Закулисье Т.К.

Я подошел к двери ванной комнаты, еще раз окликнул Тину и одним глазом заглянул внутрь. И тут мое сердце тяжелым валуном рухнуло вниз. Я увидел ее, лежащую на полу без сознания. Вокруг ее тела было обмотано полотенце, влажные волосы сбились в небрежные локоны и рассыпались по темно-синей плитке комнаты. Ее лицо было белое, как комочки снега, сбившиеся в складках моего пальто. Не помню, куда я по пути дел свою ношу, но через какую-то долю секунды я уже стоял на коленях у ее тела. - Тина, что с тобой, - мой голос непривычно дрожал. Я поднял белокурую голову и, уложив к себе на колени, легонько похлопал ее по обескровленным щекам, пытаясь привести в себя. Через какое-то время, прожив несколько ужасных жизней, мне, наконец, это удалось. Тонкая кожа век дрогнула, и Тина едва приоткрыла невидящие глаза. Казалось, ресницы, которые я с упоением рассматривал в такси по дороге сюда, лишились своей легкости и теперь были вылиты из золотого металла, который, игнорируя все старания Тины, тянул кромку век вниз. - Ну же, малыш, выкарабкивайся, - я гладил ее влажные волосы, не отрывая взгляда от безжизненного лица. Тина пришла в сознание, но еще не находила сил восстановить контроль над своим обмякшим телом. Я аккуратно поднялся, придерживая ее голову в ладонях, и, взяв Тину на руки, понес в гостиную, где было больше свежего воздуха. Она подсознательно крепко обхватила ладонью пальцы на моей руке. Я попытался опустить ее на диван, но она не собиралась разжимать руку. Тогда я сам сел на диван, не нарушая композиции наших тел, и опустил Тину к себе на колени. Она бессильно склонила голову мне на грудь в поисках опоры. Грубая ткань моего пальто терлась о чувственную кожу полуобнаженного тела. Я только сейчас заметил, что от налипшего снега моя одежда и волосы изрядно промокли. Я кое-как стащил с себя пальто, поочередно придерживая Тину руками. - Эй, что же ты, - я нежно провел пальцем по контуру ее лица от скулы до подбородка. С момента нашей последней ужасной встречи она заметно похудела, о чем свидетельствовало изящное сечение скулы. Я взял ее правую руку, сжимающую мои пальцы, и поднес к себе. На ней больше не было бинта. На внутренней стороне запястья я разглядел внушительных размеров кровоподтек, и кожа в этой области была еще немного припухшей. Последствия нашей битвы. Я мягко прикоснулся губами к запястью, вкладывая в поцелуй всю данную мне нежность. Тина зашевелилась и приоткрыла глаза уже увереннее. - Что случилось, пока я бегал за этим чертовым кофе? Тина насупила брови, перебирая в голове спутанные мысли. - Мне стало плохо… от воздуха… жарко… - От воздуха или от того, что кое-кто извел себя переживаниями? - Нужно позвонить Паше и узнать… - Тина решительно намеревалась встать с моих рук, но у нее ничего не получалось. - Угомонись, женщина, - я ласково обнял ее за теплые плечи и рассмеялся. – Веня дома, он просил передать, что очень любит тебя и ждет. Нам сообщат, когда возобновят авиасообщение. И Паша держит все под контролем. А еще Паша настаивал на том, что нужно снять для тебя другую гостиницу, но я об этом тебе не расскажу, Кенгуруш. Потому что ни за что на свете не выпущу тебя сейчас из своих рук. - Хочешь кофе? Я купил тебе капучино на миндальном молоке. Тина слабо кивнула. Я приподнял ее, поддерживая за спину, и потянулся за стаканом еще горячего напитка. Она обхватила ладонями стакан и сделала несколько глотков. Видимо, кофе немного начал приводить ее в чувства, так как она оценивающе скользнула взглядом по полотенцу, обвитому вокруг ее тела, и стыдливо одернула его нижний край, предательски оголявший плавную линию бедра. Она вернула мне стакан. - Давай, съешь что-нибудь, - я потянулся за пакетом с едой. - Нет, только не это, - Тина уткнулась лицом в мое плечо, демонстративно отказываясь от еды. – Меня тошнит. - Еще бы. Твой организм забыл, что такое еда, - шутливо проворчал я, сжимая пальцами тонкую талию, намекая на ее худобу. Сквозь махровую ткань я ощущал твердые округлые линии ребер и напряженные мышцы ее живота. Тина слабо хихикнула, обдавая теплым дыханием участок на моем плече, и ее легкая внутренняя вибрация побежала по моим рукам. - Я так хочу спать, Дан… - вяло произнесла она, снова на ходу проваливаясь в беспамятство. - Ладно, милая, я отнесу тебя в кровать. - Нееет, - тихо протянула она, - я не буду спать в твоей кровати. - Я же не заставляю тебя спать со мной. Ладно, давай я постелю тебе здесь, на диване. - Нееет, - вяло капризничала Тина, комкая в ладони складки моего свитера. Ее глаза снова упорно смыкались, и сознание мягко погружалось в сон. Она засыпала на моих руках, и этот вариант, видимо, подходил ей больше всего. Я выровнял ее полусогнутые ножки, стараясь придать ей максимально возможное горизонтальное положение. Гладкая кожа и манящее тепло ее обнаженного тела, едва прикрытого банным полотенцем, сладостно волновали тактильные рецепторы моих пальцев. Я незаконно вел линию от тонкой щиколотки до точеного колена, очерчивая его чашечку, а дальше по бедру, на долю секунды скользнув под полотенце; от кончиков пальцев руки, по предплечью, до мягкой округлости плеча, а дальше по ложбинке над ключицей, вокруг родинки на пышной груди, вверх по тонкой шее, вдоль вьющейся сонной артерии, по выступу подбородка, к уголку прекрасных губ. Едва касаясь их, я легонько вытер большим пальцем остатки пены от капучино и улыбнулся сам себе. - Дан, я хочу домой… - тихо-тихо произнесла Тина сквозь сон, зарываясь еще глубже лицом в складки моего свитера. Я аккуратно склонился на бок, стараясь тоже прилечь на узком диване, увлекая за собой обмякшее тело Тины. Она повернулась ко мне и прижалась еще ближе, пряча лицо в уголке между моим плечом и шеей, покорно сложив обе руки между нашими телами. Я обнял ее и поцеловал в макушку. В аромате ее волос таились какие-то теплые, волнующие нотки. Так пахнут маленькие дети, которые еще не успели впитать в себя чужеродные запахи мира и издают свой собственный божественный аромат. Спи, спи спокойно. Сегодня ты будешь моим ребенком, девочка, а я буду твоим домом. Хотя бы на одну эту ночь.