* * *
Я хочу её. И в сложившейся ситуации это ужаснее всего. Я допустил оплошность, дал ей надежду, а потом ранил своими словами до такой степени, что она закрылась в спальне, и я уверен, что она там сейчас плачет. Наверное, я гораздо раньше начал испытывать что-то, но не понимал, ссылаясь на то, что это всё чувство вины. Нет, дело было не только в нём. Несмотря на то, сколько опасностей нас окружало, рядом с Соней было хорошо, уютно. Мне с ней было удобно. Честно говоря, отчасти я даже был рад тому, как всё сложилось, потому что теперь она всегда была рядом. Такая маленькая, тёплая и безумно смешная, я и сам не понял, как... Влюбился? Боже, это так аморально, но что я могу поделать? Соня поцеловала меня, а мне снесло крышу, но зато теперь я знал, что чувствую к ней, а ещё знал, что эти чувства взаимны. Вот только в данной ситуации это было совсем не нужно. Лучше бы она игнорировала меня, отталкивала, считала последним извращенцем, коим я и являлся. Вместо всего этого Соня смотрела на меня такими глазами, что хотелось прижать её к себе и больше никогда не отпускать. И я был бы рад не отпускать, будь я лет на десять моложе или она хотя бы на пару лет постарше. Конечно, Соня умная для своего возраста, я бы даже сказал слишком умная, да и выглядит она не как ребёнок, а как сформировавшаяся девушка, но мне всё равно не по себе от того, как страстно я её желаю. Это ведь не просто сопливо-романтические чувства, это животное желание, которое с каждой секундой, проведённой рядом с Соней, всё сложнее контролировать. Потому что я знаю, что она совсем не против. Я действительно хочу её, столь юную девочку, но вместе с тем осознаю, что превращаюсь в героя из книги Набокова. И это осознание словно дар и проклятие, мучающее меня и не дающее любить девушку, к которой я так сильно привязался. Проблема в том, что она тоже страдает, а я меньше всего на свете хочу причинять ей боль.* * *
На столике в спальне всё ещё стоял вчерашний сидр, купленный мне Романовым. Что ж, после слёзопролития он оказался очень кстати, поэтому я открутила пластиковую крышку и приложилась к горлышку, втягивая в себя столько алкоголя, сколько это вообще возможно. После этого неплохого глотка мне в голову ударила отличная идея поделать уроки, поскольку я и так пропустила пару дней. Попросила Юльку скинуть домашку; честно, хоть и без особого желания, выслушала несколько голосовых сообщений о том, какой у Ширяева классный член. Погрустила. Однако за выполнением уроков грусть улетучилась, потому что голова начала работать и на страдания места просто не осталось. После уроков я продолжила упиваться сидром, но мой желудок издал такой жалобный звук, что я не выдержала и пошла на кухню. Конечно, со вчерашнего дня ничего не жрала, а алкашка только спровоцировала голод, как и самотерзания. В раковине всё ещё лежала сковородка с горе-яичницей, но я её мыть не собиралась, это уже не мои проблемы. Я принялась копаться в шкафчиках, но нашла только те хлопья, которые сама и выбрала для Романова. Готовить мне было лень, а хлопья всё-таки лучше, чем ничего, поэтому я залила их молоком из холодоса и, сев за стол, принялась угрюмо жевать. Если честно, после сидра мне стало только грустнее, но вот еда, даже такая сомнительная, доставила мне хоть какую-то радость. Поэтому, уплетая хлопья за обе щёки, я не сразу заметила Романова, который незаметно вошёл на кухню и теперь наблюдал, как я жру. Очень увлекательное зрелище, наверное. — Что? — спросила я с набитым ртом, ловя его внимательный взгляд. — А ты их брать не хотела, — он кивнул в сторону коробки, всё ещё стоящей на столе. — Я проголодалась, — буркнула я себе под нос, опуская голову. Романов уселся напротив, абсолютно бестактно заглядывая мне в лицо. Раздражение начало давить на меня изнутри. Макс вёл себя так, будто ничего не случилось, а мне хотелось ему как минимум пощёчину влепить. В итоге я не выдержала и подорвалась с места, чуть было не опрокинув тарелку с хлопьями. Выскочила в прихожую, наспех натянула куртку, быстро нацепила кроссовки и так и выбежала из квартиры в домашней одежде, пока Романов не успел меня остановить. Он, конечно, крикнул что-то вслед, но я даже слушать не стала. Я бежала в неизвестном направлении, на самом деле понимая, что совершаю огромную глупость, но в этот момент мне было плевать. Мне хотелось избить кулаками кирпичную стену или дерево. Кажется, я давно не пребывала в таком истеричном состоянии. Ещё и какой-то мразотный камушек подло закрался в правый кроссовок, буквально впиваясь в пятку на каждом шагу. Я остановилась посреди двора и, стянув кроссовок, остервенело потрясла им. На землю упал небольшой предмет, глухо брякнув, но теперь я смотрела только вперёд, внезапно увидев знакомое лицо. Из соседнего подъезда развязной походкой вышел гопник, напавший на меня не так давно. Да, тот самый, от которого меня спас Макс. Не зная, как реагировать на появление столь занимательного персонажа, я растерянно помахала ему рукой, улыбаясь чуть ли не приветливо. Гопник, однако, моей доброжелательности почему-то не оценил. Посмотрел на меня, как на дуру, и быстрым шагом удалился в противоположном направлении. Я некоторое время смотрела ему вслед, после чего непроизвольно пожала плечами. Мой взгляд упал на предмет, который вывалился из моего кроссовка, и я молча охуела, потому что если это камушек, то я тогда прима-балерина цирка на Цветном бульваре. Осторожно подняв предмет, я положила его на свою ладонь и пригляделась. Это была плоская хуетень размером примерно с десятикопеечную монету, напоминающая карту памяти, только круглая. А в пятку мне впивался небольшой торчащий крючок. — Очень интересно, — вполголоса произнесла я и, понимая, что иного выхода нет, понеслась обратно домой. Ключей у меня не было, поэтому я позвонила в домофон, после чего Романов сразу же открыл, даже не спрашивая, кто там. Ну нифига себе, какие мы бесстрашные стали. Я буквально влетела в квартиру, вытягивая перед ошарашенным Максом ладонь с найденным предметом. — На мне была прослушка, — заявила я таким гордым голосом, словно нашла как минимум настоящего Джека-потрошителя. — Где именно? — Романов взял из моих рук найденный предмет, деловито разглядывая. — В кроссовке. Думала, камень, вытряхнула, а там это. Это, наверное, те чуваки подсунули, с которыми я в аварию попала. — Это не прослушка, — уверенно заявил Макс. — Это GPS-жучок. Именно так тот снайпер и нашёл тебя, а его коллеги потом выследили мою машину. Но ты не бойся, Кирилл уже ведёт расследование, а он один из лучших. — О, мне ли бояться, — усмехнулась я. — И что же ты будешь делать с жучком? — Обезврежу и разберу на запчасти, — Романов пожал плечами и прошёл в гостиную. — Может, пригодится. В любом случае он перестал работать, как только ты вытряхнула его из своего кроссовка, хуёво они его прикрепили. Я села на диван, в то время как Романов устроился за письменным столом, продолжая внимательно разглядывать жучок. Между его бровей пролегла морщинка, а лицо приобрело ужасно задумчивый вид, ну просто подпольный учёный, оберегающий единственную подопытную. Мне вдруг совсем перехотелось на него злиться, ну ёбаный ты насрал. — Я так люблю, когда ты материшься, — томно произнесла я, глупо улыбаясь. Вот это да, Лебедева, вот это перемены в настроении, половина маршрутки в шоке. — Что? — он удивлённо вскинул одну бровь, глядя на меня искоса. — Говорю, что теку от твоей ругани, не притворяйся глухим, — ответила я, совершенно беззастенчиво глядя на него. И когда это я стала такой борзой? — Я даже не удивлён, только тебя могут завести маты, — усмехнулся Романов, вновь переводя взгляд на изучаемый предмет. Нет, мой дорогой, дело не в матах, дело в тебе. Максим, в отличие от меня, матерится редко, но делает это так сексуально, что я, извините за подробности, реально теку. Вот такие странные у меня фетиши. Я смотрела на Романова, сосредоточившегося на жучке, а в голову лезли такие непристойные мысли, что, кажется, их можно было прочитать по моим глазам. Я выдавала себя с потрохами, но он даже не замечал, а продолжал молча возиться со своим ёбаным жучком. Всё-таки злиться на него — несколько более продуктивное занятие, нежели сраное вожделение. И всё же я не выдержала. Вскочила и, обойдя Макса со спины, опустила руки ему на плечи и зарылась носом в макушку, вдыхая приятный аромат его шампуня. — Сонь, ты чего? — голос Романова прозвучал удивлённо. — Ничего, просто потрогать тебя захотелось, — выдавила я. Максимально нелепо, зато честно. — Сонь... — Помолчи, пожалуйста. Я оторвалась от его головы и чуть наклонилась, касаясь кончиком носа его затылка, шеи, скользя руками по его широким плечам. Моё рваное дыхание свидетельствовало о многом, например, о том, что я неуравновешенная долбоёбка, и всё же в этот раз Романов не прерывал меня, хотя я чувствовала, как он напряжён. Положив голову на его плечо, вовремя вспомнив, какое из них не прострелено, я замерла, чувствуя, как колотится моё сердце. И, словно доказывая что-то самой себе, я опустила ладонь с плеча Макса на его грудь, прислушиваясь к ощущениям. Билось точно как у меня, словно он кросс пробежал. — Я же чувствую, — шепнула я ему на ухо и коснулась губами, вызывая тяжёлый вздох. — Ты ведёшь себя, как роковая женщина, а не как школьница, — усмехнулся Макс, хотя этот смешок явно дался ему непросто. Он задыхался, а я не верила, что способна соблазнить такого мужика. — Потому что я хочу тебя. — Лебедева, блять, — буквально простонал он. Знаю, болезненное желание. Прекрасно понимаю, уже не первый день с этим живу. — Ты ведь тоже, тогда на кухне... Романов не дал мне договорить. Резко ебанул жучком по столу, разбивая его на запчасти и, вскочив со стула, грозно двинулся в мою сторону. От неожиданности я отступила, глядя на Макса бесстыдно, с уже нескрываемым желанием и закусывая нижнюю губу. Наткнувшись на диван, стоящий позади меня, я буквально упала на мягкое сиденье, уставившись на Романова, возвышающегося надо мной, слегка расфокусированным взглядом. Испугавшись, что он внезапно передумает или снова начнёт читать мораль, я потянулась к краю его штанов. — Сонь, постой, — он схватил меня за руку, хотя это ему явно далось с трудом, и присел на колени напротив меня. — Только не начинай говорить, что я маленькая и что нам надо остановиться, — взмолилась я. — На самом деле у меня есть один вопрос. — Я не девственница, — выдала я, не задумываясь. — Не этот. Но спасибо, буду знать, — он чертовски соблазнительно усмехнулся, и я потянулась к его губам, но была остановлена. Этот ушлёпок просто взял и накрыл мой рот ладонью! — Ты правда хочешь, чтобы наши возможные романтические отношения начались с необдуманного перепихона? — Мне всё равно, — ответила я, всё же содрав руку Романова со своего лица. — Конкретно сейчас я хочу именно перепихона. Ебанутый мужик, да кто вообще от такого отказывается? — Ну нет, — он резко отстранился и встал. — Раз уж на то пошло, для начала я должен позвать тебя на свидание. — Ты адекватный?! — возмущённо воскликнула я и вскочила с дивана. — Тебе сколько лет? Какие ещё свидания? Я никуда не пойду! — Почему? — он удивлённо и с искренним непониманием уставился на меня. — Это старомодно, скучно и неебически вульгарно, — заявила я и, скрестив руки на груди, поджала губы. — Но свидания бывают разные, — усмехнулся Романов, с нездоровым подозрением наблюдая моё недовольство. — Я же не зову тебя в ресторан с цветами и шампанским. — Ладно, так и быть, раз уж ты по-другому не можешь, но тогда это будет на моих условиях, — заявила я и направилась в сторону спальни, чтобы надеть что-то потеплее домашних шмоток. — Собирайся, романтик хренов. Понятия не имею, что я творила в тот момент и что ударило в мою голову. Однако Романов впервые за долгое время намекнул, что он не против отношений со мной. Да даже не намекнул, а практически прямо сказал, и от этого моё сердце колотилось, как ненормальное. Думаю это и сгенерировало идею самого ужасного свидания, но он ведь должен был уже привыкнуть к тому, что я ебанутая, правда? Уже перед выходом Макс торжественно вручил мне коробку с моим оружием, сказав, что это на всякий случай. Сам он пихнул себе под брюки пистолет, а я закинула свой в рюкзак. Оставалось надеяться, что они нам сегодня не пригодятся. По дороге Романов искренне не понимал, что происходит, пытаясь выведать у меня куда мы идём. Но я молчала как партизан, а когда мы пришли на остановку, выдала наконец: — Мы будем кататься на автобусе. — Чего?! Макс, кажется, был слегка удивлён. Или не слегка. Но я молча взяла его за руку и затащила в подъехавший к остановке автобус. Заняла место у окна и со смешком смотрела, как он садится рядом и как его колени неудобно упираются в спинку переднего сиденья. А нехуй было «Растишку» по утрам жрать. — Как давно ты ездил на автобусе? — спросила я, повернувшись к Романову. — Боюсь, ещё в детстве, — усмехнулся он. — Как-то не было нужды, знаешь. — Тогда приготовься, — я улыбнулась, и в глазах моих загорелся нездоровый огонёк. — К чему? — Макс непонятливо уставился на меня, но водила, личность которого я не успела определить на входе (хотя уверена, что это мой любимый Молния Маккуин) уже рванул вперёд. Романов, видимо, не знал, что для автобусных водил правила не писаны, и не был готов к такой гонке, поэтому под конец поездки он побледнел, и я, заметив это, поспешила вывести его на свежий воздух. — Тошнит? — участливо спросила я, в то время как Романов прислонился к автопавильону, измученно глядя на меня. — Скажем так, я немного не ожидал такой... Поездки. — Конечно, это тебе не машину водить, — я подошла к Максу и, встав на цыпочки, осторожно коснулась его щеки. — Хочешь, утешу? — Попробуй, — он недоумевающим взглядом смерил меня, ожидая, видимо, сомнительно-хороших вестей. Но я молча притянула его к себе и крепко обняла. Романов сначала застыл напряжённо, но спустя пару секунд расслабился и обнял меня в ответ, зарываясь носом в мои волосы. Мы явно не были парой, да и не хотелось это больше обсуждать. Мне даже нравилось это странное подвешенное состояние. Наверное, запретный плод действительно сладок, но как же было кайфово перебарывать страх и касаться Макса, не зная, оттолкнёт ли он или ответит взаимностью в этот раз. Знаю, звучит как нездоровая хуйня, но после всего, что произошло в моей жизни, вы всё ещё удивляетесь? Я вот нет. Он наконец-то подпустил меня к себе, хотя я знаю, как тяжело ему это далось. Не знаю, откуда взялись эти чёртовы загоны Романова, но я намерена бороться с ними так долго, как смогу, потому что оно того стоит. Не знаю, до каких пор это продлится, на сколько меня хватит, но сейчас он рядом, ближе, чем когда-либо, а это даже вдохновляет. И, боже, я не сплю, он в самом деле обнимает меня.