Химия на кончиках пальцев

Голова была ватная и хотелось хорошенько проблеваться, но я даже глаза разлепить не могла. А ещё я почему-то не чувствовала своего лица, словно каждую мышцу свело, и это изрядно меня пугало. — ...спас её, а мог бы оставить подыхать, всем бы легче было! — раздался где-то рядом подозрительно знакомый голос. Отлично, слух я не потеряла, это уже достижение. — Кир, не пори горячку, она ещё совсем ребёнок! — услышала я голос Романова, после чего всё же смогла распахнуть глаза. Я какого-то дьявола лежала на кухонном столе в доме химика, а он сам стоял в метре от меня, оживлённо споря с уже знакомым мне Кириллом. — Такая маленькая, а уже доставила столько больших проблем. — Она не виновата, ты же знаешь. — Ну да, виноват, скорее, ты. Во время их диалога мне всё же удалось собрать все силы и выдавить сиплым голосом: — Где я? Романов тут же подскочил ко мне с крайне обеспокоенным выражением лица и, склонившись надо мной, спросил: — Как ты себя чувствуешь? — Ебано, — выдала я, даже не собираясь цензурить своё состояние. — Меня тошнит, а ещё я не чувствую своё лицо. Оно хотя бы на месте? Я потянулась было проверить, но Романов резким движением перехватил мою руку и отвёл её в сторону. — Не трогай, — строгим голосом приказал он. — Швы заденешь. — Какие ещё, блин, швы? — чуть ли не хныча, спросила я, пытаясь вырвать руку из железной хватки химика. — А я говорил, что надо её в больницу везти, — самодовольно хмыкнул Кирилл. — Там бы она лишних вопросов задавать не стала. — Самый умный что ли? — Максим Николаевич резко подошёл к нему и грозно посмотрел в глаза. — И что бы ты врачам сказал? А её предкам? А полиции? — Да всё, всё, успокойся, — Кирилл примирительно поднял ладони. — Надо думать, что дальше делать, раз уж они решили за неё взяться. В идеале ей стоит сменить имя и уехать в другую страну... — Чего-о? — простонала я измученно. — Никуда она не поедет, — Романов тяжело вздохнул, явно не горящий желанием решать мои проблемы, но иного выбора не имеющий. — Она едва совершеннолетняя, её как минимум родители хватятся. — Тогда тебе остаётся только завербовать её и научить всему, что знаешь, — Кирилл криво усмехнулся. — И Володарычу больше пиздеть не придётся. — Ну уж нет, — Максим Николаевич в ужасе уставился на своего собеседника. — Ты в своём уме? — Да, скорее всего, она угробит себя на первой же вылазке, но что тебе остаётся? Не будешь же ты постоянно спасать её жизнь. Не вывезешь, Макс, а если что случится, до конца жизни себя винить будешь. — Кир, — Романов подозрительно покосился на меня, — я думаю, тебе пора. Тот лишь пожал плечами и послушно последовал в прихожую. — Хозяин — барин. И всё же советую прислушаться к моим словам. Романов проводил Кирилла, попутно перебросившись с ним парой фраз, которые я не разобрала, после чего вернулся на кухню. — Максим Николаич, скажите мне честно, что происходит, иначе я с ума сойду, — произнесла я с мольбой, с трудом приподняв голову. — Лебедева, — химик устало вздохнул и, сев на стул напротив меня, внимательно посмотрел мне в глаза, — давай ты для начала выкать перестанешь, мне не пятьдесят и мы не в школе. Честное слово, уши вянут уже от этого «Максим Николаич». — Ну... Ладно. Как скаже... Как скажешь, — растерянно ответила я, чуть ли не заикаясь с непривычки. — Так что происходит? — Во-первых, — он нахмурил брови, собираясь с мыслями, — не переживай. Твоё лицо на месте. Рана, конечно, серьёзная, но я наложил тебе швы. — Ага, — задумчиво кивнула я. — Получается, вы... В смысле, ты ещё и так можешь? — Я вообще много чего могу, но тебе об этом лучшем не знать, — усмехнулся Романов. — А почему я лица не чувствую? — Потому что анестезия ещё не прошла. Мне пришлось вколоть тебе морфин, чтобы при пробуждении ты от боли коньки не отбросила. — А что с теми типами? Ну, которые, меня похитили. И куда они меня везли? Я чуть со страху не померла. — Слишком много вопросов, — Романов зыркнул на меня с явным неодобрением. — Скажем так, это люди из одной секретной службы, которые решили, что тебе известно кое-что, что ты знать не должна. А везли они тебя, чтобы обезвредить. — В смысле? — я нахмурилась непонтяливо, хотя на самом деле давно уже допёрла, просто не хотела верить своим догадкам. — Чтобы убить, — мрачно подытожил Романов. — Но тебе повезло, что ещё до твоего похищения на хвосте у них был Кирилл. — Ягуар? — слабо усмехнулась я. — Он самый, — химик коротко хмыкнул. — У меня есть ещё парочка вопросов. Что это за секретная служба? Какой информацией по мнению людей в чёрном я должна располагать? Почему Кирилл, мать его, Ягуар? — Ты же понимаешь, что их совсем необязательно задавать? — проговорил Романов настороженно. — Да мне уже настолько похуй, — я тяжело вздохнула, забив на все рамки приличия. — Ты можешь меня просто убить, чтоб не мучилась? — Ещё чего, — он улыбнулся так тепло, что я чуть сдохла. — Такой проблемы, как ты, у меня, конечно, давно не было, но убивать тебя я не стану. — А жаль, — я разочарованно вздохнула. — Ладно, пойду-ка я всё-таки в туалет, а то мне совсем уж дурно. — Подожди, не дёргайся! Романов испуганно подскочил, обхватил меня за талию и крайне осторожно помог спуститься со стола. Только сейчас я заметила, что вся его рубашка запачкана кровью, как и сам стол. — Господи Иисусе, — только и смогла произнести я, — Максим Ни... Тьфу ты! Прости меня за это Красное море, я потом всё уберу. —Успокойся, — бросил он, всё ещё придерживая меня за талию и ведя к туалету. Мои ноги дрожали — то ли от пережитого, то ли от такой близости с Романовым. — Волосы подержать? — Не советую, — хмыкнула я и, открыв дверь, скрылась в туалете. После объятий с унитазом я несколько раз помыла руки и, чувствуя что-то вроде катарсиса, направилась в кухню, где химик, засучив рукава рубашки, усердно драил стол. В моей кровище он выглядел нереально жутко, словно только что расчленил труп и теперь зачищал следы, но вместе с тем, да простят меня боги, нереально горячо. Блять, я что, теперь ещё и кровь из-за него романтизирую? — Полегчало? — спросил Романов, заметив меня краем глаза, не отрываясь от своего увлекательного занятия. — Очень даже, — кивнула я. И только сейчас до меня дошло, что за окном уже темно. — Погоди-ка, а сколько времени? — Одиннадцатый час. Да, кстати, тебе стоит позвонить родителям, потому что домой я тебя сегодня не отпущу. И вообще, не советую появляться перед ними в таком виде. — Ёбушки-воробушки, — обескураженно выпалила я и бросилась в коридор. Найдя в своей окровавленной куртке мобильник, я с сожалением посмотрела на трещину, появившуюся на экране, и вернулась на кухню. Мамка уже звонила мне семь раз, хотя это для неё, конечно, не рекорд. — Ты чего так разволновалась? — Романов удивлённо посмотрел на меня. — Сейчас узнаешь, — усмехнулась я, набирая номер матери и нарочно включая громкую связь. Долго ждать не пришлось, мамка, кажется, караулила телефон, ожидая моего звонка. — Почему трубку не брала? — резко спросила она вместо приветствия. — Ты где? — У Юли, — не моргнув глазом, соврала я. Романов только головой покачал и с деланным осуждением взглянул на меня. Совсем уже совесть потерял, это я вообще-то из-за него пиздеть вынуждена. — Не ври матери! — громогласно закричала она. — Юля нам на домашний звонила и спрашивала, где ты! — Да почему вы не отключите этот проклятый телефон? — простонала я, запуская всевозможные мыслительные процессы, чтобы как можно скорее сгенерировать новую ложь. — Соня, быстро говори, где ты и с кем! — не унималась мать на том конце провода. Романов смотрел на меня уже не осуждающе, а испуганно. Ну конечно, доржался, а теперь понял, что с моей мамой шутки плохи. — Мам, я это... Короче, я с мужиком. Ну а что я ещё могла придумать за несколько секунд? Романов беззвучно прыснул и тут же отошёл к окну. — С каким ещё мужиком?! — С парнем, мам, с парнем. Не с мужиком. — С Виталиком? Да ну ёбаный ты в рот, почему каждый раз, когда я упоминаю какого-то парня, она сразу вспоминает про блядского Остапенко? Хотя ладно, лучше уж Виталик, чем какой-то левый мужик. — Да, с ним. — Соня, я тебя один раз предупреждаю, — угрожающе тихо сказала мать, — ребёнка сама воспитывать будешь. — Какого ребёнка? Ты с дубу рухнула?! — возмущённо воскликнула я, но она уже отключилась. Романов повернулся ко мне, не скрывая улыбки. — Ты не переживай, я тебя с ребёнком не брошу, — заявил он с таким лицом, будто выдал самую пиздатую шутку, на которую способен мозг только редчайшего гения. — Вот скажи, она нормальная? — спросила я, игнорируя его дебильную улыбку. — Серьёзно, она думает, что я натрахаюсь тут без защиты и буду жить с опарышем внутри себя? — Ты что? Деточки — это святое, — усмехнулся Романов. — Хотя я тебя понимаю, моя мама раньше тоже с этой темой на меня наседала. Только я никогда не горел желанием обзаводиться потомством, да и наш с Дианой образ жизни не позволял. — Алкоголики что ли? — не удержалась я. — Хуже. — Наркоманы? — Ещё хуже. — Ну, хуже только каннибалы, — хмыкнула я, настороженным взглядом окидывая окровавленную рубашку химика. От него это, конечно же, не укрылось. — Не настолько хуже, — Романов подошёл ко мне и, подбоченившись, посмотрел на меня сверху вниз, сердце тут же буквально встало. — Послушай меня внимательно. — Слушаю, — выдохнула я, глядя на него во все глаза. — Ты, возможно, узнаешь обо мне не самые приятные вещи. Не знаю, Диана расскажет или ещё кто, но я хочу, чтобы ты знала одно: я не причиню тебе вреда. — Хорошо, я верю, — я тут же закивала, испугавшись его слишком серьёзного голоса. — Иди сюда, — сказал он вдруг и притянул меня к себе, крепко обнимая, а я задрожала всем телом. — Я знаю, что тебе пришлось нелегко, знаю, что ты всего этого не хотела. Он отстранился и, держа меня за плечи, заглянул мне в лицо. — Всё хорошо, — поспешила успокоить его я. — Это моя вина, каждый мой шаг — это одна большая ошибка. Но хуже всего, что страдаешь от этих ошибок ты — маленькая невинная девочка, которая даже не понимает, что происходит. — Не вини себя, я сама притягиваю неприятности, — усмехнулась я. Вот только загонов Романова сейчас не хватало. — Всё-таки, думаю, меня сглазили. — Ты понимаешь, что если теперь с тобой что-то случится, я себе этого никогда не прощу? — ни один мускул на его лице не дрогнул, а взгляд оставался предельно серьёзен. — Поэтому, пожалуйста, слышишь меня? Пожалуйста, будь максимально осторожна. Я втянул тебя в эту историю и теперь я несу за тебя ответственность. Поэтому если тебе плевать на свою жизнь, прошу тебя, подумай хотя бы о том, что в случае твоей гибели мне придётся жить с грузом вины. А я и так за всю свою жизнь совершил очень много ошибок. Он резко отошёл от меня и, импульсивно взлохматив свои волосы, удалился с кухни. Я же последовала за ним, на ходу бросив взгляд в зеркало, висящее в прихожей. Матерь божья, ну и видок! Часть волос была перепачкана кровью, как и свитер, всё лицо в ссадинах, а у самой линии роста волос виделся свежий шов, выполненный не сказать что профессионально, но всё же так, словно у Романова был некоторый опыт в этом деле. И этот человек не мог справиться с гвоздиком? Удивительный мужик, просто ходячая загадка. — Я ни в чём тебя не обвиняю, — тихо произнесла я, зайдя следом за Романовым в гостиную. В ответ он посмотрел на меня таким несчастным взглядом, что мне до жути захотелось зацеловать его лохматую макушку. — Спасибо, мне достаточно своего чувства вины, — грустно усмехнулся он и уселся за ноут, но я тут же подскочила и захлопнула его, чем вызвала удивлённый взгляд. — Эй, ты чего? — Уж не знаю, что за важные дела ты там решаешь, но тебе завтра на работу, поэтому отправляйся спать, — строгим голосом сказала я. Вот это я, конечно, заговорила, да ещё и с кем — с учителем! — Ты прямо как моя покойная матушка, — грустно усмехнулся Романов, сгребая мои руки и отводя их в сторону, хотя я сама уже отстранилась, скорее, от шока, едва только услышала эти страшные слова. — Не переживай, Лебедева, я как-нибудь без тебя разберусь. — Вообще-то мне Брынская рассказала, что ты в понедельник разбитый пришёл, — пробубнила я себе под нос, недовольно сложив руки на груди. — Неужели тебя это волнует? — усмехнулся химик и тут же устало махнул рукой. — Иди спать. Только умойся сначала, хватит бродить в косплее зомбаря. И осторожнее, швы не задень. Я тяжело вздохнула, но всё же направилась в ванную, на самом деле очень и очень польщённая его заботой. Чуть позже, стоя в душе, я размышляла о своей странной и непредсказуемой судьбе. Итак, что мы имеем? Моя жизнь в мгновение ока превратилась в какой-то остросюжетный боевик, а я оказалась в самом его эпицентре. Честно говоря, я думала, что такое только в фильмах и бывает, но Романов одним своим появлением умудрился доказать обратное. Однако сколько бы он ни насмехался, а я прекрасно понимаю, что он во мне только недалёкую малолетку видит, я тоже чувствовала некую ответственность. Потому что он дурак, хоть и строит из себя деловую колбасу, но я же вижу, что иногда ему ужасно нужна помощь. Потому что, да, меня это волнует. Чертовски волнует.