***
— Ты слишком строга к нему, — отметила Забини. Изабелла сидела на скамье в женской раздевалке, пока Малфой приводила себя в порядок после утомительной тренировки по квиддичу. Селена на примечание девушки ничего не ответила, продолжая расчёсывать мокрые запутанные кудрявые волосы. Селена редко носила свои натуральные кудри, применяя чары гламура и делая платиновые волосы прямыми, однако после горячего душа чары смывались сами собой, выявляя её настоящие волосы. Лиссандер настучал на Скорпиуса, проговорившись Селене о том, что мальчишка вместо групповых занятий в библиотеке, убегал играть вместе с Альбусом на территории замка. Новость о брате не разозлила, но больше расстроила девушку, ибо у Скорпиуса появились секреты от сестры. Вещи, что младший Малфой даже не подумал бы и сделать, особенно в сторону сестры. — Я слишком мягка с ним, — возразила Селена. — Дедушка потерял хватку, он был гораздо строже со мной, чем я с ним. — Селена, он ребенок, — напомнила очевидную всем вещь итальянка. — Я знаю. — Ты хотела, чтобы у него было нормальное детство, — продолжила Забини, явно играя на нервах Малфой. — Я знаю, — вздохнула Селена с видимым недовольством на лице, затем протяжно вздохнула, опустив расчёску. — Скорпиусу ещё так многому предстоит научиться. Я боюсь, что он может не справиться с ответственностью, которая лежит на его плечах. Ему как наследнику… — Селена, — Изабелла присела к подруге, заставив её посмотреть на себя. — Скорпиус ещё молод. У него есть время всему этому научиться, ты не должна переживать об этом. Селена опустила взгляд, отвернувшись от подруги. — Возможно, это моя вина. Я слишком опекала его, не хотела, чтобы он помнил, — Селена сделала паузу, — помнил, как хреново быть Малфоем. Я хотела избавить его от этой боли. Я хотела защитить его. Но моя забота стала причиной его слабости. — То, что он не такой сильный, как ты, не означает, что он слабый. Селена откинула голову назад, затем снова посмотрела на подругу, но уже с теплотой в глазах. — Этот мальчишка не перестает меня удивлять, — улыбнулась Селена. — Мой принц захотел в питомцы гиппогрифа после одного урока с ними, — блондинка рассмеялась, вспоминая с каким восторгом Скорпиус рассказывал о магическом животном, с которым его класс работал на Уходе за магическими существами. — Мама написала, что отец чуть в обморок не упал, прочитав его письмо, где Скорпи попросил себе одного. Изабелла рассмеялась на пару с подругой, услышав, что учидил маленький Скорпиус. — Принц, — медленно произнесла Изабелла, — мне всегда нравилось, как твоя семья придумала ему такое прозвище. Очаровательно, — затем добавила, — раз уж он принц, тогда ты — принцесса. — Я давно уже не принцесса, — грустно улыбнулась Селена, затем достала палочку и просушила свои волосы. Мокрые волосы встали густой копной, придавая больше невинности и нежности внешности Селены. — Тебе идут кудри, — сделала комплимент слизеринке Изабелла, изучая её лицо. — Ты выглядишь более свежо, более… — Добрее, — закончила за подругой Селена, приглаживая волосы. — Не внушающей страха. Один взмах палочки — и копна упала прямыми локонами, обрамляли аристократичное лицо, заставляя Малфой выглядеть больше как статуя, чем живой человек. — Так-то лучше. End of Flashback. — Мы с братом выросли в более благоприятных условиях, чем Селена и Редмонд, — Изабелла взяла Панси за руку и благодарно улыбнулась, а затем с грустным выражением лица посмотрела на тётю Даф. — Родители тети Даф отреклись от неё, как только она вышла замуж за дядю Тео. Монди рос, не зная своих бабушек и дедушек, а Селена, — Изабелла посмотрела прямо в глаза Гермионе, желая выразить всю искренность своих слов, — она выросла в любящей семье. Она любила вас всем сердцем, но в её жизни чего-то не хватало, и она не могла отпустить это… — Что же это было? — Кто знает, — пожала плечами Изабелла, избегая зрительного контакта и проглатывая комок в горле. Забини представила рассерженную леди Малфой. Девушка была бы зла, если бы подруга рассказала её матери, за чем именно она гонялась практически всю свою жизнь. Даже после смерти Изабелла уважала личные границы Селены. — Но, тётя Миона, вы должны знать… Изабелла снова подняла взгляд, улыбнувшись. — Селена всегда считала вас примером для подражания. Может, это было не особо очевидно, однако она всегда старалась равняться на свою мать. Гермиона улыбнулась её словам, радуясь тому, что Селена видела в ней что-то такое важное и вдохновляющее. Эти слова проникли в сердце Гермионы, наполнив её чувством гордости. Она ощутила, что эта связь между ними, между матерью и дочерью, была глубже, чем она могла себе представить.***
Студенты доложили о том, что заключённого держали в Выручай-Комнате, связанного и оглушенного, и отправили туда двух авроров вместе с Долгопупсом, что вызвался быть эскортом для лиц правопорядка, пока остальные остались с Министром и профессором Макгонагалл. — Мистер Малфой проходил допрос несколько раз, но авроры так и не нашли ничего подозрительного, — раздумывал Кингсли. — Волан-де-Морт — опытный легилимент, один из лучших, — Гарри прошёлся по кабинету, подойдя к портрету одного из директоров школы. — Профессор Снейп, — позвал волшебника из картины Избранный, который молчаливо стоял с чёрствым выражением лица, — возможно ли, что он спрятал воспоминания Люциуса где-то в его подсознании? Снейп никак не поменялся в лице, продолжая смотреть на Поттера со скучающим взглядом. — Темный Лорд был опасным легилиментом, Поттер, — губы мужчины на портрете пошевелились, — он был способен расплавить мозги своей жертве, чуть ли не щелчком пальцев. Мне не известно, что такого он мог сделать с памятью Люциуса, но я не отклоняю этого варианта, — выражение лица профессора стала хмурым, — перед своим падением он относился к Малфою даже хуже, чем к Хвосту, — глаза Северуса встретились с серыми глазами своего бывшего ученика, Драко прочитал в глазах своего прошлого декана сочувствие. — Кто знает, какие страшные вещи он мог спрятать в сознании Люциуса. Драко сжимал кулаки, крепко стиснув зубы, не позволяя внутреннему гневу вырваться в виде крика. Родители отправили его в Хогвартс на седьмом году, надеясь, что таким образом смогут обезопасить сына. Драко только был рад убежать из дома. Будучи уже в одном из купе Хогвартс-экспресса, блондин понял, что оставляет родителей дома, одних, наедине с монстром. В дверь кабинета неожиданно ворвались авроры с криками. — Сэр, у заключённого внутреннее кровотечение. Нужно срочно доставить его в больницу, иначе он умрёт! — Похоже, вы слишком усердно его допрашивали, — проворчал Кингсли, оглядываясь на парней, а затем властным голосом отдал распоряжение аврорам. — Трансгрессируйте с ним в Святой Мунго! — Боюсь, сэр, что он не сможет это пережить, — ответил авроров. — У него слишком тяжёлые раны. — Чёрт возьми! — закричал мужчина, стукнув по столу. — Работает ли там каминная система? Свяжитесь с больницей, сообщите им, что пациент нуждается в операции. Живо! Авроры кивнули и тут же побежали в камин, пропав в зелёном пламени. — Что? Как это возможно? — Редмонд не понимал, что происходит. В последний раз, когда они видели Яксли, с ним всё было в порядке, всего лишь пара царапин и несколько ушибов, но не смертельно. Невилл вбежал в кабинет с отдышкой, его глаза выражали явное беспокойство. Он явно не успевал за работниками Министерства, кто-то мог подумать, что он только что пережил пробежку через весь замок. Макгонагалл поспешила к парню и схватила его за локоть, выражение серьезности на её лице подчеркивалось торопливым движением. — Мистер Долгопупс, что произошло в Выручай-Комнате? — спросила профессор, звуча строго и тревожно одновременно. Невилл заикался, его голос дрожал от нервозности, а глаза выражали испуг. — Я-я не знаю-ю, — смог выдавить он, оглядываясь на остальных испуганными глазами. — Мы-ы пришли туда, а он был просто никакой, словно кто-то пытал его. Между ними было напряжение, которое тянулось словно натянутая струна, и все присутствующие ощущали его тяжесть. — Что с ним могло случиться? — Джеймс озадаченно посмотрел на отца, затем на Редмонда, словно ожидая хоть какого-то объяснения от них. — Или кто? — предположил Уильям, его взгляд упал на семью Забини, словно он искал ответы в их напряженных лицах. — На что ты намекаешь? — не понял кузена Джеймс. — Возможно, наш любовничек захотел отомстить за свою подружку, — предположил Уильям, его слова звучали как предостережение, наполненное подозрением. — Перестань, Уизли, — Маттео раздражённо закатил глаза. — Я буквально всё время был с тобой, когда именно я успел так с ним поступить? — Мы оставили вас с ним наедине, когда шли к директору, — напомнил Рон, взгляд его был напряжённым, словно он тщательно взвешивал каждое слово, которое произносил. — Мы были с ним, — встал на защиту племянника Драко, его голос звучал решительно, но спокойно, словно он был уверен в правоте своих слов, — он ничего не делал! Уизли не сдавался, продолжая свои доводы. — Вы сообщники, — аргументировал Уизли, его голос звучал настойчиво, словно он пытался проникнуть сквозь барьеры уверенности Драко. Затем он обратился к Джеймсу, понижая голос, словно делая это для большей эффективности своих слов, — он почти набросился на дядю Гарри, — построил теорию Уильям, пытаясь убедить кузена, — кто знает, что они сделали в той комнате. Джеймс встретил взгляд Уильяма с сомнением. — Они не глупы, Уильям, — ответил Поттер, — просить о защите, а потом вредить Пожирателю смерти — это пик тупизма. Уильям не собирался сдаваться, продолжая строить свои доводы. — Или, — Уильям вставил новый аргумент, — или они специально попросили покровительство твоего отца, понимая, что просто так им это с рук не сойдет, поэтому подстраховались. В комнате витала напряжённая атмосфера, словно воздух насыщен был электричеством, готовым разрядиться в любой момент. — Это полный бред! — закричал Теодор, желая прекратить этот бессмысленный спор. Спор между гриффиндорцами и слизеринцами начал набирать обороты, когда резкие слова и обвинения стали заполнять комнату. Голоса повышались, аргументы становились все более острыми, а напряжение между сторонами только нарастало. — Достаточно! — раздался строгий голос директора школы. — Теперь время для раздумий, а не для словесных драк. Перестаньте, или я буду вынуждена отдать вас под присмотр Министерства. — Боюсь, что, Минерва, у них нет выбора, кроме как пойти со мной. Они являются подозреваемыми в этом деле, им придется пройти в аврорат для допроса, — заявил Кингсли, нахмурившись. — Лучше вам идти добровольно, если вы действительно являетесь невиновными. Глубокое возмущение пробудилось внутри Теодора, когда он услышал слова Министра. Его брови нахмурились, а глаза заблистали неприязнью к мужчине. Он открыл рот, чтобы возразить, но сын коснулся его плеча, давая понять, что сейчас не время для споров. Редмонд и Маттео переглянулись с отцами, молча давая понять, что с ними всё будет в порядке. Нотт покачал головой на отца и тестя, безмолвно приказывая не вмешиваться, пока Маттео похлопал Драко по спине, ободряюще кивая ему. Было больно осознавать, что они не могли ничего сделать. В глубине души Драко и Теодор осознавали свою бессильность перед Министерством. Они всё осознавали, что их прошлое, статус и связи могли бы играть роль в таких ситуациях, но теперь все это казалось лишь пустыми словами, их былая сила и влияние растворились под тяжестью новых обстоятельств. Забини так же, как и его друзья, не мог ничего поделать в этой ситуации, ибо его фамилия, хоть и не запятнанная Темной меткой Пожирателя, была пустым звуком в Министерстве. Двое Пожирателей подошли к Министру, который ожидал их у камина с протянутой рукой. Парни намеренно не переглядывались со слизеринцами в последний раз, не делая им ещё больнее. Вдруг дверь в кабинет директора снова распахнулась настежь, впуская Гермиону вместе со слизеринками внутрь. — Что здесь происходит? — Гермиона встала вступор от развернувшейся картины. Девушка, не осозная, схватила запястье Изабеллы и утянула её за свою спину, словно стараясь укрыть от глаз Министра и Макгонагалл. — Монди, Маттео, — Дафна поспешила к парням, но Министр остановил её, — что происходит? Куды вы их уводите? — Мисс Гринграсс, — Минерва подошла к ученице, взяв ту под локоть. — Вам не стоит мешать работе Министерства. — Но, куда, — голос блондинки задрожал, её взгляд нервно перескакивал с Макгонагалл на мальчиков и обратно, выявляя панику, разрастающуюся внутри, — куда они идут? Зачем? Профессор! — Это обязательная процедура, — ответил мужчина глубоким монотонным голосом, не желая больше разбираться с кучей молодых студентов. Дафна попыталась продвинуться вперёд, чтобы остановить Министра, но его решимость оказалась непоколебимой. В это время глаза Гермионы бегали с одного лица на другое, её разум пытался уловить хоть какой-то намёк, почему Министерство внезапно забрало Редмонда и Маттео. Но ответ оставался недоступным. — Неужели вы думаете, что просто так можете прийти и забрать их? — воскликнула Дафна, её голос звучал настолько настойчиво, что даже Министр замедлил шаг. — Это не ваше дело, мисс Гринграсс, — Министр сделал шаг вперёд, его глаза выражали чёткую решимость, — и я настаиваю, чтобы вы оставались в стороне. — Это мой сын! — резко закричала Дафна чуть ли не плача. — Мой мальчик! Отпустите его! Теодор, обхватив Дафну руками, старался успокоить её, но отчаянные попытки вырваться лишь усиливались. Удары, которые наносились на грудь Нотта, были полны отчаяния и боли. Каждый удар приносил ей не только физическую боль, но и эмоциональное страдание. Редмонд хотел было направиться к матери, но Кингсли достал свою палочку и молча приказал ему вернуться на своё место. — Тео! Ну сделай что-нибудь! Макгонагалл, увидев бурю эмоций, разыгравшуюся перед глазами, подошла к ним, пытаясь успокоить Дафну и уладить ситуацию. Между тем другие ученики смотрели на происходящее с изумлением и тревогой, но никто не решался вмешаться. В комнате царила напряжённая тишина, прерываемая только криками и шепотом. Панси, сверкая глазами, словно зловещая кошка, громко прошествовала вдоль комнаты, её шаги звучали как удары барабана, каждый уверенный шаг усиливал убедительность. Она подошла к Министру, не трепеща перед его авторитетом, а наоборот, испытывая удовлетворение от своей смелости. — Позвольте напомнить вам, Министр, что Паркинсон и Гринграсс по-прежнему играют важную роль в магическом обществе. Мы не кажемся опасными, но мы кусаемся, и притом ядовито, — прошипела брюнетка в лицо мужчины, что оставалось каменным. — Министерство всё ещё нуждается в пожертвованиях, что богатые семьи волшебников продолжают отдавать, однако, — Панси наклонила голову, прошептав последние слова, — мои родители и родители Дафны могут использовать свои связи, дабы многократно сократить ваш бюджет. — Должно вы мисс Паркинсон, — ответил Министр, — забыли, что ваши родители и родители мисс Гринграсс находятся на данный момент под опекой Министерства. — Заточение их в собственных домах не помешает перекрыть денежные пожертвования из Гринготтса. — Однако перелавливать письма, — сделал шах Министр, — одно из обязанностей авроров, что охраняют их. — А кто сказал что-то про письма? — ухмыльнулась Паркинсон. — Есть множество путей передачи информации, что перескочит уши Министерских работников. Шах и мат от Паркинсон. Кинсгли судорожно сглотнул, стараясь сохранить каменное выражение лица, одновременно поддерживая интенсивный зрительный контакт с мисс Паркинсон, которая понимала, что в этой шахматной партии она вышла победительницей. Мужчина сделал шаг назад, выглядя весьма недовольным из-за своих полномочий Министра, в чьи обязанности входило обеспечение финансирования Министерства. Мир всё ещё был хрупок после войны, так же как и правительство. — Пусть будет так, — вздохнул он, затем посмотрел на мистера Поттера, — они под вашим присмотром, — затем он повернулся к подозреваемым Пожирателям смерти. — Однако я всё равно обязан проверить ваши воспоминания, чтобы убедиться, что вы не под подозрением. Редмонд без колебаний кивнул и встал перед мужчиной, готовый к произнесению заклинания. — Давайте покончим с этим, — прорычал он, заметно раздражённый всей этой ситуацией. Он угрожающе оглянулся на Уильяма и Джеймса, словно ещё одно слово из их уст — и он не сдержится и действительно разорвет их на части. — Не пытайтесь сопротивляться, — Кингсли поднял палочку. — Легилименс! Нотт даже не вздрогнул. Его глаза были закрыты, а тело спокойным и расслабленным, что говорило о том, что он уже не в первый раз по собственной воле впускает кого-то в свой разум. — Ничего, — подытожил волшебник, затем повернулся к Маттео, что выглядел довольно встревоженным. Итальянец продолжал делать глубокие вдохи, чтобы расслабиться, но парень, казалось, всё ещё был напуган всем этим процессом, через который ему предстояло пройти. — Легилименс! Маттео словно погрузился в сон, дым, затуманивший его зрение, медленно рассеивался, открывая взору длинноволосую, чьи локоны отдавали платиной, девушку, стоявшую к нему спиной. Она была одета в белое шелковое платье, которое плотно облегало её тело, подчеркивая изгибы. Цвет, казавшийся белым, как снег, придал коже девушки особую выразительность. Блондинка уже собиралась повернуть голову в его сторону, но Забини с криком отпрянул в реальный мир, выходя из своих мыслей. — Довольно! Пожиратель смерти тяжело дышал, пытаясь перевести дыхание. Рядом с ним появился Редмонд, позволяя итальянцу опереться на него, пока он приходил в себя после вторжения в свой разум. Маттео дрожал, ощущая слабость, как после длительного истощающего плавания. Его руки дрожали, а сердце билось так сильно, что казалось, оно сорвется с места. Все его мысли были ещё в тумане, словно он только что проснулся от кошмара, не разобравшись, что реальность, а что сон. — У вас есть всё, что нужно, Министр, — проговорил Нотт, поддерживая своего шурина. — Ничто не держит вас здесь.***
С Астрономической башни открывался волшебный вид на просторы и окрестности Хогвартса, что были украшены белоснежным покровом снега. Погода становилась холодной, предзнаменовая скорое празднование Рождества, но всё это было бессмысленно для Скорпиуса, что стоял на балконе, облокотившись на перила. Башня стала его неофициальным убежищем, где он проводил время, дабы подумать и понаблюдать за облаками в небе. В сердце Скорпиуса царила глубокая тоска. Для него всё это казалось лишь отражением внешнего мира, в то время как его внутренний мир был исполнен беспокойства и сомнений. — Скорпиус. Лиссандер стоял позади мальчика уже около 40 минут, после того, как раскрыл пристанище кузена. Малфой проигнорировал его, сложив голову на руки, продолжая пялиться в пространство. — Скорпиус, взгляни на меня. — Отвали, Лис. — Скорпиус, — Лис коснулся его плеча, но слизеринец резко дернул рукой. — Не трогай меня. — Прошу тебя, поговори со мной, — настаивал Скамандер. — Не трогай меня! — вдруг закричал мальчик, в глазах которого не было гнева. Только одна боль. Он открыл рот, чтобы сказать что-то, но вместо слов из него вырвался глухой крик боли. Лиссандер приблизился к нему, положив руку на плечо в знак поддержки. Малфой не в состоянии больше поддерживать свою холодную оболочку, захлебнулся слезами, шепча. — Это моя вина… это моя вина… — Скорпиус, — Лиссандер притянул его к себе в объятия, позволяя кузену использовать его в качестве опоры, чтобы не упасть. — Я понимаю, это тяжело. Это больно. Но наш долг — сделать так, чтобы она не страдала понапрасну, — Лиссандер крепче сжал плечи друга. — Соберись, брат. У нас есть дело, которое нужно завершить. Скорпиус, слабея от эмоционального напряжения, опустился на колени, потеряв опору в кузене. Его голос был слабым и дрожащим, когда он прошептал: — Я не знаю, что делать, Лис. Я чувствую себя таким бессильным. Мне кажется, что я полностью потерял контроль над всем. Резкий звук пощечины отрезал звук плача. Скорпиус медленно повернул голову на кузена, удивлённо уставившись на него. — Это не время для слабости, Малфой, — произнес Лиссандер с холодным тоном. — Твоя семья нуждается в тебе. Приведи себя в порядок и соберись. Скорпиус промолчал, смешанные чувства бушевали в его груди. Он чувствовал удар слов Лиссандера как ещё одну боль, прибавленную к его уже переполненной душе. Но он знал, что была правда в словах Лиссандера. Теперь не время сломиться. Его семья, его обязанности — всё это требовало от него мужества и решимости. Скорпиус кивнул, вытирая слёзы и поднимаясь на ноги, собираясь с силами, чтобы двигаться дальше. Блондин направился к выходу из башни, но голос кузена остановил его, прежде чем он спустился по лестнице. — Она была мне сестрой тоже. Скорпиус замер на месте, услышав слова Лиссандера. Он повернулся, встречая взгляд кузена, и в его серых глазах читалась искренняя скорбь и сочувствие. Болезненная пауза окутала их обоих, напоминая о том, что они вместе пережили. Скорпиус почувствовал внезапное облегчение от того, что он не один, что у него есть кузен, который понимает его боль. Однако, не уподобляясь Скорпиусу, Лиссандер продолжал держаться стойко, несмотря на все что они пережили. Лиссандер не сломался, и именно он держал Скорпиуса на самой грани, не позволяя кузену переступить черту и нырнуть в глубокое отчаяние. — Спасибо, Лис, — пробормотал он, сердце немного смягчившись от слов поддержки. Вместе они медленно спустились по лестнице, готовые встретиться лицом к лицу с тем, что их ждало внизу. В это время Люциус Малфой сидел в одном из следственных изоляторов, приняв душ и облачившись в лучшую мантию, сшитую талантливым французским портным. Его платиновые волосы, которые раньше были длинными, спутанными и отдавали сединой, а не платиной, из-за чего он выглядел старше, теперь здоровы, подстрижены и вновь обрели свой блеск. — Все обвинения сняты. — Ни за что, чёрт возьми! — закричал один из авроров. — Мистер Малфой, — спокойно обратился второй аврор, желая смягчить реакцию своего напарника. — Лорд Малфой, — поправил волшебника Люциус. — Вам нужна моя помощь, чтобы получить её, вам нужно просто снять обвинения, — высказал свои требования мужчина, высокомерно смотря на собравшихся офицеров, что вели его дело. — Таковы мои условия, и они не подлежат обсуждению, — заключенный грациозно встал со своего места, — раз уж у вас нет больше ко мне вопросов, я бы хотел вернуться в свою камеру. Авроры обменялись взглядами, чувствуя себя слегка раздражённым, но в то же время заметив, что у них нет другого выбора. — Ваши условия будут учтены, лорд Малфой, — ответил один из авроров, проглатывая горечь в ответ на его высокомерие. — Вам разрешено вернуться в камеру. Люциус взглянул на них с презрением, прежде чем медленно направиться обратно в своё временное пристанище. Его шаги были уверенными и гордыми, словно он никогда не знал о тени, которая недавно затянула его жизнь. Он медленно шёл по коридорам, поднимаясь к своей камере. В этот момент он чувствовал себя неукротимым и сильным, ведь он, Люциус Малфой, вновь стоял на своих ногах, готовый принять всё, что принадлежит ему по праву. Из Азкабана его перевели в более приличную камеру в самом Министерстве, ибо волшебник отказывался оставаться гнить в том месте, где сидел уже чуть больше года. Комнату, которая была ему предоставлена в Министерстве, по сравнению со старым карцером, можно было назвать роскошной. Удобная кровать, деревянный стол в углу и лампочка, что освещала всё пространство, и окно, что помогало отличить день от ночи. За окном вечерело. Люциус Малфой вошёл в свою новую камеру с высокомерием, хотя в его сердце всё ещё горели остатки унижения от времени, проведенного в Азкабане. Но сейчас, находясь в новом месте, он решил принять это как шаг к восстановлению своего прежнего положения. Не зажигая свет, он присел на кровать, опираясь на руку и размышляя о том, как ему следует действовать дальше, словно не замечая тень, что находилась за окном. — Как все прошло? — послышался шёпот. Услышав голос, что за последнее время, стал мелодией для его ушей, Люциус улыбнулся и посмотрел в сторону окна. — Я попросил снять обвинения, но не думаю, что они пойдут на это. Шёпот, что появился в его камере в Азкабане, напомнил ему кто он такой. — Тогда мы должны убедить их, — ответил шёпот. — Убедить их… — проговорил Люциус, глядя в сторону окна. — И каким образом ты предлагаешь это сделать? — Нет ничего, что Малфои не могли бы сделать, — Люциусу почудилось, что за окном сверкнули два кроваво-красных огонька, от чего мужчина подскочил, ибо вспомнил такие же кровавые глаза Тёмного Лорда. Люциус сжал кулаки, ощущая, как дрожь пробегает по его телу. Эти кроваво-красные огни напомнили ему о том, что он пытался забыть. Воспоминания о тех тёмных временах, когда он служил Тёмному Лорду, были слишком большим бременем для него. — Кто ты? — спросил он снова, на этот раз его голос звучал настороженно. Тень за окном проскочила через окно в камеру и медленно начала принимать форму, обретая облик фигуры, которая становилась всё более различимой. Люциус, всё ещё напряженно наблюдая, начал различать черты лица. Он почувствовал, как участилось сердцебиение, когда фигура окончательно превратилась в женщину, даже нет, в девушку. — Здравствуй, дедушка, — произнесла тень, затем белоснежные ладони сняли капюшон мантии, позволяя Малфою присмотреться к её лицу. Аристократические черты, платиновые волосы, однако глаза. Зрачки были красные, словно пропитанные кровью. В следующую секунду, моргнув, глаза приобрели серый цвет. Серый цвет, такой же как у него. — Моё имя — Селена Малфой. — Я не… — Люциус потерял дар речи и отрицательно качал головой, продолжая пялиться на девушку, словно не веря её присутствию в своей камере, — я не понимаю… — Позволь мне, — Селене приблизилась к мужчине, протянув руку к его лицу. Люциус дернулся в сторону, почувствовав холодную, практически ледяную кожу её ладони на своей щеке, но Селена ухмыльнулась и ободрительно кивнула, давая понять, что Малфою нечего было бояться, — показать. Селена заглянула в его глаза, и он увидел отражение своего собственного прошлого и будущего. В этом мгновении, в этом объятии времени, он ощутил воспоминания, которые приняли форму и стали живыми. Перед серыми глазами мужчины возникли картины его жизни, что ему было суждено прожить. Его долгое заточение в Азкабане, освобождение, изгнание из магического общества и затворничество в доме на склоне французского острова, моменты с так называемой внучкой. Нет, Селена была действительно его внучкой. Все моменты её взросления, его часы, проведённые с ней, обучая и тренируя её, делая из неё достойную наследницу имени Малфой. — Ты… — Люциус с трудом нашёл слова, ошеломлённый всем, что увидел. Всё вокруг казалось смешанным, как будто он вступил в иное измерение. — Твое спасение, и твое будущее, — ухмыльнулась Селена. Слова Селены пронзили Люциуса, словно звучали не только как предсказание, но и как обещание. Он ощутил, что это не просто встреча с долгожданным членом семьи, а своего рода возрождение его самого.***
Для мисс Гермионы Грейнджер это был действительно напряжённый день. Остаток дня она провела, следя за тем, чтобы племянники были в добром расположении духа после сеанса легилименции от Министра, особенно Маттео, который, похоже, серьезно переживал после воздействия на сознание. Итальянец целый час не мог перестать дрожать, словно увидел привидение, и отказывался разговаривать с кем бы то ни было, даже с собственной сестрой. Вечер гриффиндорка пожелала провести со Скорпиусом. Она нашла мальчика бродящим вокруг своей башни, и ей стало так стыдно за то, что она пренебрегла своим любимым сыном. То, что мальчик больше не прятался в общежитии Слизерина, было хорошим знаком. В данный момент Скорпи лежал на ковре, положив голову на колени Гермионы, её рука перебирала его платиновые волосы, а в другой она держала книгу. Свет от камина был тонким и теплым, придавая комнате в башне старосты более уютную и гостеприимную атмосферу. — Мне так нравится твои кудряшки, — улыбнулась девушка. — По сравнению с волосами Селены, это далеко не кудри, — прокоментировал Скорпиус, наблюдая за горящими углями в камине. Рука Грейнджер замерла при упоминании имени дочери. — Ты не хочешь поговорить? О сестре? — решилась спросить сына Гермиона, ожидая, что он снова захочет сменить тему. — Я не знаю, — голос мальчика звучал тихо и неуверенно. Он чувствовал себя всё ещё таким потерянным. — Я не хочу заставлять тебя. — У Селены … — начал говорить Скорпиус, но звук открывающейся двери в башню остановил его и заставил две пары глаз посмотреть на вошедшего Драко. — Так вот где вы прячетесь! И даже меня не позвали, — Малфой притворно нахмурился, изображая обиду, однако вскоре он пристроился рядом с сыном, подмигнув Гермионе. От его жеста гриффиндорка застенчиво улыбнулась, понимая, что осадок после их утренних разногласий полностью улетучился. Скорпиус, заметив, что между его родителями происходит какое-то интересное действие, решил закрыть рот и побыть наблюдателем. Хоть мальчишка и понимал, что именно он был той главной фигурой, которая запустила весь романтический магнетизм между ними, но технически он ничего не делал, так что всё произошло само собой! По крайней мере, младший Малфой пытался оправдать себя такими рассуждениями. — Какой тяжёлый день, — вздохнул Драко, устало вытягивая ноги перед собой. — И не говори, — ответил Скорпиус. — А ты чем сегодня занимался, молодой человек? — Я-я, — Скорпиус, рискуя раскрыть свои не особо приемлемые приключения, стал тараторить о отмазке, что придумал Лис для Изабеллы, — я и Лис. Мы, мы провели весь день. Да, почти весь день! На квиддичном поле. — Правда? В такую погоду? — удивилась Гермиона. — Грейнджер, для опытных лётчиков на метле ничто не является помехой для полёта, — отметил Малфой, ухмыляясь. — И самые опытные лётчики должны соблюдать правила безопасности, — ответила Гермиона, затем обратилась к сыну. — На улице холодает, ещё и простудишься. — Салазар, Грейнджер! Я летаю на метле практически с трёх лет, каким-то образом дожил же до… — Только не говори, что позволишь нашим детям летать на метлах в три года! Ты с ума сошёл! — Они в какой-то момент должны научиться! — Но не в три года! — Отец посадил Селену на метлу в три года, — вставил Скорпиус, наблюдая за бурной дискуссией. Двое молодых людей остановились и молчаливо посмотрели на сына, чей взгляд слегка поник, однако Скорпиус продолжал улыбаться от воспоминаний. — Она убегала рано по утрам, чтобы полетать по окрестности. Мама постоянно её ругала и делала выговор за такие выходки, но ей было всё равно, ибо отец всегда поддерживал её в этом. Отец посадил меня на метлу в 4 года по маминой просьбе, и однажды Селена разбудила меня посреди ночи, ибо ей жутко хотелось полетать в тот день. Мы взяли мётлы без ведома родителей и решили сделать пару кружков по окрестности, и это было волшебно, — Скорпиус, пока рассказывал историю, сам не понял, как начал широко улыбаться. Гермиона и Драко внимательно слушали, изредка обмениваясь взглядами. — Небо было чистое, даже самые дальние звезды сверкали ярче. Селена показала мне созвездие Скорпиона… — В честь которого ты получил своё имя, — закончил Драко. — Определенно, пожелание твоей бабушки. — Да, это правда, — усмехнулся мальчик. — Твоя бабушка также назвала твою сестру? — спросила Гермиона. — Нет, её назвала ты, то есть наша мама, — быстро исправился Скорпиус с непривычки, ибо мальчик всё ещё не привык свободно обращаться к матери в присутствии отца. — Моя мама назвала Селену в честь богини Луны. — Селена, из древнегреческой мифологии, — закончила Гермиона, улыбнувшись своему сыну. Это было приятно. Говорить о Селене так, словно она не была болезненным воспоминанием. Скорпиус почувствовал тепло материнской ладони, и это прикосновение наполнило его сердце умиротворением и покоем. Смотря на своего сына, Гермиона ощущала гордость и нежность. Её сердце наполнилось радостью от того, что он нашёл силы поделиться своими чувствами и воспоминаниями о сестре. Она знала, как тяжело было ему пережить утрату, и видеть, как он открывается перед ней, было для неё источником глубокой благодарности. И в этот момент, когда в комнате витала атмосфера нежности и воспоминаний, Селена, словно ощущая их связь, была присутствующей в каждом взгляде, каждом слове, каждой улыбке. Её дух жил в их сердцах, напоминая о бесконечной любви, которая всегда будет с ними. Скорпиус заснул, прижавшись к Гермионе. Драко поднял его на руки с намерением уложить в спальне слизеринцев, однако девушка настояла о том, чтобы блондин уложил ребёнка во второй спальне старосты, которая пустовала, ибо никто из старшекурсников не хотел носить значок старосты школы, желая избегать большой ответственности и обязанностей, которые шли с должностью. Гермиона направилась в свою спальню, желая переодеться в пижаму. Глаза слипались, а шея жутко болея, издавая скрип, пока девушка разминала её. Юбка сползла вниз на пол, вместе со шерстяными колготками, раскрывая худые, однако стройные ноги. Гермиона никогда особо не жаловалась на своё тело, хотя на пятом-шестом курсах, был у неё короткий период, когда могла смотреть в зеркало и видеть столько недостатков, от чего ей хотелось избавиться, а затем произошла война. Ей стало всё равно. Инстинкт выживания и скитания по диким местностям дали ей полное понимание, что красота девушку не спасёт. Она приняла себя такой, какая есть. Не желая ничего менять. Она видела худую девушку, с миловидным веснушчатым лицом, с большой головой из-за обилия пышных кудрявых волос. Красно-золотой галстук был ослаблен, вися на шее Гермионы, пока пальцы рук медленно расстегивали пуговицы белой рубашки. — Я уложил Скорпиуса, думаю он, — Драко резко открыл дверь без стука, чуть ли не врываясь в комнату гриффиндорки, что от испуга она издала громкий звук, вдыхая больше воздуха в лёгкие. — Боже, Боже! Всё это ради меня? Ты ведь ждала меня, верно? — усмехнулся Драко, прислонившись к двери. — Не говори ерунды, Малфой! Гермиона взялась за рубашку, пытаясь прикрыть декольте. Её лицо раскраснелось, когда девушка попыталась прикрыться, но на какой-то момент сдалась. Она зарычала от досады, а затем уставилась на незваного гостя, у которого не хватило манер постучать, прежде чем войти. Честное слово, она же его будущая жена, ради Мерлина! Рано или поздно он увидит её всю. — Я уже собиралась ложиться спать. — Что ж, я и сам изрядно устал, так что мне тоже пора. — Отличная идея! Спокойной ночи, — прорычала Гермиона и повернулась к нему спиной, ожидая услышать звук закрывающейся двери, но вместо этого услышала звук железной застежки ремня. — Что ты делаешь?! — выругалась Гермиона, увидев полуголого Малфоя, вошедшего в её комнату. — Готовлюсь ко сну, — невозмутимо ответил парень, после чего одним движением снял брюки, оставив на теле только нижнее белье. Гермиона не могла не взглянуть на эти мускулы — результат многочасовых тренировок по квиддичу. Драко был худым, но в то же время подтянутым. Школьная форма, которая, как правило, выглядела на учениках несколько мешковато, скрывала его телосложение. Девушка взяла себя в руки и сделала несколько шагов назад. Ей показалось, или выпуклость в его нижнем белье действительно была такой большой? Грейнджер, возьми себя в руки! — Малфой, это моя спальня! Она действительно пытается сопротивляться? — Раньше ты не возражала, чтобы я спал рядом с тобой, — с ухмылкой ответил блондин. — Это было совсем другое дело! Неужели она действительно так против того, чтобы он спал здесь? — Я была расстроена! Я нуждалась в тебе! — Гермиона даже не заметила, как Драко подошёл к ней ближе и взял её руки в свои, заставив замолчать и удивлённо посмотреть на него. — И сейчас ты нужна мне, Гермиона, — его тон был искренним. Он смотрел на её руки, держа их в своих и нежно поглаживая. — Мне нужно, чтобы ты была со мной. Мы можем просто заснуть вместе. Как мы все знаем, — Драко озорно улыбнулся, притянув девушку ближе, так что его тёплое дыхание коснулось её губ, вызвав волну мурашек по позвоночнику Гермионы, — в конечном итоге у нас будет секс, учитывая, что в будущем у нас будет двое детей. Гермиона шлепнула его по руке, затем повернула голову и сердито направилась к своей кровати. — Дурак. Они мирно легли спать, пожелав друг другу спокойной ночи. Малфой даже не взглянул ей в лицо, повернувшись к ней спиной. Поначалу Гермиона была довольна тем, что хорошо выспится, но когда прошло время, а она всё ещё бодрствовала, то повернулась к Драко. Тот даже не пошевелился, казалось, крепко спит. Мерлин, он спит рядом с ней, а она не может сомкнуть глаз из-за того, что он почти голый под её простынями. Шатенка разочарованно вздохнула и принялась ворочаться, надеясь утомить себя в поисках наиболее удобной позы для сна. — Салазар, Грейнджер, — сонно простонал Драко. Он повернулся к ней и обхватил за талию, притягивая ближе. Зафиксировав её положение так, что Гермиона оказалась прижата спиной к его груди, его рука легла на живот девушки. — Драко, я… — Просто спи, — пропыхтел парень, прижимая её ещё ближе к себе. Гермиона не дала себе вскрикнуть, закрыв рот ладонью. Температура её тела повысилось лишь от мыслей, что лезли в голову, ибо, будучи прижатой к Малфою, она ощущала и его член. Её разум сражался с желанием, и она старалась сохранить самообладание в этот момент напряжения. Её сердце билось быстрее, а тело наполнилось смутным ощущением, которое она пыталась подавить. В то же время она осознавала, что его присутствие приносило ей какое-то успокоение, даже в этом странном и неловком положении. И всё-таки как же трудно отказывать своим желаниям. — Гермиона, если ты не прекратишь ёрзать… — раздражённо простонал блондин, но Грейнджер прервала его требовательным шёпотом. — Что тогда? Она не просила его прямо, но за неё говорило всё её тело, когда она придвинула свои бедра ближе к нему, ощущая его член между своих ягодиц. Она жаждала. Она желала. Она хотела. Его прикосновения к её коже. Его губы на её губах. Только его. Только он. Драко нужен был лишь один её взгляд, взгляд желания и чего-то теплого и искреннего, который он нашёл в карих глазах. Их губы встретились в торопливом, страстном поцелуе, как будто они оба изголодались друг по другу. Дыхание становилось всё тяжелее, Драко не хотел надолго отрываться от губ своей будущей жены. Гермиона погрузилась в его объятия, и его руки обхватили её бедра, помогая ей двигаться и вжиматься в его пах. Она почувствовала, как тело Малфоя напряглось под её руками, когда он притянул её ближе. — Драко, — вздохнула Гермиона, почувствовав как его ладонь обхватила её грудь, массируя. Он взял её за подбородок, чтобы углубить поцелуй. Грейнджер застонала, когда он присосался к её губам, слегка прикусывая их зубами. Воздух в комнате потяжелел, напряжение нарастало, пока он продолжал страстно целовать Гермиону, а она чувствовала, как его пальцы нежно поглаживают её лоно. — Тише, Гермиона, — прошептал Малфой ей в губы. — Мы же не хотим разбудить Скорпиуса, верно? Девушка чувствовала, как твердеет его член под нижним бельем, когда она приподняла бедра, чтобы встретить его, и он снова приник к её губам с яркой улыбкой на лице, жадно целуя её. Гермиона не могла сдержаться. Она уже не могла сдерживать стоны, чувствуя, как ей необходимы прикосновения Драко. — Ты сказал, что хочешь быть со мной, — прошептала она, обхватив его за шею и глядя на него глазами, в которых смешались гнев и вожделение, — так будь же со мной. Драко обнял её тесно, словно боясь, что она исчезнет, если он её отпустит. Его сердце билось сильнее, когда он чувствовал её близость, её тепло, её запах. Резко войдя в неё, он прижал возлюбленную к себе ещё крепче, сливаясь с ней в одно целое. Глаза шатенки начали слезиться, ибо пик уже был так близко. Драко чувствовал, как её тело дрожит от напряжения. — Гермиона, — прошептал Малфой, глядя в её глаза, полные слез и страсти. — Боже, как же ты хороша. Они оставались в объятиях друг друга, словно это было единственное место, где они могли найти утешение от всех своих страданий и боли. В этом моменте они были двумя половинами, которые, наконец, нашли друг друга.***
Нередко Министр задерживался в своём кабинете допоздна, в то время как остальные работники уже расходились по домам, где их ждали члены семьи. Текущее состояние страны было нестабильным. Экономическое положение, департаменты, нуждающиеся в финансировании, конфликт с магическими существами, решившими восстать во время правления Волдеморта, нераскрытые дела со старыми Пожирателями смерти, а теперь ещё и новая кучка, прибывшая из будущего и орудующая где-то там. Состояние Александра Яксли было критическим. Медсестры сказали аврорам, что если бы они приехали позже, то мужчина умер бы от кровоизлияния в мозг. Вопрос о том, кто ответственен за столь жестокую попытку убийства, так и остался без ответа. Кингсли отложил бумаги в сторону, затем закрыл лицо ладонями и громко вздохнул, утомленный и страдающий от бессонницы. Его ухо уловило звук отскакивающих от мраморного пола шпилек, медленно приближающихся к его двери, а затем звук двери. В кабинете было темно, лишь лампа на столе освещала маленький участок помещения. — Мэри, я сказал тебе идти домой. Не стоит ждать меня, — сказал Министр, не поднимая головы. Похоже, его секретарша осталась после рабочих часов, дабы проведать своего босса, хотя Кингсли уже давно отпустил ведьму домой. — Мы не знакомы, Министр, — стук каблуков становился громче, с каждым приближающимся шагом незнакомки. Кингсли, подняв взгляд, увидел белокурую длинноволосую девушку. Её глаза цвета крови ярко сияли в темноте. Подойдя ближе, блондинка положила руки на стол, подставляя под глаза Бруствера свои изящные бледные ладони. На указательном пальце правой руки девушка носила кольцо с родовой эмблемой Малфоев. Она наклонилась к сидящему Министру с ухмылкой на лице. — Позвольте узнать, кто вы и что вы здесь делаете? — Кингсли смог рассмотреть её лицо, хоть и тусклая лампа особо ему не помогала. Незваная гостья была обладательницей бледной кожи, от которой веяло холодом. Черты её лица были остры, но изысканны. Высокий нос, пухлые губы и острые скулы являлись хорошим дополнением друг другу. Она словно мраморная статуя, не имевшая никакого изъяна. — Селена Малфой, но для вас — Леди Малфой, — медленно протянула девушка. Кингсли заметил довольно острые клыки у ночной гостьи, которая подарила ему ухмылку со словами. — И у вас есть то, что мне нужно.