Странные дни

      Лютер подарил щенка дога Картеру только для того, чтобы он научился принимать во внимание чужие жизни, чтобы очнулся от своего анабиоза и начал заботиться о слабом ещё животном. Терапия животными хорошо работала, и чаще люди, у которых были домашние любимцы, легче переживали разного рода психологические травмы. А ещё у Лютера было желание что-нибудь подарить Кейну и занять место в чужих мыслях, потому что при виде собаки постоянно будет возникать мысль «точно, это ведь он мне его подарил». И плевал Кройсс на желание Картера о дворняге, которых можно было встретить на улицах Бостона, профайлер покупает только дорогие вещи, дорогие продукты, и собака не была исключением. Хорошо, что Картер принял несчастное животное в свой дом и подарил ему не только крышу над головой и вкусную еду, но и воспитание, которое так недоставало многим другим псам, живущим в городских квартирах.       На правах «второго хозяина» Кройсс был тем, кто часто Цезаря баловал и спускал ему шалости — в чужом-то доме конечно спускает. Хоть Лютер и не был похож на человека, который любит животных, на самом деле воспитанный пёс ему сильно нравился. Тот и лапу подаст, и вещь принесёт, был раз, когда эта огромная туша носила пакеты продуктов вместо профайлера. Как после такого не дать чего-нибудь вкусненького, особенно когда морда шоколадного дога находилась на уровне столешницы.              — Какой хороший мальчик, — Кройсс, сидя на стуле на кухне, массировал крупную собачью голову, проводя пальцами по ушам. — А где хозяин такого Чудовища? Опять тусит в своём подвале и тебя с собой не пускает? Какая же он су-ука, да?              Заполучив ключи и от ворот, и от дома Кейна, профайлер появлялся без предупреждения и приглашения всё чаще и чаще. Он заходил тихо и ждал Картера, занимая себя догом, который должен был охранять бывшего полицейского не только от ночных кошмаров, но и от преступников. Как бы мужчина не пытался, но Цезарь ещё ни разу не напал на Кройсса и даже не укусил ни разу, лишь единожды свалил с ног и испортил своими грязными лапами очередной брендовый костюм. Профайлер почесал пальцами по широкому носу, пожурил купированные уши и быстро, но не сильно, зажал руками морду.              — Ну нет, Чудовище, никаких слюней. Я такое не люблю, ты же знаешь, — Кройсс улыбнулся, наконец, отпуская окончательно убогий рабочий день, который просто вывел его из себя. — Не смотри так на меня. Я тебе дам вкусного, но такое под запретом. Не слушай своего большого и злого хозяина, который сейчас тягает железо прямо под нами.              Отпустив собачью морду, он сел ровно и похлопал по своим коленям. Ради сегодняшнего дня Лютер надел те вещи, которые было не так жалко — хотя и джинсы, и пуловер стоили немало — потому что он с самого утра надеялся потискать Цезаря, приехав к Кейну. Пёс сначала поднялся, завилял хвостом, а потом снова сел и положил обе передние лапы на ноги Кройсса. Профайлер усмехнулся, тихо засмеялся и потянул за лапы Цезаря, заставляя того неуклюже придвинуться ближе. Лютер, наконец, положил руки на мощную шею, упёр подбородок в макушку между дрогнувших ушей и устало выдохнул, прикрыв глаза. И таким людям, как Кройсс, нужна была эмоциональная разрядка, и почесать замеревшего пса было одним из лучших решений за весь сегодняшний день.              — Чудовище, — по полу кухни забил хвост. — Если бы я мог, то оставил тебя себе, но за тобой нужен глаз да глаз, ты же тот ещё хулиган.              — Именно ты его избаловал, — грубый голос Картера за спиной заставил Лютера только открыть глаза. — Потом каждый раз объяснять, что так нельзя.              — Ты слишком строг с ним, — ответил Кройсс и всё же поднял голову, проследив за Кейном, который налил себе воды из бутылки, что лежала до этого в холодильнике. — Он тоже хочет веселиться и всякое такое. Дай ему немного больше ласки и смотри, какой он счастливый. Да, Чудовище?              — Его зовут Цезарь, — мужчина предпочёл не смотреть на странный порыв нежности профайлера.              — Для меня он навсегда останется Чудовищем, — хмыкнул Лютер и невольно позволил псу провести языком по своему подбородку. — Какой хороший мальчик.              — Бля… Лютер, выглядит отвратительно. Сделай лицо попроще, — бывший полицейский закатил глаза. — Ты чего вообще приехал?              Профайлер, наконец, оторвался от морды дога и, выпрямившись, взглянул на мужчину. Он выгнул брови, положив ладонь на нос собаки.              — Я приехал к своему горячо любимому мужчине после тяжёлой трудовой недели в надежде на поддержку и заботу, а ты такой холодный, — Кройсс почти жалостливо выдохнул. — Меня тут не было почти две недели, а тебе будто всё равно.              Картер повернулся лицом к профайлеру, который довольно убедительно строил расстроенное выражение лица и добавил в свой тенор жалостливых нот. Смерив взглядом, мужчина прикрыл глаза и устало выдохнул. После всего того, что они прошли вместе, тяжело было игнорировать чужое поведение, явно просто кричащее о желании получить хоть какое-то внимание. Кейн подошёл ближе, опёрся одной рукой о стол и наклонился, целуя в губы профайлера.              — Я устал волноваться, — отстранившись, заговорил Картер. — Я звонил тебе, пока тебя не было, но ты не брал трубку. Готовлю тебе завтрак в постель, я убираю весь дом, стираю твои вещи, иногда даже приезжаю к тебе на квартиру, что ещё тебе от меня нужно?              — Не ругайся, — Кройсс притягивает к себе мужчину, чтобы ещё раз поцеловать в губы. — Я не знал, что всё так будет. Давай сходим в душ вме-есте.              Тянет с улыбкой, подпихивая ладонью Цезаря в мощную грудь. Пёс был умным, кое-как выворачивается и, цокая когтями, отходит в сторону, наблюдая за тем, как оба хозяина уходят. Дог размерено ходит по первому этажу и прислушивается ко всем звукам. Он устало скулит, глядя вглубь загородного дома, снова наворачивает круги, а после, окончательно умаявшись, ложится в гостиной на пол, карауля мужчин.       Совсем скоро выходит Картер, и дог подрывается с места, виляет хвостом и подходит ближе, получая свою порцию немного грубой ласки от широкой руки. А после выходит и Лютер, накинув на себя свой халат, который оставил в этом доме давно. Цезарь подходит к профайлеру и тихо лает, привлекая внимание.              — Купи что-нибудь вкусненького для него, — говорит Кройсс и Кейн в прихожей слышно выдыхает.              — Ты и так его избаловал. Хватит с него, — ответил мужчина и натянул бейсболку. — Я быстро.              Кройсс только улыбнулся и, стоило двери закрыться, направился в сторону дивана в гостиной. Дог двинулся следом, зная, что от Лютера можно получить куда больше ласки, чем от Картера. С усталым вздохом профайлер лёг на диван и погладил по носу пса, стоящего очень близко и дышащего прямо в лицо.              — Никаких слюней, — снова предупредил Кройсс, почесав животное по шее.              Цезарь тихо и коротко зарокотал, и тут же сел, наваливаясь на диван и роняя голову на ещё горячую после душа грудь профайлера. Лютер не против. Он гладит пса по носу, ушам и макушке, глядя на морду расслабленного пса.       Он крепко задумался, вспоминая заключённую, с которой ему удалось поговорить. Она была девушкой с особенностями, возможно, имело место домашнее насилие. Разговорить её практически не получалось, она только смотрела хмуро и скалилась на любой вопрос, входящий в категорию «личных». Наверняка дамочка, которая сожгла собственных детей, не могла сделать это случайно. Мотивы не ясны, говорить не хочет, хочет только увидеть своего бульмастифа по кличке «Корж». На резонный вопрос «почему» та ответила: «моя вагина скучает по нему».       Дальше разговор совсем не задался, но теперь Кройсс просто не может выкинуть это из головы. Нет, он был в курсе, что такие люди есть — зоофилы, в смысле, — но сам никогда таким не интересовался. Чем дольше он думал об этом, тем более безумные мысли и идеи появлялись в голове.              — Цезарь, — позвал он дога, и тот открыл глаза и посмотрел на Кройсса, украдкой облизывая бледную грудь.              Дурацкие мысли, не дающие покоя. Лютер приподнимается на локтях, а животное поднимается на лапы и виляет купированным хвостом. Отчасти профайлеру интересно. Он переводит взгляд на прихожую, смотрит на неё несколько десятков секунд и возвращает взгляд на Цезаря.              — Думаю, от этого никому не будет плохо…              Он садится и сбрасывает с себя халат, а после поднимается. Дог следует за ним сначала на второй этаж, останавливаясь на пороге спальни, а потом идёт вниз, явно не понимая, что от него хочет профайлер.       Лютер в гостиной опускается на пол на колени, смотрит на початый тюбик лубриканта и прикрывает глаза. Почему всё это выглядит настолько безумно? Цезарь крутится рядом, поскуливает и иногда бодает головой мужчину.       Тяжело принять решение, дальше всё идёт на накатанной. Стоило открыть крышку, как сладкий аромат клубники ударяет в нос. Вообще, и Лютеру, и Картеру плевать было на вкус или запах лубриканта, главное, чтобы работу свою выполнял, но в прошлый раз, когда они зашли в секс-шоп, девушка-консультант сама предложила именно такой. Но и сейчас это было только плюсом: Цезарю нравились такие ароматы, более того, он даже ел яблоки.       Отодвинув морду дога в сторону, чтобы он не начал лизать крышку, Кройсс снимает нижнее бельё и смотрит на замершего Цезаря.              — Меня сейчас начнёт мучить совесть. Не смотри на меня так, — говорит Лютер и глубоко вдыхает.              Было бы лучшим решением просто дождаться Кейна, раз уж они начали ещё в ванной, но интерес куда сильнее. Выдавив себе на пальцы гель, Лютер нахмурился и завёл руку за спину. Сейчас ему стало даже стыдно. Профайлер опускает голову и нервно смеётся. Лучше бы он действительно дождался Картера.       Заставить себя расслабиться куда сложнее, чем кажется. С Кейном это проходит не так тяжело, многие вещи остаются незамеченными. Протолкнув в себя один палец, Кройсс замер и поднял голову, случайно задев челюсть Цезаря.              — Ой, — профайлер положил лубрикант на пол и провёл ладонью по голове пса. — Сядь.              Зверюга послушно села, облизнулась и снова заскулила. Пускай до этого Кейн и растягивал его пальцами, делать это снова всё равно было нужно. Техника безопасности, мать её. Лютер ощущал не только дискомфорт, но и сетовал на свою «гибкость», которой и не было особо даже. Длины пальцев, конечно, хватало, но неудобное положение не позволяло задевать простату так часто, как хотелось бы. Хотя и от этого возбуждение разливалось по низу живота и каким-то эхом отдавалось в члене.       Хоть Кройсс о себе и заботился, но растягивать себя самостоятельно у него устала рука и спина заодно. Мужчина взглянул на дога, переминавшегося передними лапами. Сжав губы в тонкую линию, он вытащил пальцы и выдохнул.              — Давай, парень, — Лютер качнул головой. — Вставай.              Животное послушно встало, снова завиляв купированным хвостом. Подозвав его к себе, Кройсс поставил пса к себе боком и взглянул на препуций, в котором скрывался член. Облизав пересохшие от волнения губы, Лютер протянул вторую руку, без лубриканта, к мешочку и коснулся его ладонью. Цезарь опустил голову, но не двинулся с места, хотя до сих пор не понимал, что он него хотят. Чувствуя дикое смущение — горело не только лицо, но и уши с, кажется, шеей — Кройсс продолжил гладить препуций, стараясь не делать резких движений. Дог старательно обнюхаивал краснеющего и неловко улыбающегося самому себе Кройсса, иногда проводя языком по плечу или лицу.       К счастью — смутному, но подтверждающему возможность полового акта с кобелём — начала оголяться головка члена Цезаря. Для первого раза дог выглядел довольно спокойно, хотя ни Лютер, ни тем более Картер никогда таким не занимались. Вязка — явно что-то иное, нежели то, что происходит сейчас. Потребовалось немало времени, прежде чем, снова воспользовавшись лубрикантом, Лютер смог перейти непосредственно на сам член. Цезарь поднял заднюю ногу, но Кройсс погладил его по шоколадному боку, успокаивая. Он старался не думать, что в данный момент мастурбировал собственному псу, чтобы его не начала жрать совесть прямо сейчас.       Член пса был горячий и непривычный в ощущениях в отличие от члена Картера. Профайлер неосознанно их сравнивал и это отчасти нервировало. Кройсс остановился, отнимая руку от набухшего члена и поднимая глаза на Цезаря. Пёс облизался, сделал ещё один шаг к мужчине и принялся вылизывать его лицо. Лютер замычал, зажмурился и постарался отвернуться, схватив животное за морду. Кройсс любил Цезаря, но не любил, когда тот пытался его облизать.       Профайлер отодвинул дога в сторону и, потянувшись к дивану, стянул с него халат, вытирая своё лицо.              — Нельзя так делать, Чудовище, — сказал он, выдавливая себе на руку ещё гель-смазки. — Иди сюда.              Потянувшись к промежности животного, Лютер снова принялся его поглаживать, обхватывая пальцами. Где-то на периферии сознательного и бессознательного ему это нравилось. Чем больше он дрочил Цезарю, тем больше оголялся член и тем больше набухал узел. Это было самым волнительным во всей этой ситуации. Пёс начал делать резкие движения тазом и мелкими шагами подходил к профайлеру. Кройсс немного отклонился назад, чтобы Цезарь не толкнул его своей мощной грудью.       Пришлось отползти немного назад и на выдохе повернуться к псу спиной, встать на четвереньки и в очередной раз почувствовать дикий стыд. При Картере это делать почему-то гораздо проще. Кройсс дрогнул, когда почувствовал широкий гладкий язык у себя на ягодицах и замер. Лютер всегда отказывался от римминга и не позволял его делать Картеру, потому что это дико смущало, а показывать своё смущение морально очень тяжело. Цезарь вылизывал быстро, заставляя Кройсса тяжело дышать и опускать голову как можно ниже. Пожалуй, из такой позы Лютер заметил, как двигает тазом пёс, поэтому, снова отпихнув морду от своей задницы, выдавил ещё лубриканта на руку и постарался распределить как можно больше на анус. Поймав животное за переднюю лапу, Кройсс сжал губы в тонкую линию и потянул на себя, заставляя сделать садку.       Дог был мало того, что большим, так ещё и тяжёлым. Он ожидаемо навалился на спину Лютера, фиксируя передними лапами за бёдра — ссадины от когтей останутся, и это было проблемой — и ещё до проникновения начал редкие движения бёдрами. Держать девяностокилограммовую — если не больше — тушу на одной вытянутой руке оказалось задачей не из лёгких, но помочь животному стоило. Кройсс не пожалел, что использовал столько лубриканта. Наверняка придётся купить ещё один такой же, потому что этот использовал почти весь, а купили его совсем недавно.              — Цезарь, спокойнее, — говорил он, сумев обхватить пальцами горячий член пса. — Тихо-тихо.              Он, стараясь не думать о том, что вообще может произойти дальше, направляет головку себе в анус и стискивает зубы. Остановить дога оказалось невозможно. И если Кейну можно сказать, чтобы он был медленным, то животному по большей части плевать на такие слова.       Быстрые движения сначала приносят не только дискомфорт, но и боль, пёс давит на Кройсса и под весом профайлер припадает грудью к полу, ощущая слёзы на глазах. Несмотря на это, Цезарь со своей задачей справлялся: трахал Кройсса как суку.       От таких смутных и странных ощущений у профайлера уже не варит голова, он ощущает странное возбуждение от осознания того, что это почти измена и в любой момент бывший полицейский может вернуться домой. Лютер пытается одной рукой удержать лапу дога, чтобы хотя бы с одной стороны царапины от когтей были не такими явными. Секс с животным сильно отличается от секса с человеком, и второе осознание путает мысли окончательно. Кройсс стонет, ощущая горячее дыхание пса и его нос на затылке. Дог тихо поскуливает, прижимаясь слишком плотно к профайлеру — точно близок к разрядке. Пальцы не слушаются и сжать крепче лапу не получается.              «Как же это неправильно, — думал Лютер и намеренно сильнее выгибался в пояснице, пытаясь хотя бы вдохнуть нормально. — Блять... так неправильно…»              Кройсс, закусывая костяшки на руке, судорожно выдохнул, постаравшись расслабиться по максимуму. Цезарь замер, тихо порыкивая где-то над головой, а Лютер пытался не шевелиться, ощущая, как сильно раздувается узел внутри и как поразительно обильно кончает пёс. Это, казалось, длилось вечность.              — Господи боже, — сипло прошептал мужчина, ощущая дрожь в ногах и боль в коленях.              Дог зашевелился, медленно повернулся и сделал шаг, от чего Лютер издал стон боли.              — Цезарь, стой! Нельзя! Стой на месте! — тут же скомандовал Кройсс и выпрямился на подрагивающих руках. — Стой…              Профайлер опустил голову и взглянул на свой член. Пёс замер и повернул к нему голову, но Лютер этого даже не заметил. Выдрессированное животное стояло на месте и позволило мужчине обхватить рукой член и пару раз двинуть рукой вверх-вниз. Он закусил губу, выгнул брови и закрыл глаза. Картер точно будет в бешенстве, если увидит это. Кройсс чувствовал себя заполненным под завязку, ему отчасти было страшно, и понять, от чего именно возник этот страх, он не мог. Лютер дрогнул и застонал, зажимая пальцами под головкой, снова опустил грудь к полу и ещё пару раз провёл ладонью по стволу, прежде чем кончить, сдавлено протянув что-то неразборчивое в кулак.       После оргазма он лишь ждал, когда это всё закончится. Склещивание могло длиться и пятнадцать минут, и тридцать, а то и больше, и именно это отчасти нервировало Лютера. Не было желания, чтобы Картер это увидел. Кройсс, по ощущениям в ногах и больных коленях, простоял в такой позе достаточно долго, но Цезарь оставался внутри.       Раздался звонок мобильного, и Лютер поднял голову. Дотянуться у него никак не получится, учитывая, что чёртов телефон был на кухне. Дог снова двинулся, и сквозь дискомфорт профайлер почувствовал, как пёс выходит из него. Стиснув зубы, он просунул руку между своих ног и, ощутив свободу, прижал ладонь ко всё ещё раскрытому анусу.              — Боже-е… — он смог медленно подняться на ноги аккурат в тот момент, как звон телефона прекратился.              Отвратительное ощущение вытекающей собачьей спермы заставило профайлера передёрнуть плечами и заковылять в ванную.       Он успеет убрать гостиную до прихода Кейна. По крайней мере, Лютер на это надеялся.