Девушка из будущего

Я сидела на больничной койке укутанная в одеяло и зажав электронный градусник во рту. Сэм разговаривал с доктором Калленом, который казалось ничуть не удивился, когда увидел меня. Я даже подумала, что не узнал и успела взгрустнуть. Однако, когда он оторвал свой взгляд от больничного бланка и посмотрел на меня — мягко улыбнулся, произнося: «Здравствуй, Рута. Рад тебя видеть. Жаль, что при таких обстоятельствах». Тут-то уже удивленным выглядел Сэм. Термометр характерно запищал и я уже скидывала с себя одеяло, чтобы освободить руки и забрать его. Совсем не удивлюсь, если там будет что-то между тридцать четыре и тридцать пять. Я все ещё чувствовала общую слабость и с трудом держала глаза открытыми. По ощущениям это как не есть и не спать несколько дней. Голова гудит, тело дрожит от холода, потому что нереально согреться, а сознание словно под водой. Иногда, наблюдая за Карлайлом и Сэмом, работой медсестер и просто смотря в окно на прохожих, мне казалось, что я до сих пор плыву по океану и никто меня не спас. Будто я умерла там, среди холодных волн, все это придумав. — Подержи ещё пару минут, — останавливает меня медсестра, взявшись за край одеяла, чтобы укутать меня обратно. — Тебе нужно согреться. Ты сильно промерзла, детка. Сопротивляться я не стала. Уложила руку обратно под одеяло и сильнее сжала градусник губами — держать его было довольно сложно. Когда-то я любила читать ужасы. Дешевые книжечки до ста страниц текста, где действия происходили в больнице. У меня была отдельная книжная полка под них. Это обычно тонкие в мягкой обложке книги с безвкусными иллюстрациями от маленьких издательств. Если не углубляться в жанровые особенности, то их легко можно отнести к мистике. На деле же это ужасы с детективными нотками. Покупая очередной такой больничный рассказ, я точно знала чем все закончится — преступником окажется самый хороший доктор или медперсонал в больнице, а главный герой в конце чудом выживет. От этого знания читать не было менее интересно и я взапой читала книгу за книгой. До тех пор, пока не начала бояться больниц ночью. Если так уж и получается, что я оказываюсь в лечебнице, то всеми усилиями стараюсь договориться о том, чтобы я могла находиться дома. Обычно это срабатывает, но сейчас был другой случай. Мне некуда было идти. У меня здесь нет дома. А уснуть в больнице я не смогу. От нарастающей паники захотелось курить и я даже машинально потянулась рукой к градуснику, чтобы сделать затяжку. Но возле меня опять появилась медсестра, ловко опередив меня. Она взяла градусник в руки, посмотрела на маленький экранчик, а затем опять на меня. — Тридцать пять, — ответила она, заметив мой вопросительный взгляд. Я поджала губы, словно сделала что-то преступное, но все же благодарно улыбнулась ей и прилегла на кровать. От усталости все тело ныло. Не каждый день все же прыгаю с утеса. Когда подошел доктор Каллен, я уже лежала на койке, смотря в окно. Хоть мне и хотелось уснуть, но из-за больничных стен сложно было даже вздремнуть. Вот что страх делает с людьми — ещё каких-то минут сорок назад я готова была уснуть на руках у незнакомца на безлюдном пляже в одном нижнем белье, а сейчас боюсь глаза прикрыть будучи в безопасности. Я отвернулась в сторону от окна, чтобы посмотреть на Карлайла, а затем на Сэма, который стоял чуть позади врача и показывал мне на свой мобильник, мол он отойдет позвонить. Я кивнула, а Сэм развернулся к выходу с приёмной, набрал номер на сотовом. — Как ты себя чувствуешь? — спросил меня доктор Каллен, приковывая мой взгляд к себе. — Бывало и лучше, — честно ответила я, приподнявшись на кровати. — Однако, самое страшное ещё впереди. — По-моему, все уже позади, — положив ручку в левый грудной карман своего халата, усмехнулся Карлайл. В руке он держал планшет с больничным бланком. Видимо, пока меня тут обхаживала медсестра, они с Сэмом заполняли бумаги. — Да нет. Сопли, — я шмыгнула носом, — а потом ещё боль в горле, температура. Если не повезет, то и кашель, а если уж совсем все плохо будет, то слягу с воспалением легких. — Не бойся. Я прослежу за тем, чтобы ты не заболела, — снова улыбнулся Каллен. — Спасибо, доктор… — только и успела сказать я, как мужской голос нарушил больничную суету и все, кто до этого находился в приемной, замолкли и стали вслушиваться в его речь. — Я не буду сиделкой. Ты её спас, значит она твоя ответственность, Сэм, — слышала я его громкий голос, что доносился из коридора. — Я ухожу. — Джейкоб, — чуть громче, словно пытаясь перекричать собеседника, произнес мой новый знакомый Сэм. — Вернись сейчас же! Тишина, а затем по комнате разносится глухой удар. От неожиданности я сжалась, прикрыв глаза. Видимо, парень настолько разозлился, что ударил кулаком о стену. Открыв глаза, я посмотрела на Карлайла, который повернулся к источнику шума. Сэм хочет приставить ко мне няньку. Как мило и бесполезно. Однако, это напомнило мне, где я нахожусь. Точнее, что я не знаю, где я. Все эти события отвлекли меня от главной проблемы — люди вокруг меня называют себя именами персонажей из «Сумерек», я явно не у себя в стране (нет у нас выхода к океану) и это вряд ли сон — проверка была безуспешной. Голова стала тяжелой, поэтому я откинулась на кровать. Спятила. Сошла с ума, тронулась умом, спилась и не заметила, как пробудила шизофрению. — Отдохни, Рута, — быстро бросил мне доктор Каллен и поспешил к выходу. Я проследила за ним взглядом, поджав губы. Мысли о том, где я и как здесь оказалась вытеснились запахом вишневого табака. Я провела языком по нижней губы, представляя, как делаю самокрутку, а затем прикуриваю, втягиваю в себя едкий дым. Стало все равно на то, где я и почему. Разве это имеет значение? Бери и получай удовольствие от хоть каких-то интересных событий в твоей жизни, милая Рута! Я осмотрелась вокруг. Кроме меня в приёмной было ещё пару человек, поэтому я прищурилась, сканируя их взглядом. Женщина напротив меня теребила край синего платья то и дело тяжело вздыхая. Даже если и курит, то что-то тонкое и скорее всего ментоловое. Трудно представить её курящей синий кемел или красный лаки страйк. Дальше в глаза бросился пожилой мужчина в красивой клетчатой рубашке. Ему судя по всему меряли давление и своим зорким взглядом я заметила выпирающую пачку сигарет в грудном кармане. Однако и этот вариант отпал, когда в мысли ворвался дед моей подруги детства. Курил он много и всегда плохие сигареты. Первая моя сигарета была успешно украдена у него. Картина: две девятилетние девочки ждали полночи, чтобы старый ворчун уснул и они могли пойти покурить за сарай. Стоит ли говорить, что после я даже не думала пробовать ещё раз лет десять. Да и странно будет просить сигаретку у старика. Не для меня это, просить у страшийх, даже если очень приспичит. Когда я осматривала остальных на предмет сигарет, мой взгляд зацепился за парня, который показался на пороге. Лицо его нахмуренное, а губы сжаты в одну полоску. Он твердым шагом шел ко мне, но при этом даже не смотрел в мой сторону, опустив взгляд в пол. Джейкоб. Я была уверенна, что это Джейкоб Блэк — оборотень, сохший по Белле Свон, которая выбрала кровососа, а затем влюбившийся в её дочь. Я тихо заныла, натянув одеяло на лицо. Сделаю вид, что сплю, а ночью, когда все будут спать ускользну в окно. Вряд ли мне удастся уснуть в больничных стенах даже если ко мне приставили няньку. К слову, это только ещё больше навевает страх. Больница, лечащий врач вампир, а под боком ещё и оборотень. Я слегка отдернула одеяло, сделав маленькую щелочку, чтобы посмотреть на парня. Он сидел возле кровати, но лица его мне видно не было. Только его накачанные руки и грудь, которые облегала однотонная черная футболка. Она ему явно маловата и от этого мне стало некомфортно. Если так быстро набирает мышечную массу почему бы не покупать одежду на вырост? Я усмехнулась от мысли, что моя одежда ему была бы в самый раз. Не люблю, когда верх облегает, люблю, когда свободно. — Хватит пялиться, — рявкнул он и я натянула одеяло так, чтобы никаких дырок не оставалось. От это дышать становилось тяжело, поэтому спустя время, все же сделала ещё одну скважину, чтобы получать свежий воздух. Так я пролежала несколько часов иногда поворачиваясь из стороны в сторону. Казалось, что у меня затекло все тело. Хотелось встать и пройтись, но желание не видеть этого парня, Джейкоба, было сильнее. Когда он вошёл, у меня по коже мурашки побежали, а волосы стали дыбом. Появилось чувство, что он изменит всю мою жизнь и почему-то это не казалось чем-то хорошим. Словно, меня забросят в тюрьму, а моим личным надзирателем будет он. И я не смогу сбежать, как бы не пыталась, а он и не отпустит. Не нравится мне он. Вызывает чувство дискомфорта, как и его чёрная футболка. Прекрасно понимаю, почему Белла не выбрала его и искренне сочувствую её дочери. — Почему ты это сделала? — вдруг спросил он. От его голоса внутри все похолодело. Говорил он как-то отчаянно, от прежней злобы ничего не оставив. Может быть, первое впечатление было неверным и стоит дать ему шанс? У каждого бывают плохие дни. Может, сегодня этот день принадлежит ему. Тянусь к краю одеяла, чтобы отдернуть его и посмотреть на парня, однако не дождавшись ответа, Джейкоб добавляет: — Эй, ты там живая вообще или уже успела таблеток наглотаться? Слышал, если очень хочется покончить с собой, то идешь до последнего. Сжав рукой одеяло, хмурюсь. Так вот оно что — они думают, что я самоубийца. Это объясняет почему этот душный человек сидит сейчас возле меня. Страхуют. — Не знаю, — отвечаю я. — Не знаю почему. Просто. Парень не спешит что-либо говорить. То ли паузу держит для драматичности, то ли просто не знает, что сказать — да и что тут говорить? — Можешь не отвечать, если не хочешь. Мне все равно, — спустя какое-то время, отзывается Джейкоб. — Зачем тогда спрашиваешь, если тебе все равно, — шиплю на него из-под одеяла, а сама чувствую, как в груди закипает злость и щёки багровеют от сильных чувств. Что-то во мне хотело, чтобы ему было до меня дело, чтобы задавал мне вопросы дальше, а я бы на них отвечала. — Забудь, — опять рычит парень. — Я думала, что это все сон, — продолжила я, — и если спрыгну, — делаю паузу, мысленно готовясь к насмешкам с его стороны, — то проснусь. Окажусь у себя дома… В тепле и все такое… В безопасности, в общем. — Так ты не просто самоубийца, а ещё и сумасшедшая? — практически сразу же отозвался парень. — Похоже на то, — усмехаюсь я. — На сегодня ты сиделка для поехавшей мозгами девчонки, которая пыталась покончить с собой. — Если бы только на сегодня, — шепчет парень, а я ещё больше растягиваю губы в улыбке. — Только сегодня. Целый день лежать в кровати — отстой. Ни в туалет отойти, ни тело размять. Поэтому, когда за окном стало темно, а все уже давно уснули — Джейкоб тоже — я тихонько встала с кровати. Бунтаркой меня не назовёшь. Хоть иногда люди так обо мне думают — это удивительное влияние на имидж человека алкоголя, курения и окрашенных волос. Поэтому мой план побега был очень шатким из-за недостатка опыта. На цыпочках я подкралась к больничной койке женщины и аккуратно запустила свою руку в её открытую сумочку. Здесь, на радость мне, у людей проблемы с доверием. Очень беспечно оставлять вот так вот свои вещи. Особенно, когда мне нужны деньги, сигареты — хоть какие-то — одежда и мобильный телефон, желательно с навигатором. Если не могу уснуть в больнице, то хоть немного пройдусь и прилягу где-то в мотеле. — Извините, — совсем тихо шепчу я, доставая кошелек. Перекладываю его в другую руку и скольжу рукой обратно в открытую сумку за телефоном. Затем кладу находки на прикроватную тумбочку и открываю её дверцу. Там лежит чистая, теплая одежда, которую этой женщине принесли днем родственники. Этот день явно был на моей стороне, поэтому я забираю одежду, сминая её под себя левой рукой, а правой беру кошелек с телефоном и иду к кровати пожилого мужчины. Сигареты он не спрятал, оставив их на тумбочке. Медсёстры несколько раз за день приходили, чтобы отчитать его за то, что выходит курить в неположенные места. Да и вообще, что выходит, когда лежать нужно. Вот так легко, даже не думая, я решила обчистить двух людей. Подойдя к нему, прижимаю телефон с кошельком подбородком к груди, чтобы освободить руку. Кемел без фильтра. Вот в чем я ошиблась, что он курит плохие сигареты. Забрав последний нужный мне предмет, разворачиваюсь к окну. Нахожусь я на первом этаже, что очень упрощает побег. Никаких тебе решёток — открыл окно, перекинул вещи, протолкнул себя и вуаля — свобода. Медлить я не стала. Чем быстрее отсюда вылезу, тем быстрее избавлюсь от это нагнетающего чувства тревоги, будто меня вот-вот уличат в списывании. На случай же, если меня застукают — притворюсь лунатиком и клептоманом. Меня и так считают сумасшедшей, так что терять? Открыв окно, я оглянулась назад, чтобы проверить не разбудила ли я кого-то, а затем перекинула вещи на другую сторону. Сначала одежду, потом телефон, кошелек и сигареты, а потом и сама залезла на подоконник, спрыгнув на землю. Отойдя на приличное расстояние от больницы, я оделась в украденную ранее одежду. Штаны на меня были великоваты, поэтому каждые несколько метров мне приходилось останавливаться, чтобы их подтянуть. Черные джинсы сорок второго размера были мне очень даже симпатичны, если бы были на несколько размеров меньше. А вот по мокрым от растаявшего снега улицам, я шла в больничных тапочках — единственной обуви, которая нашлась. Белые такие, резиновые с круглым спрятанным носком. Теплее мне от них не было, но я была рада, что не босиком иду. И самая любимая часть этого преступного образа — вязаный бежевый свитер, который неприятно покалывал мою кожу. Шерстяной, а значит теплый и чертовски дискомфортный. Я посмотрела на экран мобильного телефона, где мелким шрифтом было выведено: двадцать восьмое февраля две тысячи шестой, а циферблат часов показывал три часа утра и сорок семь минут. Долго же я провозилась в больнице, ожидая пока все уснут. Затем достала из заднего кармана пачку кемела, вытянула последнюю сигарету и любезно оставленную внутри зажигалку. Мысленно поблагодарив старика за такую привычку, взяла сигарету в рот. — Ты что делаешь? — услышала я из-за спины и вздрогнув от неожиданности, приоткрываю рот. Папироса, поддаваясь законам физики, летит вниз на сырой асфальт, а я как в замедленной съемке наблюдаю за этим, пытаясь её поймать. Она ударяется о пол и катиться к моей ноге, оставляя за собой дорожку с выпавшим табаком. — Блять! — багровею я, хмурясь. Затем сжимаю пустую пачку сигарет, отбрасываю её в сторону и оборачиваюсь на голос. Сердце пропускает удар и уходит в дикий пляс, когда перед собой я вижу знакомое лицо. — Эй, — парень двинулся ко мне. — Ты должна быть в больнице. Он подошел ко мне практически впритык, пытаясь прожечь во мне дыру своим взглядом пока я тщетно пыталась взять себя в руки. Смотрела я куда угодно только не на парня. Чувство стыда перекрыло всю злость. Обокрала людей. Воровка. Да, я воровка. Преступница, которая должна понести своё наказание. И вот меня словили, как школьницу курящую на заднем дворе школы во время урока. Только звонить будут не родителям, а в полицию. Для оправданий, что луначу уже поздно — не поверят. Можно разве что настаивать на том, что… — Я клептоманка, — быстро говорю, скрестив пальцы рук за спиной. После чего резко смотрю в глаза парня, который уже успел подойти ко мне на расстояние вытянутой руки и замечаю, как взгляд его меняется. Хмурое лицо расслабляется, становясь гладким, разравнивая все морщины от злости. На мгновение мне даже показалось, что глаза его становятся чуточку больше — удивился. Затем он резко отводит взгляд и слегка покашливает, прочищая горло. Смущается. Даже в полумраке можно увидеть румянец, который выступил на его щеках. Кожа у него загорелая от чего это смотрится ещё милее. Если бы не шаткость всей ситуации, то я так бы и прыснула от смеха. Но лишь ошарашенно смотрю на него. Кто бы мог подумать — поверил.