Закулисье Т.К.

Из пригородной трассы мы нырнули в паутину улиц города, который нехотя просыпался в спешащее январское утро. Еще максимум 15 минут по пустым дорогам - и мы были почти на месте. Дальше только пешком. - Днепр? – удивилась Тина, рассматривая темную водную гладь за окном. – Ты рушишь все мои догадки, Дан. - Поверь, такого ты даже от меня не ожидала бы, - я рассмеялся и повернулся к ней, возлегающей на заднем сидении. Она бессильно покачала головой и прикрыла глаза ладонью, обезоруженная безвыходностью своего положения и мысленно готовящаяся ко всему. – Пойдем. Я вынырнул в предрассветный Киев, оставив верхнюю одежду внутри авто. Теплый воздух прошелся по лицу мягкой волной. Тина, ты даже зиму растопила сегодня, - я подошел к ней и погладил по нежной щеке, перебирая в мыслях, с чего бы начать предстоящий квест. – Смотри, за то, что мы сейчас сделаем, ты можешь совершенно спокойно меня прибить, но только потом. А пока я очень прошу тебя довериться мне, ладно? Тина подозрительно изучала меня, то игриво улыбаясь, то становясь очень серьёзной, но ничего не отвечала. – Да-да, малыш, я знаю, что тебе это дается очень сложно. Я достал из кармана нашейный платок и выпустил контрольный: - Хочу завязать тебе глаза. - Что?.. – Тина попятилась назад, недоверчиво улыбаясь. - Ну, это должен быть сюрприз, до конца. Ты веришь мне? Она закусила губы, и на их чувственной розоватой коже остались заметные белые следы от зубов. Она долго смотрела на меня, потом бросила кроткий взгляд назад, очевидно, оценивая шансы сбежать. - Ты хочешь сбросить меня в Днепр? - она нервно рассмеялась, отступая еще дальше. - Доверяй мне, - я протянул ей руку. Прожигая меня диковатым взглядом, в котором сражался живой интерес и инстинкт самосохранения, она еще немного постояла в стороне, а потом все же покорно подошла. Я аккуратно повязал ткань поверх ее глаз. - Теперь нам нужно немного пройтись. - Но я не смогу так идти! - воскликнула Тина, ловя в воздухе мои руки, абсолютно растерявшись в новом невидимом пространстве. - А тебе и не нужно, - я развернулся к ней спиной, присел немного и, обхватив оба ее запястья, потянул вверх себе на спину. – Запрыгивай! Тина, оказавшись в воздухе, запищала от неожиданности, но быстро сориентировалась, что нужно делать. - Ты больной! – воскликнула она, заполняя своим звонким голосом пустоты утренней тишины вокруг. - Возможно, только не визжи так, перебудишь весь Киев. - Дан, мне страшно! - Мне за тебя тоже страшно, если честно, - рассмеялся я, пытаясь сбавить градус волнения у себя и нее внутри. – Но ты обещала мне доверять. - Ничего я тебе не обещала! - ее локти на миг крепко и угрожающе сжали мое горло. - Полегче, Кароль, - еле выдавил я. Она рассмеялась и немного расслабилась, уткнувшись прохладным носом в мою шею. – Так-то лучше. Вскоре мы добрались до точки назначения, замеченные лишь парочкой полусонных бегунов. Я опустил Тину на землю и поздоровался с ребятами, которые уже ждали нас в полной боевой готовности. Среди них был Макс, который с радостью согласился быть моих соучастником, в край заинтригованный моими планами. Он-то и помог мне организовать эту очередную авантюру, имея широкий круг нужных мне знакомств. - Тина, присядь, нам необходимо кое-что на тебя надеть, - я взял ее за руки и усадил нас небольшой стульчик. - Дан, мне это все не нравится! - Я это уже понял. Но будет круто, правда. Один из парней подошел к нам со всем необходимым оборудованием и помог мне надеть его и закрепить сначала на Тине, а потом на мне. - Дан, что они делают? Что это такое на мне? Почему все молчат? – удивлялась Тина, явно замечая вокруг присутствие чужих людей и ничего не понимая, и цепко ухватилась за мою руку. - Обет молчания, Тина. - Дан, если я окажусь в воде, ты пожалеешь о том, что родился! - она больно стукнула кулаком по моим ребрам. Парни, повторно перепроверив наше обмундирование, отошли от нас на свои исходные позиции. – Сначала, я натравлю на тебя Орлова, - не унималась возбужденная Тина, - за порчу артистки… а потом… Мои губы накрыли ее, жадно глотая порывистый поток негодования, и ее тело, ослепленное и сбитое со всех ориентиров, вмиг обмякло у меня в руках, наконец, томно выдохнув всю горечь. Я оторвался от нее, и медленно провел пальцами по контуру красивых пухлых губ. - Доверяй мне. Ее грудь высоко вздымалась от сбившегося дыхания вперемешку с отчаянным переживанием. Я развернул ее спиной и помог подняться на несколько ступеней наверх. Мы остановились на небольшой платформе над землей, и я крепко прижал ее спиной к себе одной рукой, а второй потянулся к узлу платка на ее затылке. - Тина, когда я развяжу платок, открывай глаза очень медленно и не делай резких движений, ладно? По ее телу пробежала дрожь и передалась моим пальцам. Мягкая ткань легко подалась, платок скользнул по ее лицу, на долю секунду завис в невесомости, а потом легкой воздушной птицей устремился по курсу воздушного потока над рекой. Вдали, за густой лесополосой парка светлеющую небесную гладь прорезал первый луч юного солнца. Лиловая дымка окрасилась в теплые тона, еще заботливее укутывая сонный город на востоке в воздушное пуховое одеяло. Ресницы Тины вздрогнули, и она медленно открыла глаза. Мы стояли вдвоем на небольшом возвышении, сцепленные снаряжением для банджи-прыжков в тандеме, прямо на пешеходном мосту, который сбегал с шумного Киева, через Днепр, в густой парк острова. Под нами, далеко внизу, по привычке куда-то спешила беззаботная река, а вдали заливался нежным золотом утренний Подол. Тина резко вдохнула, взгляд сразу же умчался куда-то вдаль, увлекаемый рассветным сиянием. Она перестала дышать. Я обнимал ее, невесомую, и ждал. Когда ее глаза, ослепленные солнцем, медленно начали опускаться и коснулись водной глади внизу, оценив высоту, она резко вздрогнула, впилась в меня руками и подсознательно подалась назад, упираясь ногами перед собой, словно пыталась вырваться подальше от края платформы. - Тсссс, тихо-тихо, - я пытался сдержать ее напор, крепко обнимая уже двумя руками, но она резко повернулась вокруг своей оси на 180 градусов, не расцепляя кольцо моих объятий, и казалось, слилась с моим телом, спрятав лицо в ладошках, и себя всю – во мне. - Ты обещала, что полетишь со мной, помнишь? Тогда, в гримерке… – я говорил тихо и мягко, растирая руками ее спину, пытаясь успокоить. Ее дыхание выравнивалось в такт моим поглаживаниям. – Повернись. Ты должна увидеть этот прекрасный рассвет. Он сегодня твой. - Нет, ни за что! – ее руки скользнули по мне вниз и намертво обхватили за талию. - Ну, смотри, у нас арендована площадка на 2 часа, так что у тебя еще куча времени передумать. Ее кулачки больно стукнули меня по пояснице. - Ненавижу! - Сегодня какой-то день имени ненависти ко мне, - я рассмеялся. – Пусть будет так. Но позволь себе сегодня стать свободной, свободной от страха, свободной от всего, что ты грузом носишь в себе. Растворись, позволь себе не думать, позволь не бояться. «Просто лети», помнишь? Просто проживи себя в этом моменте, и оставь все остальное вне. Просто будь моментом. Тебе понравится. Я чувствовал, как железный хват ее рук слабеет, и внутри меня вибрирует ее всхлипывание. - Но я так боюсь… - Я тоже когда-то боялся. Но страшно только один раз. Потом ты становишься вдвое сильнее своего страха. - Я не смогу… - Помнишь, как ты пела на М1? Ты помнишь ту высоченную платформу? На записи я в твоих глазах разглядел весь мирской ужас, но ты пела, Тина, и была так прекрасна в том моменте. И ты была там одна, и не было кому тебя привязать к себе, как сейчас. Аргумент сомнительный, конечно, но все же. Тина тихонечко рассмеялась мне в грудь. - Да-да, я никуда не денусь из-за твоей спины. Она молчала какое-то время. - Ты бы видел, как меня потом откачивали… - Я тебя тоже откачаю, обещаю, - я нежно поцеловал ее в макушку, - только я знаю, что мне не придется этого делать. Потому что ты такая сильная. Повернешься? Она ничего не отвечала и продолжала вжиматься в меня, пряча лицо в складках моего свитера. - Я так понимаю, мы не уйдем отсюда, пока не прыгнем? - несмело спросила она спустя какое-то время, обреченно шмыгнув носом. – Зная тебя… - Ты права, догадливая моя, - я рассмеялся. - Нет, я просто поняла, что единственный человек, который сильнее меня в этом мире, это ты. К моему большому сожалению, - она пыталась иронизировать, перемешивая в голосе слезы и смех, смущение и прямоту. – И надо же было тебе стать у меня на пути! Она зажмурила глаза, на всякий случай прикрыв их еще и ладонями сверху, и не дыша сделала обратный поворот внутри моих объятий в сторону реки. Я сделал знак инструкторам, которые страховали нас сзади, что мы почти готовы, и попробовал убрать руки с ее лица. Она противилась. - Дан, я боюсь этого больше всего в жизни! - Знаю, но сегодня это все закончится. Утреннее солнце расцветало перед нами в ватных бутонах из облаков и теплым золотом ложилось на ее кремовую кожу, постепенно растапливая сопротивление. Ладони ослабли и покорно опустились вдоль тела, переплетенные с моими. - Открывай глаза. Смотри, как красиво. Мир словно тысячу лет готовился и ждал, пока ты родишься, малыш. - Она открыла глаза и рвано задышала, снова вжавшись в меня спиной в поисках опоры, не в силах сдерживать трепет внутри. – Дыши, дыши глубоко… Я сделал шаг вперед, пододвигая нас ближе к краю платформы. И еще один шаг. - Только я сама! Не торопи. - Конечно, я не собираюсь вмешиваться. Скажи, когда будешь полностью готова. Тина несмело поглядывала вниз, перебирая взглядом легкие волны на реке, словно пыталась привыкнуть, ощутить себя в этой новой картинке. Ее пальцы все еще крепко впивались в мои, лишая их нормального кровоснабжения, но я почти этого не замечал. - Никогда я не буду готова! - ее отчаянный взгляд, уставший бороться со страхом, порхнул куда-то в небо. - Ты уже готова. Верь мне. Веришь? Она молчала, а потом кивнула головой и поджала губы, застыв передо мной натянутой стрелой. - Я готова, - выдохнула она в пустоту перед собой. Она подняла свои руки вместе с моими и обвила их вокруг себя, формируя спасательный круг. Мне тогда показалось, что этот момент был сравним с тем, когда прыткий малыш порывается оторваться от опоры и сделать, наконец, свои первые шаги, а его родитель с замиранием сердца наблюдает за этим. Тогда я был тем самым родителем, протягивающим ладони навстречу своему обожаемому чаду, которое с самой счастливой и неуверенной улыбкой вот-вот сделает один из самых важных шагов в своей жизни - первый. Инструктор начал отсчет, натянув канаты страховки. Три! - Давай, - я едва уловимо шепнул ей на ухо, и добавил уже беззвучно, касаясь губами тончайшей кожи на ее виске, внезапно вырвавшееся из моих самых потайных глубин - «я так люблю тебя». И мы, синхронно скользнув с края платформы, полетели вниз – в одну на двоих «безодню».