26.10.2010
02:30
Три дня без еды дают о себе знать: желудок Риты скручивается, болит, будто кишечник разъедает сам себя. Девушка с нескрываемой глубокой печалью на лице входит в единственный прилегающий к лесу городок. Хочется плакать. Теперь она, действительно, на свободе: до сих пор не верится, что вся эта каторга закончилась, пусть и ненадолго. Осознание того, что рано или поздно её найдут, больно бьётся в висках.
Сделанные из её же бесформенной плоти кроссовки — белые, совсем как настоящие — уже успели запачкаться о лесную тропку и пыль дорог. Темный капюшон толстовки скрывает отрощенные по плечи блондинистые волосы и лазурно-голубые глаза, что готовы засветиться в бликах уличных тусклых фонарей от голода.
Рита подходит к какому-то магазинчику с прозрачными витринами, на стекло одной из которых налеплено белое выцветшее объявление. Цокает языком, срывая бумажку чуть дрожащими руками.
«Внимание!
Разыскивается опасная девушка!
Приметы: маленький рост — 158 см.; волосы — блонд, длина неизвестна; яркие голубые глаза; на вид 20 лет. Откликается на имя «Фица».
Пожалуйста, если Вам что-либо известно о ней или её местонахождении — срочно сообщите в полицию по номеру 0-0-0-2! Это ОЧЕНЬ опасный человек!»
Ниже распечатана фотография Риты: чёрно-белая лысая девушка в одной лишь хилой маечке заплаканно смотрит в центр камеры. Это самое первое фото, сделанное в лаборатории после похищения.
— Я никогда не откликалась на это имя, сколько бы вы меня так не звали, уроды. Я — Рита Томсон. И всегда ей буду, — злится, сминая объявление в руках. Пожухлая бумага складывается в кулаке с тихим хрустом. — Но, чёрт… Они уже начали меня искать. Что же, в таком случае, у меня тоже есть свои козыри.
Глубоко вдохнув и задержав дыхание, девушка цепляется тонкими бледными пальцами за капюшон, ещё больше его натягивая на голову: чтобы какой-либо мимопроходимец не заметил, как лицо Риты расползается, словно облитое кислотой, а затем снова собирается воедино. Она делает такой же глубокий выдох, открывая глаза.
Теперь Рита — абсолютно другой человек. В отражении витрины на неё смотрит кареглазая девушка с чуть смуглой кожей и длинными тёмными кучерявыми волосами. Латиноамериканская внешность. Ну, и к росту прибавилось сантиметров десять, заодно.
— Супер. Теперь я выгляжу ещё хуже, чем обычно, — ухмыляется она. Живот опять неистово начинает урчать, напоминая о себе. Несуществующие внутренности скручиваются в клубок. — Да блин…
Рита выбрасывает скомканную бумагу в ближайшую урну и продвигается дальше по ночному городу в поисках любой еды. Если создать одежду из своей плоти она может, то деньги — что бумажные, что железные — нет. А раз нет денег — не получится сделать что-то законное. Глаз падает на помойку, что стоит через дорогу в тени под неоновой вывеской «Сексуальные утехи». Невольно ёжится.
— Ну уж нет.
И тут же останавливается напротив продуктового магазина «Дом Эда»; вроде название громкое, а на деле само здание маленькое и одноэтажное. Риту начинает клинить.
«Я не хочу грабить магазин, — думает она. — Но если я сейчас не поем, то… Чёрт. Ладно. Побуду один разок бандитом. Прости меня, пожалуйста, хозяин этого закрытого магаза».
Оглядевшись по сторонам и убедившись, что на улицах никого нет, Рита, жалостливо сдвинув тёмные брови, расплывается в тёмную лужу, «обнулив» свою форму. А затем просачивается сквозь щели железных дверей, оказываясь внутри теплого помещения. Снова «собирается» в человека, проходя поближе к прилавкам, обставленными всякими консервами, сластями и орешками в банке.
Старается изо всех сил не терять над собой контроль, но тут же жадно накидывается на еду, проглатывая всё, вместе с упаковками и железными банками. Её организм теперь не такой, как несколько лет назад, теперь её желудок может переработать даже свинец. В лаборатории из девочки со способностью самолечения сделали настоящее чудовище, искорежив ДНК до неузнаваемости. С восемнадцати лет до двадцати Рита провела в ужасе, но даже так она не забыла, что такое — быть человеком. Не забыла все свои настоящие чувства, ощущения настоящей ткани одежды и запах прохладного ветра; не забыла улыбку членов семьи Томсон…
Рита настолько увлеклась своим голодом, что даже забыла про камеры слежения. Заслышав шорохи и стуки за дверью, она, с перепачканным ртом, в ужасе оборачивается на вход. И завидев, как дверь открывается, впуская во владения магазина какого-то толстого мужчину, чёрной бесформенной массой с грохотом вылетает прямиком через люк в потолке на крышу.
«Дерьмо…», — думает про себя, немедленно сформировываясь в чёрную ворону.
***
26. 10. 2010
01:10
Вместе Константин и Валенсис едут по дороге ночной Калифорнии. Их приветливо встречают неоновые вывески магазинов и круглосуточных баров, отражаясь на полированной полицейской машине сверкающими бликами. Окно Вэлли слегка приоткрыто, и холодный воздух, сочащийся из щели, свободно шевелит редко выпавшие из-под коповской фуражки волосы. На фоне играет какой-то старомодный джаз, идеально вписывающийся в атмосферу. Тиаро касается пальцами холодного стекла, и оно слегка покалывает подушечки. Слышит усталое фырканье Константина за рулём, отчего и поворачивает голову в его сторону.
— Что такое?
Друг пожимает плечами, встряхнув головой. Поправляет короткие светлые пряди, проведя вдоль роста волос пальцами. В свете неона его глаза выглядят, как чистые кристаллы.
— Ты мне совсем ничего не рассказываешь, — он крепче сжимает руль и ёрзает на водительском сидении. — Не знаю; может думаешь, что я последний баран на Земле и ничего не замечаю, но ты и правда отдалилась от меня. Тебе так не кажется?
Валенсис, вздрогнув, молча поворачивает голову на сосредоточенное лицо, что строго следит за дорогой. Смотрит и не знает, что и ответить. Так много всего происходит каждый день внутри, что даже обсуждать это не хочется.
— Ну, дерьмо случается, — меланхолично протягивает она, осматривая дворы сквозь лобовое стекло. Сегодня слишком мало людей на улицах. Слишком пасмурно для октября. — Я просто… Ну, типо, полное нежелание с кем-то видеться или общаться… Такое бывает, знаешь. Прости, Константин. Просто нет настроения, забей.
— Я хочу тебе напомнить кое-что, пусть ты и сама прекрасно это знаешь. Ты не одна, Валенсис, — он слишком редко зовёт её полным именем; ту даже передёргивает немного. — Даже если думаешь, что тебя никто не понимает — я рядом. И всегда буду.
Девушка прижимается лбом к холодному стеклу, отстранёно смотря куда-то сквозь дома. Всё-таки она никогда не ошибалась, что русская кровь действительно течёт в его венах от матери. Всегда такой добрый и заботливый, что иногда это кажется несправедливым для человеческого жестокого мира.
— Спасибо, чувак. Я люблю тебя.
— Обнимашки? — лыбится он, всё по-прежнему не сводя глаз с дороги. Отрывает одну руку от руля и тянется к хитро улыбающейся Валенсис.
— Обнимашки, — хлопает та его по правому плечу, аккуратно приложившись к боку, чтобы не мешать.
— И куда делась моя любимая засранка Пуньё*? По тебе и не скажешь, что неделю назад ты подсудимому сломала нос и чуть ли не челюсть.
— Ох, да брось! Он сам виноват, — громко хохочет Вэй, ткнув Константину в ребро пальцем. — Тебе напомнить, что ты грозился сделать Николасу Крау, прилежный мальчик?
— Нет, заткнись! — смеётся он, пихая девушку в ответ. — Поехали в Макдональдс, возьмём там еды, коли ты развеселилась! А то здесь всё скоро плесенью зарастёт из-за твоей кислой мины.
***
Что может быть лучше, чем сидеть вместе со своим лучшим другом поздней ночью в машине у центральной площади и глядеть на неоновые вывески, запихивая за обе щёки вредную-вредную еду? Из динамиков тихонько мурлыкает Элтон Джон свою песню «I want love» по радио, а огоньки светофора сменяются с зелёного то на красный, то на жёлтый.
— Даже не верится, что мы знакомы 6 лет. Вначале первого курса я тебя ненавидела.
— Да, я отлично это помню, — ехидничает Дуаль, потягивая через трубочку колу из красного стаканчика. — На первом курсе я тебя тоже недолюбливал, пока получше не узнал. Мне казалось, что ты грубая психопатка и-
— Дуаль, Тиаро, как слышите? Приём! — доносится внезапно из рации громкий голос капитана; Валенсис от неожиданности роняет бургер себе на колени с тихим чертыханием.
— Приём, мы на связи, — отзывается парень, пока его напарница стирает с темных штанов соус.
— По Уэльсон-стрит был совершён налёт на продуктовый магазин «Дом Эда». Охранник — Тодд Мэрри — прибежал на шум, но вначале что-то там по камерам заметил. Говорит, что видел что-то чёрное бесформенное и девушку. Поезжайте туда; я пришлю на помощь Гарольда и Трисс. И будьте аккуратны. Удачи.
— Вас поняли. Выдвигаемся.
Константин кладёт рацию на панель, попутно заводя мотор. Валенсис запечатывает развалившийся «бутерброд» в обёртку и лихо пристёгивается.
— Ну, хоть удачи пожелал, — фыркает она, кидая бургер на заднее сидение. — Погнали!
