Пепел над городом

«Вот дерьмо!» Первым моим порывом было «Поймать!» Рядом было с полсотни бойцов, переполненных силой светлой ками, чье оружие могло уничтожить тварь. ...За исключением того, что они не могли ее увидеть, а один прыжок темного ками был равен двум десяткам человеческих шагов. А если не они, то... Подпрыгнув, я все же успел схватить за ногу Шэдди, пришедшую к тем же выводам. Будь мы одни здесь, чудовищно сильная по меркам смертных ками даже не заметила бы моей попытки, потащив за собой, как игрушку, но мы не были. Та же сила, что мешала людям видеть ками, мешала и ками влиять на людей вне четко выписанных исключений. Шэдди не была Воплощенной, а значит, не могла физически воздействовать на мир, если другие могли это увидеть – она остановилась мгновенно, совершенно бессильная в моей хватке. Ее удивленный и преданный взгляд, брошенный вниз, едва не заставил меня разжать пальцы, но вместо этого, я лишь сжал кулак крепче. - Ты едва летаешь сейчас, - объяснил я. – Это слишком опасно. Я не знал, сколько именно сил она потратила на благословения, но естественно смуглая кожа опасно побледнела, блестели под рассветным солнцем мелкие капельки пота над верхней губой, и даже золотые глаза неприятно потускнели, блестя не своим обычным ласковым светом, а натужной нервозностью, с трудом разгоняющей пелену усталости. «Я не могу потерять тебя» - Слишком опасно, - вместо этого повторил я и Шэдди, поникнув, мрачно кивнула. Убийство ками другим ками было почти невозможно – одна из механик Разделения защищала обе стороны от прямых нападений; только через людей духи могли воздействовать на мир и друг друга. Но их можно было поймать – и держать где-нибудь в месте, переполненном черным пеплом, людскими грехами и страданиями. Обычно, учитывая, что светлые ками в среднем сильнее своих темных коллег, это не было проблемой – всегда можно было просто выжить вторженцев неприятным для них давлением ауры или убежать. Но в таком ослабленном состоянии, как сейчас... это могло кончиться очень плохо. Я осторожно разжал пальцы, боясь, что она улетит, но Шэдди лишь вздохнула и осталась на месте, кивнув мне за спину: - Тогда торопись. Оглянувшись, я нашел взглядом принцессу. Гвардейцы, явно уловив из контекста, что случилось что-то плохое, вскочили на ноги и, похватав отложенные щиты и обнажив оружие, настороженно оглядывались по сторонам; заученно разойдясь в стороны, брали меня в кольцо, готовые защищать «Его Святейшество» от любой угрозы. - Здесь был темный ками, - объяснил я Алиссии. – Считайте, что мы обнаружены. - Один? – напряглась принцесса, бесполезно оглядывая внутренний двор. Я огляделся тоже – на всякий случай. - Да. Решение она приняла мгновенно. Под ее резкими, рубленными приказами гвардейцы засуетились – большая часть бросилась в конюшню, оставшиеся – быстро сформировали коробочку вокруг нас, расхватав прислоненные к стенам щиты. - Не догнать? – деловито поинтересовалась Алиссия, быстро натягивая протянутый Уильямом поддоспешник прямо на платье. - Ушел, - ответил я, неуклюже занимаясь тем же самым. – И Шэдди слишком устала, раздавая вам силу. Нам нужно поторопиться... Слова «потому что ее жизнь для меня важнее ваших, своей и успеха дела в целом» я на нервах проглотил в самый последний момент. Ни Алиссия, которая как раз натягивала через голову кольчугу, ни гвардейцы, занятые выслеживанием невидимого врага, этого не заметили. Но был здесь кое-кто, кто всегда понимал меня с полуслова, порой прежде, как я заканчивал формулировать мысль для себя. Уже зная, что облажался, я поднял голову, встретившись взглядом с Шэдди, с золотыми глазами, ярко вспыхнувшими гневом, что отодвинул в сторону и усталость, и страх, и каждый логический довод в пользу сказанного раньше. Перспектива жертвовать другими ради собственной безопасности ее явно не радовала и обрадовать не могла в принципе. - Подожди... – начал было я, но поздно. Подарив мне последний разъяренный взгляд, она отвернулась и стрелой унеслась туда, где в последний раз мелькнуло объемное чернильное пятно темного ками. Я остался один. Кто-то, не обращая внимание на мой ступор, торопливо сунул в руки кольчугу, помог натянуть ее через голову и подвел коня. Я лишь послушно, чисто механически повиновался, понимая, что это единственное, что мне остается: куда бежать, кого ловить и где сражаться, когда были вопросы куда важнее для всех? Важнее для всех, кроме меня. Да пусть весь этот мир гниет черным пеплом живьем, если в нем не будет ее! И именно эта мысль, ее диссонанс и противоречие с объективно правильным, логичным и верным поступком заставили меня замереть, не в силах выбрать ничего. То самое классическое «Будь проклят, если сделаешь. Будь проклят, если не сделаешь» придавило меня всем своим чудовищным весом. А потом на меня упала первая невесомая черная снежинка. Она была на вкус как густой дым опиумных салонов – с добавлением розового масла, самого дорогого и чистого; она обещала сладкое алхимическое забытье, шептала о беззаботной искусственной свободе – от обязанностей и правил, ожиданий и долга, людей и себя; вкрадчиво и ласково звала за собой – туда, где ничто и никто не имели значения. Желудок скрутило острой судорогой, подбросило к самому горлу. Ухватившись за стремя подведенного коня, я с трудом удержал тошноту, повис на огромном рыцарском коне, сверкавшем отполированной броней; гигантская тварь, по недоразумению названная лошадью, казалось, даже не заметила нового веса, лишь презрительно всхрапнула. Одна такая пылинка ничего не могла со мной сделать, как не могла и сотня, и тысяча, и даже несколько дней не стали бы катастрофой. Но сам факт того, что я остался полностью беззащитен перед гнилью мира... перед собственной гнилью, что будет расти на такой диете куда быстрее... то, что я ВИДЕЛ и ЗНАЛ, что означает каждая «безобидная» снежинка... Устоял на ногах я лишь потому, что под локоть меня подхватили знакомые пальцы из железной проволоки, без труда узнаваемые даже сквозь тонкую вязь кольчуги, которую на меня напялили. - Что случилось? – потребовала Алиссия, позабыв про этикет. - Шэдди ушла за шпионом, - прохрипел я. - Мы должны пойти за ней? Это вернуло мне толику разума. Вскинув голову, я увидел голубые глаза, блестящие сквозь щель забрала, там же – россыпь ярких веснушек на бледной коже, длинные рыжие волосы, торчащие из-под бахтерца, которые она не успела правильно заплести. В ней не было страха. Было беспокойство, была решимость следовать приказам человека, которого она считала наиболее компетентным в этой ситуации, была готовность поднять меч на кого угодно, будь то огненный монстр или полукаменная змея, если того потребует долг. А вот страха не было. - Нет, - шевельнулись губы, и я сам не поверил, что сказал это. Импульсивное решение Шэдди должно стать последней ошибкой, которая здесь сегодня свершится. Ни я сам, ни Шэдди не сможем простить себе, если единственный камешек неверного выбора повлечет за собой лавину глупостей, которая превратится в одну большую катастрофу для всех. - Нет, - повторил я уже тверже. – Сейчас главное – это Вивьен. «Шэдди, когда я тебя найду – выпорю! Чем угодно клянусь – выпорю!» _____________________ З.Ы. Пространные размышления ни о чем: нынешняя непрерывность повествования, в отличие от более привычного мне набора сюжетно связанных сцен, позволяет заканчивать главу в любом месте, где получится поставить какую-нибудь хлестко-интригующую фразочку :)