Закулисье Т.К.

Я внезапно проснулся посреди ночи, в той же позе и одежде, в которой запомнил себя до сна. Еще не открывая глаз, я ощутил, что Тины нет рядом со мной. По спине пробежал холодок, но тут взгляд выловил в темноте ее мягкие очертания. Она сидела на самом краю кровати в белом халате, упираясь вытянутыми в струны руками в его податливую плоскость, и смотрела в окно. Шторы были не задёрнуты, и на ее силуэт мягкими серебристыми волнами ложился лунный свет. Она смотрела застывшими глазами куда-то далеко, мимо нашей планеты, во что-то существующее только для нее. Она была настолько прекрасна в таинственном кружеве тьмы и света, и настолько нереальна, что первое мгновение я не мог понять, сон это или нет. Потом она опустила взгляд на свою правую руку и потерла безымянный палец, выглядевший все так же сиротливо без утерянного кольца. Я какое-то время просто наблюдал за ней, а потом аккуратно пошевелился. Тина вздрогнула, пробудившись от задумчивости, и ее взгляд шустрым колибри порхнул в мою сторону. - Не спишь? – еле слышно произнес я, стараясь не нарушить густой, уютной тишины. Я пробрался к ней на самый край и сел рядом, все так же под ее внимательным взглядом. Мне показалось, что Тина думала обо мне. Она смотрела на меня так, будто я только что сошел со страниц книги, которую она читала, еще и в самый драматический момент. – Все грустишь о кольце? Тина смотрела на меня в упор, спокойно и вдумчиво, будто не слышала ничего или не собиралась отвечать. В торжествующей тишине между нами, мне казалось, что я слышу, как ее мысли стучат невидимыми копьями оземь, пытаясь завоевать власть в ее голове. Не кольцо ее волновало в тот миг. Но это единственное, о чем я позволил себе спросить. - Не грусти. Я кое-что придумал. Я встал и в темноте побрел к своему рюкзаку, валяющемуся на полу в прихожей, достал оттуда ручку и, вернувшись, стал на колени на пол рядом с Тиной. Взял ее правую ладошку в свою и поднес к себе максимально близко. Дальше я аккуратными штрихами начал рисовать линию на коже вокруг безымянного пальца, повторяя его окружность. Первая готова, теперь вторая. В результате моих художественных стараний, на ее коже образовался контур кольца. - Что ты делаешь? – слабо всхлипнул в тишине голос Тины. Я поднял глаза и окунулся в ее темный омут. В нем снова дрожали хрустальные бусинки слез, подражая полной луне за окном. - Возвращаю тебе кольцо, - я старался ничем не выказывать свое волнение и звучать максимально просто. – Когда тебе больно, мне - вдвойне. Так… еще там кажется, был камешек… Выводя крохотный овал в центре между двумя линиями, я ощущал ее внутренний трепет. Он передавался мне через дрожащие пальцы, на которых я старательно вырисовывал круги, замыкая в них все ее переживания. Тем временем в ее душе сходила лавина, поглощая все на своем пути. - Со мной… Что ты делаешь со мной? – повторила она, сглатывая подступивший в горлу ком. Я взял ее ладонь с законченным произведением на безымянном пальце и на миг поднес к губам, не поднимая глаз. - Хотел вернуть тебе то, что ты потеряла. Я, наконец, посмотрел на нее, не выпуская руки. В тот же момент, не произнеся ни слова, она потянулась ко мне и, обхватив ладонью мой затылок, со всей страстностью впилась в мои губы. В ушах раздался оглушительный шум той самой лавины. Она сходила уже и по мне - мягкими, тяжелыми, властными волнами, дробя каменные укрытия моей души. Мои чувства оголялись и резонировали с чувствами целующей меня женщины. Я приподнялся с пола, не отрываясь от Тины. Руки самовольно скользнули к вороту ее халата, раздвигая мягкую ткань, ложась на теплые плечи. Целуя ее, я ощущал во рту соленый привкус. По ее щекам катились слезы, те самые хрустальные луны, ее вечные парижские спутники. Края халата безропотно сползли по плечам, обнажая округлости плеч и груди, открывая беззащитную плоть для моих поцелуев и ласк. Ее ладонь коснулась моей шеи, мягко сжимая ее, перекрывая и без того сбившееся дыхание. Я боялся, что она оттолкнет меня и в этот раз, но ее пальцы лишь настойчивее увлекали меня за собой к центру кровати. И я следовал. Я завис над ней и касался только губами, опираясь на руки и колени, соорудив для нее клетку из собственного тела. Мышцы конечностей напрягались с небывалой силой, удерживая на себе всю мою тяжесть и защищая хрупкий сосуд, из которого я утолял жажду. Мои сумасшедшие поцелуи оставляли заметные следы на ее шее, ключицах, груди и животе. Губы то и дело натыкались на ощутимые разряды тока в каждой точке ее тела, отвыкшего от столь откровенной близости. Я полностью освободил ее от халата, под которым не было ничего, кроме охватывающего меня безумия. Мысли катастрофически проигрывали в скорости движениям тела. Ее руки скользнули с плеч по моей груди к животу, оставляя за собой будоражащий след. Если бы я мог оторваться от этих райских губ и взглянуть на свое тело в тот момент, то я бы точно увидел разливающуюся по мне лаву, которая струилась по дорожкам, оставшихся от ее прикосновений. Добравшись до ремня брюк, ее ловкие пальцы схлестнулись с ним в короткой схватке и уверенно одержали победу. Избавившись от всего лишнего, мы застыли как параллельные линии, не решаясь нарушить этот последний сохранившийся между нами закон. Слабый свет луны все еще озарял комнату, шпионя, подчеркивая контуры нашего таинства. Мы дышали как два финиширующих марафонца, как будто воздуха в комнате хватало только на одного… Мой лоб покрылся испариной. На ее лбу тоже выступили блестящие крапинки. Локоны были хаотично разбросаны по всей подушке, губы припухли от бесконечных ласк, подбородок дрожал от захлестнувшего волнения и предвкушения неминуемого. Глаза… если бы мне предстояло умереть прямо сейчас, я бы точно знал, что жил не зря, получив шанс видеть перед собой эти глаза и всю ту вселенную чувств в них, которую я никогда, никогда не смогу описать. Нарушая нейтралитет, мои жаждущие ладони скользнули по ее бедрам, мягко направляя, прокладывая путь моему телу между ними. Ее глаза стали черными, жадно впитывая мой цвет. Напряженные руки обвили мой стан, притягивая меня настойчивее, устав от ожидания. - Верни мне, слышишь… Верни меня. Это была последняя команда, которую уловил мой сгорающий в страстной лихорадке мозг. Дрожащими руками я убрал мелкие локоны с ее влажного лба, тяжело выдыхая, медленно повторяя контуры ее тела своим сверху. Властный толчок – и ее тело резко выгибается подо мной штормовой волной, обдавая меня жаром, выдыхая пламя в и без того раскаленный сумрак над нами. Теряю ее взгляд - она томно запрокидывает голову, устремив невидящие глаза в тупик потолка. Одной рукой подхватываю ее под лопатками, вторая жадно сжимает тазовую кость - не даю ей отдалиться ни на миллиметр. Ловлю ртом вздымающуюся грудь, мякоть нежных плеч и пульсирующей шеи, отказываясь от воздуха. Пальцы с силой впиваются в ребра, словно тянутся к самому сердцу. Чувствую на спине лезвия ногтей, выводящие вычурные узоры в такт моим движениям. Тело захлебывается неведомым ранее наслаждением. Мозг не справляется с атакой импульсов, в истерии несущихся к нему от каждой клетки... Ловлю ее немой крик губами. Вспыхнув, мы оба рассыпаемся, а потом снова жаждуще собираем друг друга по атомам... И снова вдребезги. Слепо, фанатично, задыхаясь друг другом до потери сознания… …Она лежит напротив, устало прикрыв веки, но все еще держа в фокусе мои губы. В ее глазах покоится ночное море, вобравшее всю красоту звезд над ним. Ощущаю себя песчинкой на его берегу, где-то там под тенью густых ресниц. Морфей постепенно отбирает ее себе, а на наши остывающие тела пеплом осыпается перегоревший сумрак. Держу ее за правую руку, перебирая тонкие пальцы, и все еще до конца не верю, что это был не сон. Мой единственный белокурый свидетель, который бы опроверг все мои сомнения, спрятался за закрытыми веками, оставив меня в неведении. Я еще долго рассматриваю черную синеву парижского неба за окном. Господи... Ты, который всегда смотришь на меня с изнанки и знаешь все... если это и правда только сон, то пожалуйста, не буди меня больше никогда.