***
— Что, блять, это было, Грейнджер? — прошипел Малфой. — Малфой, ты же знаешь, я не хотела… — Заставлять моего сына страдать там, доводить его до слез?! Что ж, очень жаль! Ты отлично справилась, Грейнджер! Что, хочешь получить за это «превосходно»?! — Не смей говорить со мной в таком тоне! — крикнула она в ответ, яростно глядя на него. — Ты прекрасно знаешь, как я забочусь об этом мальчике! Как он мне дорог! Как сильно я его люблю, и не меньше, чем ты! Ты не имеешь права обвинять меня ни в чём, Малфой! — она сделала паузу, чтобы перевести дыхание, и отвернулась, чтобы не видеть его. Её щеки пылали. Не было никакого желания ругаться, но вот они здесь, кричат друг на друга посреди этого беспорядка. — Я не собиралась снова подвергать бедного мальчика такому стрессу, но! Возможно, только так он сможет избавиться от душевной боли, а мы оба знаем, что он в этом нуждается. — Ты любишь его… — Что? — переспросила Гермиона. — Ты сказала, что любишь его, — повторил Драко, смотря на неё внимательно, стараясь понять, догадалась ли она. — Ты любишь его, моего сына. — Я… — девушка была в растерянности, слова просто вырвались сами собой, и она даже не поняла этого, потому что действовала на эмоциях. Гермиона опустила глаза, не зная, куда смотреть. Всё вокруг стало давить на неё. Драко придвинулся ближе, но она тут же отпрянула. Гриффиндорка отошла подальше от него и опустилась на стул, что попался ей на глаза. Она прерывисто дышала, обняв себя за плечи. Её внезапная переменчивость вызвала у него некоторое беспокойство. Он медленно приблизился, словно она была животным, что было загнано в угол, дабы не спугнуть снова. — Гермиона? Она не ответила. Драко позвал её снова, но более уверенным голосом. — Гермиона. Грейнджер втянула побольше воздуха в легкие, расслабляя напряжённые плечи. Она подняла голову, чтобы посмотреть на него, как следует взглянуть. В его серые глаза. У Скорпиуса были карие глаза. — Он мой, — прошептала она. — Что? — не расслышал слизеринец, отрицательно повертев головой. Несколько прядей его прямых платиновых волос выбились из прически и заслонили ему глаза. У Скорпиуса были волнистые, более кудрявые волосы. — Он мой сын, — медленно произнесла она. Драко беззвучно задохнулся от её слов и потрясенно уставился на девушку. Его бледная, холодная кожа стала ещё бледнее, почти белой. На щеках Скорпиуса были веснушки, заметные только с близкого расстояния. И всё от неё. — Он мой мальчик. В комнате застыла глубокая тишина. — Ты знала, — прошептал Малфой, его голос звучал слабо, как будто он только начал осознавать всю глубину ситуации. — Я же не полная идиотка, Малфой! — ответила Гермиона. — Конечно, я знала. Гермиона затем быстро взглянула на него с удивлением. — Погоди, а ты как давно знал? — В тот день, когда ты наорала на меня в заброшенном кабинете чар, — припомнил Драко. — В один момент ответ просто пришёл ко мне, — продержав паузу, блондин позже добавил, — и ещё, Скорпиус случайно проболтался, пока спал. — Я уже не помню, я часто кричу на тебя в последнее время, — усмехнулась гриффиндорка, пряча лицо в ладонях. — И как давно? Его взгляд был наполнен удивлением и некоторой долей облегчения. Его лицо постепенно переходило от шока к пониманию, и он внимательно слушал ее. — Не сразу, но у меня были свои предположения. Я не помню, когда именно, но это было единственное, что могло объяснить все эти странные чувства. Моя внезапная привязанность к этому мальчику, его легкость рядом со мной, моё влечение к… — девушка запнулась на мгновение, неловко переводя взгляд к нему, — тебе. Гермиона, в свою очередь, смотрела на него со смешанными чувствами. Она была готова к любой реакции со стороны Малфоя, но не могла предсказать, как он отреагирует на это откровение. — Я люблю своего мальчика. Я хочу защитить его. Но я не справляюсь, Драко… — призналась гриффиндорка, нервно перебирая пальцы. — Мне не под силу сделать это одной. Малфой молча встал и подошёл к Гермионе, крепко обняв. Он чувствовал, как её тело дрожит от смешанных эмоций, и он сам был полон разнообразных чувств. Но в этот момент Драко просто прижал её к себе и сказал: — Мы справимся. Вместе. Мы защитим нашего сына.***
Скорпиус лежал на кровати и молча смотрел в потолок, не мигая. Он лежал так уже некоторое время, что пугало Лиссандера, готового ко всему, даже к одному взвизгу, со стороны своего дорогого друга. Что произошло в Выручай-Комнате? Это было очень странно со стороны Скорпиуса. Лиссандер вдохнул побольше воздуха в лёгкие, таким образом набираясь мужества, дабы нарушить тишину в комнате. — Скорпиус? — осторожно произнёс блондин, выжидая реакции кузена. Скорпиус молчал, поэтому Скамандер попробовал снова. — Скорпиус. Скорпиус продолжал молчать, словно он был один в комнате, игнорируя существование кузена. — Скорпиус, я понимаю, что ты, скорее всего, не в духе для разговора, — Лиссандер остановился, надеясь получить хоть какой-то ответ, но после ещё одного момента молчания решил, что лучше продолжать болтать, тем самым, выбивая хоть что-то от Скорпиуса. — Я не спрашиваю, что случилось там, в Выручай-Комнате, — Лиссандер привстал и стал медленно двигаться к кузену, который всё ещё лежал, как мертвец. — Я уверяю тебя, что ты можешь поделиться этим со мной. Я рядом, — когтевранец подошёл достаточно близко, чтобы Скорпиус заметил его присутствие, но как будто его и не было. Только оболочка. Лиссандру страшно захотелось завыть. — Я прошу тебя, брат, — он опустился на колени у постели. — Умоляю тебя. Поговори со мной, закричи на меня, сделай что-нибудь! Скорпиус повернул голову в сторону, в первый раз посмотрев на родственника. Он чувствовал себя таким истощённым. Как будто дементоры высасывали из него всю энергию и желание жить. Не оставляя ни капли. Наконец он заговорил. Его голос был слабым и едва слышным, как будто ему было больно просто говорить. — Я должен был умереть там, Лис. Я должен был остаться и умереть там, с ними. С моей семьёй. — Чушь. Прекрати так говорить! — Но это правда, кузен. Я ничего не стою, — прошептал Малфой, похожий на привидение, словно кровь отхлынула от его лица. — Селена всегда была тем, кто выручал и защищал меня. Я думал, что справлюсь один, но я так никчёмен. — Я не смог спасти ни родителей, ни сестру. Я не боец. Надменный голос сестры снова послышался в голове. Малыш Скорпи, ты просто жалок. — Никто не просил тебя быть им. Братец, ты нашёл способ вернуть нас сюда, чтобы предотвратить все несчастья, ты выполнил свою часть работы. И всё же вы не нашли ни одной полезной зацепки, глупый мальчишка. — Этого недостаточно, — тяжело вздохнул слизеринец, затем отвернулся от кузена. — Я чувствую себя таким одиноким, Лис. Лиссандер чувствовал близость к своему родственнику, как никогда прежде. Он хотел его поддержать, внушить надежду и был готов сделать всё возможное, чтобы помочь Скорпиусу преодолеть страдания. В его глазах мелькнули решимость и желание помочь. — Ты не один, Скорпи, — Лиссандер говорил тихо, но настойчиво. — Мы здесь, и ты можешь всегда на нас положиться. Ты не ничтожен и сделал много для нас всех. Мы — семья и будем вместе преодолевать все трудности. Да, пусть наша мамочка узнает, что её нарекут шлюхой, чтобы она никогда не вышла замуж за нашего отца. — Я боюсь, Лис. Я боюсь, что всё пойдёт по накатанной. Ты безнадежен, мой милый брат.***
Невольно Скорпиус погрузился в депрессию. Последние несколько дней он лежал в постели, не желая вставать. Большую часть времени он спал благодаря зелью, которое дядя Блейз украл из медпункта. Сон был беспробудным, а когда он просыпался, то, как правило, смотрел в стену, молча позволяя апатии овладевать телом, медленно погружаясь в тёмную пучину, откуда всё было тяжелее и тяжелее возвращаться. Скорпиус чувствовал, как его собственные боль и печаль поглощают его, и, несмотря на попытки окружающих людей, он не мог найти способ выбраться из этого мрака. Все казалось таким бессмысленным. Несмотря на все усилия, что прилагал Скорпиус день ото дня, результат всё ещё отсутствовал. Сначала это раздражало. Он сжимал палочку с такой силой, что ещё бы чуть-чуть — и она бы треснула в его руках в щепки. Он продолжал себя успокаивать, прислушиваясь к внутреннему голосу, что твердил, что ему нужно попробовать ещё раз. И ещё раз. Снова и снова, пока не достигнет точки пика. Что было не так? Что было с ним не так? Скорпиус не понимал или не хотел принимать факт того, что, возможно, всё, что люди вокруг него говорили, правда о нём. Он был рождён таким. Он — Малфой. Его кровь, его имя — и есть его проклятье. Селена так никогда не считала. Flashback. Селена вернулась на летние каникулы после окончания второго курса. Что-то было не так — Скорпиус это сразу отметил. Сестра не закрылась в своей комнате на неделю, что она обычно делала, восстанавливая таким образом свои силы после учёбы. Она расцвела. И это было самое прекрасное зрелище. Селена, которая так неохотно узнавала о маггловском мире, теперь же проводила долгие часы, беседуя с матерью за чашкой чая со льдом жаркими летними вечерами, оставив все прежние недомолвки позади. Она уделяла ему всё возможное внимание, когда была оторвана от книг и учёбы. Летала с ним на метле вместе с отцом, играя в квиддич. Особенно ей нравилось навещать дедушку с бабушкой. Она заявлялась к ним чуть ли не каждые три дня, истратила месячный запас Летучего пороха в первые две недели. Дом Люциуса и Нарциссы находился в районе пролива Ла Манш, на территории Франции. Дальние родственники Малфоев помогли паре осесьть в уютном коттедже, что, хоть и был скромным, но лучшее, что они могли себе позволить. Люциус Малфой стал вести затворнический образ жизни, не желая видеться ни с одной живой душой, исключая членов своей семьи. Нарцисса же, наоборот, любила навещать внуков. В один из таких визитов бывшая Блэк пожелала сводить внуков в Косой переулок. Это было плохой идеей. Пока они проходили по улице, люди, замечая женщину и её внуков, не скрывали своего недовольства. Шептали множество оскорбительных комментариев, и несколько смелых прохожих даже выкрикивали оскорбления в их сторону. — Бабушка, я думаю, что нам стоит вернуться домой, — прошептал маленький Скорпиус. — Но ты ведь так хотел посмотреть на новые товары в том магазине с вредилками, — Нарцисса ласково улыбнулась внуку. — Да, но … — Значит мы пойдём туда и возьмём тебе что-нибудь! Она решительно вела своих внуков к магазину братьев Уизли, молча заявляя, что не собирается поддаваться негодованию окружающих. Хоть маска хладнокровия бабушки была безупречна, Селена молча шествовала, ощущая, как ладонь женщины сжала её собственную. Девочка сама не подавала никакого вида дискомфорта, следуя примеру бабушки. В магазине, когда они выбирали разнообразные волшебные приколы и сладости, кассир был явно настроен враждебно. Когда Нарцисса подошла оплатить покупки, кассир несколько секунд настороженно смотрел на неё и двух детей. — У нас не обслуживают Пожирателей смерти, — процедил сквозь зубы кассир. Улыбка на лице Скорпиуса вмиг спала, и он испуганно посмотрел на сестру, что всё это время держала холодную экспрессию на лице. Нарцисса устремила на него ледяной взгляд, внушая безнадежный страх. Но затем спокойно улыбнулась и сказала: — Дорогой, я не пришла сюда, чтобы обсуждать политику. Я пришла купить подарки для своих внуков. И готова заплатить за это. Молодой волшебник громко хлопнул ладонью по стойке, заставив весь магазин замолчать и наблюдать за развернувшейся сценой. — Я сказал, мы не обслуживаем Пожирателей смерти, — прошипел кассир, потом бросил беглый взгляд на выход. — Убирайтесь! Селена окинула его взглядом. Этот подонок даже не был совершеннолетним, на вид ему 15-16 лет. И он посмел так разговаривать с Нарциссой Малфой. Девочка окинула взглядом Нарциссу. Очевидно, что она была расстроена. Бывшей хозяйке Мэнора было довольно трудно принять свое новое положение в социальной иерархии. Она не привыкла к такому поведению людей в сторону своей персоны. Нарцисса неловко опустила взгляд на внуков с извиняющимся выражением лица. Она пообещала им веселый день и новые игрушки, Скорпиус ободряюще улыбнулся и взял её за руку, потянув в сторону дверей. Ему вовсе и не нужна была новая игрушка. Селена продолжала стоять около кассы. Её ручка потянулась к звонку, который стоял на прилавке. Она позвонила один раз, потом два, потом третий. Этим она быстро вывела из себя молодого волшебника. — Что ты делаешь?! Это не игрушка для детей! Селена продолжала настойчиво звонить. — Прекрати! Он слабо ударил её по руке, но она схватила его за запястье и оттолкнулась назад со всей силы, упав на пол. — Ау! — закричала слизеринка, притянув внимание каждого покупателя. Нарцисса обеспокоенно опустилась на колени к своей внучке. Селена заскулила со слезами на глазах. — Он толкнул меня, — захныкала Селена в объятиях Нарциссы. — Он сделал мне больно! Люди начали шептаться и кидать косые взгляды в сторону подростка-кассира, поставив его в неловкое положение. — Но я не… Она врёт! Врёт! Я ничего не сделал! — начал он оправдываться. Нарцисса хотела уже сама наорать на неотёсанного мальчишку, но Селена притянула её к себе, взглядом давая понять, чтобы она молчала. Что эта девчонка задумала? Во что она играла? Селена сильнее захныкала, жалуясь на боль в лодыжке, сильнее раздражая работника. — Ах ты! Жалкое отродье Пожирателя! Кассир вышел из стойки и хмуро направился к ним, отчего Селена испуганно закричала, прячась в объятиях бабушки. И тут послышался плач. Маленькие слабые кулачки были подняты в воздух, готовые к бою. Скорпиус одновременно жалобно рыдал, шмыгая носом, но отважно перегородил дорогу парню, что был выше его на четыре головы и крупнее в пять раз. Ему всё равно. Семья превыше всего. Он должен защищать свою семью, неважно, насколько страшно. — Не трогай их! — пригрозил Скорпиус, что казалось смешным из-за писклявого детского голоса, но то, как мальчишка бросился защищать их, было трогательно. Это было неожиданно, и не входило в планы. Селена удивлённо уставилась на маленькую фигуру брата перед собой. Глупец. Милый, но такой глупенький. Лезет на рожон, думая, что хоть как-то сможет помочь. Смелый поступок брата вызвал у неё улыбку, но умело её скрыла. Нарцисса потеряла дар речи, наблюдая за своим внуком. Она хотела протянуть руку, попросить его прекратить, чтобы его случаем не ударили. Внезапно раздался мужской задорный голос сверху. — Что здесь происходит? Хозяин и один из основателей магазина, Джордж Уизли, собственной персоной, спустился из своего кабинета по крутой лестнице, услышав возню в магазине. Джордж Уизли оценил ситуацию и, видимо, быстро понял, что произошло. Он спокойно подошел к кассиру, поставив руку на его плечо. — Парень, — начал он, — я думаю, что это недоразумение. Никому не нужны неприятности. Давай-ка успокоимся. — Но, сэр! Они — Пожиратели смерти! И я ничего не сделал! Эта девчонка сама! Джордж Уизли, однако, сохранял спокойствие и улыбнулся, наклонившись немного, чтобы встретить взгляд Скорпиуса. — Эй, крепыш! Опусти кулаки, никто вас тут не тронет, — сказал Уизли, медленно похлопав мальчишку по голове. Скорпиус расслабился немного, увидев в глазах Джорджа доброту и понимание. Затем он повернулся к работнику. — Ты оскорбил этих детей и их бабушку. Наш магазин не приветствует дискриминацию, — сказал он строго. — Ты уволен. Кассир попытался что-то сказать в свою защиту, но Джордж перебил его. — Нет оправдания для такого поведения. Покинь магазин. Кассир покорно покинул магазин, и Джордж улыбнулся Скорпиусу и его семье. — Извините за неудобства, — сказал он. — Ваши покупки сегодня за счёт магазина. Скорпиус улыбнулся в ответ доброму хозяину, затем повернулся к бабушке и сестре. Он заметил, что Селена смотрит куда-то не на него, а мимо. Она смотрела на кассира с ухмылкой на губах. Она наслаждалась тем, как он уходит, виноватый и несправедливо обвинённый, если бы только она могла выбить из него извинения, стоя на коленях, это было бы вишенкой на торте. Позже тем вечером, пока Селена перебирала новые вещи, что они взяли из магазина Уизли, Скорпиус наконец-то задал сестре вопрос, что гложил его уже некоторое время. — Как ты думаешь, мы плохие люди? — Почему ты спрашиваешь? — Селена повернулась к брату, что сидел в углу своей комнаты. — Каждый раз, когда мы прогуливаемся по Косому переулку, люди шепчутся, — объяснил мальчик. — Мы вызываем у них отвращение. — И что? — Тебя это не беспокоит? — переспросил Скорпиус, прямо глядя на сестру. — Нет, я полагала, что в какой-то момент привыкну к этому. Но ошибалась. Одни люди испытывают к нам отвращение, другие нас боятся. Боятся того, что мы можем сделать с ними, на что мы способны, — честно призналась слизеринка. — И мне это доставляет удовольствие. — Почему? — Потому что когда люди боятся тебя, они не могут причинить боль, — холодно ответила Селена. Её голос был полон решимости, как будто она знала, что иногда приходится бороться, чтобы защитить себя и близких. Но затем её выразительные глаза смягчились, и она улыбнулась брату. — Но ты другой, братец. Мой маленький защитник. Мой герой. Ты уж точно годишься для роли рыцаря, или лучше, принца, готового спасти принцессу из беды, — Селена подбежала к нему и вытянула в середину комнаты. Она стала кружиться по комнате вместе с братом, торжественно крича во весь голос. — Принц Скорпиус! — Я готов спасти тебя хоть миллион раз, принцесса Селена, — ответил Скорпи, назвав её прозвищем, что дал ей их отец. Это было обещание, которое он дал своей сестре, и ничто не могло его изменить. End of Flashback.***
— Это возмутительно, дядя! Сделка есть сделка! Как вы смеете отказываться от своих слов?! — повысил голос Уильям. Ситуация не могла быть хуже. Скорпиус технически пропал. Он прятался в разных частях замка, как призрак. Он едва ел, практически не спал. Снова. Он избегал общения со всеми из-за стыда и неловкости. Злость на себя была единственным топливом, на котором работали его разум и тело. Он продолжал практиковаться в заклинании Патронуса, которое так и не высекло искру на конце его палочки. Тренировки Скорпиуса с Гарри никак не могли продолжаться, поэтому Гермиона вмешалась, надеясь, что лучший друг её послушает. Драко сидел молча, выполняя просьбу своей будущей супруги — не вмешиваться и предоставить ей самой разбираться с этим. Салазар, они ещё не поженились, но она уже командует им. Но ему нужно сделать всё возможное, чтобы завоевать её доверие. Пусть девушку и тянуло к нему, но между ними всё ещё оставалась какая-то стена, и Драко понимал, что это чувство было для них новым, им нужно время, чтобы полностью принять его. Будущая супруга, мысль об их женитьбе казалась всё привлекательнее. — Скорпиус эмоционально нестабилен, Гарри. Ты должен это понять. Поттер переглянулся с сыном. В планы это не входило. Скорпиус был единственным безопасным билетом на встречу с Пожирателями, всё ставилось на него. — Можно ли как-то помочь ему восстановиться? — поинтересовался Джеймс. — И желательно поскорее, — добавил Рон, за что получил строгий взгляд от Гермионы. — Этот маленький засранец просто тратит наше время, чтобы его друзья Пожиратели смерти успели найти способ убить нас, пока мы не найдём последний крестраж, — закатил глаза Уильям. Ох, Мерлин свидетель, этот рыжий придурок нарывался. — Я не ожидал, что ты это поймёшь, придурок. Жаль, что у тебя эмоциональный диапазон как у зубочистки, — холодно отметил Драко. В другое время Уильям сказал бы что-нибудь в ответ слизеринскому принцу, однако этот вопрос был чрезвычайно важным и требовал скорейшего разрешения. Следующее нападение Пожирателей смерти могло произойти через несколько дней или, что ещё хуже, через несколько часов. Каждая минута на счету, каждая секунда! — Мы не можем больше ждать! Или он научится, или я заставлю его произвести это заклинание, — Уизли ухмыльнулся, смотря на блондина. — Кто знает, может быть, под Империо ему удасться произнести это проклятое заклинание. — Уильям! — Гарри и Джеймс закричали на родственника в один голос. Малфой хотел уже встать со своего места, но его опередили. — Только посмей, и я сама наложу на тебя Круцио, — пригрозила Гермиона, чуть ли не вплотную подойдя к рыжему. Гарри и Рон уже видели злую Гермиону, но в этот раз что-то было не так. Она никогда не грозилась применением Непростительного — была выше этого. На четвёртом курсе ей стало так тошно, когда фальшивый профессор Грюм на первой же лекции продемонстрировал все три проклятия. Даже во время войны она не осмелилась прибегнуть к этому, настолько она была честна и порядочна. — Гермиона! — позвал её Гарри, но она продолжала стоять перед Уильямом, испепеляя того взглядом. Гермиона стояла перед Уильямом, глядя ему прямо в глаза с непоколебимой решимостью. Угроза использования Круцио не оставляла места шуткам. Даже Драко напрягся, готовый прыгнуть между ними в случае потасовки. Но, увидев её, защищающую свою семью, он почувствовал себя окрыленным и даже слегка возбуждённым. — Наконец-то шлюха Пожирателя Смерти показала свое истинное лицо, — лишь ответил Уильям, смакуя каждое слово. Он проговорил это тихо, позволяя только её ушам услышать это. Уильям, хоть и с гордой ухмылкой на лице, начал постигать, что это, возможно, не тот момент, когда стоит играть с огнём. Заметив грозное лицо кузена, он медленно опустил уголки губ, осознавая серьёзность ситуации. — Мы должны найти другой способ, — сказал Гарри, вступая в роль медиатора и пытаясь успокоить напряжённую обстановку. — Все волнуются, но нам нужно помогать Скорпиусу, а не угрожать ему или друг другу. Как бы ей ни хотелось ударить его, она должна была быть умнее. Правду о ней и Скорпиусе нельзя раскрывать. Не сейчас. Не так. Джеймс и Уильям, или Роза, рассказали бы своим родителям, особенно эта рыжая сволочь. Но по какой-то причине они держат это в секрете. Гермиона и так отдалилась от большинства своих друзей из-за нескольких ссор, которые произошли между ними, она не может потерять их доверие тоже. Гермиона не отрывала взгляда от Уильяма, но её напор немного ослаб, и она медленно отошла назад. Она знала. Иначе бы она не выглядела так невозмутимо. Стоило ожидать, что она догадается, не зря же она считается самой умной волшебницей своего возраста. Уильям понял, что Грейнджер готова была прибегнуть к экстренным мерам, чтобы защитить Скорпиуса, и это настораживало. Золотая девочка больше не казалась примером для подражания. Гриффиндорка снова обратилась к другу. — Мальчик сломлен. Ему больно. У него не было времени для скорби по родителям, как и для того, чтобы справиться с ситуацией с сестрой. Он не исцелился. Вся его боль всё ещё с ним, вот почему ему так тяжело. Ему нужно время, Гарри. Она умоляла друга. Просила дать ему время. Время им, чтобы помочь сыну. Драко мог поклясться, что услышал, как её голос на секунду надломился в тот момент. Ему самому от её слов стало тошно. От себя. От своей беспомощности. — Но у нас нет времени, Гермиона, — устало вздохнул Гарри, устало протерев глаза из-под очков. — Нам нужно найти другой путь для поимки Пожирателей смерти. — Уже в планах, пап, — уверил его сын. — А что насчет Скорпиуса? — спросила Гермиона. — Мы не оставим Скорпиуса, — избранный успокоил подругу, однако позже добавил. — Но сейчас в приоритете поимка Пожирателей, мы должны… — Должны что, Гарри?! — разозлилась Гермиона. — Наплевать на него, позволить разбираться самому?! А что Скорпиусу делать?! Просто помалкивать?! — Ему бы не помешало! — сорвался Поттер. Он не хотел. Он правда не хотел. Напряжение в комнате было ощутимым, слова Гарри и Гермионы вызвали глубокое недопонимание между ними. Но Гарри так устал. Он думал о последнем крестраже, раздумывал, где он может быть, также о Пожирателях, их поисках, дабы предотвратить ещё одно нападение. Никто не спрашивал о его чувствах и состоянии, ни после смерти Диггори, ни Сириуса, ни Дамблдора. У него была миссия. И он её выполнил. Отчасти. Это было время для успокоения, но нет же. Волан-де-Морт преследовал его даже после «смерти». Он не хотел принимать решение «по стороне» в угоду одной из задач, но в данной ситуации не видел других вариантов. — Гермиона, я не… Гермиона, не выдержав, покинула комнату, не выслушав извинения Гарри. Если бы ему не нужно было присматривать за будущей миссис Малфой, то Драко точно дал бы Поттеру по морде. — Хорошая работа, Поттер. Драко плюнул последние слова в гриффиндорцев и направился по следам Грейнджер.***
В конце концов они помирились. Гарри искренне извинился, и Гермиона не могла долго сердиться на него, хотя и избегала гриффиндорцев несколько дней, чтобы снова не начать гневаться. Гермиона выследила любимое убежище Скорпиуса — Астрономическая башня. Сын весь в мать. И как она сразу не догадалась? Сначала она не пыталась к нему подойти, не хотела давить, чтобы он заговорил с ней, давала ему немного пространства. Однако её молчаливая слежка не продержалась долго. — Я знаю, что ты здесь. Гермиона вышла из тени, подойдя к балкону, где стоял Скорпиус. Он всё ещё имел проблемы с Патронусом, и никаких ответов, что могли помочь ему. На улице шёл снег. Несколько снежинок попадали в его кудри и медленно таяли. — Что меня выдало? — Я почувствовал Согревающие Чары, — прояснил мальчик, всё ещё глядя вдаль. Они простояли молча какое-то время. Гермиона медленно подошла ближе к блондину, накрыв его ладонь своей. И снова холодные. — Со мной что-то не так. Как бы я ни старался, не могу это сделать. Гермиона видела, что он терял надежду. Надежду, что всё ещё был шанс исправить весь этот бардак, в котором они оказались. Всем известно, что Пожиратели смерти не способны творить заклинание Патронуса. Скорпиус задумывался, могло ли это быть правдой? Для него это казалось невозможным. Его папа был его идеалом, добрым и чутким, любящим мужем и хорошим отцом. Дедушка с бабушкой баловали его любовью и заботой, они души не чаяли в своём внуке. Несмотря на время, проведённое в Азкабане и свое затворничество, Люциус смотрел на внуков глазами, в уголках которых виднелись морщины, но искрились от любви. Скорпиус был ослеплён их любовью, чтобы что-то заметить. Тёмное прошлое, которое они скрывали все эти годы. Сожалели ли они об этом? За те возможные ужасные поступки, которые они совершили? Скорпиус повернулся к матери. Гермиона вдыхала морозный воздух, выпуская пар, и наблюдала за снежинками в воздухе. Она выглядела такой безмятежной. Каковы шансы, что эта талантливая, умная и красивая ведьма с добрейшим сердцем влюбится в преступника, Пожирателя смерти? Если только она не попала под действие любовного зелья или проклятия Империо. Но он это видел. Любовь. Настоящую любовь между ними. Они любили друг друга нежно, страстно и так искренне. Он и Селена были доказательством этой любви. — Только Пожиратели смерти не могут создавать Патронуса, настолько они гнилые внутри. Я такой же? Наконец он заговорил. Гермиона резко повернула голову в его сторону. — Нет, дорогой, — она поспешила опровергнуть его слова. Девушка нежно коснулась его щеки и посмотрела в глаза. Глаза, которые он унаследовал от неё. — Ты не сможешь произвести Патронус даже при самом счастливом воспоминании. Пока у тебя есть чувство вины. Перестань винить себя. Это не твоя вина. Ни я, ни твой отец не виним тебя, — он закрыл глаза, прислонившись щекой к её руке. — Я люблю тебя, Скорпи. Моя звезда, моя радость, мой сын. В этот момент для Скорпиуса мир остановился. — Мама. Наконец-то он это сказал. Сказал это заветное слово, глядя прямо на неё, подчеркивая значение на этот раз. В тот момент, когда Скорпиус произнёс это слово, его голос дрожал от смешанных эмоций. Его сердце, которое так долго оставалось окаменелым от страха и боли, теперь начало биться снова. Глубокая боль, которая сжимала его душу, начала ослабевать. Его внутренний конфликт, его чувство вины и отчуждения, начали уходить. Гермиона прижала мальчика к себе, чувствуя, как Скорпиус разрыдался. У неё на глазах были слёзы, но она продолжала шептать своему мальчику на ухо успокаивающие слова. — Пожалуйста, ты должен отпустить, Скорпи, — она гладила его по голове. — Отпусти эту боль, моя радость. Мама здесь. Мама рядом. Мама тебя больше не оставит.