The Abyss

23.10.2010. 2:30 Округ Гумбольдт, Калифорния Гул мотора в кромешной темноте и постоянная тряска так и норовят пагубно сказаться на разуме существа. Электрический ошейник, впивающийся маленькими шипами в бледную кожу, очень и очень сильно раздражает Риту; как и то, что она связана по рукам посреди бронебойной машины, будто опасный преступник. Голые женские руки неприятно сцеплены крепкой хваткой кожаных ремней, а под босыми ступнями явно ощущается какая-то грязь: смесь песка и что-то вроде опилок. Рита слабо ухмыляется в этой темноте: правительство решило распорядиться её жизнью так, как захотело — это правда. Но это существо боятся: иначе бы на Рите сейчас не было глупого слабо светящегося синим ошейника, и, как минимум, двух полицейских машин, сопровождающих её кортеж. Забавно, что некоторые полицейские — те, кому можно и выгодно доверять — в курсе всех государственных опытов и разработок. Существо нетерпеливо переминается с ноги на ногу; облизывает языком проступившие от злости клыки, прокусывает губу до крови острым концом. Жалеет, что сейчас она не может превратиться во что-то поистине ужасное; не может вырваться наконец-то на волю, хоть и кажется, что она так близко. Короткие — побритые почти под ноль — блондинистые волосы нелепо взъерошились на голове за несколько часов езды, полностью голое девичье тело вздрагивает при тяжелых вздохах. Будто каторга ей всё это. Внезапно Рита с грохотом падает на пол — сцепления рушатся вслед за ней, давая мнимую свободу рукам. За плотно запечатанными дверями со стороны улицы слышатся мужские истошные вопли, скрежет колёс и лязг тормозов. Ничего не видя снаружи, Рита понимает, что машина на большой скорости влетела прямо в кювет. Кортеж несколько раз перевернулся, швыряя существо о стены, а после, от очередного удара, треснул пополам, перед тем, как застыть. Рита слегка трясёт головой: в глазах всё двоится, но она отчётливо видит сквозь трещину своего отсека сумеречный свет. Быстро смекает, что её движение больше ничего не сковывает: от удара ошейник также погнулся и разломался в нескольких местах. Сердце начинает бешено колотиться, норовя выскочить из груди: сейчас всё может закончиться! — Объект! Не дайте сбежать ему! Оно всё ещё в бронебое! — кричит один из полицейских, выбегая, сломив голову, из машины позади. — Карл и Марк мертвы! Запечатайте Пятьсот-тридцать в бронебое! Трещина в боку! — орёт другой, предварительно проверив водительские сидения. Да вот только возгласы резко обрываются, потому что люди видят, как сквозь широкую щель вытекает чёрная масса, будто пролитая нефть. Все люди, в ужасе замершие, беспомощно наблюдают, как масса постепенно увеличивается в размерах, приобретая очертания гигантского медведя. Четверо полицейских в ужасе хватаются за оружие, стреляя животному прямиком в лоб, но все пули просто-напросто проскальзывают мимо, не нанеся медведю никакого вреда. Раны затягиваются так же быстро, как и появляются. И существу не составляет абсолютно никакого труда только ударами лап закончить жизни своих недругов. Всё же, с четверыми существо может справиться без проблем. Рита в облике дикого зверя со всех лап врывается в близлежащий лес и бежит — бежит — бежит в самую глубь, самую чащу. Ищет место, в котором проще всего слиться с рыхлой почвой. Она искренне благодарна всем Богам на свете, что наконец-то полной грудью может вдохнуть прохладный воздух впервые за два последних года; благодарна, что её решили перевезти из одной лаборатории в другую именно по суше, мимо леса, а не на вертолёте. Чёрный силуэт, растворяющийся в сумраке елей, потихоньку сбавляет свой темп; мохнатые медвежьи лапы, нещадно ударяющиеся о мокрую осеннюю траву, постепенно останавливаются, достигнув самого сердца леса. А после, медведь, зажмурив глаза и успокоив дыхание, неторопливо растворяется, превращаясь обратно в чёрную бесформенную жидкость. Сейчас для Риты важнее всего «залечь на дно», ведь кто знает, как скоро люди из лаборатории отправятся на её поиски.

***

24.10.2010. 13:40 Округ Гумбольдт, Калифорния В чашку неспешно вливается крепкий горячий кофе из автомата под бубнёж нескольких офицеров за спиной. Валенсис Тиаро — юная полицейский, налив кофе до самого края, незаметно стаскивает клубничный пончик из коробки на чьём-то столе. Распихивая всех локтём проходит к своему рабочему месту, попутно откусывая кондитерскую сладость. Глазурная посыпка оставляет след из разноцветных крошек на верхней губе. — О, нет… — лениво протягивает сидящий за столом напротив молодой парень в полицейской форме — светло-русый паренёк с очаровательно-голубыми глазами. — Только не говори мне, что ты опять своровала пончик у Майлза. — Угу, — бессовестно утверждает та с полно набитым ртом. С кружкой в руках грациозно опускается на кожаное кресло. — И ты пришла соблазнять меня вкусной едой? — Угу, — повторяет, хитро одарив парня многозначительным взглядом. Тот обиженно уставляется в монитор компьютера, что-то усиленно пробивая в базе данных. А после, небрежно и без всякого намёка на улыбку бросает: — Засранка. Валенсис, отхлебнув горькую пенку, ставит коричневую чашку с логотипом полицейского департамента на стол с тихим стуком. Слизывает розовые крошки с губ. — Да ладно, Константин, ты же любишь меня, — ухмыляется она, легонько пнув его ногой под столом. Тот слышно цокает языком и пинается в ответ. — А как тебя не любить, чудовище? Сегодня утром поступил новый приказ с верхушки. Хотя я думаю, что это какой-то прикол. — Что там? — Подробности неизвестны, но несколько копов были убиты возле леса прошлой ночью. Там трое выжили, но двое были без сознания во время преступления. Один из тех, кто был за рулём, оказался доставлен в больницу в шоковом состоянии; лепетал что-то бессвязное про напавшее на них животное вроде медведя. На фотках как раз видны отметины больших когтей. В общем, приказ был соблюдать бдительность и готовность к любой ситуации. «Табельное оружие всегда иметь при себе, даже в выходной день». Валенсис отпивает за раз половину кружки кипятка. Константин в ответ смотрит на неё с презрением. — Да как твой желудок вообще такое выдерживает… После трудового рабочего дня, ближе к восьми вечера, парень подвозит Тиаро до дома на служебной машине. Лязг колёс подъезжающей иномарки разносится по безлюдному кварталу. Громкое «спасибо», хлопок двери, и молодой человек провожает внимательным взглядом отдаляющийся силуэт подруги в сторону дома. — Точно не хочешь поехать со мной? — в последний раз уточняет Константин, задвинув вниз створку окна. — Да, чувак… Не могу сегодня, уж извини, — бросает в ответ, развернувшись. Поправляет синюю фуражку на голове. Лоб здорово саднит от тугой резинки. — Увидимся послезавтра на патруле! Под гул отъезжающего мотора девушка открывает дверь, заходит в дом и, не в силах сделать что-либо ещё, медленно съезжает по стене в коридоре. Швыряет полицейскую кепку себе под ноги и высвобождает густые тёмные волосы от резинки по плечам. Усталость высасывает последние силы; ноги очень сильно ноют. Она любит свою работу. Очень. И счастлива, что в свои двадцать четыре года много чего добилась; уважения, авторитетности, да и просто много кто хочет быть её другом и знаться с ней. Но в последнее время всё это стало немного… удручать. Все эти люди, все компании — такая ерунда; в основном «друзья» сейчас — беспечный вздор. Хочется просто сразу бежать домой после работы, как несколько лет назад, звонить маме; болтать с ней несколько часов о том, о сём, слушать какие-то советы и родное сердцу «Вэлли, милая» тихим шепотом, ласковым. Хочется обнять её и прижаться поближе к тёплым рукам. Но единственное, что сейчас может сделать Валенсис для своей матери — принести цветы на всё ещё свежую могилу: за год земля так и не заросла у надгробия. Девушка вздыхает, прислушиваясь к тишине собственного дома. На кухне размеренно тикают часы. Пусто. С тихим стоном голова откидывается назад, ударяясь о стену. Ещё один день прожит.