Их любовь в моём блокноте

Отдых в Бельгии обещал быть интересным. Арсений выбрал для них номер с большим балконом, так что в первый же день было сделано много фотографий. Антон весело проводил время, ходя с ним в рестораны и гуляя по этому удивительному месту, но счастье длилось недолго. Арсений предложил ему покататься на лодке. Они арендовали её, уселись и, собственно, поплыли. Примерно с этого момента и началось повествование. Чем больше проходило времени, тем сильнее начинал бояться Шастун. Из-за своего страха он боялся спросить у Арсения всё ли нормально, потому что видел, что всё, чёрт возьми, не в порядке. Северное море разбушевалось, его волны всё дальше уносили их от берега. В какой-то момент Антон не выдержал. — Ты слишком спокоен для человека, которого выкинуло далеко от берега, а этого самого берега даже не видно на горизонте, — Антон честно старался не паниковать. — Я стараюсь не разводить панику, но, если так хочешь знать, ты прав. У нас есть некоторые проблемы, а я понятия не имею, что с ними делать, — Попов легко пожал плечами и продолжил грести. — Ты шутишь? Боже, Арс, скажи же, что ты несерьёзно. Мы можем умереть тут от той же жажды, не говоря уже о других проблемах, а ты так спокойно об этом говоришь, — у него задрожали руки. — Тош, успокойся и займи себя чем-нибудь. Всё равно сейчас мы ничего не можем сделать, в моих силах лишь продолжать грести, чтобы не так далеко отплыть от берега, — Арсений и вправду был спокоен. — Или от берега! Ты же не знаешь точно, в какую сторону нам нужно плыть, — взорвался Антон, но Попов ему не ответил. Шастун вздохнул, оглянулся и вновь уставился на воду. Северные воды были тёмными даже на солнце, не говоря уже о том, какими были сейчас — когда почти полностью стемнело, а на небе появилась Луна. От вёсел отходила морская пена, которую Антон видел, в основном, на берегу. Тогда вода разливалась на берегу, увлажняя песок и оставляя на нём след, а затем возвращалась в море, оставляя за собой пену. Антон неуверенно отпустил руку, трогая водяную гладь, и тут же резко поднял её, так как вода была слишком холодной, заметно остывшей за день. Тишина стала давить. Ни крики чернокрылых чаек, ни шелест песка под ногами и даже ни одного слова. Арсений был молчалив. Лишь шум океана, да вёсел. Попов, словно услышав его, достал последние и закинул в лодку. Антон удивлённо посмотрел на него. — Хэй, ты чего? Да нас же сейчас ещё дальше утянет! — в лодке началось движение — это Антон поднял вёсла и перенял у Арсения роль. Попов слабо улыбнулся. — Устал, да и пальцы замёрзли. Ты сам-то как? Не укачивает? Не хотел бы я оказаться здесь с Серёжей, — они тихо посмеялись, вспоминая своего коллегу и друга. — Ужасно, но стало чуть легче. Ты, всё-таки, прав. Я ничего не могу сделать сейчас, а потому лучше уж успокоюсь. Замёрз, но ничего тёплого я с собой не брал, — Антон посмотрел на него, а затем затащил вёсла и снял с себя куртку, насильно одевая её на Попова. — Ты чего? Антон, сейчас же надень обратно! Ты же замёрзнешь, а мне и так хорошо, — попытки Арсения не увенчались успехом. Он хмуро смерил его взглядом, а затем укутался поплотнее, чтобы Антон мёрз не напрасно, — люблю тебя, Тош. — Я тоже люблю тебя, Арс. Тебе, наверное, стоит попробовать лечь, — он вновь отвлёкся, распрямляя ноги, и помог Арсению устроиться, хоть и понимал, что в такой позе сам долго не просидит. Тело быстро затекло, Антону хотелось встать и пошевелиться, но он не мог. И вот уж наступила ночь. Длинные облака протянулись по всему небу, а грань с водой и небом давно стёрлась. Всё слилось в одно, и Антон уже не обращал на это внимания. Ритмичные действия стали клонить в сон, но он не мог спать, а потому продолжал грести даже тогда, когда пальцы замёрзли и почти закоченели. Волны утихли и уже не так сильно качали лодку, но брызги иногда попадали на лицо, каплями стекая вниз. Антон ощущал вкус соленой воды на губах и чувствовал, как медленно одолевает жажда. Кругом полным-полно воды, но пить её нельзя. Это стало для них настоящим испытанием, которое может закончиться как угодно. Но пока Попов спит, пускай и слабым сном, Антон готов делать всё что угодно ради него. Шастун не знает, прибьёт ли их лодку к причалу или, хотя бы, к берегу. Он просто продолжает разрезать морскую гладь в ночной тишине.