Химия на кончиках пальцев

Переодевшись, я засела в гостиной и нервно грызла ногти, стараясь не думать о том, что происходит на кухне. Даже не плакала, настолько велико было напряжение внутри, растущее с каждой секундой. Чёртов Романов, ну почему он не поехал в полицию, зачем надо было выезжать из города? Они не стреляли до тех пор, пока мы не остались один на один, в полиции хотя бы были люди с оружием. Хотя о какой полиции может идти речь, если не так давно в машине Макса везли мёртвые тела? А ведь ещё пару часов назад мы с ним шутливо спорили в магазине, и ничто не предвещало беды, если бы... Если бы не я. Эти люди охотятся за мной, а не за Романовым, он здесь вообще ни при чём. Максим защищает меня всеми силами, рискуя собственной жизнью, ради чего? Ради того, чтобы умереть из-за какой-то тупорылой малолетки. Не выдержав, я всё же расплакалась. Страх внутри разрастался болезненными спазмами, и я бы всё на свете отдала, чтобы хоть как-то ускорить время. Боже, если Романов умрёт, я не знаю, что случится со мной. Мне кажется, моё сердце просто не выдержит и откажет. Да, мы знакомы совсем недолго, но за это время я жутко к нему привязалась. Даже к Виталику я не испытывала ничего подобного, хотя в него я была действительно влюблена. — Ты плачешь что ли? На пороге комнаты застыл растерянный Кирилл. Его руки были в крови, как и большая часть рубашки. Я открыла было рот, чтобы спросить, что с Максом, но тут же передумала. Слишком страшно было спрашивать об этом. — Надо бы окошко отремонтировать, — пробормотала, косясь на разбитое стекло, мечтая поговорить на любую тему, только бы отсрочить страшные вести. — Подруга, он жив, — усмехнулся Кирилл. — Правда? — я неверяще уставилась на него, вскакивая с дивана и чувствуя, насколько легче становится дышать. — С такими вещами не шутят, — ответил парень, пожимая плечами. — Можешь сходить проведать, он не спит. Только не очень долго и не утомляй его. Но я уже не слушала. Сорвавшись с места, бросилась на кухню. Стол был запачкан кровью, а сам Романов, всё ещё бледный, сидел на стуле в одних штанах, внимательно разглядывая повязку, сделанную Кириллом. — Ты охуел меня так пугать? — выдала я, застыв на пороге. — Придурок ёбаный, у меня чуть сердце не остановилось!.. — Сонь, — он мягко улыбнулся и встал, но я униматься не собиралась. — Я думала, тебя уже не спасти, ты... Ты просто уёбище, Романов, ещё и машину вести собирался, а если бы умер по дороге? Что бы я тогда делала?.. — Сонь, иди ко мне, — он в один шаг преодолел расстояние между нами и уже собирался прижать истеричную дуру (то есть меня) к себе, но я резко отступила и впечаталась пятой точкой в небольшой кухонный шкаф. — Пошёл нахуй! — возмущённо воскликнула я. — Ты серьёзно думаешь, что после всего этого ты обнимешь меня, и я успокоюсь? — Ну да, — он еле заметно усмехнулся, а я вдруг залипла на его обнажённый торс, покрытый шрамами. Так, Лебедева, нет! Мы на него вообще-то злимся. — Пизда! — ответила я в рифму, не придумав ничего умнее. — Ещё и перебивать меня вздумал, совсем совесть потерял? Нет, дорогой, меня заткнуть — это ещё постараться надо, и у тебя это не получится! Я хотела продолжить свою гневную тираду, но у Романова всё же получилось меня заткнуть. Шагнув ко мне, он наклонился и прижался к моим губам своими, обхватывая меня за талию и резко притягивая к себе. А я задохнулась, в последнюю очередь ожидая от него подобного поступка. Но он хотел этого не меньше моего, иначе не зацеловывал бы мои губы с такой страстью. Иначе его сердце не билось бы сейчас, как сумасшедшее. Подхватив меня, Романов резко развернулся и усадил меня на стол, устраиваясь между моих ног, не прекращая целовать. Его рука скользнула по моему бедру, и я оторвалась от его губ, судорожно втягивая в себя воздух. Макс тем временем приник к моей шее, оставляя небольшой засос, в то время как я скользнула руками по его обнажённой спине, закусив губу и еле сдерживая стон. — Романов, — прошептала я, касаясь мочки его уха губами, — ты же не будешь говорить, что это твой пистолет в меня упирается? — Нам надо остановиться, — выдохнул он мне прямо в губы, пристально глядя в глаза. — Не надо, — жалобно шепнула я, чувствуя почти болезненное желание. — Кир в соседней комнате. Блять. Я совсем забыла про Кирилла. — Проводим его и продолжим? — я подмигнула Максу, еле заметно улыбаясь. — Проводим его и ляжем спать, — хмыкнул он. — Мне вообще-то нужен покой. О как заговорил. Мне тоже покой был нужен, но почему-то судьба распорядилась иначе, затащив меня в самый эпицентр шпионских игр. И всё же пришлось остудить пыл, потому что Романов в самом деле выглядел неважно. Проводив Кирилла, мы разошлись по разным комнатам, хотя мне отчаянно хотелось трахаться. Ну и сука же ты, Максим Романов, возбудил и не дал, да кто так вообще делает?! Я честно старалась заснуть, хотя всё ещё чувствовала губы Макса, касающиеся моей кожи. Я и не думала, что поцелуи в шею настолько приятны, мой драгоценный бывший-то никогда подобное не практиковал, для него вообще предварительные ласки были чем-то из области фантастики. Для меня, кстати, тоже, поэтому теперь я сходила с ума, а моё тело требовало продолжения банкета. Нет, подружка, явно не сегодня. И вообще не факт, что когда-нибудь позже Романов совершит что-то подобное, мне вообще кажется, что это был импульсный поступок, о котором он поспешит забыть. А жаль, ему явно понравилось. Я не настолько тупая, чтобы не понять это, я всё успела почувствовать. Постепенно мои грешные мысли сменила уже привычная тревога. В голову пришла мысль, что мы можем быть убиты и во сне, нам чертовски повезло, что этого ещё не произошло. Чтобы отогнать ненужные страхи, я сходила в душ, но даже потоки холодной воды не помогли мне прийти в себя. Тогда я заглянула в гостиную, где Макс, уже натянув футболку, свернулся калачиком на диване. — Спишь? — спросила я, встав над ним. — Ещё нет, — он повернулся ко мне, садясь, и тут же сморщился от боли. Темно, конечно, но я заметила. — Анестезия проходит? — сочувственно спросила я. — Мы её и не ставили, — тихо ответил он, держась за плечо. — Не было времени. То есть он ещё и с болючей раной ко мне полез? М-да, вот уж действительно, отчаянные времена требуют отчаянных мер. — Пойдём со мной, — проговорила я, беря его за руку. Ни капли эротизма в этом не было, всего лишь просьба. — Ну пойдём, — легко согласился он и встал с дивана. Проследовал со мной в спальню и присел на край кровати, когда я легла. — Опять сказку рассказать? — усмехнулся Романов. — Нет, ложись рядом, — я подняла на него глаза, кутаясь в одеяло и бросила ему большое покрывало. — Приставать не буду. Просто мне тревожно и нет сил уже смотреть, как ты каждую ночь на этом диване в три погибели корчишься. — Мне кажется, обо мне ещё никто так не заботился, — серьёзно произнёс Макс, забираясь под покрывало. — Ты правда переживала за меня? — А ты как думаешь? — сквозь темноту я заглянула в его глаза, которые теперь были напротив. — Видел бы ты себя, я думала, что ты правда умрёшь. — Я не в первый раз в таком очке бываю, — Романов усмехнулся краем губ. — Хотя знаю, каждая подобная история может закончится плачевно. — И ты всё равно продолжаешь так рисковать, — прошептала я, хмурясь. — Ненормальный. — Раньше это была моя работа, а теперь, после долгого перерыва, в моей жизни появилась ты, — он осторожно коснулся рукой моей щеки, нежно поглаживая, и я закрыла глаза, растворяясь в его прикосновении, — сама знаешь, я не могу допустить, чтобы с тобой что-то случилось. Даже ценой собственной жизни. — Ты ёбнутый, — заверила я серьёзным голосом. — Просто конченый человек. А ты думал, что буду делать я, если тебя не станет? Ты хоть понимаешь, что я тоже, сука, переживаю? Романов улыбнулся мягко, почти с умилением. — Почему? Потому что я, блять, люблю тебя, неужели это так сложно понять? — Потому что ты хоть и строишь из себя крутого дядьку, ты ни за что не справишься без моей помощи, — сказала это и сама поверила. Ну серьёзно, Лебедева, он шпион со стажем, да на кой чёрт ему вообще сдалась твоя помощь? — Романов, только попробуй умереть, я не шучу. Если ты умрешь, я тебя убью. — Хорошо, я запомню это, — рассмеялся он, и я снова растаяла от его улыбки и ямочек на щеках. — А теперь давай-ка всё же поспим. — Давай, — тут же согласилась я и, отвернувшись от него, укуталась посильнее. — Спокойной ночи. — И тебе сладких снов. Я закрыла глаза, стараясь расслабиться, как вдруг сильная рука легла на мою талию, притягивая к себе, и, кажется, я забыла, как дышать. Почувствовала дыхание у себя в волосах и тепло его тела, не понимая, правда это или я уже брежу. И всё же решила молчать, не рушить тишину и такой хрупкий момент счастья, а потом сама не заметила, как уснула. Утром Романова уже не было со мной рядом, и лишь примятая подушка была доказательством тому, что это всё мне действительно не приснилось. Но я не могла долго существовать в такой неопределённости, поэтому осторожно вышла на кухню, готовясь доебаться с серьёзным разговором. Однако, увидев, что Романов пытается готовить, забыла все слова. — Ты чего вздумал? — я подкралась к нему сзади и заглянула в сковородку. Выглядело, если честно, как хрючево в самом стандартном виде. — Я сделал яичницу, — гордо просиял Макс, аж медаль ему дать захотелось. — Молодец, а с чем она? — я опасливо покосилась на непонятного цвета субстанцию, в которой даже под мухой не признала бы яичницу. — О, там помидоры, зелёный горошек, огурцы, капуста... — Капуста? — я удивлённо вскинула брови. — Погоди, ты туда все овощи добавил, которые в холодосе нашёл? — Это овощная яичница, — важно заявил Романов. — Садись за стол, я тебе положу. Голову ему вчера что ли задели? Иначе как ещё объяснить это необузданное желание приготовить какой-то пиздец? Вообще, возникла мысль о том, что он, возможно, пытается произвести на меня впечатление, но я запретила себе думать об этом. Сначала надо понять, что между нами вообще происходит, а потом уже позволять себе о чём-то фантазировать. — Бля, — раздалась сдавленная ругань Романова. — Она почему-то от сковородки не отходит. В мою душу закралось неприятное подозрение, но боже, не может же он быть настолько отбитым? — А ты маслом её заливал? — мрачновато поинтересовалась я. Макс замер, уставившись на меня напряжённым взглядом. Ну нет, блять, нет, ну это же уже перебор! — А надо было? — наконец выдал он. С тяжёлым вздохом я закатила глаза и, откинувшись на спинку стула, издала страдальческий вскрик. Потом выпрямилась и, мысленно заставляя себя успокоиться, произнесла: — И этот человек говорит мне, что я ребёнок. Целых полчаса мы скоблили сковородку, но безуспешно — яичница прилипла намертво. Тогда я каким-то чудом отыскала в доме Макса чистящее средство и засыпала им этот несчастный предмет посуды. — А помыть? — он метнулся к раковине, но я бросилась наперерез, пресекая попытки окончательно испортить жизнь сковородке. — Надо подождать, — пояснила я, заметив его недоумённый взгляд. — Пока что пойдём в гостиную, есть разговор. — Только не ругайся, я очень редко готовлю! — сердечно убеждал меня Романов, шагая за мной по коридору. — Не переживай, это я давно поняла, — усмехнулась я и, встав на пороге, посмотрела на него. Бестолковый, конечно, но какой же красивый, аж сердечко не выдерживает. — Садись на диван, говорить будем. — О чём? — заинтересованно спросил он, послушно присаживаясь. Я схватила стул и поставила перед ним, садясь. Прямо как на допросе. — О нас, — произнесла я и тут же поморщилась. Отвратительно, что мне приходится делать это, но по-другому я больше не могу, — а именно о том, что между нами происходит. — А что между нами происходит? Захотелось ему какой-нибудь толстой книжкой меж глаз звездануть, да так, чтоб искры даже у меня посыпались. — Напоминаю, мы вчера чуть не потрахались на кухне. А потом, когда легли спать, вместо того, чтобы уснуть, как нормальный человек, ты полез ко мне обжиматься. Нет, не подумай, я ни разу не против, даже наоборот. Но пойми, мне тяжело со всеми этими... Чувствами. Хотя бы объясни мне, что это было, я всё пойму. — Знаешь то чувство, когда ты на волоске от смерти? — Романов внимательно посмотрел мне в глаза. — Да, ты много раз попадала не в самые приятные ситуации... — Это ещё мягко сказано, — усмехнулась я. — Не перебивай, — он строго поджал губы. Ебаный гараж, да это самая горячая училка из всех, что я видела. — Ты попадала в разные ситуации, но знакомо ли тебе то чувство, когда ты кожей ощущаешь приближение смерти? — Не ебу, как это связано с темой нашего разговора, — я пожала плечами. — Думаю, нет. Тогда в машине я просто вырубилась, даже сообразить ничего не успела. И всё же, к чему ты это ведёшь? — Когда ты почти умер, то понимаешь, что есть вещи, которые ты не успел сделать. Порой они безумны, но они тебе как воздух необходимы. И, понимая, что всё же выжил, ты уже не можешь остановить себя, — Романов резко вскочил с дивана и направился в прихожую. Я пару секунд тупо смотрела ему вслед, после чего бросилась за ним и, догнав, остановилась напротив, преграждая путь. — Я могу понять, почему ты это сделал, но мне всё ещё непонятен статус наших отношений, — на одном дыхании выдала я, с необычайной для себя смелостью глядя ему в глаза. — Лебедева! — Романов резко шагнул вперёд, буквально заставляя меня впечататься спиной в стену. — Что? — пискнула я, всё ещё глядя на него. Вместо ответа он херанул ладонью по стене с такой силой, что удивительно, как штукатурка не осыпалась. Наклонился ко мне, дрожащей как осиновый лист, и посмотрел своим пронизывающим до костей взглядом. Я долго и испуганно глядела ему в глаза, понимая, что это, мать его, глаза убийцы, а он молчал. Молчала и я, не в силах выдавить ни слова, а потом, проклиная всё на свете, оттолкнулась от стены и заключила Романова в свои объятия, утыкаясь ему в грудь и пряча невовремя выступившие слёзы. Он стоял некоторое время в ступоре, после чего вдруг схватил меня за плечи, отстранился и, наклонившись, посмотрел на меня. — Всё было бы проще, если бы мы не начали забывать, что ты моя ученица, а я твой учитель, — проговорил он, глядя уже гораздо мягче. — Соня, пойми, мы по всем законам вселенной не можем быть вместе. В моей жизни и так много проблем, сама понимаешь, поэтому... Просто не становись ещё одной. — Да я живу у тебя! — я обессиленно развела руками, стараясь не замечать, как неприятно ухнуло сердце от его слов. — Ты глаз с меня не спускаешь, даже умереть готов за мою ёбаную жизнь, я уже твоя проблема! Последние слова я выдавила из себя с большим трудом, вложив туда столько яда, сколько смогла. От Романова это не укрылось, поэтому он болезненно поморщился и поспешил оправдаться: — Я совсем не это хотел сказать. Послушай, — он замолчал, явно подбирая правильные слова, глядя в мои покрасневшие от поступающих слёз глаза. — Я не хочу, чтобы ты привязывалась ко мне, потому что моя жизнь — очень непредсказуемая штука. Пойми, я просто не хочу разбивать тебе сердце. — Что ж, поздравляю, — я холодно усмехнулась. — Ты его уже разбил. И, обойдя растерянного Романова, я удалилась в спальню, закрыла дверь на замок и только после этого дала волю слезам.