***
Эта неделя была сущим адом. Рувик прикрыл глаза, мысленно начиная обратный отсчет с десяти и попутно делая серию глубоких вдохов и выдохов в сомнительной попытке привести себя в равновесие и, желательно, не надеть стул на голову стоящего напротив него осла. Крайние две недели Хименес не только не справлялся с поставкой Рувику объектов для тестирования и лабораторных материалов, но еще и просил - по правде говоря, требовал - повысить финансирование лечебницы. Рувик потратил на дорогу от особняка до больницы целых два часа, да это еще и в пятницу, в девять вечера, а потому совсем не горел желанием слушать о материальных бедствиях Хименеса. Единственной его целью было получить новых подопытных и проверить, как там дела у его маленькой женщины и есть ли какие-то продвижки в ее работе. Ученый уже жалел о своем решении заехать в лечебницу и узнать, как обстоят дела Софии с ее новыми мышками. С той самой субботней ночи в ее квартире и по сей день Рувик, фигурально выражаясь, не сделал ничего, что пошло бы на пользу STEM. Его хватило лишь на то, чтобы поковыряться с модернизированным креслом, дабы понизить побочные эффекты от его применения. Отсутствие подопотных и материалов, с которыми можно было бы поэкспериментировать, поставило его в тупик. Также, как бы ни было прискорбно это признавать, но всю неделю его мысли так и норовили вернуться к Софии, что совсем не способствовало фокусированию на исследовании. Ее слова преследовали его с упорным постоянством. Она ошиблась, предположив, что причиной его визита стал социальный голод. Нет, во-первых, он желал расставить все точки в их отношениях, а во-вторых, он все же был лишь человеком, и как человеку он испытывал физиологическую нужду в общении с другим человеком, а она являлась единственным приемлемым источником удовлетворения таковой. Рубен сглотнул, когда в голове его вновь зазвучал ее голос… Но кто сможет смириться с моим ритмом жизни? …он с легкостью мог вписаться в ее расписание. - Рубен, ты меня слушаешь? - скрипучий голос Хименеса вырвал ученого из процесса самоанализа. - Поставщики “Маяка” повысят цены на собственные услуги. Нам необходимо повышение месячного финансирование, самое меньшее на 8 процентов. - Проси деньги у “Мёбиуса”, Хименес, - процедил Рубен сквозь сжатые зубы, сжимая ладони в кулаки. - Если у них достаточно средств, чтобы ты и дальше мог заниматься плагиатом моего исследования, значит они способны обеспечить тебя всем необходимым. Прежде чем доктор успел что-то возразить, дверь его кабинета распахнулась, успешно напугав обоих мужчин. Рувик, которому и так уже все достаточно осточертело, резво обернулся, вскидывая руку в сторону посмешвего в столь неуважительной манере прервать его деловую встречу глупца, но тут же стушевался, встретившись с сияющим лицом Софии. Впервые он видел, чтобы оа улыбалась столь счастливо, столь тепло, столь… …прекрасно. Не произнося ни слова, Рубен опустил руку, а следом и взгляд. И только тогда он заметил, что в руках доктор держала маленького грызуна. - Сработало, - достиг его ушей преисполненный счастьем голос Софии, оставляя теплый след где-то в груди. - STEM, она работает. Я подключили Адама к “верховной” мышке, и он выжил. Широко распахнутыми глазами Рубен, не моргая и словно не имея контроля над собственным телом, следил, как Хименес проскользнул мимо него, заключая Софию в объятия и осыпая поздравлениями. Женщна улыбнулась доктору, и только было собралась отблагодарить последнего, как Рубен перехватил ее за предплечье, грубо выталкивая в коридор и не давая словам слететь с ее губ. - Рубен, что ты делаешь? Успокойся! Протесты остались без внимания мужчины, а сам он, ни на секунду не снижая темпа, продолжал свой путь, пока они не достигли пустой комнаты для досуга. Стоило им оказаться наедине, он первым же делом убедился, что дверь заперта, и только потом обратил внимание на женщину, которая ласково нашептывала что-то перепуганному мышонку, будто тот был ее пациентом. Доктор вдруг резко вскинула голову, одаривая Рубена испепеляющим взглядом, в полном намерении отчитать его за подобное поведение. Прежде чем она успела хоть что-то произнести, руки последнего взметнулись к ее лицу, грубо притягивая женщину к их обладателю, в то время как сам он подался вперед, заключая ее в ловушку между своим телом и стеной. Лбы их соприкоснулись, дыхание слилось воедино, а война взглядов, проходящая на фоне, казалась бесконечной. - Ты… Произнесенное на выдохе слово оказалось единственным, что смог сформулировать Рубен, прежде чем глаза его закрылись, а покрытые ожогами губы обрушились на нежный женский рот. Этот поцелуй по мнению все также прижимающей к себе Адама Софии можно было описать двумя словами - неожиданный и неловкий. Никогда в жизни доктор не могла себе представить, чтобы Рубен Викториано позволил - более того, сам инициировал - поцелуй, преисполненный страти и любви. Стоило признать, что она размышляла об этом, но тем не менее всегда преполагала, что Рубен был асексуален по природе своей, ведь на последнее явно указывал факт отсутствия интереса ко всему, что выходило за рамки его исследования. Не то чтобы со мной другая история… В чем София была уверена, так это то, что никогда в жизни Рубен не целовал никого до этого самого момента. Не то чтобы она собиралась акцентировать на этом внимание или что-то вроде того, но целовался он отвратительно. Губы его прижимались к ее собственным слишком грубо, а это несомненно приносило боль его истерзанной коже. Лицо ее он также сжимал слишком сильно, не позволяя ей склонить голову и самой прикоснуться к его губам. София испытывала чувство благодарности за то, что по всей видимости он не имел ни малейшего представления о французском поцелуе, а потому губы его были плотно сжаты. Не хотелось бы испытывать еще большую неловкость. И все же она была не прочь повторить. Когда Рубен наконец оторвался от ее лица, его дыхание сбилось от коктейля чувств, вызванных ее достижением, тревогой по поводу возобновления экспериментов с пациентами-аутистами, болью от того, как сильно он рижимался своими губами к ее, и несуразностью, вызванной собственным поступком. Мужчина ни на секунду не засомневался, что его навыки были далеки от желанных, и он чувствовал неловкость, волнами исходящую от женщины пред ним, поскольку сам же и явил ей болезненно-очевидное отсутствие какого-либо опыта, не найдя в себе сил сопротивляться порыву. Парой слов эта женщина в корень изменила его адовую и лишенную продуктивости неделю. Этот день стоило отметить, как один из тех, что наконец сдвинули STEM с мертвой точки, и он был обязан ей за это. Впевые за несколько лет, а может и десятков лет, Рубен был действительно рад другому человеческому существу подле себя и ему было необходимо продемонстрировать свою признательность. Быть может женщине и не был приятен его порыв, но его это волновало в последнюю очередь. Он получил истинное наслаждение. Оба ученых внимательно следили друг за другом, словно пытаясь понять, что же в действительности думает их оппонент по поводу произошедшего. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем София заговорила. - Ру… - Тише, - грубо прервал ее ученый. - Ничего не говори. Я знаю, что это было плохо, что я понятия не имею, как это делать. Просто… - Хочешь научиться? Вопрос Софии поверг Рубена в ступор настолько, что он даже не попытался скрыть удивления. - То, что ты сказал несколько месяцев назад, правда - я не вижу в тебе просто пациента. Можешь не спрашивать, что я чувствую к тебе на самом деле, потому как я и сама не знаю. Единственное, что я знаю, так это то, что готова повторить. Если, конечно, ты не против. Предложение заставило Рубена задумать и взвесить все возможные варианты ответа. После долгих минут размышлений, он снова склонил голову, захватывая губы женщины своими, но в этот раз не в столь грубой манере. - Только до тех пор, пока это не начнет вредить момему исследованию, - прошептал он. София усмехнулась. - И в мыслях не было, можешь быть уверен.***
Целых два месяца прошло прежде чем они попробовали вновь. Оба были столь захвачены успехом Софии, что с головой погрузились в работу над STEM. Рувик заперся в собственной лаборатории, экспериментируя и препарируя своих подопытных-аутистов. Пусть одна из мышек Софии и пережила эксперимент, но человеческий мозг более сложная система и, будучи таковой, требовала большего количества попыток и поправок. Не ожидая ничего другого, София по-прежнему допоздна заживилась в “Маяке”, ставя эксперименты на мышках и пытаясь выяснить, каким таким образом STEM оказалась пригодной для них и способна ли она бороться с аутизмом. Рубен явил себя доктору в субботу, спустя недельный лабораторный марафон последней. Она вернулась в квартиру далеко после полудня, держа в руках сумку с продуктами, готовая принять ванну и заняться приготовлением ужина, чтобы съесть его в безмятежной тишине. К чему ее жизнь не готовила так это к тому, что зайдя в свою спальню, она обнаружит там Рубена, вальяжно расположившимся на ее кровати с бокалом вина и ее же собственным ноутбуком, за чтением результатов (опять же ее) исследований. Удивление свое она выразила испуганным вскриком и прыжком на три фута. - Похоже, ты так и не выяснила, почему мышка-аутист пережила эксперимент. К тому же, ни одна другая мышь не выбралась живой и без повреждений мозга, - преисполненным скукой голосом прокомментировал ученый, не поднимая взгляд на женщину у двери. - И за что я тебе плачу? - Явно не за ночлег, - огрызнулась София, успокаивая сбившееся с ртма сердце. - Как ты вошел в мою квартиру? Я не давала тебе ключи. На этот раз Рубен наградил ее взглядом серебристых и (в данный момент) лучащихся весельем глаз. - Тебе стоит поработать над системой безопасности. Вскрыть замок было проще простого. - А тебе стоит научиться звонить, прежде чем вламываться к людям в дом. - Разве это не скучно? - тон Рубена вновь преисполнился скукой, а взгляд вернулся к монитору. Закатив глаза, София подошла к кровати. Несколько мгновений она просто стояла рядом, глядя на Рубена и размышляя, что же с ним теперь делать. Что-то ей подсказывало, что он пришел далеко не за тем, чтобы поболтать о STEM. Приняв решение, она взобралась на кровать и аккуратно, дабы не повредить своим весом и без того израненное тело, оседлала лодыжки Рубена, попутно захлопывая лежащий на его коленях ноутбук. Заинтересованный ее действиями ученый приподнял бровь и отложил ноутбук на прикроватную тумбочку. Затем, все также внимательно наблюдая за любопытным взглядом женищны, он поднял стакан к губам, опрокидывая его и тем самым позволяя вину растечься по горлу. - Заечм ты пришел? - спросила она. Не торопясь с ответом, мужчина все также продолжил опустошать стакан, пока в нем не осталось и капли красной жидкости. После этого он отставил его на ту же тумбочку, дополняя композицию с практически опустевшей бутылкой. - Я говрила тебе не пить так много, - нахмурившись начала доктор, - твои шрамы… - Я пришел не для того, чтобы ты поиграла в моего персонального врача, - резко оборвал ее Рубен. - Тогда зачем ты пришел? - Тебе лучше знать. София заметила, как скривились его губы, а взгляд метнулся в сторону, как бывает у человека, испытывающего нервозность. Большего ей и не требовалось. - Вот как. Взгляд Рубена вновь встретился с ее собственным, наблюдая, как она медленно приближается к нему, аккуратно перебираясь выше, стараясь не нанести еще больше времда его изможденному телу. Не в силах совладать с собой Рувик нахмурился. Он был здесь мужчиной, он должен быть тем, чьи действия могут причинить боль, не она. Она смеется надо мной. Я уверен. - Что-то не так, Рубен? Вырванный из собственной злости, ученый вновь обратил внимание на Софию. Она смотрела на него взглядом полным сопереживания, словно спрашивая все ли в порядке, не стоит ли ей прекратить. Этот взгляд словно заставил всю злость внутри Рубена раствориться. В ее глазах не было и намека на насмешку, все, что он видел, так это искренняя забота о его состоянии. Она хотела, чтобы ему было комфортно, как физически, так и ментально. - Нет, - черты лица его расслабились, - продолжай. Коротко кивнув, София одарила его ободряющей улыбкой, прежде чем коснуться его губ своими. Прикосновение было мягким, словно касание перышка, но его оказалось более чем достаточно, чтобы разжечь огонь внутри Рубена. Он жаждал большего и не собирался тратить время впустую. Быстрым движением он схватил лицо Софии, притягивая ее ближе. Действие откликнулось болью, но будь он проклят, если позволит чему-то столь незначительному лишить его удовольствия. Тем не менее, София по всей видимости разделяла взгляды его тела больше, чем он сам, а потому оторвалась от его лица, хватая Рубена за руки и не позволяя притянуть себя ближе. - Ты куда-то торопишься? - спросила она, насмешливо приподнимая бровь. - Вернуть тебя на прежнее место, - прорычал Рубен, одаривая ее взглядом, что лишь больше развеселил женщину. - Не играй со мной в игры, София. - С тобой я никогда не играю. Думала, мы это уже уяснили. - Тогда продолжим. - Только если ты пообещаешь, что мы не будем торопиться, - мягко отозвалась София, снова наклоняясь к его лицу. - Твоя кожа чувствительна, я не хочу причинить тебе боль. Если я это сделаю, то не получу никакого удовольствия. Давай все сделаем без спешки, так, чтобы я смогла привыкнуть к тебе. Медленным движением женщина поцеловала сначала один уголок губ Рубена, затем другой. Следующий поцелуй опустился на подбородок, кончик носа, лоб. Затем, она переместилась к покрытой бинтами шее. - Приятно? - спросила она, не отрываясь от его кожи. Рубен не ответил, поскольку осознавал, что если приоткроет рот хоть на мгновение, не смож сдержать рвущихся на волю стонов. Несмотря на барьер из повязок, что отделял его кожу от губ женищны, он чувствовал прикосновения, что дарил ее теплый рот. Годы воздержания требовали немедленно прервать эту нелепую прелюдию, схватить эту блудницу и обладать ей, грубо обладать. Но он знал, что не способен на это. И теперь уже не только потому, что подобное действие причинит слишком много боли, но и потому, что она предпочитает никуда не торопиться. Он пришел к ней, чтобы понять, какого это ублажить женщину - как ублажить ее - и он это сделает. Такими же медленными движениями, прямо как и она сама, Рубен приподнял лицо Софии, отрывая от своей шеи и захватывая ее губы в нежном поцелуе. Он почувствовал, как она улыбнулась, прежде чем рот ее слегка приоткрылся, позволяя языку очертить контур его губ, словно прося разрешения пробраться внутрь. Это лишь подлило масла в бущующий внутри Рубена огонь, а потому он резво приоткрыл собственные губы, позволяя ее языку проскользнуть внутрь и исследовать каждый уголок. В то же самое время он предпринял поытку повторить ее действия, сначала лишь массируя своим языком ее, а затем постепенно захватывая все больше пространства. Не до конца понимая, что делает, София растворилась в поцелуе, расслабляя собственное тело и позволяя его весу опуститься на колени и бедра Рубена. Мужчина незамедлительно напрягся, испуская болезненный рык. Осознание собственной ошибки мгновенной обрушилось на женщину, заставляя ее рывком подняться и в несколько отчаянной манере скатиться на пустующую половину кровати. - Черт, мне очень жаль, я не хотела, - начала оправдываться София, беспокойно оглядвая тело мужчины. - Мне так жаль, Рубен. Я не хотела причиниь тебе боль. Побудь здесь, я принесу тебе… Рубен зарычал, одним движение кидаясь на тело женщины, тем самым оказываясь прямиком между ее бедер. Подобное действо принесло еще больше боли, но эфеективным образом заставило Софию замолчать, а значит оно того стоило. - Завязывай с угрызениями, я не стеклянный, - проговорил он, упираясь локтями по обе стороны от ее головы и взирая на нее сверху вниз. - Может я и не могу выдержать твоего веса, но уверен, что у тебе проблем с моим не возникнет. Такая поза, теоретически, лучший вариант для нас. София улыбнулась. Пожалуй, только Рубен будет подходить к решнию проблем в постели также, как к математическим задачкам. - Что ж, я, конечно, предпочитаю быть сверху, - дразнящим тоном произнесла женщина, - но для тебя сделаю исключение. Рубен усмехнулся. - Прекрасно. И губы его снова накрыли ее.