Карамельная роза

Если бы не перспектива оказаться в приюте для несовершеннолетних беременных омег, Кайрон из дома Бриана и Виля сбежал бы. Вот точно сбежал и после не взглянул бы в их сторону ни разу! Разве только вынужденно, когда придется передавать им малыша. Об этом думать тоже становилось все сложнее, и Кайрон немало часов провел на кушетке в кабинете психолога, обсуждая с Ирви свое непростое состояние и отвратительное настроение. — А ты соблазни их! — как-то по завершении приема сказал ему Ирви и вдруг подмигнул. — Эспен совершенно прав, когда говорит, что вы трое просто-таки созданы друг для друга. — Он так говорит? — пораженно переспросил Кайрон. — Ты этого не слышал, — тут же открестился Ирви, но вид у него при этом был на редкость хитрым. — Хотя должен признать, что он в таких делах не ошибается. Поманив ближе к своему столу, Ирви извлек из верхнего ящика толстый альбом для фотографий. Со снимков на Кайрона смотрели счастливо улыбающиеся пары или триады. Незнакомые, но чем-то похожие. Должно быть, выражением счастья на лицах. — Это… — Это те, про кого Эспен в свое время сказал то же самое, что и про тебя. Те, для кого попытка завести ребенка при помощи суррогатного папочки или забеременеть, воспользовавшись услугами донора спермы, закончилась свадьбой с этим самым папочкой или донором. Я, как психолог, тоже поработал с каждым из них — с альфами, бетами или омегами, в свое время обратившимися в нашу клинику, — так что знаю, о чем говорю: Эспен не ошибается! — Ему бы о собственной личной жизни лучше подумать! Он ведь, насколько я знаю, и сам не замужем! — перебивая Ирви, проворчал Кайрон. — Он в разводе. Но этого я тебе тоже не говорил. И так что-то распустил язык. А все для того, чтобы ты вдруг не решил, что Эспен какой-то там пошлый сводник. Просто он слишком хорошо понимает ценность семейных отношений. И то, что иногда кое-кого стоит просто подтолкнуть к принятию правильного решения, указать верный путь. Сказанное запало Кайрону в душу достаточно глубоко. Мысли толкались в голове, словно пассажиры метро в час пик: наступали друг другу на ноги, ругались, воротили друг от друга носы или, наоборот, прижимались, объединяясь. Но все же основной была такая: что бы сказал обо всем этом Натан? Почему-то казалось, что Бриан и Виль ему бы понравились… Но нужен ли им третий? Да еще такой, как Кайрон — непутевый, неустроенный, всего лишь сосуд, в котором растет их ребенок? Да, они всегда оставались очень милы, заботились, но казалось, что все это вряд ли выходит за рамки того внимания, которое можно и нужно проявлять в отношении суррогатного папочки, за чьи услуги хорошо заплачено. Кстати, Кайрон от второй части суммы, которая причиталась ему после родов, планировал отказаться. Бриан ведь и так, вне всякого договора, оплатил лечение Натана! Теперь же на это деньги уже не требовались… Так что Кайрон родит, выкормит малыша, передаст его на руки настоящему, а не суррогатному родителю и его супругу, а там и до совершеннолетия, когда он — половозрелый, но юридически все еще несамостоятельный омега, — получит наконец-то свободу, останется с полгода… Всего ничего в приюте потерпеть придется. Зато Кайрон не потеряет себя и сохранит достоинство. Вряд ли ведь можно считать достойным омегу, который всего через несколько месяцев после потери истинного начинает с пошлым интересом думать о другом альфе. Да что там: об альфе! Сразу о двух половых партнерах, фантазии о которых мешают нормально спать! Кайрона за такое осудят и будут правы… Или все это душная глупость в духе заплесневелых старых омег на лавочках, которые каждого, посмевшего радоваться жизни, считают шлюхой? Ирви во время сеансов формулировал именно так, но Кайрон все равно сомневался и метался между тем, о чем тайком мечталось, и тем, что вроде как считалось единственно правильным для приличного омеги. Роды прошли успешно, малыша принесли сразу и заверили, что на свет он появился здоровеньким и крупненьким — как и положено настоящему альфе. Процесс вскармливания поначалу смущал, но оказался даже приятным, а уж внимание, которым Кайрона окружили, и вовсе грело, будто щедрое осеннее солнышко в короткую пору омежьего лета. Впрочем, в клинике молодого папочку надолго не оставили. Да и зачем, если все, слава Единому, здоровы? За время отсутствия из привычной спальни в доме Бриана и Виля Кайрона переселили. Теперь ему во владение было отдано ранее закрытое из-за невостребованности гостевое крыло особняка: спальня, совмещенная с ней комната, которую обустроили под детскую, ванная комната и даже маленькая кухонька, где можно было согреть чай себе или молоко малышу. Вопрос, как скоро Кайрону придется покинуть эти роскошные покои, оставив ребенка, не поднимался, но казалось, что он черной тучей висит над головой, довлеет. Это было мучительно, так что однажды Кайрон все же решился и задал прямой вопрос. Однако Бриан и Виль в ответ лишь переглянулись растерянно, а после Виль еще и уточнил: — Ты так хочешь скорее уйти? Тут растерялся уже сам Кайрон: — Но… — Я взял ответственность за тебя перед органами опеки до того момента, как ты достигнешь совершеннолетия, — со вздохом сказал Бриан. — Бумаги еще не подписаны, но… Нет, я, конечно же, не стану тебя удерживать, если ты не можешь или не хочешь и дальше оставаться с нами, но… — Я могу! — вскричал, вдруг испугавшись, Кайрон. — И… И хочу! Вот только… — Тебе просто нужна определенность, — с видимым облегчением кивнул Виль, а после повернулся к Бриану. — Эспен, как и всегда, оказался прав: наш карамельный мальчик не понимает, что его ждет в будущем, а потому и не чувствует уверенности. Бриан встал и заходил по комнате, нервно запуская руку во вздыбившийся на шее альфий ирокез. Кайрон ждал, почему-то затаив дыхание… И не дождался, потому что коробочка радионяни возвестила, что проснулся ребенок. — Как мы его все-таки назовем? — спросил Виль, наблюдая за тем, как Кайрон расстегивает рубашку, чтобы после приложить проголодавшегося малыша к набухшему соску. Бриан, который тоже пришел за ними следом, вдруг с силой втянул в себя воздух, выдохнул со свистом через стиснутые зубы, а после торопливо вышел, так на заданный ему мужем вопрос ничего и не ответив. — Ты и ребенок слишком притягательно пахнете для него, — пояснил удивленному Кайрону Виль и тоже принюхался. — Жаль, что я не способен сполна насладиться этим букетом. Зато я могу сидеть рядом, не рискуя съехать с катушек, и следить за тем, как ты занимаешься малышом. — Я не хотел. Я говорил: я ничего такого… — Не глупи. Мы с мужем — достаточно взрослые, чтобы все понимать верно. Я не могу упрекать Бриана за реакции его тела на тебя, но особенно ценю и уважаю, что он сдерживается, ставя наши с ним отношения выше инстинктов. Так что… — Я думал, ты будешь ревновать и из-за этого мучиться. А я не хотел, чтобы… — Я не ревную. Мои чувства носят… иной характер. И они таковы, что это Бриану впору начинать меня ревновать. Короче говоря, я все знаю про него. Все знаю про себя. Осталось выяснить правду о тебе. Скажи, воспоминания и чувства к Натану все еще мешают тебе двигаться дальше? Ты все еще не готов к новым отношениям? Эспен много говорил и с Брианом, и со мной о природе истинности и о том, что ты испытал, когда потерял Натана, но… Но я уверен, что твой истинный не хотел бы, чтобы ты сокрушался о нем вечно. — Я никогда его не забуду! Никогда! — Ну… Значит, мы с Брианом поговорим с тобой о будущем позже. Главное не волнуйся, ничего лишнего себе не придумывай и просто живи. Рядом с нами и с нашим общим малышом. Кстати, я предложил назвать его Натаном. Сам понимаешь, в чью честь. А Бриан сомневается: думает, не станет ли это для тебя ненужным болезненным напоминанием. — Это… Это честь и для меня, и для него, — Кайрон подбородком указал на ребенка у себя на руках. — Ему сейчас, наверно, очень вкусно, — с улыбкой сказал Виль, а после, помявшись, спросил: — Позволишь попробовать твое молоко? Всегда было интересно, вспомню ли я его вкус… — Я сцежу и… — Нет. Прямо так, — Виль протянул руку и, сдвинув полу расстегнутой рубашки, уставился на второй сосок. Кайрон тоже покосился на него и даже дышать перестал от смущения, увидев, как там набухает, увеличиваясь прямо на глазах, капля молока. Виль выдохнул шумно. А потом Кайрон, так и не нашедший, что на это все сказать, широко раскрыв глаза, просто наблюдал, как тот медленно склонился и вобрал в рот сосок. Наслаждение от прикосновения губ прострелило до самого ануса. Кайрон запрокинул голову и зашипел сквозь зубы, пытаясь сдержать стон. — Так чувствительно? — уточнил, оторвавшись от соска, Виль. — Да, — не стал врать Кайрон и улыбнулся нервно. — Ты вкусный и сладко пахнешь молоком и ребенком моего любимого альфы. Кстати, он умрет от зависти, когда я расскажу ему о своих новых впечатлениях, — Виль облизал губы и поднялся. — А что до твоих сомнений… Как только будешь готов к следующему шагу в жизни, как только почувствуешь, что Натан… Не малыш Натан, а твой истинный стал для тебя теплым воспоминанием, а не болезненной потерей… Ты просто намекни. Потому что мы с Брианом тоже сомневаемся, тоже не решаемся, колеблемся и никак не можем найти границу между нашими и твоими интересами. Если ты захочешь получить свободу, ты ее получишь сразу, как только Натана-младшего будет возможно отлучить от груди. Если нет, то живи у нас и даже не сомневайся, что мы тебе рады. Ты, наверно, это не заметил, а вот я вижу: с тех пор, как некий юный омега обосновался у нас, мы с Брианом стали больше времени проводить дома, чаще садимся за стол вместе, как настоящая семья. И это неожиданно приятно. Но все же не так, как вкус твоего молока во рту и нежность соска под губами. Пойду хвастаться Бриану. Виль ушел, а Кайрон так и остался сидеть, уставившись в личико малышу, который теперь засыпал прямо у его груди — делал пару сосательных движений и снова расслаблял ротик, начиная при этом забавно сопеть. Надо же — Натан… Это было странно, но отторжения имя точно не вызывало. Как и то, что только что позволил себе Виль, то, что показалось куда более интимным действом, чем поцелуй или даже половой контакт… Наверно… Еще бы знать — каково это? Какой он — тот самый интимный контакт с таким бетой, как Виль, и таким альфой, как Бриан… Кайрон вздохнул и осторожно переложил сына в кроватку. А после, движимый странным желанием посмотреть на себя со стороны, увидеть то, на что только что смотрели Бриан и Виль, пошел к большому зеркалу в ванной. Соски… Неужели они могут быть настолько сексуально привлекательными? Или, скажем, омежий член… Он ведь отличается от члена беты разве только размером. Да и то у всех в этом смысле по-разному. Кайрон распахнул шире полы рубашки, а потом расстегнул джинсы и приспустил их вместе с бельем, оголяясь. Он никогда не эпилировал себя там, внизу, как это делали многие омеги, а потому лобок был весь в тугих каштановых кудряшках. Член, отреагировавший на прикосновение губ Виля к соску, полунапрягся и немного увеличился в размере. Да и в анусе по-прежнему тянуло. Кайрон повернулся к зеркалу спиной, нагнулся и извернулся, вытягивая шею и пытаясь рассмотреть себя еще и в этом ракурсе. Анус был таким же розовым, как соски. И таким же припухшим. Кайрон представил, что сейчас его видит Бриан… Или Виль… И, торопливо натянув штаны, кинулся к раковине, включил воду похолоднее и плеснул ей себе в лицо. Единый бог! Возможно ли такое? Но ведь разговор-то был совершенно понятным: оба — и альфа, и бета — высказали и продемонстрировали совершенно четкий интерес к омеге по имени Кайрон, а после отошли в сторону, оставив окончательное решение за ним. И чего будет плохого в том, чтобы стать их любовником? О чем-то большем Кайрон и не мечтал. Все это и так не укладывалось в голове и казалось слишком уж сказочным, чтобы можно было всерьез планировать что-то вроде гражданского брака или тем более настоящей свадьбы. Но провести с этими двумя хотя бы одну течку ведь можно. Ту, про которую Эспен счел нужным сказать Кайрону особо: — Практически уверен, что тебя в нее накроет так, что на альф кидаться будешь. Никакие подавители не спасут. Твой организм слишком долго молчал, а теперь проснулся. И моя практика подсказывает, что тебе будет, мягко говоря, сложно. Так что… подумай об этом и подготовься. И Кайрон решил, что подготовится! В конце концов, жизнь ведь и правда продолжается! Пусть даже такая странная, когда омега, забеременев и родив ребенка от альфы, только после этого надумал с ним переспать… С ним и с его мужем! Да! И к рогатому эту проклятую уже совершенно неправильную и даже дикую в создавшихся обстоятельствах формально существующую невинность! В рамках спланированной подготовки, после того, как организм совершенно однозначно сообщил Кайрону о приближении течки, он сделал маникюр и педикюр, а вот эпилировать себя все же не стал, сохранив кудряшки на лобке и шерстку вдоль позвоночника. — Натуральность теперь в моде, — кивнул ему ухоженный омега-стилист в салоне и предложил взамен стрижку. На голове и все-таки там, внизу. Где-то посередине процесса маленький Натан проснулся, но, накормленный и переодетый в новый памперс, вскоре снова благополучно задрых. Так что после посещения салона получилось еще и в магазин омежьего белья сходить. В таком месте Кайрон был впервые — так-то он обычно покупал себе через интернет наборчики из десятка одинаковых немарких боксеров и все. А тут перед ним открылся невероятный в своей утонченной порочности мир кружев, гипюра, тончайших рюшей и шелковой вышивки. Причем все это стоило столько, что вначале появилось желание не померить, а развернуться и сбежать. Но подошел продавец, и стало неловко. В итоге были выбраны несколько пар, которые Кайрону неожиданно позволили примерить. Увешанная зеркалами со всех сторон, просторная примерочная пугала и манила. Вкатив внутрь коляску и закрыв за собой дверь (не штору, а дверь!), Кайрон разделся, а после взялся за первую вещичку: беленькие трусики, у которых весь зад был в рюшечках. Это было мило, но показалось совсем уж детским, а потому неэротичным. Так что следом Кайрон натянул на себя красные кружевные стринги с ранее незамеченной прорезью на лобке. Располагалась она чуть выше члена, и в нее тут же вылезли кустиком так и не состриженные до конца кудряшки. Кайрон прыснул в кулак и незамедлительно избавился от белья столь неожиданно-порочной красоты. В следующих трусиках прорезь тоже имелась, но была расположена уже в другом месте. Прокрутив перед зеркалом задницей, в центре которой через отделанную шелковой тесьмой дырку нахально сверкала щель между ягодицами, Кайрон тихо присвистнул и от этого варианта тоже отказался. Вдогонку за первыми тремя моделями обратно в свои красивые упаковочные коробочки отправились еще три — с прозрачной вставкой напротив члена, через которую он выглядел голым, неприличным и каким-то сплющенным, в леопардовом раскрасе, а после и пошитые так, что член и яички оказывались будто бы в отдельном чехольчике, оканчивавшемся помпончиком из легкого меха. В итоге раскрасневшийся и, кажется, даже немного возбужденный Кайрон остался один на один с последним экземпляром. Эти трусики по сравнению с прочими выглядели вполне прилично — хоть и были кружевными, но закрывали попу, да и спереди позволяли видеть лишь неявный, а оттого особо притягательный намек на наготу. Кайрон решил остановиться на них. Из запланированного ранее осталось только прикупить презервативов, но фармацевт в аптеке огорошил вопросом про нужный размер, так что пришлось сбежать с позором — вот уж про это сведений точно не имелось. Не показывать же руками, вспоминая то, что как-то довелось увидеть! Да и потом Бриан — альфа взрослый, опытный, уж у него-то презервативы в запасе должны быть! А Вилю они и не нужны — не родился еще тот бета, который смог бы оплодотворить омегу… Да и не факт, что у него вообще возникнет желание овладеть Кайроном. Вполне ведь могло оказаться, что на самом деле Виль принадлежит к числу бет о-психотипа, которые в постели предпочитают всегда быть снизу. Этому, правда, противоречили все те же подсмотренные ночные игры на кухне дома Бриана, но точно ведь ничего известно не было, так что оставалось лишь фантазировать. И Кайрон фантазировал! Ох как он фантазировал все то время, пока тянулись дни перед теперь уже совершенно точно близкой течкой! На это указывало все: и собственные ощущения, и то, как теперь стал принюхиваться к Кайрону Бриан. — Ты должен решить для себя, — как-то столкнувшись с ним в коридоре, почти прорычал он. — Потому что мне лучше уехать, если ты… Если ты… — Я решил, — загоняя внутреннюю дрожь поглубже, перебил его Кайрон и кивнул. — Решил. Я… Я буду ждать тебя и Виля. И я буду рад провести с вами свою первую настоящую течку. — Единый бог! — провыл Бриан, ухватил Кайрона за плечи, подтянул к себе, прижал, буквально опьянив своим ароматом, а после оттолкнул и кинулся бежать так, будто за ним демоны гнались. И это он еще Кайрона в новых трусиках не видел! Потому что позднее выяснилось, что продавец в магазине белья был прав и один только взгляд на тонкое кружево, обтянувшее задницу и член Кайрона, поверг и Бриана, и Виля в состояние близкое к умопомрачению. Оба явились сразу, как только началась течка: и звать не пришлось, потому что Бриан и так все учуял, даже будучи на другом конце дома. Его захлестнули инстинкты, да и Виль, как и любой бета, всем этим безумствам не подверженный, словно бы напитался царившим в комнате сексуальным напряжением, потому что тоже едва себя сдерживал. Или в его случае всему виной были именно трусики? Да, эта кружевная красота слетела с задницы Кайрона в первые тридцать секунд, но, кажется, заплаченных за нее диких денег стоила. Чистые простыни приятно холодили спину, а сверху, напротив, горел настоящий огонь. Да и как иначе, если сразу два языка вылизывали Кайрону соски, если сразу две пары губ ласкали его член и яички, если сразу два пальца скользнули ему в анус, заставляя стонать и разводить ноги шире. С презервативами действительно проблем не возникло, но все же первым в Кайрона вошел Виль. — Я мельче, тебе совсем не будет больно. Да и потом, если Бриан сразу повяжет тебя, я ожидания просто не переживу. Единый бог, какой же ты маленький, какой нежный и хрупкий по сравнению с альфой! Какие вы разные и при этом одинаково желанные! И Кайрон скулил и сходил с ума, плавясь в огне течки, вдыхая аромат сильного альфы и наслаждаясь мастерством беты, который оказался опытным и тонко чувствующим любовником. — Сегодня мы только твои, вся наша страсть только для тебя, — шептал на ухо Бриан, а после спускался ниже, чтобы начать выцеловывать Кайрону ключицы и шею. Его запах — терпкий, мускусный, бесконечно волнующий, бил в нос. Во встопорщенный ирокез так и хотелось вплести пальцы, да после еще и стиснуть их посильнее. Но все же в этот миг не альфа, а бета дарил желанное, остро необходимое сейчас удовлетворение. Умелые движения его члена в анусе отзывались сумасшедшими, ранее никогда не испытанными ощущениями. Изначальное смущение пропало, будто и не было его никогда. Кайрон чувствовал себя раскрепощенным, охочим до новых ласк и смелым настолько, что, предложи ему кто-то вот прямо сейчас купить те трусики, которые смутили его в примерочной, или даже те, что он и мерить отказался, увидев атласный бант над овальным отверстием, в которое следовало выставить наружу голые член и яички, он бы не сомневался ни секунды. И то, и это! Дайте все! Главное только, чтобы после еще ярче, еще мощнее. И чтобы каким-то чудом доставшиеся Кайрону альфа и бета целовали не только его, но и друг друга. А если бы еще и посмотреть на то, как они занимаются любовью! Увидеть совсем близко, как член Бриана станет погружаться в анус Виля, а после на то, как уже этот красавчик-бета будет брать своего брутального мужа-альфу! Как бы Кайрон их в этот момент ласкал! Как бы целовал Бриану сильную шею, проходясь языком по вздувшимся жилам! Как бы наслаждался, вылизывая занятому мужем Вилю возбужденно торчащие соски. С каким бы удовольствием тискал обоим крепкие ягодицы, перекатывал в ладонях яички, а после, окончательно осмелев, забрался бы под стоящего на четвереньках альфу, чтобы взять в рот его член… Ну или просто сидел чуть в стороне от них, наблюдая за тем, как сильные руки Виля сжимают Бриана, в то время как его губы скользят по плечу к уже давно поджившей метке. Да! Эти двое пометили друг друга, хоть обычно альфы не делали этого с бетами, а уж о том, чтобы беты метили альф, Кайрон и вовсе не слышал никогда. Интересно, каково это, когда тебя метит любимый партнер?.. Пусть не истинный, что уж, но тот, с кем ты готов быть рядом, с кем интересно, тепло и сладко. Чья нагота вызывает острое возбуждение, а улыбка заставляет улыбаться в ответ, чувствуя прилив счастья. А уж если тебе так улыбаются двое! В итоге целиком поглощенный этими фантазиями, а главное, ощущениями, Кайрон кончил сначала под Вилем, а после еще раз, легко приняв в себя куда более впечатляющий по размерам половой орган Бриана. Он бился на нем той самой птичкой, про которую говорят: коготок увяз — всей пропасть. Он скулил, тыкался лицом в стороны, словно искал что-то, и вскоре получил. То, о чем, кажется, подспудно и мечтал — Виль вернулся из ванной и приставил пахнущий свежестью член к губам Кайрона. И это было именно то! Оно! Совершенство телесной радости, восторг от чувства единения. Кайрон отдавал себя, чувствовал ответный восторг обладания и наслаждался уже им… А потом заплакал проснувшийся Натан-младший и пришлось сделать перерыв. Кайрон — голый и по-прежнему разгоряченный — кормил малыша, а два его любовника — такие же возбужденные и нагие — лежали рядом и просто смотрели, широко открыв глаза и забавно-одинаково приоткрыв рты. Так, словно ждали своей очереди. И ведь дождались же! Потому что, когда угомонившийся малыш был уложен в кроватку, уже эти двое — и Бриан, и Виль — припали к соскам Кайрона. И дальше опять все было жарко и во много, во много раз лучше, чем в тех порнороликах, что некогда так впечатлили. Просто потому, что в кино, в котором сейчас принимал участие Кайрон, были не какие-то непонятные альфы и беты, а те двое, о ком он вздыхал уже давно. Течка не отпускала долго. Как и предсказывал Эспен, она действительно оказалась затяжной и уморила не только самого Кайрона, который, кажется, даже спал с членом в заднице, но и Бриана с Вилем. Первый, выдоенный несколькими вязками, тоже так и норовил заснуть сразу, как только узел спадал. Так что Виль, взявший на себя заботу о том, чтобы все они не умерли с голоду, кормил Кайрона и Бриана с рук, подсовывая им кусочки повкуснее, но и не забывая о себе. Режим не сбился у одного только Натана-младшего, которому до проблем взрослых было пока что еще очень далеко. Зато после того, как течка закончилась, сами взрослые тоже перешли на детский способ времяпрепровождения: только ели и спали, восстанавливая силы. И спать так, зажатым между двух сильных тел, уткнув нос Бриану в подмышку, где запах альфы чувствовался так правильно и сильно, и вжав ягодицы обнимавшему сзади Вилю в пах, оказалось исключительно хорошо. И, кажется, понравилось не одному лишь Кайрону. — Ты чудо, — сказал Бриан, когда стало понятно, что лениться и валяться больше нельзя, и, более того, давно пора собирать себя в кучку и отправляться на работу, где все уже совершенно потеряли и директора, и главного бухгалтера. — И ты, Виль, тоже чудо. Вы оба мои чудеса чудесные. И я вообще не понимаю, чем заслужил такое вот двойное счастье. А я сейчас так счастлив, что даже словами не описать. — А потому самое время сказать нашему мальчику то, что мы давно собирались, — промурлыкал Виль и тоже встал. — И что же это? — вдруг испугавшись, спросил Кайрон. Одному в центре кровати тут же стало холодно и неловко. Так что он сел, еще и натянув себе на бедра простыню. Бриан и Виль переглянулись, а после не сходя с места, как были (то есть в чем папа родил) просто взяли и сделали Кайрону новое предложение. Уже не суррогатного отцовства, а куда более романтичное, из числа тех, от которых мог бы отказаться только омега, окончательно выживший из ума. Нет, речь не шла о немедленном браке. Бриан в силу некоторого личного опыта, о котором Кайрон уже кое-что знал, оказался категорическим противником скоропалительных решений, основанных на сногсшибательном сексе или приятном омежьем аромате: «Плавали, знаем!» Так что было предложено другое: Бриан и Виль, повергая Кайрона в шокированное изумление, просто попросили у него разрешения… начать сначала. Позднее, когда друзья и подросшие дети (все четверо) раз за разом спрашивали взрослого, украшенного сразу двумя метками и умудренного опытом многолетнего брака Кайрона, почему же он все-таки решился на такую вот странность, ответ всегда звучал одинаково: «Потому, что это было логично». Да и действительно, получалось ведь, что вся история знакомства и последующего схождения семейной триады развивалась, будто пущенный в обратную перемотку фильм — от финала к началу. От беременности и рождения ребенка к романтическому букетно-конфетному периоду. Однозначно карамельно-розовому. Хотя… Хотя теперь Кайрон знал, что карамель годится не только на создание хрупких цветов и тончайших листьев. Нет, он по-прежнему делал все это, радуя своих постоянных клиентов, но лично ему куда больше удовлетворения принесло совсем другое изделие. Какое? О! Вот о нем он бы не рассказал никогда, какие бы допросы с пристрастием ему ни устраивали! Да и с кем, кроме мужей, возможно обсудить, насколько удачной оказалась дикая идея сделать розовый (да, все-таки розовый!) карамельный (ну, а как иначе?) и нет, не цветок, а крупный, фактурно вылепленный член?! Гладенький и тепленький, он значительно лучше эскимо подошел для некоторых не совсем обычных способов использования. Хотя, если уж оставаться совершенно искренним, и эскимо иной раз бывало очень кстати…