Точка невозврата

      Мальчишку отвезли в огромный особняк тем же утром. Путь от рынка до места прибытия был долгим. За окном мелькали деревья, что чуть покачивались из стороны в сторону под натиском сильного ветра, поля, засеянные растительными культурами, и просто холмы да лес. Рынок находился в маленькой захудалой деревушке, что располагалась южнее основного города. Омега находился без сознания на заднем сиденье кареты. Его руки перетягивала грубая верёвка, оставляя отметины на запястьях. Эта же верёвка перетягивала и всё его тело, не давая двигаться.       Через время за окном наконец-то стали появляться дома, построенные в средневековом стиле. Вдалеке был виден огромный дворец, принадлежащий королевской семье, но карета свернула с главной дороги и направилась в сторону от дворца. Севернее от замка находился огромный особняк. В этом особняке с древности жили великие люди, полководцы… а может и князья… Здесь, в подвале, проводили самые жестокие пытки со всех времен человечества. Многие невинные люди незаслуженно страдали от жестоких и могучих рук властителей, жестоких тиранов, подчинивших народ и волю себе. Погибали и умирали здесь многие, но никто не смог сбежать или уйти из особняка живым… Конечно же, были попытки к побегу, которые могли бы увенчаться успехом, но… Это единственное «но» и мешало всему спокойному житию народа. Никто не знал правды… ходили слухи, что хозяева этого замка демоны.       Сам особняк был (и есть) многоэтажный. Можно было насчитать в нём этажей 10 или же больше… Попасть во двор особняка можно, преодолев двустворчатые ворота, изготовленные из прочного метала, выкрашенного в тёмный изумрудный цвет. Строение невольно поражает своими масштабами, необычностью архитектурных элементов и роскошью. Главный вход в здание находится в самом центре фасада, между двумя античными колоннами, разместившимися на устойчивых пьедесталах и изображающих монстров подземного мира. Массивная деревянная дверь увенчивается аркообразным окном классической формы, на верху которого, словно наблюдатель за всеми и всем, сидел могучий лев с крыльями. Он злобно раскрывал пасть, будто пытаясь сожрать нежданного посетителя. Ночью глаза льва светились во тьме зловещими огоньками болотного огня… Особняк окружает мощный забор из растений, но только хозяину известно, что через этот забор не сбежать. Ведь внутри растений и этой живой ограды таятся металлические прутья, сплетённые в причудливый узор…       Входная дверь вела в парадный вестибюль. В этом доме мраморный пол, натёртый до блеска, большие окна, разукрашенные разноцветным витражом, но постоянно задёрнутые плотными портьерами. Комнаты настолько огромны, что кажется, как будто ты попал в удивительный мир, но если присмотреться, то можно было заметить, что тут и там лежат шприцы или грязные бинты… Стены украшены прекрасными бриллиантами красного, синего, жёлтого цвета, но сами же они покрашены в тёмные мрачные цвета, больше всего присутствует чёрный…. Но и тут, если присмотреться, можно заметить красные пятна на стенах или же полу, сильно напоминающие пятна крови…       Парадная лестница великолепна. Если взглянуть наверх, то вы увидите огромные боковые окна, задёрнутые тёмной портьерой, которая не пропускает свет, и парные колонны. В основании лестницы — трёхметровое зеркало, которое визуально удваивает пространство. Вечерами лестницу освещал живой огонь свечей настенных хрустальных подсвечников.       В особняке постоянно царствует мёртвая тишина, режущая слух и, словно какой-то огромный и непосильный груз, давящая на тебя. Хочется закричать от ужаса и безысходности, но голос не хочет повиноваться тебе. Крик застревает в горле от накатившегося страха и понятия всей сложившейся ситуации… Царствует тишина.       Омегу отнесли на второй этаж сильные руки дворецкого. Там его ждала милая бета-горничная. По всему особняку, словно тени, передвигались слуги, сохраняя тишину, что так резала по ушам. Слишком уж тихо. Миловидная девушка с каштановыми волосами до плеч, одетая в стандартный костюм горничной, осторожно разрезала верёвки на парня. Она осторожно принялась убирать из омеги различные предметы, что не удосужились хотя бы убрать. Девушка осторожно ввела в омегу два пальца и, ухватив шарик, что был очень глубоко, начала его вытаскивать.       После этого она нажала на какую-то кнопочку, что посылала сигнал дворецкому. Через несколько минут явился высокий и мускулистый парень с чёрными короткими волосами. На его переносице красовались прямоугольные очки, слегка прямоугольная челюсть и строгий собранный вид. Мужчина подошёл к девушке и взглядом как будто спросил, зачем она его звала. А горничная неловко улыбнулась. Просить о чём-то подобном альфу очень смущало, но сама она никак не справится. Конечно же она могла незаметно использовать свою причуду, но тогда её бы наказали. А этого не очень-то и хотелось. — Помоги, — тихо прошептала девушка, указывая на омегу и заливаясь краской. Тенья кивнул и, с слегка покрасневшими щеками, осторожно поднял омегу на руки и занёс в ванную. Комната была довольно большой, так как по сути принадлежала именно хозяину особняка. Мраморный пол, широкая ванна, а рядом и душевая кабинка. Пусть в городе и выполнено всё в средневековом стиле, но прогресс уже давно успел придумать много новинок, коими уже во всю пользовалась знать.       Девушка благодарно кивнула и указала на наполненную горячей водой ванную, куда дворецкий и опустил омегу, после поспешно покинув помещение. Горничная же осторожно начала смывать с мальчишки всю грязь, сперму и кровь. Она осторожно промывала его, а после нанесла на его волосы шампунь. Нежно массируя поверхность головы, она намыливала его волосы, возвращая им природный цвет.       Где-то на середине всего этого процесса Бакуго очнулся. Он просто бессильно лежал и смотрел куда-то в пустоту, иногда жмурясь и всхлипывая от действий девушки. Всё-таки ему всё ещё было больно. Да и страшно тоже. Он не совсем понимал, где оказался, что с ним происходит. Но одно уж точно можно было сказать — он сломлен. От прежней уверенности, язвительности не осталось и следа. Он чувствовал себя слишком беспомощно и разбито.       Когда девушка закончила, вновь вошёл дворецкий. От того, что тот был альфой, Бакуго невольно вздрогнул и зажмурился, ощущая на своем теле руки, что с легкостью подняли его. Омегу буквально трясло. Истерика была очень близко. Да куда уж там. Хотелось просто расплакаться, закрыться от всех и кричать. Кричать от боли, задыхаясь в слезах. Кричать от отчаяния, что накатывало новой волной: слишком уж его будущее было покрыто чернотой. Хотелось кричать даже от того, что было безумно страшно. Страшно хотя бы от того, что он не знает, кто все эти люди, не знает, где он находится.       Иида же осторожно опустил омегу на мягкую перину господской кровати и поспешил удалиться. Девушка же отошла в сторону и через минуты две вернулась с аптечкой. И, когда обнаженного тела коснулись нежные руки беты, что наносила лекарство, Катсуки не выдержал. По щекам просто потекли слёзы, а сам парень начал задыхаться в безмолвной истерике. Тело само по себе, скорее инстинктивно, сжалось, будто стараясь приблизиться максимально близко к форме эмбриона, надеясь, что так оно будет в безопасности. Руки дрожали, а в горле пересохло. Из глаз бесконечными потоками текли слёзы, что остановить было очень сложно.       Бакуго просто закрыл лицо руками, не желая, чтобы хоть кто-то видел его слабость. Где-то в глубине души сохранилась гордость, что не позволяла показывать открыто свою слабость. Но эти отголоски были настолько тихими, что омеге уже было по сути плевать на всё. Ему даже сидеть было больно. Конечно, ему было немного приятно, что с ним так нежно обходятся, но всё же ему было больно. Адски больно, пусть лекарство немного и ослабило это чувство. Но болело не столько тело, сколько душа. Она была готова разорваться на мелкие кусочки, от осознания, что тобой воспользовались, как последней шлюхой. — Хэй… не… не плачь… — тихо прошептала девушка, растерявшись от всей картины. Она как раз закончила обрабатывать раны и наносить лекарство. Нежное девичье сердце просто разрывалось от такого. Она не выдержала и осторожно обняла парня, прижимая его к себе и давая возможность раствориться, пусть и не в очень сильных, но надежных и добрых руках беты. Так они просидели минут пятнадцать, девушка же всё это время гладила парня по волосам, успокаивая. И это удалось. Слёзы постепенно перестали идти, а тело перестало дрожать, лишь изредка парень вздрагивал и всхлипывал. — Эм… меня Ураракой зовут… а тебя? — девушка попыталась хоть как-то отвлечь его от дурных мыслей. Ни он, ни она не понимали, почему этот мир настолько жесток. И особенно жестоки альфы. Бакуго понимал, что бетам либо всё равно, либо они более-менее нежные. А девушки так вообще ангелочки. Не все, но большинство из них. Девушке же было жалко этого паренька, но защитить его или что-то сделать она была не в силах. — Кат… Катсуки… — с трудом преодолевая дрожь в голосе, подавлено ответил Бакуго тихим и слабым голосом. Урарака же осторожно отстранила от себя омегу и взяла в руки бинты, продолжая свою работу. Она перевязала все его раны. Так уж получилось, что грудь и живот были в бинтах, а также руки, начиная от локтей и до запястий. Правая нога болела так, будто была сломана, но стоять парень был всё же в силах. — Господин просил передать, что ожидает вас в обеденном зале, — неловко опустив голову, девушка проговорила эту фразу, от которой мальчишка сильно вздрогнул и быстро поднял на бету взгляд. Та вздохнула и помогла ему одеться. Одежда из себя представляла простую бежевую футболку с короткими рукавами и легкие штаны, что мягко касались тела, не обтягивая. На ноги она помогла ему одеть простые мужские туфли без каблука. После она вложила в руку омеги таблетку обезболивающего. — Должно снизить боль… вечером придёт целительница, — Очако намекнула на то, что ему подождать осталось немного и ему помогут. Бакуго робко кивнул и взял таблетку, после чего сказал тихое «спасибо…»       Он выпил таблетку и пошёл в обеденный зал в сопровождении неприступного дворецкого. Бакуго хромал и шёл немного медленно, так как ему было чертовски больно. Попка болела, от чего глаза снова слезились. Ощущение было, что рана ни черта не зажила. А хотя так всё и являлось. Он подошёл к большой двери, выдохнул, и медленно открыл её. Смотрел он в пол, так как не хотел видеть никого и ничего. Да и сейчас он увидел бы только того, кто его купил.       Слуги, что бегали по коридору, что-то оживлённо готовя, не стесняясь рассматривали мальчишку, которого привёл в особняк практически сам господин. Конечно же всем было чертовски интересно. Ведь его купил никто иной, как сам неподражаемый юный Тодороки. И ясное дело уже все в особняке знали подробности ночи его посвящения в рабы. И это активно обсуждалось. Ну, а как не обсуждать это? Ведь там был гроза всех омег, неподражаемый альфа, слухи о котором повергали в шок многих. И этим альфой был Айзава Шота, тот кто первым и лишил девственности омегу. Его боялись все, но и все его уважали. Несмотря на плохую репутацию, он относился к омегам более-менее дружелюбно и нежно. Хотя во время оргий, где на тебя смотрят все и хотят, чтобы ты подтвердил свою репутацию, он может легко сорваться.       Тодороки сидел за столом, заставленным всякими вкусностями. А если подумать, то Кат-чана не кормили уже как дня два, поэтому живот его предательски заурчал. Около дверей его встретил совсем другой запах: опять альфа. Дворецкий проводил омегу за его место и усадил за огромный стул, на котором, как ни странно, лежала подушка. — Приятного аппетита, господин, — дворецкий незаметно ухмыльнулся, говоря эти слова омеге, но тот просто был не в силах обратить на это внимания, — Приятного аппетита, юный господин, — а это уже посвящалось Шото. В тарелке перед омегой появилось большое количество разных вкусностей. Урарака же налила омеге сока, а господину — вина.       Бакуго было как-то неловко. Он не знал, что делать и как себя вести. Он думал, можно ли ему начать кушать. Также он понимал, что, раз этот человек на противоположном конце стола его хозяин, Бакуго должен дождаться разрешения. Но он чертовски хотел кушать. Хотя осмелиться прикоснуться к еде он не посмел, боясь повторения вчерашней ночи.       Вообще, он очень замкнулся. Сжался и смотрел куда-то вниз. Он иногда поглядывал на еду, а смотреть на того альфу ему было страшно. Так что он и не смотрел.       Тодороки ухмыльнулся, рассматривая омегу напротив него. Всё же внутри него альфа ликовал, так как нашёл подходящую омежку. Хотелось наброситься на него и изнасиловать прямо здесь. И это желание читалось по запаху альфы. Запах кстати чувствовал только омега и дворецкий, что посмотрел на господина взглядом, аля «Ты что, охренел?». — Можешь приступать к еде, омежка — лёгкий флирт в голосе присутствовал, а последнее слово альфа растянул специально, словно смакуя его на языке. Шото всё же сказал эту фразу, понимая, что парень напротив не притронется к еде без разрешения. Трогать омегу он не хотел хотя бы до тех пор, пока раны не заживут полностью.       Бакуго вздрогнул и мельком посмотрел на него, но затем снова опустил взгляд вниз. Он понимал по запаху, что хотел сделать с ним этот альфа. Все альфы одинаковые. И это угнетало. Хотя от дворецкого такого запаха он вообще не чувствовал, даже тогда, когда тот видел его без одежды. Он робко взял вилку и наколол кусочек мяса, отправляя его в рот. А потом ещё и ещё. Но делал он всё это робко, так как боялся и ему было неловко. Но чувство голода немного перебарывало страх, и он стал тихо кушать, всё так же сжимаясь и не решаясь посмотреть на «Хозяина». « я чувствую его запах… и он тоже хочет это со мной сделать…» — промелькнуло в голове омеги, и он сжал аккуратные губки, опуская взгляд ещё ниже.       Иида заметил состояние омеги и, подойдя к своему господину, что-то тихо прошептал ему на ухо. Шото кивнул. А вот Урарака легко коснулась плеча омеги и тихо прошептала ему на ухо, надеясь, что Тодороки не заметит этого действия. — Не бойтесь господина. Он ничего с вами не сделает до тех пор, пока не будет убежден, что с вами всё в порядке… — Бакуго шарахнулся только от одного лёгкого прикосновения девушки. Он посмотрел на неё испуганными глазами, а потом снова отвернулся. Его, конечно, не очень радовало, что его всё-таки будут насиловать… Ну, хорошо, что это будет хотя бы не так скоро. — Его вчера порвали, так что его тело восстановится только в течении месяца. Или чуть меньше. Зависит от того, что он будет делать, — прозвучало около уха Шото так, чтобы слышал это только он.       Шото цокнул языком и кивнул. Он перевел взгляд на омегу. Красивый и молодой. Идеальный. Запах альфы стал мягче, и как будто говорил: «Я не трону тебя. Ты в безопасности.»