалась. Мой айфон коротко завибрировал. Новое сообщение. «Семечки ем» Мое лицо озарила улыбка на все 32. Я даже забыл про разбитую скулу, которая при малейшем резком спазме лицевых мышц напоминала о себе. О себе и о той, кто ее немного подрихтовал. «Поделишься?» Тина сзади смущенно кашлянула. Ничего не ответила. Устав ждать ответа, я откинулся на спинку кресла, немного повернувшись в сторону иллюминаторов, и прижался лбом к холодной обшивке корпуса самолета. Голова все еще болела, помня мои алкогольные грехи. За окном почти пропала видимость и начало темнеть. В какой-то миг я заметил движение – сзади: в зазор между моим креслом и стенкой, просунулась маленькая забинтованная ладошка, сжимающая что-то в кулаке. Я поторопился подставить обе ладони, догадываясь о ее планах. Подушечки моих пальцев коснулись теплой мягкой кожи. По телу побежали токовые импульсы. Ее тонкие пальцы разогнулись, и в мои ладони высыпались черные зернышки. Я медленно соединил их, ловя кончики ее пальцев в свой плен. Тина легонько дернула руку, но я не отпускал. Какое-то время она не предпринимала попыток высвободить ее. Я чувствовал едва заметное движение между своими ладонями – подушечки ее пальцев нежно прошлись по моим, исследуя их выпуклости одну за другой. Я не мог оторвать взгляд от переплетений бинта на коже. Моя вина. Сердце сжалось. Я чувствовал себя ребенком, который жестоко сломал хрустальную куколку, а теперь держал в ладонях ее треснувшую фигурку. Тина снова пошевелила пальцами, и я поспешил разжать ладони, боясь причинить ей боль своим хватом. Ладошка скользнула обратно на территорию своей хозяйки. «Спасибо тебе». Отправляя сообщение, я знал, что благодарю ее не за угощение. Мне бы хотелось, чтобы она тоже это знала. Не меняя позы и не сводя глаз с места, где показалась ладошка Тины, я провалился на какое-то время в сон. Разбудил меня мягкий голос бортпроводницы. - Лондон не принимает. Просыпайтесь, пожалуйста, мы вынуждены совершить временную посадку. Нас примет аэропорт Шарль-де-Голль. Там мы дождемся погодного окна. Приносим свои…. Что? Париж? Какого черта! Я взглянул в кромешную тьму иллюминатора, которая раз за разом озарялась вспышками молний, и пристегнул ремень. Мы шли на посадку. Самолет изрядно колыхало на волнах разыгравшегося воздушного шторма. Моя соседка судорожно сжимала пальцами подлокотники, проваливаясь побелевшими пальцами в мякоть обивки. Я смотрел на напряженные костяшки тонких пальцев и думал о Тине, которая переживала где-то там за моей спиной. Я словно на себе чувствовал ее нервную трепетную дрожь. Я ослабил ремень и привстал в кресле, стараясь не высовываться сильно из-за спинки, чтобы не светиться на весь салон, заглянул назад. Тут же ко мне порхнул ее испуганный взгляд. Она выглядела как тонкий, трясущийся на ветру стебелек, такая беззащитная без вот этого всего ее сценического убранства и самоуверенности снежной королевы. Я мягко и медленно моргнул, пытаясь излучать спокойствие. Она, не отрываясь, смотрела мне в глаза. Успокойся, малышка, все будет хорошо. Бортпроводница сделала мне замечание и попросила пристегнуться. Вскоре шасси резко чиркнуло по асфальту, и неповоротливая железная птица недовольно покатилась по твердыне, грохоча своими внутренностями. В салоне царил небольшой переполох. Кто-то прослушал инструкции и не понимал, что происходит, кто-то уже собирал вещи куда-то бежать. Я покинул свое место вслед за своей соседкой и, подождав немного у выхода, выхватил родную ладошку из толпы пассажиров. Тина вздрогнула от неожиданности и сжала мою руку в ответ. Беспокойство взбаламутило мирную глубину глаз. Я молча взял ее рюкзак и закинул себе на плечо. Не говоря друг другу ни слова, мы шли по коридору за бортпроводницей, которая должна была передать нас в руки менеджера авиакомпании для дальнейших инструкций. Я уверенно вел Тину за руку и чувствовал, как в моей ладони она сконцентрировала всю себя и притаилась там маленьким растерянным ребенком, найдя защиту и покой.