Точка невозврата

Урарака с любопытством посмотрела на парня, на подсознательном уровне понимая, что ему жутко страшно. То, что омега осторожно кивнул на слова Шото, она не заметила. — Ты боишься меня? — с любопытством в голосе спросила девушка. Но тут же получая слабый кивок, добавила немного расстроенно: — Не стоит. Я ведь не трону тебя. И… я хочу быть твоей подругой и опорой, ты ведь не против? — Хорошо… с-спасибо, — Бакуго робко кивнул и тихо ответил, уже немного успокоившись. Если быть совсем уж честным, то он уже отвык о таком добром отношении к нему. Да и его не столько физически «сломали», сколько морально уничтожили. Для того, чтобы вновь стать таким, как раньше, должно пройти очень много времени, но, возможно даже, что этот момент и не настанет никогда. Хотя, от запаха альфы и от слов девушки ему становилось немного легче, от чего он перестал так сильно сжиматься и быть таким «напуганным», но в душе он всё равно понимал, что рано или поздно Шото тоже использует его. Живот несколько минут назад сводило от боли, а теперь он приятно и довольно урчал. Омега не ел ничего, кроме чёрного чёрствого хлеба, стакана воды да спермы, уже как два дня, а поэтому блюда в особняке ему безумно понравились. Бакуго ел медленно, так как понимал, что если будет есть слишком быстро, может умереть — желудок отвык от еды. Он спокойно доел и выдохнул, прикрывая глаза от удовольствия. Урарака улыбнулась и налила омеге ещё сока. Ей понравился этот мальчишка, и в глубине души она безумно жалела о том, что является бетой, а не альфой. Но, чему быть, тому не миновать. К тому же, Катсуки уже принадлежит другому. Девушка бросила ревнивый взгляд на молодого господина и поспешно отвернулась, встретившись с таким же взглядом ревнивых синих глаз. Было не очень понятно, кого к кому приревновал главный дворецкий. — Ты сейчас чего бы хотел? Ванны, сна или объятий? — Девушка мило улыбнулась, смотря на омегу. Если уж нельзя влюбиться и быть с этим парнем, то уж материнские и дружеские чувства проявить никто не в силах запретить. Бакуго снова извиняется, заталкивая куда поглубже свое эго. Сейчас, да и в ближайшие пару сотен лет, оно ему вряд ли пригодится. Хотя, кто его знает… ведь бывает всякое. Бросив недоверчивый взгляд на стакан сока, он робко всё же взял его в свои руки и сделал небольшой глоток. Спасительная влага приятно прошлась по горлу, смачивая его. Омега издал тихое довольное мычание. Сок был апельсиновым. Его любимым. — Молодой Господин, вчера Вы просили напомнить, что завтра у вас переговоры на счёт нового фильма. В двенадцать вечера. Вы же не забыли? — спокойно поинтересовался дворецкий. — Нет, не забыл. Но спасибо, что напомнил, — а вот Шото совсем забыл о предстоящих переговорах. Но благо ему напомнили, а маленькая ложь никому не навредит. В голове проскользила мысль, что примерно через три дня омега будет жить в его комнате. На лице появилась слабая улыбка, которая тут же исчезла. — Изволите приказать сопроводить омегу в его покои? — ровно спросил дворецкий, но после заметил странное. Урарака, едва услышав слова Ииды, метнула на него недовольный взгляд и, слегка обняв омегу со спины, забавно надула губки. А Катсуки тем временем от объятий Урараки сильно покраснел, как девчонка. Его щечки стали красные, от чего он выглядел довольно мило. Но на самом деле он был в шоке и в ступоре. Ему никогда не предлагали объятий. Только мать его иногда обнимала раньше. А теперь никто не обнимал. И вот тут ему так легко это предлагают. Он даже растерялся. А Шото чуть не подавился от наглости его горничной. Но, сделав глубокий вдох и выдох, он посмотрел на бету, подняв одну бровь, но не сказал ничего, обдумывая ситуацию. Понятно, что бета не станет отбивать у него его же омегу. Да и сам омега сейчас не в том состоянии, чтобы его провожали альфы. Поэтому младший Тодороки уже был готов сказать свою точку зрения, но Урарака сделала это быстрее: — Тенья-кун, я сама отведу Бакуго-куна в его комнату! — девушка лучезарно улыбалась. Иида немного удивился и даже как-то оскорбился сию предложению, но отказать девушке не смог. Да и сам Шото сделал знак, мол «Делай, как знаешь». Поэтому девушке только кивнули, давая немое согласие, и она со всей заботой увела мальчишку из комнаты. А Иида прекрасно видел, как его господин уже ревнует этого омегу. Это, если честно, его немного забавило. — Тенья, то есть я не могу к нему сейчас прикасаться, а она может? — как только омега и бета покинули комнату, прозвучал данный вопрос. — Где справедливость? — обладатель красно-белой шевелюры поднял руки в вопросительном жесте, явно возмущаясь. *** Урарака помогла дойти омеге до его комнаты. Она открыла дверь, пропуская вперед Катсуки. Комната была в нежных голубых тонах. На полу лежал огромный белоснежный пушистый ковёр. Девушка, перед тем, как зайти в комнату, быстро сняла свою обувь и ступила на ковёр голой ножкой, закрывая глаза и наслаждаясь этой мягкостью. Кровать была довольно-таки большая и мягкая. Много подушек. Очень много. — Омеги ведь делают себе гнёзда? Ну… типо собирают вещи людей, которым доверяют… и делают из них гнёздышко, где проводят свои течки… верно? — девушке было безумно любопытно. Да, у неё были и есть друзья омеги, но они ничего не рассказывают, стараясь скрыть свою принадлежность к данному полу. — Угу, — Бакуго робко кивнул, всё ещё не до конца доверяя этой девушке. Он осторожно ступил босыми ногами на ковер и замер. На его лице появилась восторженная улыбка. Такой мягкости он давно не ощущал. Хотелось упасть на этот ковер, лечь и лежать, лежать, лежать, смотря в потолок или на стены, мечтая. Почему-то он вспомнил, как делал себе гнездышко дома из подушек. Ложился в него и засыпал там. Но вот течку он всегда проводил один. Всегда вертелся в этом гнёздышке и мучился. А просить альфу провести с ним течку не хотелось. Он посмотрел на кровать, на все это количество подушек. Оно поражало. Самые разные подушки находились там: цвета, размера, мягкости.Он подошёл к ней и аккуратно сел на неё, так как попка все ещё болела. Матрас был мягкий, как и шелковые простыни. Бакуго на таких никогда не спал. Ему его кровать казалась очень мягкой, а эта прям как облачко. Жутко захотелось спать. — Спасибо… спасибо тебе, — тихо проговорил омега, прислоняясь лбом к плечу беты, которая села рядышком. — Я ничего такого не сделала, — Очако покраснела и отвела взгляд. А потом вернула его вновь на омегу. Она осторожно коснулась его волос. Бакуго рефлекторно вздрогнул, но не отстранился. Девушка мягко начала гладить и перебирать волосы омеги. — Я должна ещё проследить, чтобы никто не потревожил твой сон! И я могу побыть рядом, чтобы тебе было спокойнее. Бакуго на её последнее предложение лишь отрицательно мотнул головой. Ему нужно было побыть одному. А она легко помогла парню переодеться и уложила его в эту кровать, осторожно оставляя на тумбочке любимый платок Шото, который пропах альфой. Но этот запах наоборот, успокаивал омегу, хотя до тех пор, пока бета не вышла, запаха он не почувствовал. Девушка заботливо укрыла парня и тихо вышла из комнаты. Бакуго лежал так минут десять, вдыхая этот запах и слушая звуки ночи с окна. В голове он уже ни один раз прокрутил события прошлой ночи, и уже не одна слеза скатилась с его глаз. Да, он плакал. А что ещё можно было ждать? Его сломали, а сломанное вряд ли уже удастся починить. Зато потом его будет ничем не удивить. Как говорится: «Однажды сломавши, второй раз не сломаешь». Тодороки освободился слишком поздно. Голова раскалывалась, а таблетки замедленно начинали своё действие. Он проходил в это время мимо комнаты омеги, которого только вчера купил. Почему он не додумался забрать его сразу же? Нет, он поверил, что омегу доставят под утро целого и здорового. Тихие всхлипы альфа уловил случайно. Он остановился около двери парня и задумался, прислушиваясь. — Ну и чёрт с ним, — проговорил Шото, вспомнив о запрете. Он не тронет омегу, а значит всё хорошо. Альфа осторожно приоткрыл дверь и вошёл в комнату. Омега не смог услышать шагов альфы, зато почувствовал, что запах усилился. Но запах выдавал настроение Шото: «я не трону тебя. Я хочу помочь». Альфа сел на край кровати и провёл рукой по волосам парня. Бакуго от этого вздрогнул и резко раскрыл глаза, закрывая рот руками, чтобы не издать и звука. Даже при спокойном запахе альфы, Бакуго все равно было немного страшно. Всё-таки он понимал, что за этими нежными действиями, все равно скрывается жестокая и алчная натура альфы. И он понимал, что когда он заживет, то его начнут насиловать. Этого он и боялся. Тодороки тихо вздохнул и погладил парня по волосам. Сейчас он и впрямь не хотел делать больно омеге. Да и потом… у Катсуки забрали девственность очень жестоко. Поэтому он обязан был подарить ему его первый раз. Нормальный и нежный. А потом уже можно дать волю своим желаниям. — Всё хорошо… тебя никто не тронет. Ты теперь мой омега и все, кто сделал вчера это с тобой, будут наказаны. Ведь уже с того момента я в ответственности за тебя, — альфа осторожно вытер слёзы с лица парня и погладил его щёчку подушечкой большого пальца. Бакуго снова вздрогнул и отвёл от него взгляд. Он ему не верил. Ни в какую. Это выдавал его запах. Который так и говорил, что Бакуго боится, что он никому не доверяет. Он знал, что рано или поздно его хозяин не сдержит своё обещание, сорвётся на него и изнасилует. Альфы по природе такие. И все они такие. Грязные, злые, грубые и похотливые. Шото разочарованно выдохнул и убрал руку. Но не ушёл. Он осторожно лёг рядом, не касаясь омеги. Он хотел успокоить его. Хотел, чтобы он перестал бояться. И об этом говорил и его запах. Альфа вздохнул. — И как же я могу доказать тебе, что бояться не стоит? Не все такие, как Айзава-сан, — альфа допустил ошибку, упомянув того, кто лишил девственности омегу. Бакуго задрожал всем телом, но быстро смог справиться с панической атакой. Кажется, они теперь будут появляться каждый раз, когда кто-то будет упоминать имена его насильников. — Нет… вы все… одинаковые, — голос предательски дрожал, так и грозя просто исчезнуть или сорваться на плач. Нельзя. Нельзя плакать при звере. Нельзя показывать ему свой страх. Это только раззадорит его. — Всем вам только одно и нужно… если бы в-вы были разными, то были бы протесты по поводу насилия омег… а этого нет… вы все одинаковые… Шото цокнул языком и вздохнул. Протесты были, но они не предавались гласности. Власть не хотела сеять смуту среди подданных, так как была довольна правилами. Но всё же были альфы, которым не нравилось всё это. — Протесты против насилия были и есть, — тихо прошептал альфа. — Просто они не предаются гласности. Если ты захочешь, то я как-нибудь свожу тебя посмотреть на всё это. Я имею права приводить на подобные мероприятия кого захочу, но всё же тебе надо будет держаться рядом с Ураракой или со мной. Последний протест был дней пять назад… тогда одного из насильников знатно поколотили, а десять омег были освобождены. Про это передавали в новостях, но истинную причину никто не сказал. Бакуго тихо выдохнул и потёр носик. Он не знал о всех этих протестах. Так что ему стало как-то неловко. Он то думал, что все альфы одинаковы и хотят от омег только секса. А нет. Есть ещё те, у кого есть совесть. Это немного радовало Бакуго. Может быть в будущем все изменится… кто знает. — А Вы, — омега прервался и глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. — Тоже будите меня насиловать?.. — Нет, не совсем, — ответ Шото заставил напрячься омегу, но услышав дальнейшее, он расслабился. — Если ты отдашься мне, то я возьму тебя. Но до тех пор трогать тебя я не собираюсь. К тому же, если ты сам дашь согласие, то это не будет изнасилованием. Так что нет, не буду. — Хорошо, — Шото почувствовал, что запах омежки стал более спокойным и более доверчивым. Но в нем всё-таки ещё присутствовали нотки страха, но уже не такие сильные. — Спасибо… Он выдохнул и закрыл глаза, так как от всего этого уже хотелось спать. Альфа улыбнулся и провел рукой по волосам парня. Спустя несколько секунд омега уже спал. Шото не стал уходить из комнаты омеги, просто засыпая рядом с ним. Ночью Катсуки, сам того не подозревая, прижался к сильному телу альфы и так и спал. Шото же осторожно приобнял омегу за талию и продолжил спать.