Химия на кончиках пальцев

Два дня подряд я, как честный человек лечилась всеми возможными способами, пила все предложенные родаками лекарства и соблюдала постельный режим. Иногда залипала в инете, пару раз даже открыла учебники, чтобы тут же их закрыть. Про Максима Николаевича старалась не думать, а утром пятницы наконец-то трезво рассудила, что мне просто необходимо найти парня. Вон, Юлька с Ширяевым снова сходится, чем я хуже? А химика я даже не знаю, чтобы утверждать, что это хотя бы влюбленность. Так, подростковое влечение, не более того. Наконец-то я со спокойной совестью обложилась чипсиками и шоколадками и приготовилась смотреть сериал. Ничто не предвещало беды, Юлька упёрлась к Матвею, так что я гостей не ждала. И именно в этот блядский момент, когда я полностью расслабилась, некто охуевший вздумал позвонить в дверь. Матеря всё на свете, я вскочила с кровати и, злобно напялив тапки, ринулась в прихожую, сшибая всё на своём пути. — Кто?! — грозно рявкнула я, заглядывая в глазок. Однако тут же отпрянула, потому что, как оказалось, ко мне припёрся мистер, мать его, секс. Отлично, блять, я его что, зря всеми силами забыть пыталась? Я испуганно уставилась на всё ещё закрытую дверь, понимая, что признаки жизни уже подала, а значит надо открывать. Поэтому с тяжёлым сердцем я повернула замок и недоумённо уставилась на Максима Николаевича. — Ну что, готова к химии? — сходу выдал он, спешно заходя внутрь и тут же стягивая пальто. — Здравствуй, Лебедева. — Здрасте, — растерянно кивнула я, отходя в сторону и пропуская его. — А что вы тут делаете? — Как это что? — он удивлённо вскинул и брови и посмотрел на меня так, словно я не понимала какой-то прописной истины. — Сегодня пятница, дополнительное занятие. Раз уж ты болеешь, решил не вытаскивать тебя из дома и не тащить к себе. В ответ я устало вздохнула и закатила глаза, мысленно спрашивая у вселенной, что же я не так в этой жизни сделала. — Максим Николаич, вам что, совсем заняться нечем? Идите домой, я никому не скажу, что вы на наше занятие забили, уж поверьте. — Но я же уже пришёл, извини, что без предупреждения. Я тебе звонил, но твой номер почему-то был вне зоны доступа. Пришлось посмотреть твой адрес в классном журнале и устроить тебе такой вот небольшой сюрприз, — спокойно пояснил химик, явно не собираясь прислушиваться к моему невероятно щедрому предложению. — Конечно, — хмыкнула я. — Я же не дура, чтобы свой настоящий номер учителям давать. А заявляться без предупреждения всё равно некрасиво, но раз уж вы тут, придётся вам терпеть мой прикид. Я красноречиво покосилась в сторону зеркала, где на меня взглянула растрёпанная чушка в порядком поношенной домашней одежде. — Да ладно, ты выглядишь очень... — Максим Николаевич внимательно посмотрел на меня, слегка нахмурившись, явно совершая сложнейшие мыслительные процессы, чтобы подобрать менее обидное слово. — Очень мило. — Хорошо врёте, — усмехнулась я. — Идёмте уже, я вам хоть чаю налью. — А вот это ты правильно, — он тут же заулыбался довольно, словно мартовский кот, разулся и последовал за мной на кухню. — Всё время пытаюсь тебя чаем напоить, а ты ни в какую. — Ой, вы извините, что сбежала, плохо себя чувствовала в тот вечер, — спохватилась я и от смятения чуть чайник из рук не выронила. — Вы присаживайтесь, чего на пороге-то стоять. — Могла бы предупредить, когда сбегала, в моём возрасте лишний раз переживать вредно, сама знаешь, — Максим Николаевич уселся за стол и с укоризной посмотрел на меня. — Перестаньте, не такой уж вы и старый, — отмахнулась я и поставила перед ним чашку с ароматным чаем, а сама села напротив, стараясь не выдать трепетное волнение, аки тургеневская барышня. — Думаешь меня своими комплиментами на хорошие оценки развести? — он насмешливо покосился на меня, осторожно беря кружку в руки. — Ни в коем случае! — для верности я аж руку к сердцу приложила. — Я вообще врать не люблю. Только если родителям. — Ну, это святое, — химик рассмеялся, чуть было не расплескав содержимое кружки. — Кстати, где они? На работе? — Ага, — я кивнула, опасливо наблюдая за тем, как он небрежно отхлёбывает чай и размашистым движением ставит кружку на стол. — Мама у меня продавец в цветочном магазине, а папа охранник в дурке. Максим Николаевич аж чаем подавился, услышав о деятельности моего отца. Пришлось мне встать из-за стола, чтобы похлопать химика по спине, дабы не случилось убийство охуительными фактами из моей жизни. — Максим Николаевич, вы в порядке? — участливо спросила я, всё ещё стоя рядом с ним, в то время как он чуть на пол не сполз в конвульсиях. — Теперь я понимаю, почему ты так часто от чая отказываешься, — откашлявшись, он приложил руку к груди и вымученно посмотрел на меня снизу вверх. — Что вы, это нормальная реакция, — я слабо усмехнулась, почему-то всё ещё касаясь кончиками пальцев его спины. — Юлька вообще не поверила, когда в первый раз услышала. — Охотно её понимаю, — он нервным движением поправил галстук, а я, опомнившись, метнулась к своему месту. — И как оно, в дурке? — На самом деле ничего интересного, — я пожала плечами, вспоминая скучные рассказы бати о рутинных сменах. — Хотя, может, для моего папы уже ничего безумного не существует после жизни со мной. Максим Николаевич сдержанно хмыкнул, взял кружку и как-то слишком изучающе на меня посмотрел, я аж забыла, как дышать. Растерянно уставилась на него, шевеля губами, словно рыба, не зная, что сказать, и жалея, что хотя бы не причесалась перед его приходом. — У вас глаза красивые, — вырвалось у меня, за что я тут же себя прокляла. Как и Максим Николаевич, потому что кружка в его руке, видимо, тоже не ожидавшая от меня подобного высера, решила подло выскользнуть из рук химика, на ходу расплескав всё своё содержимое на его брюки и рубашку. — Блять! — совершенно несдержанно воскликнул он и тут же виновато посмотрел на меня. — Извиняюсь... Я моментально вскочила, с каждой секундой краснея всё больше, и, не придумав ничего умнее (хотя куда уж, после таких-то фразочек), схватила Максима Николаевича за руку и настойчиво потащила в ванную. — Раздевайтесь скорее, вдруг у вас ожог? — тараторила я, буквально насильно запихивая химика в ванную. — Я вам сейчас батины шмотки принесу, потом вернёте! Захлопнув за обалдевшим Романовым дверь, я судорожно выдохнула, мысленно приказала себе успокоиться и помчалась в родительскую спальню. Там я перерыла шкаф и, найдя наконец более-менее приличные брюки с рубашкой, бросилась обратно. Совершенно не думая ничем, кроме, судя по всему, задницы, я распахнула дверь и тут же замерла. Максим Николаевич, уже успевший снять рубашку и явно не ожидавший ещё и такого поворота событий, замер тоже, почти испуганно глядя на меня. — Упс, — выронила я и быстро захлопнула дверь. Потом посмотрела на шмотки в своих руках и чуть не заплакала от отчаяния. — Идиотка! Пришлось снова открыть дверь и, отведя взгляд в сторону, протянуть химику чистую одежду. — Благодарю, — произнёс он, слегка заторможенно принимая священные дары. Как только шмоточный груз покинул мои руки, я закрыла дверь, вернулась на кухню и невидящим взглядом уставилась в окно. Максим Николаевич появился на кухне через пару минут. Отцовские штаны оказались ему слегка коротковаты, поэтому я не смогла удержаться и со смешком выдала: — Я смотрю, вы костюм Буратино по частям собираете? — Очень смешно, Лебедева, — он остановился на пороге кухни и, уперев руки в боки, с деланной серьёзностью уставился на меня. Понимая, что бежать уже некуда, я смущённо проговорила: — Вы, короче, извините. Я иногда несу пургу, сама того не замечая. — О да, я заметил, — Максим Николаевич энергично кивнул, после чего мягко улыбнулся. — Но за глаза спасибо, приятно. Ну почему, почему ты не мог просто сделать вид, что не услышал этого? Зачем нужно снова заставлять меня краснеть, прятать глаза, а самому в это время ехидно ухмыляться? — Пожалуйста, — выдавила, не придумав ничего оригинальнее. — Может, уже займёмся делом?.. В смысле химией. От такого чудесного предложения Максим Николаевич не смог отказаться. Поэтому целый час под его руководством я пыталась понять, откуда берётся та или иная таинственная циферка. В итоге я чисто логически поняла алгоритм и всеми силами постаралась вбить его себе в голову, но вместо этого в очередной раз залипла на улыбку ебучего химика. Кстати, он довольно понятно всё объяснял, и если бы я не тупила, гораздо быстрее бы закончили. Самое худшее началось, когда ему в голову ударила гениальная идея заставить меня решать задачи. Проблема состояла в том, что я не имела ни малейшего понятия, как это делать. — Ну, — мой мучитель выжидающе посмотрел на меня, обложенную учебниками и тетрадями. Мы всё ещё сидели за кухонным столом, и он чётко контролировал каждое моё действие, чем уже начинал подбешивать. — Баранки гну, — сердито бросила я, поднимая на него взгляд. — Максим Николаич, десять минут прошло, вы что, в самом деле думаете, что я за такое время способна решить задачу? — А вот если бы не прогуливала, то смогла, — он весело подмигнул, а мне захотелось учебником между глаз ему врезать. Ехидничать вздумал, мучитель. — Честно говоря, — я нервно прикусила кончик ручки, — я понятия не имею, в чём вообще заключается суть этой задачи. Как же я пожалела, что сказала это, потому что Максим Николаевич начал ебать мой мозг с двойной силой, и в конце концов я словила химический бэд-трип. — Лебедева, тебе нехорошо? — его встревоженный взгляд вдруг замер на мне. Да, видок у меня был, наверное, что надо. То ли сказалась недавняя температура, то ли действительно химия довела меня до ручки, но я вся побледнела, а перед глазами забегали мушки. — Я прилягу, пожалуй, — заплетающимся языком проговорила я и, встав со стула, шатаясь, направилась в свою комнату. Не успела я и двух шагов пройти, как Максим Николаевич подскочил ко мне и, придерживая за плечи, довёл до кровати. Я буквально упала на своё ложе и взглядом умирающего лебедя посмотрела на встревоженного химика, нависшего надо мной. — Довели? — с лёгкой укоризной спросила я, глядя ему в глаза и еле сдерживаясь, чтобы не обхватить его руками за шею и притянуть к себе. Ну или придушить, я ещё не до конца определилась. — Я не понимаю, как ты это делаешь, Лебедева, но ты просто ходячее недоразумение, — он тяжело вздохнул и приложил ладонь к моему лбу. — Температуры, вроде, нет. Я почти предъявила ему, что вообще-то, для более точных измерений надо касаться лба губами, но тут же одёрнула себя. Вот для полноты картины Рафаэля Санти ещё это не хватало ляпнуть. — Мне моя тётя сказала, что меня сглазили, — заявила я, чувствуя, что потихоньку прихожу в себя. — Ну да, — Максим Николаевич грустно усмехнулся и присел на кровать рядом со мной, — иначе как сглазом я это объяснить не могу. Я тем временем приподнялась на локтях и, глядя на химика взглядом кота в сапогах, с надеждой в голосе спросила: — Слушайте, раз уж я при смерти, может, на сегодня достаточно химии? — Достаточно, — согласился он, хотя я видела, что без особого желания. Немного помолчал, глядя на меня то ли сочувствующе, то ли раздражённо. Неловкую тишину прервал звонок мобильника. Максим Николаевич тут же подорвался, выскочил из комнаты, ещё и дверь закрыл, прежде чем принять вызов. И как бы я ни старалась вслушаться, ничего не разобрала, кроме его приглушённого голоса. Опять, наверное, с президентом общается, Штирлиц. Вернулся Максим Николаевич слегка озадаченный, видимо, переговоры были не из лёгких. Он нахмурил брови, посмотрел на меня, ожидающую какой-нибудь охуительной истории, и вдруг выдал: — У меня идея. — Ну что ещё? — простонала я, страдальчески откидываясь на подушку. Что-то подсказывало мне, что любая его идея вряд ли придётся мне по душе. — В воскресенье я приглашён на одно мероприятие. Пойдёшь со мной? Это прозвучало так неожиданно, что мушки перед моими глазами окончательно рассеялись, и я резко села, тут же пытаясь вычислить по лицу Романова, что же на него нашло. Он всё ещё смотрел на меня с мрачноватым ожиданием и, кажется, даже с надеждой. — Вы либо угараете надо мной, либо сошли с ума, третьего не дано, — хмуро пробормотала я, глядя на него исподлобья. — На кой чёрт я вам там сдалась? — Это связано с химией. Может, тебе на пользу пойдёт. Как-то странно и неубедительно это всё прозвучало, хотя химик был серьёзен как никогда. — Вы меня под этим предлогом хотите на какую-нибудь БДСМ-вечеринку затащить? — усмехнулась я. — Или на свидание зовёте? — На свидание с химией. Она к тебе исключительно тёплые чувства питает, а ты её отвергаешь, бессердечная. — Максим Николаич, но я же болею! — выдала я последний аргумент против приглашения меня на какой-то сомнительный движ. — До воскресенья ещё целых два дня, а температуры у тебя уже нет, — он беспечно пожал плечами и обезоруживающе улыбнулся. — Изверг, — бросила я и очень горестно вздохнула. — Ладно, так уж и быть, посмотрим, в какой лес вы меня увезёте. Я, знаете ли, уже ничего не боюсь. Кажется, моё согласие действительно обрадовало его. Неужели ему настолько нравится ебать мой мозг своим ненаглядным предметом? Вот уж крайне неподходящую жертву для этого занятия выбрал. Или наоборот, подходящую, садист хренов. Сославшись на то, что мне плохо и хочется спать, я выпроводила Максима Николаевича из своей комнаты и, понуро глядя ему в спину, последовала за ним в прихожую. Он тут же метнулся в ванную, вспомнив, что оставил там залитые чаем шмотки, и, забрав их, слегка виновато взглянул на меня. — Я вещи твоего папы в воскресенье верну, — пообещал он, настолько честно глядя мне в глаза, что аж медаль захотелось ему дать. — Не парьтесь, он такую одежду раз в год надевает, даже не заметит пропажи, — отмахнулась я. — Вы мне лучше скажите, куда мне в воскресенье идти? — Я за тобой заеду, — успокоил меня Максим Николаевич, надевая пальто. Конечно, заедет он, чтобы я поменьше свидетелей по дороге собрала. А потом мой труп в лесу закопает, вот так это и происходит. — А как мне одеться, что-то нарядное? — спросила я, понимая, что в самом деле в душе не ебу, куда он собрался меня везти. — Лично мне всё равно, — он пожал плечами, быстрым движением всунул ноги в ботинки и повернулся ко мне. — Это будет что-то типа презентации. Мне начальство велело идти и заодно взять с собой какого-нибудь выдающегося ученика. — И вы, конечно же, остановили свой выбор на мне, — не выдержав, я прыснула. — Ох, Максим Николаевич, что же творится в вашей голове? Совершенно забыв, кто передо мной, я беспечно протянула к нему руку, смахнула волнистую прядь, упавшую на его лоб, и тут же отдёрнулась, словно ошпаренная. — В моей голове, Лебедева, в первую очередь работа. И уж извини, но кроме тебя здесь моих учеников нет, — пояснил Максим Николаевич, разведя руками, словно не заметив моего действия. — Но в любом случае спасибо, что согласилась, увидимся в воскресенье, будь готова к пяти. Он покинул мою квартиру, бросив напоследок короткое «пока», а я замерла в ступоре, глядя на дверь и всё ещё ощущая кончиками пальцев его шелковистые волосы.