***
— Святочный бал? — удивилась Гермиона, стоя в кабинете директора. — Я не понимаю, профессор. Почему так внезапно? — Прошу прощения, мисс Грейнджер, — голос Макгонагалл звучал действительно с сожалением за то, что она выбросила внезапную новость на старосту. — Министр захотел устроить благотворительный вечер в честь того, что школа снова открыла свои двери после ужасных событий, пригласив родителей учеников, что являются спонсорами школы. — Спонсорами? — брови гриффиндорки нахмурились. — Я думала именно Министерство… — Министерство Магии держится само на содержании богатых покровителей, но в данном случае речь идёт о частных спонсорах, в основном родителях учеников, которые оказывают финансовую поддержку для различных программ и улучшений в школе. Это мероприятие призвано отметить их вклад. — И что же мне делать? — спросила Гермиона, проявляя заботу о предстоящем мероприятии. — Ваша задача, мисс Грейнджер, — убедиться, что всё проходит гладко и без каких-либо инцидентов, — пояснила профессор Макгонагалл. — Как староста школы, вы будете ответственны за порядок и хорошее впечатление на гостей. Гермиона кивнула, принимая на себя новую ответственность, готовясь воплотить в жизнь новое задание. — Организация бала будет висеть на вас и на других старостах факультетов, — прояснила Минерва, затем её губы сложились в тонкую линию, явно чувствуя стыд. — Мне жаль складывать на вас столько поручений, если бы меня ознакомили с этим раньше, то я бы сама… — Профессор, в этом нет вашей вины, — Гермиона улыбнулась своему декану, желая унять чувство вины у старой женщины. — Я могу с полной ответственностью сказать, что бал пройдет отлично. Я буду вам сообщать обо всех деталях и изменениях. — Благодарю вас, мисс Грейнджер, — директор склонила голову в благодарственном кивке. — Я созвала всех старост на собрание через час, где вы объявите об этой новости и распределите список обязанностей среди учеников, — Минерва протянула девушке пергамент, в котором уже были написаны пожелания и заметки на будущее мероприятие. — Только прошу не доверяйте мистеру Уизли подборку музыки, а так же и подборку еды! — затем профессор всполохнулась, словно забыла саму важную вещь. — О, и декорации лучше доверить слизеринцам! Вкус у них самый утонченный, не в обиду другим ученикам. — Поняла, профессор, — кивнула Гермиона, одновременно изучая листок пергамента. — Тема бала…? — Новая глава, — закончила за ученицу Макгонагалл, затем пожала плечами. — Министр сам настоял на этом. Я предполагаю, что речь идёт о новых начинаниях, ведь это был тяжёлый год для всех нас. К тому же и начало нового года не за горами! Изучив лист пергамента, на котором были изложены основные задачи и пожелания для предстоящего бала, Гермиона чувствовала смешанные эмоции. С одной стороны, она была готова взять на себя ответственность за успешное проведение мероприятия, но с другой — она понимала, что это будет огромное испытание для всех старост и учеников. Ведь Святочный бал — это не просто вечеринка, это возможность продемонстрировать единство и солидарность школьного сообщества после тёмных времен перед обществом. — Действительно, новая глава, — проговорила Гермиона, медленно поднимая глаза от пергамента. — Надеюсь, мы сможем сделать его особенным. Минерва улыбнулась, видя уверенность в глазах своей старосты. — Уверена, что вы справитесь на отлично, мисс Грейнджер, — сказала она. — Это будет важное событие для всех нас. Гермиона кивнула, собравшись с мыслями. Ей предстояло много работы, но она была готова к вызову. Собрание старост означало, что Гермионе придётся не только увидеться с Роном, но и говорить с ним, как бы ей ни хотелось встретиться с лучшим или бывшим лучшим другом. Гермиона вздохнула, оценивая продуманность каждой детали на пергаменте. Она внимательно изучила каждый пункт на листе, делая заметки и дополняя его своими идеями, однако, честно говоря, это было излишне, ибо весь план бала был проработан идеально. Грейнджер даже удивилась вкусу Кингсли, чересчур изысканный. Серебряные узоры на тюлевых тканях для декораций напомнили ей зимние снежинки, идеально вписываясь в тематику мероприятия. Шведский стол с разнообразными угощениями представлял собой изысканное собрание вкусностей, а участие оркестра, исполняющего магические и маггловские произведения, придавало балу особый шарм и разнообразие. Староста школы прошла в один из кабинетов, где уже потихонечку собирались старосты факультетов. Пуффендуйцы и когтевранцы мирно сидели за столом, пока мистер Забини сидел в гордом одиночестве, черкая что-то в собственном блокноте. В этом году Блейз распоряжался заботами старост самостоятельно, беря бремя на себя, ибо никто из пришедших выпускников не пожелал высвечиваться на публике и контактировать с сокурсниками из других факультетов. Гермиона прошла во главу длинного стола, приветливо улыбнувшись своим коллегам и кивнула Блейзу, на что парень лишь ухмыльнулся. — Что ж, я так понимаю, что некоторые опаздывают, — начала Грейнджер собрание, намекая на гриффиндорцев, что отсутствовали. — Я не отниму у вас много времени, так что пусть пройдет быстро и продуктивно. Присутствующие кивнули, готовые слушать старосту школы. — У нас на носу Святочный бал! — объявила Гермиона, затем палочкой раздала ученикам копии инструкций, что она приготовила. — Коллин, Джессика, на вас организация буфета! — Гермиона обратилась к пуффендуйцам. — Убедитесь, чтобы у нас были опции для вегетарианцев, по поводу музыки, доверяю это вам, Дилан и Китти, — когтевранцы кивнули, записывая детали, — Мы хотим сделать бал насыщенным, поэтому нам нужно смешать музыку волшебников и маглов, я рассчитываю на вас! Декорации… — Не переживай, Гермиона, — поспешил уверить её Блейз. — У меня все схвачено. Когтевранцы и пуффендуйцы переглянулись друг с другом, разделяя озадаченные взгляды. Когда это случилось, что Героиня Войны и смазливый слизеринец перешли на «ты»? — Справишься в одиночку? — А кто сказал, что я один? — улыбнулся Блейз, подмигнув гриффиндорке. Гермиона улыбнулась в ответ на заверение Блейза и кивнула. — На последок у нас остался лишь список гостей, я возьму это на себя и обговорю все с директором, — проговорила Гермиона. — Нам также нужно подумать о транспортировке наших гостей, я думаю подключить камин в кабинете директора, сделать целую взаимосвязанную систему, я оставлю это Рону и Парвати. Ни один из двух старост львиного факультета не показался на собрании, что означало лишь одно — Гермионе придется самой направиться в логово львов, дабы отдать лист с заданиями для Патил или же Уизли. Она старалась контролировать свое дыхание, проходя по знакомому коридору, который вел к башне ее факультета. Она не должна так нервничать, у нее нет причин для этого. Тогда почему у нее дрожат колени? Может, Гермиона и чувствовала себя виноватой, например, в том, что солгала друзьям о Скорпиусе, но какой у нее был выбор? Они с самого начала возненавидели его, ее золотого мальчика. Воспоминания о том дне, когда ее друзья узнали правду о Скорпиусе, были как колючие иглы, пронзающие ее сознание. Она видела ярость в глазах Гарри, отчуждение в выражении Рона, и разочарование в лице Джинни. Эти взгляды преследовали ее, напоминая о том, что она потеряла. Гермиона знала, что выбора у нее не было. Она защищала своего мальчика, даже если это означало ложь перед друзьями. Но сейчас, по мере того как она приближалась к башне своего факультета, она осознавала, что этот выбор оборачивается для нее все большей болью и тяжестью. В башне Гриффиндора как обычно бурлила активная жизнь. Студенты ходили туда сюда, громко разговаривая, обсуждая разные темы от школьных предметов до планирования выходных в Хогсмиде. Гермиона прошла внутрь, вежливо кивая студентам, что здоровались со старостой школы, и искала глазами знакомые лица. — Гермиона, — девушка повернула голову и увидела Джинни, что выглядела удивленной присутствию Грейнджер в башне. — Джинни. — Привет. — Привет. — Что привело тебя сюда? — спросила Джинни, ощущая необычность этой встречи. — Обязанности старосты, — ответила Гермиона, стремясь кратко завершить разговор. Напряжение в воздухе было ощутимо, словно заряженный электричеством. Обе девушки, хоть и старались поддерживать вежливость, чувствовали, что между ними что-то неясное, как будто невидимая стена, разделяющая их. — Ты не видела Парвати или Рона? — спросила Гермиона, неловко топчась на месте, не зная куда смотреть. За спиной Джинни появились старосты Гриффиндора, которые что-то обсуждали, скорее всего, о ночных патрулях в замке. Как только Рон увидел Гермиону, его лицо сразу же осунулось, а глаза потемнели от гнева. — Что она здесь делает? — прорычал юноша. Гермиона проглотила свою боль, загнав её глубоко внутрь. Она молча протянула бумаги Парвати, объясняя причину своего визита. — Вы оба пропустили собрание, которое созвала МакГонагалл, — сказала Гермиона. — Что? Какое собрание? — Парвати растерялась, а затем посмотрела на своего коллегу в поисках объяснений. — Рон, ты знал? — Чёрт возьми! Совсем из головы вылетело! — Ну, мы планируем Святочный бал, так что вы будете отвечать за транспортировку и сопровождение гостей в Большой зал, — Гермиона старалась не смотреть в глаза ни одному из Уизли и обращалась непосредственно к Патил. — Вам лучше подробно обсудить это с директором, возможно, вы сможете придумать что-то вроде каминной сети между гостями и тем, что находится в кабинете директора. — Понятно. Спасибо, Гермиона! — улыбнулась Парвати. — Мы не подведём! Староста девочек Гриффиндора покинула башню, а за ней поспешил и сам рыжий парень, полностью проигнорировав подругу. Гермиона кивнула и хотела уже развернуться и потопать прочь из гостиной, однако подруга окликнула её. — Гермиона, — сказала Джинни, явно борясь с собой. — Как ты? Гермиона медленно повернулась, встречая взгляд Джинни. Она почувствовала смешение эмоций: гнев, обида, страх и надежду на сокрушение. Но она старалась подавить этот внутренний шторм, чтобы оставаться сдержанной. — Я в порядке, — ответила она тихо, стараясь улыбнуться. — Просто много дел, как всегда. Гермиона медленно кивнула, чувствуя, что разговор застыл в воздухе, наполненном непроизнесенными словами и неизреченными эмоциями. Она мгновенно осознала, что между ними есть неразрешённые проблемы, стены молчания, которые их отделяют, которые будут сложно преодолеть, если, конечно, это вообще будет возможно. — Я пойду. — Ещё увидимся. Что же Джинни хотелось сказать Гермионе? Хотелось ли ей извиниться? Помириться? Или же ещё сильнее обвинить подругу в предательстве? У Гермионы не было времени, да и тем более сил для этого, поэтому разногласия между девушками нужно было оставить на потом. Покинув башню гриффиндорцев, староста школы побежала исполнять распоряжения, что оставила ей директор. Рождество не за горами, а перед ним — Святочный бал, так что нужно было торопиться.***
Тед Тонкс любил свою жену. Глубоко и страстно. Селена могла судить об этом по движущимся фотографиям в картинных рамах, которыми был завален его кабинет. Здесь была и их свадьба, новорожденная Нимфадора, как они провожали её в Хогвартс, улыбаясь в камеру. Селена могла чувствовать, что тетя Меда сочла неправильным открывать кабинет покойного мужа для неё и мистера Малфоя, но она не могла устоять перед очаровательной улыбкой Селены и аурой, окружавшей её. В серых холодных глазах Андромеда видела привязанность ко всем, особенно к своей предполагаемой бабушке Цисси, которая с первого взгляда полюбила Селену. — Как ты узнала, что я им понадоблюсь? — спросил Люциус, глядя на внучку, которая выглядела очень равнодушной. — Честно говоря, просто повезло, — пожала она плечами. — Изначально я планировала похитить тебя из тюрьмы, но Министерство быстрее сообразило, что ты можешь быть полезен. — В каком смысле? — Должно быть, кто-то сказал им, что ты что-то знаешь, — предположила Селена, наблюдая за падающим снегом за окном. — Пожиратели смерти из моего времени. Может быть, в Министерстве думают, что они попытаются поймать бывших Пожирателей смерти для получения информации или же убить их. — Убивать нас? — спросил Люциус. — Но по какой причине? — У тебя есть кое-что, что может изменить весь ход событий, дедушка, — Селена искренне призналась, посмотрев на него, — будь я Лордом, я бы убила тебя уже сейчас. Люциус при этом слове вздрогнул, но не выказал никакой явной реакции на предложенную угрозу. Он взглянул на внучку, пытаясь прочесть в её глазах истинные мотивы, но лицо Селены оставалось непроницаемым, словно она скрывала от него что-то гораздо более значимое. — Но как само Министерство знает о них? — Ты задаёшь слишком много вопросов, дедушка, — заткнула его Селена. Девушка вытянула пергамент и разложила его на столе, что оказалось картой бывших владений семейства Малфоев. — Что тебе известно о Малфой-мэноре? Насколько хороша там охрана Министерства? — спросила Селена, глядя на карту поместья. На столе расположилась сама карта Уилтшира, в котором располагалось их родовое имение и их же владения, что являлось грандиозных размеров. Дом велик, у него много путей проникновения, но им нужен только один, который позволил бы им заглянуть внутрь. — Не могу сказать наверняка, — Люциус провёл рукой по карте, рассматривая её скорее с ностальгией, чем со стратегической точки зрения, — но я уверен, что дом всё ещё находится под семейными чарами, так что для нас не составит большого труда попасть внутрь. — Нас? — Селена усмехнулась и посмотрела на деда. — Да, нас, — он придвинулся к ней ближе, затем положил руку ей на плечо и начал представлять их образ. — Представь, каково будет наше великолепие, когда мы, заняв свое законное место, вернём себе то, что принадлежит нам! Селена посмотрела на его руку, потом отмахнулась от неё. — Мне нужно, чтобы ты, — Селена устремила на мужчину ледяной взгляд, — был здесь. Со своей женой. Когда я заберу то, что принадлежит нам по праву. — Я не понимаю… — Я и так подвергаю вас опасности, — сурово сказала Селена. — Эта засада будет опасна для тебя, но не для меня, — она заметила недовольное выражение его лица, — ты только что вернулся к своей жене, которую бросил… — Не по своей воле! — Но всё же! Ты оставил бабушку Цисси одну и без защиты, — зашипела на него Селена, надеясь, что совесть возьмет верх над гордостью и жадностью. — Будет лучше, если в Министерстве не узнают, что вы имеете ко мне отношение. Я должна действовать в тени, если мы хотим победить. Люциус молчал, не смея возразить девушке. — Кроме того, у тебя, дед, есть свои миссии, что требуют исполнения, — Селена довольно строго посмотрела на мужчину, — прояви немного уважения к тете Меде. — Этой предательнице крови? — обиженно воскликнул Малфой. — Она сестра твоей жены, которая очень любит её, и, — сказала Селена, ядовито улыбаясь мужчине, — она член нашей семьи. А девиз нашего дома — «Семья превыше всего», несмотря ни на что. — Чепуха! Девиз семьи Малфой — «Чистота всегда побеждает». — Это был старый девиз, теперь у нас новый, — объявила Селена. — Девиз моего отца. Девиз, который помог ему пройти через самые тёмные времена, чтобы защитить свою семью, даже когда его собственный отец подверг его опасности! — Как ты смеешь! — Я имею полное право злиться на тебя за то, что ты встал на сторону Тёмного Лорда и подверг опасности жизни бабушки и отца! За то, что разрушил наследие Малфоев! ЗА ПОТЕРЮ НАСЛЕДИЯ МАЛФОЕВ! Люциус замолчал, ибо это было правдой. Он молча принимал на себя удары слов. В его глазах промелькнула мимолетная вспышка гнева, но он сдержал себя, понимая, что всё, что сказала Селена, было правдой. Он чувствовал вину за свои поступки, за свою приверженность Тёмному Лорду, за то, что он подверг свою семью опасности. В этом моменте тишины между поколениями Малфоев звучал звон колокольчиков за окном, как будто напоминая им о времени, которое ушло, и времени, которое ещё предстоит прожить — Мы строим новую эру для семьи Малфой, — Селена подошла к мужчине. Её властный голос звучал уверенно и решительно. Люциус взглянул на свою внучку, видя в её глазах отсутствие сомнений, — и ты должен искупить свою вину, пополнив наше наследие, — произнесла Селена, смотря на Люциуса насмешливым взглядом. — Твой собственный сын — предатель крови. — Что? — в его голосе звучало недоумение. — У меня не было возможности рассказать тебе о своей матери, — протянула Селена, затем усмехнулась, с вызовом в глазах посмотрев на деда. — Моя мать — магглорождённая. Гермиона Грейнджер. — Та грязнокровка?! — вырвалось у него, его голос звучал полон презрения и неприязни. Девушка резко стукнула по столу, отчего сам мужчина вздрогнул, отскочив от внучки в сторону. — Ещё раз назовёшь её так, и тебе придется столкнуться с последствиями, — серьёзно предупредила Селена, её голос был твёрдым и решительным. — Гермиона Грейнджер — моя мать, и я не позволю оскорблять её. — Как ты смеешь?! — А как ты смеешь?! — зарычала в ответ Селена, цвет серых глаз покраснел и стал алым. — Как ты смеешь оскорблять мою мать, мать своих внуков?! — Никто из моих потомков не был бы… — Но вот она я! — Селена подняла руки, с гордостью демонстрируя ему себя. Его кровь, его наследие, ту, что он слепил по своему собственному подобию. Вложил надежды и веру в неё для того, чтобы от всего этого отказаться, предпочтя её брата ей. — Во плоти, так что смирись с этим, старый идиот! — Не слишком уважительный способ обращения к своему деду, — отметил Люциус. — Ты и сам не слишком почтителен, — холодно ответила Селена, отвернувшись от него, показывая, что тема закрыта и больше не требует объяснений. Лорд Малфой должен смириться с новыми условиями жизни. Сцена наполнилась напряжением, словно воздух стал тяжёлым и плотным. Люциус Малфой, ошеломленный и смущенный, чувствовал, как его гордость и авторитет рушатся перед его глазами. В его глазах промелькнуло что-то, похожее на смятение, но быстро сменилось выражением упрямства и гордыни. — Ты не можешь просто взять и устраивать здесь диктат, — произнёс он, пытаясь вернуть себе контроль над ситуацией. — Это не диктат, это просто факт, — ответила Селена, не оборачиваясь. Её голос был холодным и непреклонным. — И если ты не в состоянии принять его, это твоя проблема, а не моя. — Что ж, внуки-полукровки, — смиренно вздохнул волшебник. — Могло быть и хуже. Великий род Малфоев увидит свой конец на них! Селена гневно хлопнула ладонью по столу, затем резко повернулась к деду, грозно надвигаясь на него. — Чистокровность никогда не делала наш род великим, он велик из-за нашей стойкости, нашего ума и нашей верности семье! Кровь ничего мне из этого не дала! Мне дало это воспитание моих родителей! Мне дало это твое воспитание! Не смей говорить так, будто ты миришься с фактом, что твои внуки — полукровки! Ты должен быть благодарен моей матери, что род Малфоев всё ещё живет! Благодарен за внучку, что вызволила тебя из Азкабана! Я пришла за тобой, потому что я верна нашей семье! Я верна тебе! Так будь же наконец-то Малфоем и будь верен мне, своей крови, родной крови! Люциус Малфой взглянул на внучку смешанными чувствами, в его глазах промелькнуло что-то, что можно было бы распознать что-то среднее между удивлением и возмущением. Он не ожидал такой решительности и страсти от Селены, особенно в её отношении к нему. Несмотря на свою гордость и упрямство, он не мог не признать, что в её словах была истина. — Ты горда и сильна, — произнёс он, его голос звучал менее уверенно, чем обычно. — Как моя мать, — прохрипела Селена, давая понять, что она не потерпит никаких плохих высказываний в сторону матери. Люциус смиренно кивнул, стараясь не дать понять, что был действительно напуган тем, что Селена могла сделать. Она бы не убила его, собственного деда. Он ведь нужен ей? Не так ли? Пока что Селена показала себя сильной, расчётливой и довольно холодной. Люциус не мог сказать наверняка, но она добавила свою лепту, отпустив его без всяких обвинений. Каким-то образом ей это удалось. Одному лишь Мерлину известно, на что была способна эта девушка. Селена взглянула на своего деда, видя в его глазах следы смятения и покорности. Она почувствовала смешанные эмоции, ведь, несмотря на все его ошибки и прежние предубеждения, он оставался её родным. К тому же, не стоит пугать деда раньше времени, а то ещё и приступ получит! — Мы семья, дедушка, — произнесла она нежно, протягивая руку и касаясь его плеча. — Мы вместе в этом. Люциус склонил голову в знак согласия, благодарен за слова и поддержку внучки. — Я… понимаю тебя, Селена. И я благодарен тебе за то, что ты пришла за мной. Люциус почувствовал, что что-то меняется в нём, что-то, о чём он даже не задумывался раньше. В его сердце зародилась искра осознания, что сила и величие рода Малфоев не обязательно связаны с чистотой крови, а с верностью и преданностью своей семье. — Я твоя кровь, которая борется с Министерством за родовой особняк и земли, который наш род хранил столетиями, — продолжила Селена, выливая боль, что хранила в себе долгие годы, не смея как-то упрекать деда. — Я всегда желала нашей семье то величие, что когда-то было у тебя было, — Селена ощутила, как каждое слово, произнесённое ею, вырвало из её сердца груз долголетних обид, страхов и сомнений. Вздохнув глубоко, она почувствовала, как тяжесть, что давила на её грудь, постепенно рассеивается, словно тучи уходят, освобождая ясное небо. — Именно мне предначертано принести в наш дом то, что мы потеряли из-за твоих ошибок. Именно я верну нашей семье былой статус, богатство и уважение. Все, чего ты нас лишил! Именно я внесу имя Малфоев в историю! Так будь же благодарен за внучку, что по праву может считаться наследницей великого дома. Слова Селены пронзили Люциуса, заставив задуматься о его собственных поступках и последствиях, которые они имели для семьи. Он ощущал тяжесть прошлых ошибок на своих плечах, осознавая, что его решения в прошлом привели к утрате многого. Она знала, что её слова отравляют его разум, заставляют чувствовать вину и стыд. Способ укротить чью-то гордость — это установить, что они изначально были неправы, и никогда не переставать напоминать им об этом. Смирить их, уничтожить и заставить полностью довериться вам, чтобы они никогда не делали ничего без вашего одобрения. Селена так поступала со своим дедом. Она была благодарна ему за все уроки, которые он преподал ей, но она отказывалась признать, что он вылепил её. Никто не создавал леди Малфой. Леди Малфой сделала себя сама. Через боль и страдания. Через борьбу и накопление опыта. Она — Леди Малфой. — Ты права, Селена, — признал Люциус, склонив голову в знак согласия. — Ты будешь тем, кто вернет прежнюю славу нашей семье. Люциус почувствовал, как непонятная смесь гордости и стыда заполняет его сердце. Внезапно его внучка предстала перед ним не только как наследница великого дома, но и как символ возрождения и перерождения семьи Малфой. — Я вижу, что ты выросла в наследницу, которой твой дед всегда хотел видеть, — спокойно сказал Люциус, достойно глядя на блондинку, красные глаза которой снова стали серыми. — Присядь, дедушка, — ухмыльнулась Селена, почувствовав наслаждение от долгожданного признания. — Наслаждайся шоу, которое устроит твой законный наследник. Селена знает нрав своего дедушки. И она знает, как его сломить. Сделать его преданным ей. Она никогда не будет полностью доверять этому старому хрычу. Но, в конце концов, она добьется своего. Того, чего она заслуживает.***
Убедившись, что всем гостям комфортно в её доме, Андромеда отправилась в свою комнату, чтобы немного побыть в одиночестве. Принимать гостей — это весело, хотя и утомительно. Особенно когда у тебя гостит заносчивая задница Люциуса Малфоя. Сев в кресло у окна, женщина позволила себе на мгновение закрыть глаза. Расслабиться и ослабить бдительность. Меда подняла руку и протянула к рамке с фотографией, на которой был изображён её самый счастливый момент — день, когда она вышла замуж за Теда. Она кружилась в белом простом платье, которое ей удалось найти на скорую руку, в его объятиях. Их свадьба была событием, не терпящим отлагательств. Они были молоды и влюблены, да и к тому же она была беременна Нимфадорой. О, Тед. Она так по нему скучала. Она бы солгала, если бы сказала, что не завидует своей младшей сестре. Её любовь всё ещё была с ней. Несмотря на то что Люциус был высокомерным засранцем, он очень любил Цисси. Меда видела это в нём, в его холодных глазах, которые смягчались, когда он смотрел на жену. Селена нашла свою двоюродную бабку, смотрящую на фото своего покойного мужа в день их свадьбы. Девушка ухмыльнулась, тихо подкрадываясь в комнату женщину. — Красивая фотография, — сказала Селена, заставив миссис Тонкс вскочить со стула от неожиданности, уронив при этом рамку фотографии. Селена резко подскочила и ловко поймала предмет. Малфой медленно прошла мимо Андромеды, затем поставила фото на тумбочку, на её законное место. — И никогда не жалели об этом? Вышли замуж, оставили семью? — насмешливо протянула Селена, глядя на фотографию своими привычными серыми глазами. — Я не бросала, я была изгнана, — исправила её Меда. — Нет, — Селена резко повернулась к женщине, но не устояв на ногах, Андромеда упала обратно в кресло, — это вы покинули их. Вы хотели найти выход и нашли его, не так ли? — Селена грозно возвышалась над ней, заставляя Меду сжаться на своём месте. — Беллатриса была известна своей жестокостью, но она не была той, кто бросил семью и оставил своих сестер. — Я… — Вы ушли, не задумываясь о том, что могло бы случиться с вашей младшей сестрой, — Селена наклонялась всё ближе и ближе к бедной миссис Тонкс, не давая ей и слово сказать в свою защиту. — Нет, я… — Позор и бремя, что вы взвалили на своих сестёр… — Ты не понимаешь! — Неудивительно, что Беллатриса сошла с ума, когда ваши родители стали давить на неё после того, как одна из дочерей ушла от ответственности. — Я была беременна! Я не могла там оставаться! И я не сожалею об этом, и я не потерплю, чтобы ты стыдила меня за то, что я должна была сделать, чтобы защитить свою семью! — Предав при этом другую, — Селена окончательно опустилась на колени перед своей двоюродной бабушкой, не жалея чувства старой женщины. — Моя бабушка была вашей семьей, но вы оставили её на растерзание родителей, не пытаясь даже связаться с ней. Медленно осознавая слова Селены, Андромеда Тонкс прикусила губу, пытаясь сдержать эмоции. Её глаза наполнились слезами, и она прикрыла рукой лицо. — Это было самое трудное решение в моей жизни, — прошептала она, голос едва слышно дрожал. — Я люблю Цисси, но… Селена подняла брови, видя, как Меда борется со своими эмоциями. — Но это было нечто, что я должна была сделать, — продолжила Андромеда, снова вздохнув. — Я была молода, беспомощна, и я действовала из страха. Но никогда, никогда не прекращала думать о них. Они всегда были в моём сердце. И твоя бабушка… она была моей болью и сожалением каждый день жизни. Селена смотрела на неё, словно взвешивая каждое слово, которое она сказала. — Я понимаю, — сказала она наконец, голос уже не такой резкий. — Но это не избавляет вас от ответственности перед ней. Андромеда опустила руки и взглянула на Селену, глаза ее полные страдания. — Чего ты хочешь? Уголок губ приподнялся, пока Селена наивно склонила голову в сторону, смотря на Андромеду. Ударять по самым болезненным местам — это грязный трюк, однако с другой стороны, на то они болезненные, потому что являлись фактом. Никто не без греха. — Верность, — прошептала Селена, улыбаясь. Андромеда недоуменно глядела на волшебницу, не понимая скрытых мотивов Леди Малфой. Зачем ей она нужна? Старая волшебница, без каких-либо особенных способностей, полезных связей и информации. К чему она ей сдалась? — Я не понимаю. Селена поднялась с колен, и стала расхаживать по комнате, испытывающие наблюдая за бывшей мисс Блэк. Селена продолжала ходить по комнате, чувствуя взгляд Андромеды на себе. Ее улыбка оставалась загадочной, а взгляд был проницательным, словно она читала мысли старой волшебницы. — Вы не понимаете, потому что еще не увидели всего, что вы можете предложить, — прозвучал голос Селены, наполненный таинственностью. — Верность может иметь разные формы, миссис Тонкс. Иногда она выражается не столько в силах или связях, сколько в вере. Андромеда медленно кивнула, пытаясь понять, что имеет в виду Леди Малфой. Но её слова оставались загадочными, и старая волшебница чувствовала, что есть что-то большее, что она ещё не осознала. — Вы хорошо ко мне относились и хорошо воспитали Тедди, которого я считаю своим старшим братом, — пояснила блондинка, задумавшись, — но он также вырос крестником Гарри Поттера, который унаследовал всё состояние семьи Блэк, дом, всё. Наследство, которое ему не принадлежало. И не должно принадлежать. — Ну, Сириус позаботился о том, чтобы всё это досталось ему. — А не вам? Его кузине? Обреченная выпрашивать свои собственные деньги у какого-то мальчишки? — Гарри оказался очень полезен. Я ему очень благодарна. — Но вы можете быть уверены, что он будет помогать и впредь? — Он обещал. — Обещания легко нарушить, забыть, — прошипела Селена, глядя на женщину. — Разве вы не хотите дать своему внуку то будущее, которого он заслуживает? Как наследнику семьи Блэк? — Невозможно, ты не можешь просто взять и… — О, вы недооцениваете меня, тётушка Меда, — с уверенной ухмылкой обратилась к ней Селена. — Я могу сделать многое, если только вы будете хранить мне верность. Верность вашей сестре, — Селена приподнялась с колен, затем добавила. — Вы обязаны этим своей сестре. Вы будете обязаны мне, — аристократка кивнула, повернувшись на своих каблуках и медленно направилась к выходу из комнаты. — На этот раз лучше выбрать настоящую семью, миссис Тонкс. Уверяю вас, это единственный правильный выбор. Андромеда встала с кресла, стреляя вопрос в спину блодинки. — Чего ты хочешь? — волшебница была в недоумении. Каковы возможные мотивы этой загадочной девушки, появившейся из ниоткуда в её доме сегодня утром и заявившей, что она внучка сестры? Могла ли Селена, которая казалась такой нежной, играя с Тедди, выплеснуть эти ядовитые слова, чтобы принизить её? Неужели все это было притворством? На что она способна? — Ничего, кроме лучшего для нашей семьи, — улыбнулась Селена, сделав ударение на слове «нашей». Пока Андромеда будет на её стороне, добровольно выбирая быть частью семьи, ни она, ни Тедди не пострадают. Селена уж об этом позаботиться.***
Голод. Это единственное чувство, что отказывается покидать её тело. Селена не ела уже несколько часов, однако аппетит разыгрался просто не шутку. Видимо, чрезмерное использование магии, похоже, ослабляет не только источник её волшебства, но и тело. Она не то чтобы устаёт, но теряет контроль. Дисциплину над своими импульсами, которые необходимо контролировать, чтобы не превратиться в зверя. Не превратиться в ещё более страшного монстра, чем она есть. Первое, что почувствовала Селена после падения во тьму, была боль. Она умерла как избитый, использованный мешок костей и плоти и вернулась как пища для другого нищего вампира, который нашёл её в смеси грязи и дерьма, по запаху гниющего, окровавленного тела. Как унизительно. Селена вошла в гостиную, где цветы были расставлены самым изящным образом, определённо дело рук её бабушки. От запаха цветущих растений голова шла кругом, поэтому Селена, спотыкаясь, ухватилась за стоящий рядом диван и села. Если в ближайшие шесть часов или около того у неё не будет ни капли крови во рту, то она найдет ближайшую деревню и убьёт всех жителей, сама того не осознавая. Молодая особа раздражённо фыркнула. Быть рабыней своих инстинктов, словно она животное, а не разумная аристократка из знатного рода. Как низко она пала? Её раздражало, что жажда крови одурманивала, заставляя делать те вещи, что раньше казались ниже её достоинства. — Тяжёлый день? — послышался голос со стороны. Селена улыбнулась вошедшей миссис Забини, что присела в кресло напротив Леди Малфой. — Бывало и хуже, — ответила Селена, окидывая итальянку взглядом сверху вниз. Бабушку своих друзей Селена знала из уст самих двойняшек, однако никогда ей не удавалось повстречать Элеонору Забини в своем времени. Хотя, возможно, они пересекались, когда она была ещё малышкой, но ничего больше. По утреннему взаимодействию между матерью дяди Блейза и её дедом, Селена поняла очень четкую вещь о бывшей донне итальянской мафии. Элеонора Забини не глупа и знала, как себя вести, дабы втереться в доверие для получения полезных связей. Она хорошо обошлась с дедом, подпитывала его самолюбие, обращаясь к нему по титулу. Воспользовалась его большим эго и уязвленным состоянием, заставив саму женщину в его глазах показаться достойной доверия. Вдова главаря итальянской мафии знала, как выживать, благодаря накопленному опыту и собственной смекалке. С этой особой ни манипуляции, ни угрозы не сработают, поэтому оставался только один способ убедить эту женщину. Просто быть с ней откровенной, но и в друзья лучше не лезть. — Что вы думаете обо мне, леди Забини? — спросила Селена, смотря на женщину безжизненными глазами и с холодным выражением лица. Отсутствие каких-либо эмоций пугают, но и запутывают людей, ибо они не в состоянии предугадать твои действия. Элеонора подняла свои глаза цвета шоколада на белокурую аристократку, затем очаровательно улыбнулась, показав передние зубы. — Какое впечатление должно сложиться у меня о вас? — сказала женщина, затем кивнула и добавила. — Леди Малфой. Уголок ее губ приподнялся, когда итальянка назвала ее по титулу. Умная женщина знает, как хорошо играть в игру лести. Очень мило. — Я сказала вам и тётушке Меде, что прибыла сюда с миссией, но не уточнила, с какой именно, — начала Селена, сглатывая голод в горле. Она слышала, как бьётся сердце миссис Забини, и ей было трудно сосредоточиться. Какая миссия может быть у молодой леди, помимо высвобождения деда из тюрьмы? Семейное времяпрепровождение? — Я догадываюсь, в чём дело, — ответила Элеонора. — Сложным будет очистить репутацию вашей семьи. — Я люблю сложные испытания, — сказала Селена. — Я большой любитель шахмат. Самый сложный ход в игре совсем не сложен, особенно, если вы знаете, как правильно использовать шахматные фигуры. — Хватит ли у тебе шахматных фигур, чтобы разыграть эту свою партию, cara mia? — внезапно спросила итальянка, отчего Селена фыркнула, посмеиваясь. — Это зависит от вас. Хотите сыграть? На моей стороне доски, — Селена медленно тянула предложения, чуть ли не цокая языком от скуки. Салазар, хоть и с леди Забини иметь этакую профилактическую беседу было проще, однако проще — это скучно для Леди Малфой. Нет ни волнения в кончиках пальцев, ни покалывания в затылке, ни возбуждения между ног, когда вы знаете, что именно вы владеете преимуществом в игре. Селена, возможно, никогда не знала, что такое возбуждение от ласк, но от власти… О, она очень сильно возбуждалась от этого. Хотя нет. Она бы солгала, если бы не знала теплых ощущений от одного конкретного человека. О, этот чёртов ублюдок, осмелившийся покуситься на ее сердце. Гореть ему в аду за это. — С удовольствием, — кивнула Элеонора девушке, затем позвала эльфа Тонксов. — Фокси! В комнате появился домашний эльф, что незамедлительно подарил поклон Малфой, затем же поклонился миссис Забини. — Чем могу услужить, госпожа? — поинтересовался эльф, улыбаясь ласково двум женщинам. — Я бы хотела отметить дружбу между семьями, — заявила итальянка, ухмыльнувшись девушке, — между Забини и Малфоями. Фокси, caro, принеси бокалы и лучшее вино из моей коллекции. — Будет сделано, госпожа, — эльф поклонился, затем исчез. Через несколько мгновений эльф снова появился в комнате, держа в руках два бокала и бутылку вина с именем Забини. Малфой искренне улыбнулась, наблюдая за тем, как алая жидкость разливается по бокалам. О, она вспомнила, как напивалась вином из погреба своих друзей, прямо с итальянских виноградников. Вот это было времечко! Элеонора подняла свой бокал, и Селена отсалютовала ей своим. Звук двух звенящих бокалов наполнил комнату, ознаменовав начало крепкого сотрудничества и дружбы. Селена и Элеонора обменялись тёплыми взглядами, словно договариваясь молча о будущих планах и возможностях, которые открывались перед их семьями. Они выпили из бокалов, наслаждаясь вкусом вина, которое символизировало не только дружбу, но и солидарность между Забини и Малфоями. После удачного празднования, Селена прошла на кухню в надежде найти домовика, который поймал её внимание. Магическое существо вовсю хозяйничало, варя что-то съедобное в кастрюле и управляя летающими тарелками, явно пытаясь выбрать сервис что соответствует стандартам гостей своей хозяйки. Подходило время ужинать. — Фокси, — Селена села за стол. — У тебя есть друзья в поместье Лестрейндж? — Я не уверен, леди Малфой, — ответил эльф, в то время как кастрюля на плите продолжала кипеть без его присмотра. — Фокси может проверить. — Пожалуйста, — вежливо сказала Селена, собираясь покинуть кухню. — Найди мне Барта и Трикси. Как только девушка встала со своего места, то весь мир закружился перед глазами, отчего Селена чуть ли не упала на колени. Господи, как же она была голодна. Усталость была первым симптомом обезвоживания, а затем животный инстинкт мог взять верх над разумом и телом. Селена почувствовала, как рядом с ней появился Фокси, обеспокоенный внезапным изменением её состояния, но вампирша должна была убедиться, что её прикрытие не раскрыто. Глаза оставались обычными серыми, что отражало человеческий облик. Фокси бормотал что-то, что не дошло до ушей вампиршы. Селена лишь шикнула и отмахнулась от него, покинув комнату. — Барт и Трикси. Приведи их ко мне! Ей нужно укрыться. Подальше от всех, от всего мира. Чем дальше, тем лучше. Селена даже и магией не в состоянии воспользоваться, ибо голод возрастал всё больше и больше. Обитатели дома к счастью не заметили, как Леди Малфой покинула скромное укрытие, пробежав не меньше несколько десяток километров прочь, в случае если она не сдержит свою жажду. Селена открыла глаза уже в совершенно новом месте. Выглядело так, что она находится среди каменных холмов. Вдали плавно катились тени, заливая долину таинственным полумраком. Пустынная местность казалась безмолвной и спокойной, словно приглашая ее погрузиться в медитацию и внутренний покой. Однако это было невозможно, ибо единственное, о чём она могла думать, — это кровь.. Кровь. Голод. Пить. Жажда. Блондинка обреченно легла на холодную шершавую поверхность, надеясь, хоть так сохранить благоразумие разума чуть дольше. Лежать так, Мерлин пойми где, отбросило её к воспоминаниям, которые она желала стереть из памяти. Боль со временем пройдет, но воспоминания — нет. Селена помнит их прикосновения, они, словно жуки, проникали под кожу, впивались в плоть, не давая почувствовать облегчение даже на краткую секунду. Они заставили её чувствовать себя никчемной. Слабой и загнанной в ловушку. Униженной и использованной. Селена заставила себя проглотить слёзы, чтобы эти ублюдки не догадались, что они до неё добрались. Она никогда не признается в своей слабости, особенно перед этими ничтожествами — Яксли, Крэббом, Кэрроу и этой псиной. Вампирша услышала хлопок трансгрессии рядом с собой, что заставило её повернуть голову в сторону звука, где стояли две маленькие визуально хрупкие тени. Малфой собрала весь самоконтроль, что был в её теле, и заставила себя присесть. — Барт, Трикси, — обратилась к ним волшебница, на что двое эльфов кивнули. Барт сохранял безразличное выражение лица, в то время как эльфийка не скрывала своё подозрение в сторону блондинки, что посмела их вызвать. — Ваша бывшая хозяйка, миссис Лестрейндж, завещала всё имущество сыну своей сестры, Драко Малфою. Вы в курсе об этом? — В курсе, мисс, — подтвердил её слова Барт. — Я Селена Малфой, дочь Драко Малфоя, — сказала властным голосом Селена, вставая на ноги. — Я прибыла из будущего, деталей вам знать необязательно. Эльфы склонились на колени перед хозяйкой, чувствуя магическую связь, что связывало их. — Отныне вы будете служить мне, несмотря ни на что, даже на страх смерти. Только мне и мне одной. Поняли? — Какие будут приказания, госпожа? — ответила Трикси. — Достаньте мне кровь, — прорычала Селена, давая воле своему монстру, что спал внутри её. Серые глаза залились кровью, а передние зубы превратились в клыки. — Кровь волшебника.