Химия на кончиках пальцев

Школа встретила меня привычным запахом сырости и ещё чего-то неприятного. Если вы учились в старых заведениях, в которых десятилетиями не проводят ремонт, то наверняка вам знакома эта неповторимая атмосфера уныния и разрухи. Я снова опаздывала, поэтому не стала сдавать куртку в гардероб, а прошла прямо с ней. Мне повезло, что математичка сама немного опоздала, поэтому не заметила моего преступного манёвра, а на перемене мы с Юлькой всё же спустились к гардеробу. У меня как раз был к ней один нескромный вопрос, который необходимо было решить в ближайшем времени. — Почему ты села с Ширяевым и оставила меня в одиночестве? — несчастным голосом спросила я, получив наконец-то заветный номерок. — Ну, мы же теперь встречаемся, вот и решили, что неплохо бы теперь всегда вместе сидеть, — промямлила Юлька, отводя глаза. — Да вы охуели, — выдохнула я обескураженно и, развернувшись, сердито потопала к лестнице, не оборачиваясь на подругу. — Сонь, ну подожди! Я же всё равно буду давать тебе списывать! —прокричала она вслед, догоняя меня. — Через весь кабинет? — грустно усмехнулась я. — Ну-ну, я бы посмотрела на такое цирковое выступление. И всё же я не могла долго на неё злиться. Юлькина аура всегда источала дружелюбие и готовность идти навстречу, я в этом плане была куда несноснее. Поэтому каждый раз, когда я обижалась на Юльку, меня начинала мучить совесть, словно я игнорировала одинокого котёнка. Вот и сейчас — она подсела ко мне до начала урока и молча протянула мне небольшую шоколадку. — И что это за подношения? — хмыкнула я. — В честь прощённого воскресенья. — Сегодня среда. — Значит в честь прощённой среды. И как после такого на неё можно злиться? Конечно, мне было обидно, ведь подруг на члены не меняют, но я велела своему дебилизму сойти на нет и потихоньку успокоилась. Последним уроком сегодня стояла химия, и я долго думала, что же мне делать: пойти страдать от одного только вида Романова или же дать по съёбам и отдохнуть от него и его драгоценного предмета? После долгих раздумий длиной в урок литературы я выбрала второе и, больше ни капли не сомневаясь, помчалась на первый этаж, стоило звонку обрушиться на наши несчастные головы. Я уже почти добежала до гардероба, предвкушая раннее возвращение домой, как вдруг некто высокий преградил мне дорогу. Ладно, на самом деле я сразу поняла, что это Максим Николаевич, но всё же подняла голову, чтобы бесстыже заглянуть ему в глаза. — Куда спешишь? — он заинтересованно приподнял бровь. Мы были одни в этом проклятом закутке, придумать отвлекающий манёвр было просто невозможно. — Не ваше дело, — бросила я. — Не прогулять ли мой урок ты собралась? — усмехнулся Романов и положил руку на стену позади меня, буквально прижимая меня к ней. — Я сейчас закричу, — я испуганными глазами смотрела на него, на самом деле молясь, чтобы сейчас никто не прошёл мимо и не увидел нас в столь двусмысленной позе. — Лебедева, не заставляй меня тащить тебя в кабинет за волосы, — абсолютно серьёзно произнёс Романов, грозно глядя мне в глаза. — Хорошо, только покиньте моё личное пространство, — процедила я сквозь зубы, одновременно упираясь руками ему грудь и пытаясь сдвинуть с места. Максим Николаевич тут же скинул мои руки и отстранился сам. До кабинета химии он глаз с меня не спускал, как будто думал, что стоит ему отвлечься на секунду, и я убегу подобно Флэшу. Как только мы дошли до кабинета, прозвенел звонок, и Романов открыл передо мной дверь, выжидающе глядя. — А разве звонок не для учителя? — слабо усмехнулась я, за что была тут же награждена очередным убийственным взглядом, поэтому предпочла молча зайти в кабинет и занять своё место. К сожалению, я успела заметить ехидно-удивлённые взгляды ебучих одноклассничков, увидевших, что я пришла вместе с химиком. Отлично, вот этой хуеты мне для полного счастья как раз и не хватало. Для сплетен у них, конечно, очень мало информации, но если по школе всё-таки поползут слухи, думаю, я достигну абсолютного катарсиса. Максим Николаевич, видимо, вообще желал мне впасть в глубокую кому, иначе его действия я объяснить не могу. Я спокойно сидела и считала ворон, когда он по какой-то причине решил доебаться с нереальным химическим вопросом, смысл которого я не поняла бы даже под героином. — Понятия не имею, — сказала я, сопроводив свой ответ очень тяжёлым вздохом. — Может, стоит уже поиметь? — с едва заметной ухмылкой спросил он. Очень смешно, больной ублюдок. — Спасибо, но я сама разберусь, кого мне иметь, — пробубнила я себе под нос, но Романов всё же услышал, подошёл к моей парте и угрожающе замер. — Ещё что скажешь? — мрачновато спросил он. — Знаете, я много чего могу сказать, — стоило замолчать, знаю, но я не смогла. Я разозлилась, и теперь из-за моей несдержанности двадцать две пары глаз были прикованы к нам с химиком, ожидая дальнейшей развязки. — Останешься после урока, — бросил он и отошёл от меня. Господи, блять, Лебедева, теперь ты довольна? Но он ведь сам вывел меня из себя! Какого чёрта он ведёт себя как последний говнюк, учитывая, что он передо мной виноват? Да, виноват, потому что сначала меня чуть не расстреляли, а потом его бывшая выследила меня и своей изящной ручкой оставила на моём плече синяк. И что, я должна Романову спасибо за это сказать? Да я вообще собиралась свалить, чтобы его лишний раз не видеть, но он мне не дал, как будто ему было дело до моей посещаемости. После урока Юлька, выходя из кабинета, бросила на меня сочувствующий взгляд. Я же сидела за партой и буквально кипела от негодования, словно советский чайник. Мрачным взглядом я провожала одноклассников, злорадно поглядывающих на меня, а после таким же взглядом одарила Романова, как только мы остались одни и он запер дверь кабинета на ключ. — Откройте дверь, мне некомфортно, — тихо, но твёрдо произнесла я. Романов даже слушать не стал. Вместо этого подошёл, взял соседний стул, развернул ко мне спинкой и, сев на него, внимательно на меня посмотрел. — В чём дело? — выдал он глубокомысленно, видимо, не придумав более утончённого способа залезть ко мне в мозги. — Я не понимаю, о чём вы, — безэмоционально ответила я, подперев голову рукой и не сводя с химика обманчиво спокойный взгляд. Максим Николаевич тем временем обеспокоенно произнёс: — Я за тебя переживаю. — А не должны, — излишне грубо перебила я, хотя из-за этой его фразочки моё сердце забилось как сумасшедшее. — Почему не должен? Ты ведь моя ученица, да ещё и вляпавшаяся не в самую приятную историю. — И даже не в одну, — не выдержала я, и после этих слов из меня полился гневный словесный понос. — Я, конечно, всё понимаю, но не кажется ли вам немного странным, что ваша бывшая следит за мной и пытается угрожать? Чтоб вы понимали, она мне на память синяк оставила, спасибо, что хотя бы не перелом. — Диана? — Романов удивлённо вскинул брови. — Погоди, ты не шутишь? Что она сделала? — Конечно, шучу, Максим Николаевич, — язвительно парировала я. — Это для вас тоже шутка? Я резко отдёрнула ворот свитера, обнажая плечо и демонстрируя синяк, уже начавший переливаться всеми цветами радуги. Романов в ужасе уставился на него, явно не зная что сказать. Раздражённо выдохнув, словно бык на родео, я вернула ворот на место и, скрестив руки, отвела взгляд. — Что она тебе сказала? — спросил Романов, и я отчётливо увидела, как сжались его кулаки. — Не знаю, что она там надумала, но велела держаться от вас подальше. Сказала, чтобы я не путалась под ногами. А синяк... Это она меня так неудачно схватила, видимо, для убедительности. Максим Николаевич резко встал и, схватившись за голову, подошёл к окну. Он уставился вперёд, кажется, не зная, что и ответить на эту занимательную историю. Поэтому я предпочла нарушить тишину: — Может, всё-таки расскажете мне, что происходит? Что это была за конференция, из-за которой я теперь не могу на улицу спокойно выйти? Романов резко повернулся ко мне и посмотрел таким болезненно-измученным взглядом, что мне не по себе стало. Наконец он отвёл глаза и, уставившись в пустоту, задумчиво изрёк: — Эту конференцию устроил Иван Володарович... Он мой бывший наставник. Начальник и вместе с тем учитель, если тебе так понятнее будет, — объяснил он мне так, словно я застряла на середине эволюции. — Он не знает, что я работаю в школе. Думает, я частный преподаватель, учу молодёжь его делу, продолжаю династию. Поэтому он попросил привести ученика с наибольшим потенциалом, но кроме тебя рядом никого не оказалось. Да и вряд ли я кого-то стал бы звать, это было импульсивное решение. Я надеялся, что он отстанет от меня, если увидит, что я его не обманываю. — Я всё равно ни черта не поняла, — мрачно проговорила я, глядя на Романова исподлобья. — Какую династию вы продолжаете и что ещё за дело? — Я не могу рассказать тебе, потому что это не моя тайна, — он очень заёбанно вздохнул. — Могу сказать только, что это в прошлом. — Уж не знаю, что у вас там в прошлом, но выстрелы были очень даже в настоящем. Максим Николаевич резко подошёл ко мне и, оперевшись ладонями о парту, навис надо мной. — Я могу гарантировать твою безопасность, но только в том случае, если ты не будешь сопротивляться и вести себя, как невоспитанная идиотка, — произнёс он на одном дыхании соблазнительно-низким голосом, глядя мне прямо в глаза. Я молчала, не в силах сказать ни слова, сражённая наповал этим убийственным взглядом ебучего хищника, от волнения едва дыша. — Оставьте меня в покое, — выдавила я наконец, испуганно глядя на него и отодвигаясь назад вместе со стулом. И, не придумав ничего лучше, вскочила и бросилась к двери. Вот только она оказалась запрета, поэтому я замерла с понурым видом, в то время как цвет моей лица приобрёл схожесть с варёными раками. — Очень умно, Лебедева, — усмехнулся химик, подходя ко мне сзади. Он наклонился к замку и открыл мне дверь, а я замерла, думая, сказать ли что-то на прощание. В итоге я лишь коротко взглянула на него и, покраснев ещё больше, пулей вылетела из кабинета. Идиотка, просто невозможная идиотка! Я неслась вниз по лестнице с такой скоростью, словно Максим Николаевич стал бы меня догонять. Чего я вообще к двери рванула? Дура неуравновешенная, нельзя так реагировать всего лишь на взгляды мужиков, даже очень симпатичных! Конечно, будь Романов маньяком, данный манёвр, может быть, помог бы мне выиграть время, но он был обычным школьным учителем. Пусть и со странностями. Я забрала свою куртку в гардеробе и, наспех одевшись, выскочила на улицу. Меня тут же встретило солнце, чему я была несказанно рада, но вместе с ним меня также встретила чёрная иномарка, которая ничего хорошего не предвещала. Стоило мне сойти с крыльца, как из машины выскочил крупный мужчина в чёрном деловом костюме и, подойдя ко мне, еле слышно произнёс: — Залезай в машину, если не хочешь, чтобы мы открыли огонь. — Да ладно, блять? — я обескураженно выдохнула и, устало нахмурившись, сказала уже почти равнодушно: — Ну и пожалуйста. Я послушно последовала за мужчиной, после чего он буквально затолкал меня в салон и сел рядом. Таким образом я оказалась зажата между двумя бугаями, один из которых тут же пристегнул меня и завязал мне глаза чёрной тканью. — Меры предосторожности, — как-то виновато пояснил он, и я чуть не заржала. Ну вот, я снова влипла в какое-то лютое дерьмо. Что-то подсказывало мне, что это снова связано с чёртовым Романовым, но теперь я даже смерти ему не желала, потому что ужасно устала и просто ждала, когда же это всё закончится. Да хоть бы они меня убили, на том свете хотя бы отдохнуть можно и никто доставать не будет. Однако, сколько бы я не храбрилась мысленно, страх всё же взял своё. — Куда вы меня везёте? — осторожно поинтересовалась я, выдержав целую минуту молчания. — Думаешь, мы тебе координаты назовём? — усмехнулся один из мужчин — я поняла по направлению звука, что это водитель. — Скажите хотя бы, что вам от меня нужно? — да мне деловые переговоры с мафией надо вести — голос ни капельки не дрогнул, хотя на самом деле мне было страшно до жути. — Скажем так, — водитель раздражённо кашлянул, — у нашего начальства есть подозрение, что ты владеешь некоторой конфиденциальной информацией. Так что готовься к допросу и разным... Мерам устранения. Стоп, что это ещё за меры устранения?! Я испуганно замолчала, надеясь теперь только на чудо или божью помощь, да что угодно. Лучше бы они сразу выстрелили мне в голову, чем сказали про какие-то меры устранения. Само словосочетание звучит жутко, да ещё и непонятно, что оно в себе кроет. Может, они мне иголки под ногти пихать будут или глаза выколоть вздумают? Я в таком случае предпочту сразу умереть абсолютно любым способом. Умереть. В восемнадцать, блять, лет! Спасибо Максиму Романову за счастливое детство. Надо было завещание составить и на всякий случай обвинить во всём его скромную персону, а то ведь сухим из воды выйдет, ещё и от проблемы в виде меня, судя по всему, скоро избавится. — Сегодня прощённая среда, — еле слышно выдавила я последний аргумент, на что мои похитители никак не отреагировали. Пока я тряслась от страха, мы ехали уже минут десять, как вдруг водитель встревоженно сказал: — За нами хвост. Кажется, это Ягуар. Что, блять? За ними яжка на колёсиках едет? Чёрт, да я уже и яжке рада буду, если она попытается меня спасти. — Этого не может быть, — с неприятным удивлением произнёс мужчина, сидящий справа от меня. Конечно, не может, это уже совсем как наркоманский бред звучит. Внезапно (на самом деле очень даже ожидаемо) раздались выстрелы, а ещё спустя пару секунд с машиной начала твориться такая неописуемая дичь, что мои утренние водилы бы только позавидовали. Я не могу судить, мои глаза были спрятаны под плотной тканью, но под нестройный мат моих похитителей тачка начала рисовать какие-то мёртвые петли на дороге, а после и вовсе застыла в странном подвешенном состоянии. Меня, если честно, здорово поколбасило, в одном из манёвров я здорово приложилась макушкой к потолку, и теперь в голове очень неприятно звенело. В воздухе повисла напряжённая тишина, поэтому я осторожно стянула ткань с лица, и замерла в ужасе. Машина угодила в кювет и, наверное, меня спасло только то, что я находилась между двумя мужиками, буквально послужившими мне живыми подушками безопасности. Им же повезло гораздо меньше: все в крови, с подбитыми лицами и без сознания. Я нервно сглотнула, обдумывая план побега и надеясь, что эти люди хотя бы живые, как вдруг почувствовала что-то тёплое на своём лице. Коснулась лба и, посмотрев на свои пальцы, поперхнулась воздухом — это была кровь. Моя кровь. Только сейчас я поняла, как сильно меня мутит, и что звон в ушах не прекращается, а нарастает с каждой секундой. «Только не засыпай» — мысленно приказала себе я, понимая, что если закрою глаза, то могу умереть. Однако я так и не смогла справиться с ускользающим от меня сознанием и уже в следующее мгновение безвольно отправилась в царство Морфея.