Химия на кончиках пальцев

Что бы там ни задумал Максим Как-его-тамович, мои планы относительно его были гораздо, гораздо кровожаднее. Он, конечно, уже не практикант, ему явно больше двадцати пяти, но он, во-первых, поставил мне двойку (я такое не прощаю), во-вторых, заколдовал мою лучшую подругу (такое тем более). Стало быть, этот мужик являлся проблемой, от которой необходимо было избавиться любым способом. Но первым делом мне нужно было избавиться от двойки в журнале. Именно поэтому на большой перемене, когда все были в столовой, я шмыгнула в учительскую, чувствуя, как предательски колотится сердце. — Отставить страх! — прошептала я самой себе. Если честно, сама не знаю, чего я пыталась добиться. Химик в любом случае заметил бы пропажу двойки, поставил снова, да ещё и разборки наверняка бы устроил. Боже, пора признать, я просто не хотела, чтобы её перевели в электронный журнал, а оттуда о ней узнали мои родители. Понимаю, перед смертью не надышишься, но всё же можно было её как-то отсрочить. Зарывшись в стопку классных журналов, в ряд стоящих на стеклянном стеллаже, я выудила наш, подписанный как «10 А». Ну, и кто бы мог подумать, меня опять подвёл мой сраный нос. Оглушительно чихнув, я качнулась в сторону стеллажа, и всё журналы, подобно домино, рухнули набок, часть улетела на пол. Сев на колени, я судорожными движениями подняла их и уже собиралась ставить на место, как вдруг дверь учительской скрипнула и вошёл мистер, мать его, секс. — Блять! — вырвалось у меня, журналы выпали из рук, и я побледнела ещё больше. — Ой, простите пожалуйста, Максим... Михайлович? — Николаевич, — он вошёл внутрь и, прикрыв за собой дверь, уставился на меня, сунув руки под пиджак и подбоченившись. Ох, что же ты творишь, мразь, у меня же всё-таки половое созревание в самом разгаре. — Я тут это... Это... Журнал принесла, — я потрясла нашим журналом, словно доказательством, чем вызвала лишь насмешку. — Как это так, если я сам его сюда в начале перемены поставил? Чёрт, какого хуя?! До этого у нас была математика, он что, ещё и журнальным курьером тут подрабатывает? — Вам, наверное, показалось, а там другой журнал был, — пожала я плечами, понимая, что ещё немного, и придумаю какую-нибудь убогую отговорку по типу «бабушка с кошкой рожают». — Лебедева, ты из меня дурака-то не делай, — он в два шага преодолел расстояние между нами и навис надо мной, угрожающе глядя с высоты своего почти двухметрового роста. Совсем с ума сошёл, так близко на меня смотреть? Я ведь страшная сегодня, а могла бы навести марафет, но кто же знал. Невольно я отметила, насколько у него охуенный парфюм, и нервно сглотнула, то ли от такой пугающей близости, то ли всё ещё переживая за свою парашу. — А я ничего и не делаю, — наконец выдавила я. Он недовольно скрестил руки на груди и в ожидании уставился на меня. — Ну, — коротко бросил химик. — Чего это «ну»? — я окончательно замялась, не в силах выдержать его пристальный взгляд. Блять, да ему бы тюремным надзирателем работать с такими методами. — Журнал на место поставь, — Максим Николаевич устало вздохнул, превращаясь из мастера пыток в заебавшегося учителя. Ладно, уже не так страшно, дальше легче. Я послушно вернула журнал на место, после чего подняла с пола остальные и аккуратно поставила их рядом, поглядывая на учителя глазами девочки-пай из песни Михаила Круга. — Умница, — он натянуто улыбнулся. — И не стыдно тебе? — Стыдно, Максим Николаевич, очень стыдно, — соврала я. Вот ещё, тоже мне повод для стыда. Это ему стыдно должно быть за то, что он мне двойку ни за что влепил. Он тем временем уже отошёл к большому столу для совещаний и вытащил из-под него большой чёрный портфель (портфель? У учителя? Чего, блять?) — А вы чего это, в Буратино играете? — не удержалась я, наблюдая за тем, как Максим Николаевич достаёт из портфеля термос и пластиковый контейнер максимально всратой наружности. Мой вопрос он проигнорировал, зато не побрезговал спросить: — Ты чай будешь? — Ого, а вы со всеми учениками чаи гоняете или травануть меня решили? — Лебедева, — он тяжело вздохнул, видимо, мысленно сочиняя диссертацию на тему отсутствия мозгов в женской особи восемнадцати лет, — это называется вежливость. — А, ну спасибо тогда. Приятного чаепития, но, думаю, откажусь, — я сделала подобие реверанса и поспешила покинуть учительскую, на ходу напевая песню про Буратино. На самом же деле я сокрушалась своему невезению, посланному мне, очевидно, богом химии. Да, богом. Высоченным брюнетом в чёрном-чёрном костюме. Тьфу, блять, глаза бы мои его больше видели, всю малину испортил, ещё и напугал. Была бы там вместо меня Юлька, наверное, кончила бы на месте. «Ой, можно подумать, ты сама далека была, дура» — пронеслось у меня в голове. Ну да! Я молодая девушка, у меня нет парня, а тут этого вкуснопахнущего Максима судьба подсылает. Что ему, сложно быть, как физрук? Вот на физрука смотришь и вообще ни с одним мужиком связываться не хочется. Вот это я понимаю — учитель. А всякие Максимы только искушённых дев от учёбы отвлекают. А я из принципа возьму и не буду ходить на его химию, и никакими чарами он меня не околдует. Вылез ещё из ниоткуда, тоже мне, Слендермен. Как и ожидалось, двойка по химии появилась в электронном журнале со скоростью света, за что я тут же получила по жопе. В прямом смысле этого слова. — Мам! Мама, ты с ума сошла? — я бегала кругами по комнате, в то время как мамка, вооружившись мухобойкой эй-кей-эй самым страшным оружием против моей жопы, пыталась меня догнать и отметелить. — Столько растили! Столько вкладывали! И ради чего! — мухобойка наконец-то совершила радостный шлепок по моей пятой точке, и я взвыла от боли. — Это же просто двойка, ма-ам! — А это — просто наказание! — Детей бить нельзя! — я схватила стоящий на пути стул и загородилась им, словно щитом. — Девочка моя, — зловеще процедила мать сквозь зубы, приближаясь ко мне и вынуждая отступить к стенке, — ещё одна двойка, и я вызываю тётю Лиду. — Ну не-е-ет! — в ужасе протянула я. — Только не тётю Лиду! — Только тётю Лиду, — довольная моей реакцией, плотоядно улыбнулась мамка. Всё дело в том, что тётя Лида была на голову отбитая. Ебанутая, в общем. Она состояла в какой-то стрёмной секте, ну, знаете, где все такие счастливые, словно МДМА закинулись. Я боялась её больше, чем атомной войны, да и все адекватные люди тоже. Кроме моей мамочки, конечно же. Они с многоуважаемой Лидией были родными сёстрами, так что эта поехавшая часто к нам заглядывала. Я в такие моменты запиралась в своей комнате и на её сектантские призывы не отвечала. Мать считала, что я позорница, а я решила, что лучше побуду позорницей, чем обедом библейских каннибалов под танцы с бубном. Одним словом, именно этого я и боялась. Так что вот, ещё одна причина устроить ритуальное кровопролитие одного нерадивого учителя. Не в прямом смысле, конечно, я же не тётя Лида. На следующий день меня ждал и вовсе занятный номер. Юлька сказала, что зарегистрировалась на сайте знакомств. Трахаться ей, видите ли захотелось. Вот! Вот, видите? Опять же оно, пагубное влияние этого самого Максима Николаевича. Хотя она сказала, что ещё до этого там сидела, я как-то не особо поверила. Уж очень хотелось очернить химика хотя бы в своих глазах. Химии сегодня, к счастью не было, и я наслаждалась днём без этих проклятых формул и уравнений. Однако с Максимом Николаевичем я всё же пересеклась, к своему глубочайшему сожалению. Вышло это просто нереально тупо, как в самой дебильной комедии. Он быстрым шагом шёл по коридору, я шла навстречу, надеясь поскорее разминуться, но как только мы поравнялись, прямо за мной пробежал какой-то ебучий пиздюк и буквально толкнул меня в объятия химика. — Да ёбаный насрал! — успела выругаться я, прежде чем меня поймали сильные руки. — Ты бы не выражалась так часто, — Максим Николаевич неодобрительно посмотрел на меня, всё ещё держа за плечи. — Так не вы же ёбаный, — вырвалось у меня, хотя следовало бы уже прикусить язык, — а насрал. И отпустите меня уже, я с вами вальсировать не собираюсь. Я попыталась вырваться, но он только сильнее сжал меня, из-за чего я почему-то похолодела изнутри. Взгляд серых глаз напротив меня был предельно колюч, господи, да он одним этим взглядом изнасиловать может. — Я тебя на второй год оставлю, — мрачным голосом пообещал он и, отпустив меня, чуть ли не бегом направился в сторону своего кабинета. Я расслабленно выдохнула. Я такая дура. Что я там себе надумала, изнасилование? Сумасшедшая. Его просто выбесила строптивая малолетка, но что поделать, ударить меня он не может, вот и довольствуется своими угрозами. Подумать только, моя жизнь — сплошные угрозы. Коллективный буллинг какой-то. Ну, ничего, Максим Николаевич. Не на ту напал.