Химия на кончиках пальцев

— Я бы тоже могла рассказать тебе о своих шрамах. Моя голова покоилась на плече Макса, а мой взгляд упал на собственную руку, когда-то испещрённую порезами. — Если хочешь, — ответил Романов, взял меня за руку и осторожно погладил давно побелевшие полосочки. — Это всё из-за бывшего, — я грустно усмехнулась. — Можешь считать меня тупой пиздой, я и сама не знаю, зачем делала это. Возможно, хотела хоть как-то привлечь его внимание или же выпускала боль. Просто он думал только о себе, ему было плевать на то, что чувствую я, а я была влюблена. В душе не ебу, где был мой мозг, честное слово. А знаешь, на что был похож наш секс? С этими словами я резко вскочила и нависла над слегка охуевшим Романовым, устраиваясь между его ног. — Он просто вставлял и трахал меня, пока не кончит. Вот так, — я начала беспорядочно долбиться о бёдра Макса, наглядно показывая, что было у нас с Виталиком. — И при этом гнусаво стонал: «о-о-о, да, сучка, шлюха, не будь бревном, я щас кончу». Усмехнувшись, я резво перелегла на свою половину кровати и, подперев голову кулаком, с внимательной улыбкой уставилась на Романова. Он смотрел на меня секунд десять с самым серьёзным выражением лица, а потом вдруг сел и, сгребя меня в охапку, усадил к себе на колени и обнял. — Бедная моя маленькая девочка, — горестно произнёс он, поглаживая меня по волосам. — Как же тебя угораздило связаться с таким мудаком? — Понятия не имею, — пробормотала я себе под нос и уткнулась ему в грудь. — Хорошие девочки всегда выбирают мудаков, — коротко усмехнулся Романов. — Или шпионов, — я подняла голову и посмотрела на него сияющим взглядом. — Или шпионов, — устало вздохнул он и чмокнул меня в щёку. Чуть позже Макс оставил меня засыпать, а сам ушёл дорабатывать жучок, несмотря на мои протесты и уговоры остаться в кроватке. Вот дурной мужик, а ему, между прочим, завтра на работу. И ладно бы только на работу, так ещё и на дохуя секретное спецзадание. Надеюсь, конечно, что за один день нам удастся всё провернуть, потому что будет странно, если в среду учитель химии не явится на урок вместе с ученицей, дуэт с которой и так уже оброс слухами. Утром я в очередной раз убедилась, насколько Романов конченый, когда он с гордостью сообщил мне, что спал всего три часа. — Скажи, ты совсем еблан? — мрачновато поинтересовалась я, сидя за кухонным столом и поглощая очередную его яичницу, которая в этот раз получилась очень даже недурно. — Я нормально чувствую себя, даже если мало сплю, — он пожал плечами и непринуждённо положил руку на гарнитур сзади себя, по пути чуть не разъебав керамический чайник. — Ну да, я заметила, — хмыкнула я. По пути в школу Романов понял, что лучше не повторять вчерашних ошибок, поэтому решил высадить меня чуть пораньше. Возмущению моему не было предела, ибо как это так, я ещё и пешком идти должна? Однако Макс заткнул меня уже проверенным способом, после чего я, растрёпанная и со слегка заплывшим взором, всё-таки вылезла из машины и побрела в сторону школы. Одноклассники встретили меня не самыми одобрительными взглядами, как будто они знали, что мы вчера с Романовым вытворяли у него дома. И в кабинете... Какой кошмар. Вслух, однако, никто ничего не сказал, поэтому я, делая вид, что не замечаю их косых взглядов, гордо уселась за своё место и зыркнула в сторону Юльки. Она тут же встала со стула и, подойдя ко мне, села рядом. — Что случилось? — встревоженно спросила она. Я наклонилась к её уху и еле слышно прошептала: — Мы всё-таки потрахались. Лицо Брынской надо было видеть. Мне кажется, если бы ей сказали, что на школьный стадион только что приземлилась летающая тарелка с Обамой за рулём и рептилоидами в качестве пассажиров, она бы так сильно не охуела. — Чего?! — прошептала Юля, озираясь по сторонам. За нами в этот момент, к счастью, никто не следил — И как тебе? — Это просто пиздец, — заверила её я, многозначительно улыбаясь. — Лучше чем с Остапенко? — Блять, дура, со всеми лучше, чем с Остапенко. Промыть косточки моему бывшему и обсудить моего нынешнего(?) мы не успели, потому что в кабинет зашла русичка, и Юлька быстро шмыгнула на своё место. Не буду скрывать, я всё ещё пребывала в некотором шоке после секса с Романовым. Теперь-то я начала понимать Юльку и других барышень, которым больше повезло с партнёрами, чем мне когда-то. Однако вместе с этим мной овладели нимфоманские мысли, которые невозможно было выгнать из головы. Честное слово, я пыталась думать о чём-то, кроме члена Романова, но не могла. Меня даже посетила паранойя, я подумала, вдруг у меня теперь какое-то расстройство, связанное с бесконечным желанием удовлетворять определённые плотские потребности? Именно поэтому на большой перемене я по-быстренькому протиснулась сквозь толпу, надеясь купить булочку и успеть самоудовлетворить себя в сортире. Нагло распихав возмущённых пиздюков, я двинулась к началу очереди, сжимая мелочь в ладони, как вдруг прямо над моим ухом раздался голос, который я узнала бы из тысячи, заставляя вздрогнуть и покрыться мурашками: — И не стыдно по головам детей идти? — Вот именно! Скажите ей! — мерзко пропищал какой-то малолетний пидорас, тыча в меня пальцем. Романов лишь усмехнулся и, схватив меня под локоть, бесцеремонно вытащил из толпы. — Что ты делаешь? — прошипела я, возмущённая его беспардонным поведением. — Помогаю тебе соблюдать правила приличия. И улыбается самодовольно, придурок. Я чуть не заплакала от досады, мысленно разрываясь между покупкой булочки и дрочкой. В итоге я скрепя сердце выбрала второе и уже собиралась бежать прочь, как вдруг мою голову посетила совсем уж шальная мысль, но не озвучить её я не смогла. Вокруг было шумно, все переговаривались, в любом случае никто бы не услышал то, что я собиралась сказать. Улыбаясь, я повернулась к Романову, слегка зависшему в очереди, и дёрнула его за рукав. Он вздрогнул и вопросительно посмотрел на меня, а я произнесла так тихо, чтобы только он услышал: — Я буду в женском туалете на втором этаже. И, не дожидаясь его реакции, резко развернулась и быстрым шагом покинула столовку. Надеюсь, он понял намёк и теперь тоже будет ходить с голодным желудком. Хотя ладно, моя истинная цель сейчас далеко не месть за упущенную булочку. Я забежала в туалет и, бросившись к кабинке у самого окна, заперлась там. Уселась верхом на пластиковую крышку унитаза и подпёрла голову руками, на самом деле без особой надежды ожидая Макса. И всё же не прошло и двух минут, как дверь скрипнула, и я отчётливо услышала широкие шаги. Довольно улыбнувшись, я распахнула дверцу и, встретившись глазами с немного растерянным Романовым, схватила его за галстук и затащила внутрь кабинки, закрыв дверь на замок. От неожиданности он плюхнулся на крышку унитаза, всё ещё глядя на меня слегка охуевшим взглядом. — Лебедева, ты совсем сдурела, да? — попытался он включить остатки здравого смысла, что в его положении было просто смешно. — То есть припёрся в женский туалет ты, а сдурела я? — усмехнувшись, я наклонилась над ним и, прикусив губу, скользнула пальцами к уже слегка выступившему бугорку на его штанах. — О, да вы почти готовы, мистер Бонд. — А если нас услышат? — прошептал Романов, сжимая мою руку и отводя в сторону. — Значит наша цель сделать так, чтобы не услышали. Ну чего ты тупишь, а? — я опустилась перед ним на колени и нарочито медленно расстегнула ширинку на его брюках. Он тяжело выдохнул, прикрыв глаза. — Это настолько аморально, что я буду гореть в аду вечность, — как-то виновато прошептал Романов, но тут же заткнулся, резко распахнув глаза и уставившись вперёд, потому что в этот момент я освободила его возбуждённую плоть и коснулась языком, проводя по всей длине. — Будем гореть вместе, — усмехнулась я и обхватила губами головку, вместе с этим касаясь его рукой. Очень, очень плохая девочка. Романов тяжело дышал, закусив свои пальцы, явно сдерживая стоны, и тот факт, что я доставляю ему кайф, возбуждал меня сильнее, чем любая эротическая фантазия. Внезапно послышался скрип двери, и я испуганно отпрянула, поднимая на Макса удивлённый взгляд. Мы оба замерли, в то время как дверь соседней кабинки хлопнула, а спустя минуту оттуда начали доноситься не самые приятные звуки. Я виновато пожала плечами, глядя на страдающего от отсутствия разрядки Романова. Он лишь понимающе кивнул, мол, ничего страшного, с кем не бывает. Наконец дверь соседней кабинки распахнулась, послышались удаляющиеся шаги, и мы снова остались одни. — Извини, я не выдерживаю, — почти жалобно проговорила я, встала и, спустив джинсы вместе с трусами, опустилась на колени к Максу. — Знала бы Татьяна Анатольевна... — усмехнулся он, с прямо-таки обалдевшей улыбкой глядя мне в глаза, но я недовольно перебила: — Ты можешь просто не портить момент? С этими словами я насадилась на его член и, с нереальным трудом сдерживая стон, начала двигаться, молясь, чтобы больше никто не зашёл. Романов сжал мои ягодицы, двигая навстречу мне бёдрами, и я всё же простонала глухо, тут же прикусив язык. Вспомнив о самом приятном способе заткнуть себе рот, я обвила шею Макса руками и примкнула к его губам, проникая языком в его рот, ускоряя темп и сдавленно дыша. Пальцы Романова опустились к моей промежности, поглаживая, и, клянусь, я была готова убить его за это, потому что воздуха не хватало уже катастрофически. Я неиронично кончила, когда прозвенел звонок на урок, в то время как Романов был уже всё. — Ебанутая, — произнёс он, придерживая меня за талию и глядя, кажется, с некоторым восхищением. — Сам такой, — бросила я, подскочила и, натянув джинсы, пулей вылетела из туалета, понимая, что начало урока уже проебала. В прямом смысле этого слова. Подбежав к кабинету биологии, я судорожно выдохнула и, окинув свою одежду придирчивым взглядом, поправила кофту. Затем постучала пару раз и распахнула дверь. — Извините за опоздание, задержалась в столовой, — неловко произнесла я, избегая взглядов одноклассников. — Проходи, садись, — равнодушно махнула рукой биологичка, и я как можно скорее заняла своё место. Пиздец Иванович, вот я и достигла дна, это ж надо подумать: отсосала учителю химии в школьном туалете! Знала бы мать, вышвырнула бы из дома сразу в ад, да в отдельный котёл; правильно я сказала Романову, что вместе гореть там будем. Биологичка была дама весьма похуистичная, считающая главной своей целью тупо выдать материал. Не буду скрывать, таких учителей я уважала больше всего, потому что на их уроках можно было смело заниматься своими делами, не опасаясь замечаний. Поэтому я тут же начала строчить Юльке краткий пересказ своих секс-подвигов, в ответ на что она громко чихнула. Видимо, настолько сильно охуела. Я повернулась к её парте, едва сдерживая смех, и, столкнувшись с ошалевшим взглядом Брынской, подмигнула ей. После урока она не удержалась и, вытащив меня из кабинета, выдала: — Сонь, это что за треш? Вы совсем ебанулись? — Кто ебанулся? Мы обе вздрогнули, повернувшись на голос, не ожидая, что нас могут подслушать. — А, Матвей, — я махнула рукой. — Мы с моим... Парнем. — У тебя есть парень? — Ширяев удивлённо посмотрел на меня, шагая рядом с нами. — А я думал, ты лесбиянка. — С чего это? — я вскинула одну бровь, глядя на него искоса. — Я же с Виталиком встречалась. Хотя после него сложно не стать лесбиянкой, не спорю. Матвей лишь неопределённо хмыкнул и по-собственнически притянул к себе Юльку. Чем-то его резкое поведение меня напрягло, но я предпочла не обращать внимание, решив, что у него просто не самый удачный день. Это было весьма странно, обычно Матвей не язвил мне, а относился весьма дружелюбно, поэтому мне стало немного неприятно. И всё же я попыталась заставить себя не думать о плохом, но постепенно мою голову сами собой заняли мысли о предстоящей миссии, буквально погружая в пучину загонов. Видимо, моё лицо было мрачнее мрачного, ибо когда я зашла в кабинет химии после уроков, Романов взглянул на меня встревоженно и тут же спросил, что случилось. — Я переживаю, — призналась я, плюхаясь за первую парту. — Не переживай, я же буду рядом, — он уверенно улыбнулся и принялся собирать вещи. А я подавленно замолчала. Дело в том, что именно этого я и боялась. Мне было страшно не за себя, а за то, что с ним может что-то случиться. Во мне засело дурное предчувствие, и хотя я убеждала себя в том, что это просто паранойя, мне было до жути не по себе.